FiCTiON asian pop dance group
обитает в Киеве, танцует jpop, общается
Welcome
Мы в контакте
Alex_Cale ОТДЕЛЬНО
БАННЕРЫ
обитает в Киеве, танцует jpop, общается
Welcome
Мы в контакте
Alex_Cale ОТДЕЛЬНОБАННЕРЫ
Внимание!
пятница, 16 июня 2017
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Название: Даунтаун.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: Пабам.
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Часть 2. Дети.
Часть 3.
Начало.
3.63.6
То, что вызванная в участке подмога никак не поспеет, Эшли поняла еще в тот момент, когда Алекс нажала на газ. Мотор неестественно чихнул, в первое мгновение вызывая четкую мысль, что машина попросту не заведется. Но в следующее мгновение Мартинс попросту вдавило в сидение, отбросив назад. Сложно было даже представить, что эта колымага, это безобразие, которое Кейл звала машиной, может так резво стартовать.
Говорят ведь, что не только домашние животные похожи на своих хозяев. На них со временем становится похожа и техника, сколь бы фантастической не казалась эта мысль.
Алекс молчала. И это Мартинс не нравилось. Ей было о чем подумать, было даже на что отвлечься, как выгнать из себя это мерзкое ощущение. Смятение, неловкость, почти отчаянье. Все это слишком хорошо скрывалось за равнодушием. Любую тайну сложно хранить, тем более от близкого человека. Временами настолько, что раскрытие уже приносит не облегчение. Скорее наоборот. И хочется в какой-то степени вернуть все обратно, лишь бы только не проходить сквозь это.
Но вот то, в какую сторону бежали мысли Кейл, было намного более занимательно. Жаль, что никак не проберешься в чужой мозг, не разберешь, что за образы там зреют.
Город пролетал за окнами, исчезал за спиной. Так быстро, что сливался в единый мутный фон. Достойное, пожалуй, представление города в нарисованном виде. Не дома, не улицы с неоновыми вывесками, даже не различие трущоб и богатого района. Просто мутный фон, смешение красок на палитре художника.
Дом – это не место. Только атмосфера. Цвет, запах, прикосновение…
Мерзкое, словно жесткая шерсть с нитками колючей проволоки. Царапает, разрывает, выворачивает наизнанку. Так медленно, щепетильно, аккуратно… так, что даже не больно. Просто невыносимо.
Как рисунок скальпелем по коже.
В деле Художника фигурировало то, что впервые похожие преступления были совершены в пригороде. Но как же он подходил этому городу. Как недостающая частичка мозаики. Вытащи – и рисунок будет не полным, будет хранить в себе зияющую черную дыру.
- Нам нужно подождать подкрепление, - проговорила Эшли, как только стих визг тормозов. Она прекрасно знала, что подкрепления они ждать не будут. Простой, даже довольно поверхностный, анализ личности инспектора… который можно было назвать «чувством».
Алекс хмыкнула.
- На двух женщин и пару доберманов? – инспектор криво усмехнулась, - Я тебя умоляю.
Кейл вышла из машины первой. И Эшли ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
На этот раз ворота, подсвеченные фонарями, и вовсе были открыты. Не настежь, но достаточно, чтобы в них, одним за другим, пройти двум полицейским. Алекс подняла пистолет, насторожено оглядываясь.
И все-таки, плохо, что офицерам никак не успеть вовремя. И плохо, что за спиной, след в след, ступает Мартинс.
Хотя последняя как раз-таки за спиной не осталась. Эшли бесшумно обошла инспектора у самой двери и, оставив контроль периметра на совести Алекс, чуть толкнула дверь. Только чтобы убедится – двери в дом одинокой вдовы, оставшейся почти без охраны и прислуги, была не заперта. Она отворилась почти беззвучно.
- Я обойду, - одними губами проговорила Алекс и, дождавшись короткого кивка Эшли, осторожно направилась к углу дома. Задержавшись, впрочем, на долю мгновения, краем глаза наблюдая за тем, как Мартинс скрылась за дверью.
За углом дома оказался бассейн. Не самая неожиданная вещь в богатом доме. Освещенная рядом низких, почти сливающихся с травой, фонарей и точками света из глубины, вода бросала блики по все стороны. Вязь мелкий волн, расходящихся от разрыва на гладкой поверхности, разбивалась о белые бортики. Алекс удобнее перехватила пистолет, поднимая руку выше, прицеливаясь в алое пятно на фоне темноты.
Миссис Отто еще раз мотнула босой ногой в воде. Брызги разлетелись в разные стороны, оставляя темные точки на алом платье, затемняя весь подол разводами.
- О, инспектор! – Анна приветственно подняла бокал. И, обнаружив что он опустел, долила в него вина. Бутылку, судя по разводам на платье и с противоположной стороны от бассейна, женщина держала в руке давно. И ровно так же размахивала ею, покрывая себя и все вокруг багровыми капельками.
- Вина?
Алекс механически мотнула головой, присаживаясь к доберманам, лежащим слишком уж неподвижно, как для охранных собак. Они не заметили вторжение на территорию чужих. Что, правда, нельзя было поставить им в вину. Сложно на что-то реагировать, когда ты мертв.
- Где она, миссис Отто? – Кейл снова поднялась. Анна уважительно присвистнула, заметив пистолет. И подняла руки вверх. Правда, ненадолго. Женщина снова приложилась к бокалу.
- Кто, инспектор?
Алекс только хмыкнула. А вот Анна почти картинно оглянулась, осмотрела бассейн, пригляделась к углу дома. И после этого снова перевела взгляд на Кейл, полувопросительно изогнув идеально ровную бровь. Одним взглядом спрашивая «Вы одни?».
На невербальные вопросы Алекс предпочитала не отвечать.
- Я вас умоляю, инспектор. Мне пришлось распустить охрану и прислугу, - женщина чуть шатнулась, почти танцевальным движением, элегантно, взмахнула руками, чтобы удержать равновесие. – И еще пару месяцев придется сухари грызть.
Кейл криво усмехнулась. Вот уж кто точно не будет грызть сухари.
- Так что, - Анна отпила из бокала, - она, скорее всего, уже на борту самолета, на полпути куда-нибудь, где пальмы, солнце и океан.
- Вы даже сами не понимаете, какой бред только что сморозили.
Инспектор покачала головой, под удивленным взглядом вдовы. Она опустила пистолет, еще раз пристально огляделась. На бортике бассейна, чуть в стороне от Анны, стоял еще один бокал, наполовину пустой. С отпечатком светлой помады на краешке.
- О, ну не в одиночку же пить! – миссис Отто оказалась еще достаточно трезвой, чтобы проследить за взглядом инспектора. – Это Челика.
«Челик!..»
Алекс вздрогнула, судорожно обернулась через плечо на дом. Миссис Отто бессовестно лгала, если только ее телохранитель не трансвестит, использующий светлую помаду. Но дело было далеко не в моральных принципах женщины.
- Так вы о нем забыли, - Анна засмеялась, - это особый дар – оставаться незаметным, когда ты двухметровых турок… или сколько там в нем…
Миссис Отто снова пошатнулась, приложила прохладный бокал ко лбу, измученно выдыхая. Вот только вряд ли виной всему был алкоголь. Алекс медленно вдохнула. Эшли справиться с охранником, если они пересекутся.
Но лучше поторопиться. Чтобы успеть хотя бы спасти несчастного от злого копа.
- Собак-то за что, Фейт? – внезапно крикнула Алекс, оглядываясь. Вудс была где-то здесь. От чего иначе между лопаток упорно сверлило отвратительным ощущением чужого взгляда?
- Кстати, - сама себя перебила Алекс, меняя тему, - так чье все-таки это имя? Фейт Вудс. Твое или сестры?
- Общее.
Алекс перехватила оружие и резко обернулась на голос, поднимая пистолет повыше и прицеливаясь. Фейт улыбнулась, выходя из тени. В конечном итоге, она не уходила далеко. Скрылась только за противоположным углом дома. А теперь вышла, неспешно прошлась вдоль бассейна, до своего одинокого бокала.
- Мы с сестрой его создали, почти полноценная отдельная личность. На те случаи, когда нужно оставаться инкогнито, - Фейт подняла свой бокал. Миссис Отто тут же протянула свой, слегка коснулась округлого бока.
- Я подозревала, что это псевдоним. И как же тебя зовут, подруга? – Анна засмеялась, снова неловко покачнувшись. Если бы она была на каблуках – наверняка давно бы уже оказалась в воде. Но туфли, судя по всему отброшенные, лежали на газоне чуть поодаль.
Фейт Вудс только улыбнулась. Почти незаметно, едва приподняв краешки губ.
За нее ответила Алекс. Инспектор неотрывно смотрела в глаза Художника.
- Вероника, - проговорила она. – Вероника Блэквуд.
Все же была в этой фамилии какая-то своя магия. После произнесения одного только слова повисла такая тишина, что, казалось, ее можно потрогать рукой. И она будет мягком, бархатной, почти приятной. Насколько приятной может быть удавка на шее.
Затуманенный алкоголем и еще черт-знает-чем мозг Анны обрабатывал информацию довольно долго. Несколько долгих мгновений она осознавала смысл сказанного. И лишь потом…
Женщина откровенно шарахнулась в сторону от Вероники, на лице отразился ужас.
- Что?... Нет… - она замотала головой из стороны в сторону. Бокал выскользнул из пальцев и, окрасив платье еще одним багровым пятном, обрушился вниз, разлетелся десятком осколков.
Влезть в дела Блэквуда без разрешения всегда было решением для самоубийц. Изощрённых, помешанных мазохистов, которые жаждут страдать перед смертью. А если в этом еще и замешана его дочь…
Алекс не сводила глаз с Вероники. Девушка стояла неподвижно, как-то даже расслаблено, дополнив это свое спокойствие еще и медленным глотком из бокала.
- Она до утра хоть доживет? – сухо спросила Кейл. Уголки губ Вероники снова чуть дернулись, оформившись в улыбку лишь номинально. Ровно до того момента, как миссис Отто, слова пошатнувшись, резко упала вниз. Как подкошенная чем-то, что бродило в ее крови уже долгие минуты.
- За кого вы меня принимаете, Алекс? – это могло прозвучать так, словно инспектор оскорбила ее. Если бы в голосе прорисовалась хоть одна живая эмоция. Но в нем не было ничего.
Кейл резко выбросила руку вперед, снова беря на прицел девушку. Она успела опустить пистолет, чем больше длился разговор – чем неизбежнее оружие клонилось вниз. Просто потому что отвратительно неприятно разговаривать поверх пистолета.
Полицейская осторожно, не сводя глаз с Вероники, присела рядом с Анной.
- Мне незачем ее убивать, она не часть картины.
То, что смертельно для собак, но человека лишь на время отправит в мир грез. Снотворное.
- А Расти, значит, часть? – тихо проговорила Алекс, снова поднимаясь на ноги. – И Эшли? И этого достаточно, чтобы…
Алекс сорвалась на тихое шипение, сжимая пистолет так, что побелели костяшки пальцев. Инспектор стояла неподвижно, выпрямив руку для прицела. А вот Вероника присела, чтобы поставить на бортик бассейна бокал, и медленно подошла. Всего несколько шагов, пока дуло пистолета не уперлось ей в лоб.
- Нет, - просто ответила она. И на этот раз улыбнулась, - Они триггер.
Кейл взвела курок.
- Я выстрелю.
Вероника оставалась неподвижной, только смотрела пристально. И едва заметно, казалось, одними глазами, кивнула. «Я знаю».
- Хорошо, что их здесь нет, да? – Вероника едва слышно засмеялась, - Они бы вас остановили.
Девушка отступила на шаг.
- Чем дольше тянуть паузу – тем сложнее решиться, - Вероника чуть склонила голову набок, рассматривая инспектора так, словно впервые видела. – Простите. Всего один вопрос.
- Что ты хочешь?
- Инспектор, какова статистика по самоубийствам в ваших делах?..
Челик нашел Эшли еще при подъеме по лестнице на второй этаж, куда она заглянула. В доме царил мрак, разбавленный только светом фонарей, который просачивался сквозь окна. В остальном драться пришлось практически вслепую. Охранник оказался не рад незваным гостям в доме. И настолько скор на расправу, что сказать что-либо о своем значке во внутреннем кармане куртки Эшли просто не успела. Да и кто знает, помогло бы это… Насколько Мартинс было известно, то охранное агентство, услугами которого пользовались богачи, в большей степени и славилось тем, что их люди были верны только своим хозяевам. Госструктуры любых категорий их не слишком-то беспокоили.
Эшли пыталась не шуметь. Что, учитывая сбитую ударом кулака скулу и отвратительный хруст в ребрах (хотелось верить, что он только причудился), от которого темнело в глазах, задачей было непростой. Пистолет охранник успел выбить из ее руки почти в самом начале и он скатился по лестнице вниз. Подсказав, тем самым, одну простую мысль.
Чем больше шкаф – тем громче падает.
Вывернувшись из очередного захвата, Эшли позволила себя ударить под дых. Что оказалось хорошей идеей только на этапе планирования, а на этапе реализации Мартинс на мгновение подумала, что сейчас просто потеряет сознание. Так и не закончив хитрый прием, который в конечном итоге заключался только в удачном пинке под колено.
Челик скатился по лестнице вниз. Эшли сбежала следом, стараясь успеть до того, как охранник придет в себя. И пристегнула его наручниками до стальной основы перил. Теперь, по крайней мере, уйти он сможет только вместе с куском лестницы.
Боль пришла запоздало, стоило только облегченно выдохнуть в конце схватки. Эшли схватилась за ребра, с усилием подавив рвущийся из горла стон. Стальной привкус крови хотелось с чистой совестью списать на рассеченную о собственные зубы щеку, но верилось в это с трудом. Слишком сильно тряслись руки, когда она поднимала пистолет. И кругом шла голова, стоило только снова ступить на лестницу.
Она так и не проверила второй этаж. Но идти дальше оказалось бессмысленно. Стоило только выглянуть в окно…
Мартинс метнулась в сторону, рывком распахнула дверь на балкон и выбежала, остановившись, только когда врезалась в перила.
Они стояли неподвижно. Эшли видела только напряженные плечи Алекс, ее руку, сжимающую пистолет. И ту, что служила инспектору мишенью. Фейт Вудс. Веронику Блэквуд.
Художника.
Эшли вдохнула, осторожно, чуть морщась от боли, которой отозвались на движение ребра. Нужно всего лишь закричать, окликнуть Алекс. Отвлечь ее, показать, что вот сейчас, за ее спиной, есть незваный свидетель. Потому что она выстрелит. Она убьет, не задумываясь о последствиях.
Не за себя. За Эшли.
И погубит себя.
Мартинс открыла рот, готовая выдохнуть имя.
Но онемела, прошитая, словно копьем, взглядом холодных стальных глаз. Фейт совсем немного повела головой, скользнула взглядом чуть выше и натолкнулась им на свою последнюю жертву.
Алекс выстрелила. Руку совсем немного дернуло отдачей. А вот стоящую совсем близко Веронику отбросило. Словно в замедленной сьемке, словно секунды обленились бежать с той скоростью, с которой они должны были оббегать круг, девушка упала у самого борта бассейна. Чудом не разбившийся бокал выкатился из руки, оставляя по себе багровый след.
Эшли выдохнула. Резко, судорожно, так, словно из горла вместе с воздухом вырвалось еще что-то, чужеродное, злое. Еще кусочек тьмы в черноте этого города.
Алекс обернулась. Резко, словно почувствовала, что на нее смотрят.
И только сейчас, встретившись взглядом с Эшли, опустила пистолет.
8.18.1
Никогда не подсчитывала статистику по самоубийствам. В голову просто не приходило. До того самого момента пока она не спросила.
Я знала город. Даже не так. Плевать на город. Я знала людей, которые в нем живут. Знала, какими законами они движимы, ради чего идут сквозь свои никчемные жизни. А, значит, и знала, насколько бессмысленны эти самые жизни. Я видела столько мертвых глаз на живых лицах, что никогда бы не взялась за подсчет.
Они должны были убивать себя. Каждый второй, третий, десятый… висельники, утопленники, недострелянные школьники, не умеющие держать в руках оружие. Вскрытые вены, яды, прыжки с крыш… как в том французском мультике – самоубийства на любой вкус. Приходи, выбирай, покупай. Эффект гарантирован, у нас ноль процентов возврата. Это подарок? Возьмите парный набор, это столь романтично, совместное повешенье. Только берите правильную веревку, надежный яд, надежно цельтесь… никто не любит недобитых самоубийц.
«Я пробовала трижды», - ты тогда именно это мне сказала, попивая чай над вскрытым трупом.
А потом сказала то, чему я каждый день теперь нахожу подтверждения.
Город нельзя покинуть по своей воле. Ни одним из известных способов. Не пересечь городскую черту, не уехать, ни улететь, ни уплыть… даже на тот свет – и то по своей воле не уйдешь.
Ну, то есть… если не проявишь некоторую сноровку.
И у тебя это получилось. Все-то – самой себе выбрать убийцу. Мне нравится, я одолжу у тебя эту схему? Тогда, когда сама решу уйти, конечно. Пока что я хочу остаться. Хочу посмотреть, что будет тут после тебя.
Тела приходится складывать тщательно. Увы, слишком уж скоропортящийся материал. Нужно сделать фото, всего одно фото шедевра, который никто никогда не увидит. Хочу оставить себе на память.
Но это такая ответственность. Я не должна ничего перепутать. Сложить все именно так, как ты это задумала.
Вожусь уже полночи. Но на самом деле уже почти все. Остался последний штрих, только он, чтобы картина была полной. Еще одно тело, небольшое в сравнении с остальными. Как раз такое, как нужно, чтобы заполнить оставшуюся брешь в этой мозаике. Убрать светлые, длинные волосы, чтобы не перекрывали рисунок. Чтобы эта вязь переплеталась, перечеркивала сама себя, превращалась в ту степень идеала, которую не дано достичь человеку.
Ну, по крайней мере, обычному человеку.
- Знаешь, без тебя будет скучно, - говорю едва слышно, коротко касаясь губами твоего холодного лба. Чуть правее от рваной дырки входного отверстия пули.
Я не видела прежде таких красивых убийств. Их даже вскрывать было как-то… волнительно. Словно прикасаешься к прекрасному, к какому-то шедевру великого мастера. Чему-то, что никогда до конца не поймешь.
Мобильный послушно щелкает, сохраняет фотографию. Я повторяю операцию еще несколько раз, на всякий случай.
- Мисс Паттерн… что вы делаете?!
Кажется, спросить хотели что-то совсем другое. Я оборачиваясь на голос. Офицер Мартинс выглядит преотвратно, даже как для утра понедельника. Под глазами залегли длинные черные тени, сбитая скула заклеена пластырем, но из-под него расходятся багровые разводы гематомы. Дышит она с трудом, не глубоко. Где-то под рубашкой ребра плотно перевязаны. Так, что и не вдохнуть.
- Оставляю сюрприз моему приемнику, - улыбаюсь, пряча телефон в карман.
Может, и правда так и оставить? Сколько лаборантов грохнется в обморок?
Хотя сейчас они уже покрепче пошли.
- Вы уходите? – спрашивает очевидное Мартинс. Мне остается только пожать плечами.
- Не хочу дожидаться, пока меня новая метла выметет.
Технически, нового инспектора еще не назначили. Вчера я даже видела Кейл, бродящую по участку. Но вряд ли она задержится надолго. На ее месте, я бы уже давно убралась подальше. Скрылась и не отсвечивала. Потому что у Алекс были все шансы уйти в отставку прямо в гроб.
Говорят, Блэквуд рвет и мечет.
Хотелось бы на это посмотреть. Издали. А еще лучше – через перископ танка. Так, на всякий случай.
- И куда вы теперь?
- Вернусь в институт, - все-таки лениво снова раскладывать трупы по местам. Пусть остаются так. Снимаю халат, бейджик, вешаю в шкафчик. – Скучнее, конечно. Но рисков меньше.
Улыбаюсь. Интересно, что они теперь будут делать?
Она молчит довольно долго. Я успеваю собрать свои вещи, потерять и снова найти на дне сумки мобильный. И даже выключить компьютер.
- Хэльга, вы ведь делали вскрытие Фейт Вудс?
Я поднимаю голову и смотрю на Мартинс. Теперь понятно, почему она молчала. Ее взгляд прикован к твоей работе. Вот она, сила искусства. А еще смерти. И то, и другое – очень сильные вещи. А ты – просто невероятно прекрасна, раз уж сумела их объединить.
- На моем столе было два тела с этим именем.
- Корнелия и Вероника?
- Угу, - почти мурлычу. Вас интересно было вскрывать. Обеих. Совершенно искренне, я не шучу.
Не многие оценят такой комплимент. Но ты бы, наверное, поняла, как много это значит для меня.
- Мисс Паттерн.
Ну, надо же, увязалась следом. Поднялась вместе со мной на лифте, даже вышла из участка. Скрывается от лишних ушей? Пожалуй, да. А, значит, и что-то предложить хочет. Ну, что ж…
Останавливаюсь, оборачиваюсь к офицеру.
- Раз уж работа в институте навевает на вас скуку, - смотрит пристально, даже не по себе становится, - не согласитесь ее разбавить?
- Чем-то опасным и не очень законным?
Очевидный вопрос. Мартинс даже отвечать не нужно, и так все понятно.
Ну, и кто же от такого отказывается?!
Пишу на листке бумаги свой телефон, протягиваю офицеру. Мартинс кивает, пряча его в карман.
- Доброй ночи, мисс Паттерн, - дежурная фраза, просто прощание. Но вызывает все-таки улыбку.
Договариваясь о подпольной деятельности, почти неприлично обращаться к другому по официальному званию.
- Доброй,.. мисс Мартинс.
Но к этому, все же, нужно еще привыкнуть.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: Пабам.
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Часть 2. Дети.
Часть 3.
Начало.
3.63.6
То, что вызванная в участке подмога никак не поспеет, Эшли поняла еще в тот момент, когда Алекс нажала на газ. Мотор неестественно чихнул, в первое мгновение вызывая четкую мысль, что машина попросту не заведется. Но в следующее мгновение Мартинс попросту вдавило в сидение, отбросив назад. Сложно было даже представить, что эта колымага, это безобразие, которое Кейл звала машиной, может так резво стартовать.
Говорят ведь, что не только домашние животные похожи на своих хозяев. На них со временем становится похожа и техника, сколь бы фантастической не казалась эта мысль.
Алекс молчала. И это Мартинс не нравилось. Ей было о чем подумать, было даже на что отвлечься, как выгнать из себя это мерзкое ощущение. Смятение, неловкость, почти отчаянье. Все это слишком хорошо скрывалось за равнодушием. Любую тайну сложно хранить, тем более от близкого человека. Временами настолько, что раскрытие уже приносит не облегчение. Скорее наоборот. И хочется в какой-то степени вернуть все обратно, лишь бы только не проходить сквозь это.
Но вот то, в какую сторону бежали мысли Кейл, было намного более занимательно. Жаль, что никак не проберешься в чужой мозг, не разберешь, что за образы там зреют.
Город пролетал за окнами, исчезал за спиной. Так быстро, что сливался в единый мутный фон. Достойное, пожалуй, представление города в нарисованном виде. Не дома, не улицы с неоновыми вывесками, даже не различие трущоб и богатого района. Просто мутный фон, смешение красок на палитре художника.
Дом – это не место. Только атмосфера. Цвет, запах, прикосновение…
Мерзкое, словно жесткая шерсть с нитками колючей проволоки. Царапает, разрывает, выворачивает наизнанку. Так медленно, щепетильно, аккуратно… так, что даже не больно. Просто невыносимо.
Как рисунок скальпелем по коже.
В деле Художника фигурировало то, что впервые похожие преступления были совершены в пригороде. Но как же он подходил этому городу. Как недостающая частичка мозаики. Вытащи – и рисунок будет не полным, будет хранить в себе зияющую черную дыру.
- Нам нужно подождать подкрепление, - проговорила Эшли, как только стих визг тормозов. Она прекрасно знала, что подкрепления они ждать не будут. Простой, даже довольно поверхностный, анализ личности инспектора… который можно было назвать «чувством».
Алекс хмыкнула.
- На двух женщин и пару доберманов? – инспектор криво усмехнулась, - Я тебя умоляю.
Кейл вышла из машины первой. И Эшли ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
На этот раз ворота, подсвеченные фонарями, и вовсе были открыты. Не настежь, но достаточно, чтобы в них, одним за другим, пройти двум полицейским. Алекс подняла пистолет, насторожено оглядываясь.
И все-таки, плохо, что офицерам никак не успеть вовремя. И плохо, что за спиной, след в след, ступает Мартинс.
Хотя последняя как раз-таки за спиной не осталась. Эшли бесшумно обошла инспектора у самой двери и, оставив контроль периметра на совести Алекс, чуть толкнула дверь. Только чтобы убедится – двери в дом одинокой вдовы, оставшейся почти без охраны и прислуги, была не заперта. Она отворилась почти беззвучно.
- Я обойду, - одними губами проговорила Алекс и, дождавшись короткого кивка Эшли, осторожно направилась к углу дома. Задержавшись, впрочем, на долю мгновения, краем глаза наблюдая за тем, как Мартинс скрылась за дверью.
За углом дома оказался бассейн. Не самая неожиданная вещь в богатом доме. Освещенная рядом низких, почти сливающихся с травой, фонарей и точками света из глубины, вода бросала блики по все стороны. Вязь мелкий волн, расходящихся от разрыва на гладкой поверхности, разбивалась о белые бортики. Алекс удобнее перехватила пистолет, поднимая руку выше, прицеливаясь в алое пятно на фоне темноты.
Миссис Отто еще раз мотнула босой ногой в воде. Брызги разлетелись в разные стороны, оставляя темные точки на алом платье, затемняя весь подол разводами.
- О, инспектор! – Анна приветственно подняла бокал. И, обнаружив что он опустел, долила в него вина. Бутылку, судя по разводам на платье и с противоположной стороны от бассейна, женщина держала в руке давно. И ровно так же размахивала ею, покрывая себя и все вокруг багровыми капельками.
- Вина?
Алекс механически мотнула головой, присаживаясь к доберманам, лежащим слишком уж неподвижно, как для охранных собак. Они не заметили вторжение на территорию чужих. Что, правда, нельзя было поставить им в вину. Сложно на что-то реагировать, когда ты мертв.
- Где она, миссис Отто? – Кейл снова поднялась. Анна уважительно присвистнула, заметив пистолет. И подняла руки вверх. Правда, ненадолго. Женщина снова приложилась к бокалу.
- Кто, инспектор?
Алекс только хмыкнула. А вот Анна почти картинно оглянулась, осмотрела бассейн, пригляделась к углу дома. И после этого снова перевела взгляд на Кейл, полувопросительно изогнув идеально ровную бровь. Одним взглядом спрашивая «Вы одни?».
На невербальные вопросы Алекс предпочитала не отвечать.
- Я вас умоляю, инспектор. Мне пришлось распустить охрану и прислугу, - женщина чуть шатнулась, почти танцевальным движением, элегантно, взмахнула руками, чтобы удержать равновесие. – И еще пару месяцев придется сухари грызть.
Кейл криво усмехнулась. Вот уж кто точно не будет грызть сухари.
- Так что, - Анна отпила из бокала, - она, скорее всего, уже на борту самолета, на полпути куда-нибудь, где пальмы, солнце и океан.
- Вы даже сами не понимаете, какой бред только что сморозили.
Инспектор покачала головой, под удивленным взглядом вдовы. Она опустила пистолет, еще раз пристально огляделась. На бортике бассейна, чуть в стороне от Анны, стоял еще один бокал, наполовину пустой. С отпечатком светлой помады на краешке.
- О, ну не в одиночку же пить! – миссис Отто оказалась еще достаточно трезвой, чтобы проследить за взглядом инспектора. – Это Челика.
«Челик!..»
Алекс вздрогнула, судорожно обернулась через плечо на дом. Миссис Отто бессовестно лгала, если только ее телохранитель не трансвестит, использующий светлую помаду. Но дело было далеко не в моральных принципах женщины.
- Так вы о нем забыли, - Анна засмеялась, - это особый дар – оставаться незаметным, когда ты двухметровых турок… или сколько там в нем…
Миссис Отто снова пошатнулась, приложила прохладный бокал ко лбу, измученно выдыхая. Вот только вряд ли виной всему был алкоголь. Алекс медленно вдохнула. Эшли справиться с охранником, если они пересекутся.
Но лучше поторопиться. Чтобы успеть хотя бы спасти несчастного от злого копа.
- Собак-то за что, Фейт? – внезапно крикнула Алекс, оглядываясь. Вудс была где-то здесь. От чего иначе между лопаток упорно сверлило отвратительным ощущением чужого взгляда?
- Кстати, - сама себя перебила Алекс, меняя тему, - так чье все-таки это имя? Фейт Вудс. Твое или сестры?
- Общее.
Алекс перехватила оружие и резко обернулась на голос, поднимая пистолет повыше и прицеливаясь. Фейт улыбнулась, выходя из тени. В конечном итоге, она не уходила далеко. Скрылась только за противоположным углом дома. А теперь вышла, неспешно прошлась вдоль бассейна, до своего одинокого бокала.
- Мы с сестрой его создали, почти полноценная отдельная личность. На те случаи, когда нужно оставаться инкогнито, - Фейт подняла свой бокал. Миссис Отто тут же протянула свой, слегка коснулась округлого бока.
- Я подозревала, что это псевдоним. И как же тебя зовут, подруга? – Анна засмеялась, снова неловко покачнувшись. Если бы она была на каблуках – наверняка давно бы уже оказалась в воде. Но туфли, судя по всему отброшенные, лежали на газоне чуть поодаль.
Фейт Вудс только улыбнулась. Почти незаметно, едва приподняв краешки губ.
За нее ответила Алекс. Инспектор неотрывно смотрела в глаза Художника.
- Вероника, - проговорила она. – Вероника Блэквуд.
Все же была в этой фамилии какая-то своя магия. После произнесения одного только слова повисла такая тишина, что, казалось, ее можно потрогать рукой. И она будет мягком, бархатной, почти приятной. Насколько приятной может быть удавка на шее.
Затуманенный алкоголем и еще черт-знает-чем мозг Анны обрабатывал информацию довольно долго. Несколько долгих мгновений она осознавала смысл сказанного. И лишь потом…
Женщина откровенно шарахнулась в сторону от Вероники, на лице отразился ужас.
- Что?... Нет… - она замотала головой из стороны в сторону. Бокал выскользнул из пальцев и, окрасив платье еще одним багровым пятном, обрушился вниз, разлетелся десятком осколков.
Влезть в дела Блэквуда без разрешения всегда было решением для самоубийц. Изощрённых, помешанных мазохистов, которые жаждут страдать перед смертью. А если в этом еще и замешана его дочь…
Алекс не сводила глаз с Вероники. Девушка стояла неподвижно, как-то даже расслаблено, дополнив это свое спокойствие еще и медленным глотком из бокала.
- Она до утра хоть доживет? – сухо спросила Кейл. Уголки губ Вероники снова чуть дернулись, оформившись в улыбку лишь номинально. Ровно до того момента, как миссис Отто, слова пошатнувшись, резко упала вниз. Как подкошенная чем-то, что бродило в ее крови уже долгие минуты.
- За кого вы меня принимаете, Алекс? – это могло прозвучать так, словно инспектор оскорбила ее. Если бы в голосе прорисовалась хоть одна живая эмоция. Но в нем не было ничего.
Кейл резко выбросила руку вперед, снова беря на прицел девушку. Она успела опустить пистолет, чем больше длился разговор – чем неизбежнее оружие клонилось вниз. Просто потому что отвратительно неприятно разговаривать поверх пистолета.
Полицейская осторожно, не сводя глаз с Вероники, присела рядом с Анной.
- Мне незачем ее убивать, она не часть картины.
То, что смертельно для собак, но человека лишь на время отправит в мир грез. Снотворное.
- А Расти, значит, часть? – тихо проговорила Алекс, снова поднимаясь на ноги. – И Эшли? И этого достаточно, чтобы…
Алекс сорвалась на тихое шипение, сжимая пистолет так, что побелели костяшки пальцев. Инспектор стояла неподвижно, выпрямив руку для прицела. А вот Вероника присела, чтобы поставить на бортик бассейна бокал, и медленно подошла. Всего несколько шагов, пока дуло пистолета не уперлось ей в лоб.
- Нет, - просто ответила она. И на этот раз улыбнулась, - Они триггер.
Кейл взвела курок.
- Я выстрелю.
Вероника оставалась неподвижной, только смотрела пристально. И едва заметно, казалось, одними глазами, кивнула. «Я знаю».
- Хорошо, что их здесь нет, да? – Вероника едва слышно засмеялась, - Они бы вас остановили.
Девушка отступила на шаг.
- Чем дольше тянуть паузу – тем сложнее решиться, - Вероника чуть склонила голову набок, рассматривая инспектора так, словно впервые видела. – Простите. Всего один вопрос.
- Что ты хочешь?
- Инспектор, какова статистика по самоубийствам в ваших делах?..
Челик нашел Эшли еще при подъеме по лестнице на второй этаж, куда она заглянула. В доме царил мрак, разбавленный только светом фонарей, который просачивался сквозь окна. В остальном драться пришлось практически вслепую. Охранник оказался не рад незваным гостям в доме. И настолько скор на расправу, что сказать что-либо о своем значке во внутреннем кармане куртки Эшли просто не успела. Да и кто знает, помогло бы это… Насколько Мартинс было известно, то охранное агентство, услугами которого пользовались богачи, в большей степени и славилось тем, что их люди были верны только своим хозяевам. Госструктуры любых категорий их не слишком-то беспокоили.
Эшли пыталась не шуметь. Что, учитывая сбитую ударом кулака скулу и отвратительный хруст в ребрах (хотелось верить, что он только причудился), от которого темнело в глазах, задачей было непростой. Пистолет охранник успел выбить из ее руки почти в самом начале и он скатился по лестнице вниз. Подсказав, тем самым, одну простую мысль.
Чем больше шкаф – тем громче падает.
Вывернувшись из очередного захвата, Эшли позволила себя ударить под дых. Что оказалось хорошей идеей только на этапе планирования, а на этапе реализации Мартинс на мгновение подумала, что сейчас просто потеряет сознание. Так и не закончив хитрый прием, который в конечном итоге заключался только в удачном пинке под колено.
Челик скатился по лестнице вниз. Эшли сбежала следом, стараясь успеть до того, как охранник придет в себя. И пристегнула его наручниками до стальной основы перил. Теперь, по крайней мере, уйти он сможет только вместе с куском лестницы.
Боль пришла запоздало, стоило только облегченно выдохнуть в конце схватки. Эшли схватилась за ребра, с усилием подавив рвущийся из горла стон. Стальной привкус крови хотелось с чистой совестью списать на рассеченную о собственные зубы щеку, но верилось в это с трудом. Слишком сильно тряслись руки, когда она поднимала пистолет. И кругом шла голова, стоило только снова ступить на лестницу.
Она так и не проверила второй этаж. Но идти дальше оказалось бессмысленно. Стоило только выглянуть в окно…
Мартинс метнулась в сторону, рывком распахнула дверь на балкон и выбежала, остановившись, только когда врезалась в перила.
Они стояли неподвижно. Эшли видела только напряженные плечи Алекс, ее руку, сжимающую пистолет. И ту, что служила инспектору мишенью. Фейт Вудс. Веронику Блэквуд.
Художника.
Эшли вдохнула, осторожно, чуть морщась от боли, которой отозвались на движение ребра. Нужно всего лишь закричать, окликнуть Алекс. Отвлечь ее, показать, что вот сейчас, за ее спиной, есть незваный свидетель. Потому что она выстрелит. Она убьет, не задумываясь о последствиях.
Не за себя. За Эшли.
И погубит себя.
Мартинс открыла рот, готовая выдохнуть имя.
Но онемела, прошитая, словно копьем, взглядом холодных стальных глаз. Фейт совсем немного повела головой, скользнула взглядом чуть выше и натолкнулась им на свою последнюю жертву.
Алекс выстрелила. Руку совсем немного дернуло отдачей. А вот стоящую совсем близко Веронику отбросило. Словно в замедленной сьемке, словно секунды обленились бежать с той скоростью, с которой они должны были оббегать круг, девушка упала у самого борта бассейна. Чудом не разбившийся бокал выкатился из руки, оставляя по себе багровый след.
Эшли выдохнула. Резко, судорожно, так, словно из горла вместе с воздухом вырвалось еще что-то, чужеродное, злое. Еще кусочек тьмы в черноте этого города.
Алекс обернулась. Резко, словно почувствовала, что на нее смотрят.
И только сейчас, встретившись взглядом с Эшли, опустила пистолет.
8.18.1
Никогда не подсчитывала статистику по самоубийствам. В голову просто не приходило. До того самого момента пока она не спросила.
Я знала город. Даже не так. Плевать на город. Я знала людей, которые в нем живут. Знала, какими законами они движимы, ради чего идут сквозь свои никчемные жизни. А, значит, и знала, насколько бессмысленны эти самые жизни. Я видела столько мертвых глаз на живых лицах, что никогда бы не взялась за подсчет.
Они должны были убивать себя. Каждый второй, третий, десятый… висельники, утопленники, недострелянные школьники, не умеющие держать в руках оружие. Вскрытые вены, яды, прыжки с крыш… как в том французском мультике – самоубийства на любой вкус. Приходи, выбирай, покупай. Эффект гарантирован, у нас ноль процентов возврата. Это подарок? Возьмите парный набор, это столь романтично, совместное повешенье. Только берите правильную веревку, надежный яд, надежно цельтесь… никто не любит недобитых самоубийц.
«Я пробовала трижды», - ты тогда именно это мне сказала, попивая чай над вскрытым трупом.
А потом сказала то, чему я каждый день теперь нахожу подтверждения.
Город нельзя покинуть по своей воле. Ни одним из известных способов. Не пересечь городскую черту, не уехать, ни улететь, ни уплыть… даже на тот свет – и то по своей воле не уйдешь.
Ну, то есть… если не проявишь некоторую сноровку.
И у тебя это получилось. Все-то – самой себе выбрать убийцу. Мне нравится, я одолжу у тебя эту схему? Тогда, когда сама решу уйти, конечно. Пока что я хочу остаться. Хочу посмотреть, что будет тут после тебя.
Тела приходится складывать тщательно. Увы, слишком уж скоропортящийся материал. Нужно сделать фото, всего одно фото шедевра, который никто никогда не увидит. Хочу оставить себе на память.
Но это такая ответственность. Я не должна ничего перепутать. Сложить все именно так, как ты это задумала.
Вожусь уже полночи. Но на самом деле уже почти все. Остался последний штрих, только он, чтобы картина была полной. Еще одно тело, небольшое в сравнении с остальными. Как раз такое, как нужно, чтобы заполнить оставшуюся брешь в этой мозаике. Убрать светлые, длинные волосы, чтобы не перекрывали рисунок. Чтобы эта вязь переплеталась, перечеркивала сама себя, превращалась в ту степень идеала, которую не дано достичь человеку.
Ну, по крайней мере, обычному человеку.
- Знаешь, без тебя будет скучно, - говорю едва слышно, коротко касаясь губами твоего холодного лба. Чуть правее от рваной дырки входного отверстия пули.
Я не видела прежде таких красивых убийств. Их даже вскрывать было как-то… волнительно. Словно прикасаешься к прекрасному, к какому-то шедевру великого мастера. Чему-то, что никогда до конца не поймешь.
Мобильный послушно щелкает, сохраняет фотографию. Я повторяю операцию еще несколько раз, на всякий случай.
- Мисс Паттерн… что вы делаете?!
Кажется, спросить хотели что-то совсем другое. Я оборачиваясь на голос. Офицер Мартинс выглядит преотвратно, даже как для утра понедельника. Под глазами залегли длинные черные тени, сбитая скула заклеена пластырем, но из-под него расходятся багровые разводы гематомы. Дышит она с трудом, не глубоко. Где-то под рубашкой ребра плотно перевязаны. Так, что и не вдохнуть.
- Оставляю сюрприз моему приемнику, - улыбаюсь, пряча телефон в карман.
Может, и правда так и оставить? Сколько лаборантов грохнется в обморок?
Хотя сейчас они уже покрепче пошли.
- Вы уходите? – спрашивает очевидное Мартинс. Мне остается только пожать плечами.
- Не хочу дожидаться, пока меня новая метла выметет.
Технически, нового инспектора еще не назначили. Вчера я даже видела Кейл, бродящую по участку. Но вряд ли она задержится надолго. На ее месте, я бы уже давно убралась подальше. Скрылась и не отсвечивала. Потому что у Алекс были все шансы уйти в отставку прямо в гроб.
Говорят, Блэквуд рвет и мечет.
Хотелось бы на это посмотреть. Издали. А еще лучше – через перископ танка. Так, на всякий случай.
- И куда вы теперь?
- Вернусь в институт, - все-таки лениво снова раскладывать трупы по местам. Пусть остаются так. Снимаю халат, бейджик, вешаю в шкафчик. – Скучнее, конечно. Но рисков меньше.
Улыбаюсь. Интересно, что они теперь будут делать?
Она молчит довольно долго. Я успеваю собрать свои вещи, потерять и снова найти на дне сумки мобильный. И даже выключить компьютер.
- Хэльга, вы ведь делали вскрытие Фейт Вудс?
Я поднимаю голову и смотрю на Мартинс. Теперь понятно, почему она молчала. Ее взгляд прикован к твоей работе. Вот она, сила искусства. А еще смерти. И то, и другое – очень сильные вещи. А ты – просто невероятно прекрасна, раз уж сумела их объединить.
- На моем столе было два тела с этим именем.
- Корнелия и Вероника?
- Угу, - почти мурлычу. Вас интересно было вскрывать. Обеих. Совершенно искренне, я не шучу.
Не многие оценят такой комплимент. Но ты бы, наверное, поняла, как много это значит для меня.
- Мисс Паттерн.
Ну, надо же, увязалась следом. Поднялась вместе со мной на лифте, даже вышла из участка. Скрывается от лишних ушей? Пожалуй, да. А, значит, и что-то предложить хочет. Ну, что ж…
Останавливаюсь, оборачиваюсь к офицеру.
- Раз уж работа в институте навевает на вас скуку, - смотрит пристально, даже не по себе становится, - не согласитесь ее разбавить?
- Чем-то опасным и не очень законным?
Очевидный вопрос. Мартинс даже отвечать не нужно, и так все понятно.
Ну, и кто же от такого отказывается?!
Пишу на листке бумаги свой телефон, протягиваю офицеру. Мартинс кивает, пряча его в карман.
- Доброй ночи, мисс Паттерн, - дежурная фраза, просто прощание. Но вызывает все-таки улыбку.
Договариваясь о подпольной деятельности, почти неприлично обращаться к другому по официальному званию.
- Доброй,.. мисс Мартинс.
Но к этому, все же, нужно еще привыкнуть.
вторник, 16 мая 2017
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Название: Даунтаун.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: Следующая часть. Сюжет близится к финалу. ...этой сюжетной линии.
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Часть 2. Дети.
Часть 3.
3.43.4
Город засыпает. Только первой просыпается вовсе не мафия. По правде говоря, я на собственном опыте знала, что мафия не может просыпаться. Она просто не спит. Ею пронизано слишком многое, всегда есть кто-то, кто смотрит. Неотрывно, пристально, даже если кажется, что никого рядом нет. Всегда под присмотром, всегда под контролем…
Черт возьми!
Скальпель снова соскальзывает. Приходится протереть его салфеткой, прежде чем снова коснуться кожи. Он уже немного затуплен, его бы давно сменить. Новый набор скальпелей лежит в шкафу, перевязанный, словно в шутку, красной подарочной лентой. У него всегда было слишком специфическое чувство юмора.
Но новый инструмент лежит в руке непривычно, выворачивается, словно неприрученный зверь. К нему нужно привыкнуть, нужно почувствовать его жизнь, связать его со своей. Есть ли у меня на это время? Есть, у меня невероятный запас времени, целая вечность, бесконечная.
А рука все равно тянется к старому скальпелю. Привычному, изученному до мелочей. Он скользит не так гладко, чуть-чуть, едва ощутимо, буксует, если вывернуть вправо. Пожалуй, эту мелочь не заметил бы и хирург, которому был предназначен этот инструмент. Но я замечаю. Как линия, вместо того, чтобы быть идеально ровной, идет неровными зазубринами. А ведь не переделать. Всего одна попытка…
Город засыпает. Я чувствую это где-то под кожей, как время течет в глубину ночи. Мое время – просыпается маньяк. Губы все-таки трогает едва заметной усмешкой. Надо же, не разучилась еще улыбаться таким вот глупостям, нелепым каламбурам. А порой кажется, что лицо стало восковой маской.
Воск под скальпелем ведет себя почти так же, как кожа. Только если холодный. Подогретый - липнет к лезвию, рвется, как если полоснуть по телу тупым ножом.
Кровь вытекает медленно, набухает каплями на месте пореза. Временами приходится ее стирать салфеткой. Целая череда смятой бумаги валяется под ногами. После окончания нужно будет серьезно прибраться. Слишком затянулась работа, слишком кропотливая, слишком неудобное полотно… Кровь, успев запечься багровыми потеками, намертво приварила салфетки к плитам пола.
Но это все потом. Останавливаюсь, чувствуя, как линия уходит из-под пальцев. Откладываю скальпель и разминаю руку. Если бы виной всему только усталость… но нет. Пальцы холодеют, отмерзают и слушаются с каждой минутой все хуже и хуже.
И когда только успело похолодать?..
Странная мысль. Я не помню снега в городе. И летней жары тоже не помню. Какое-то постоянное межсезонье, осенняя сырость. Она пробирает до костей сильнее любого мороза, колотит холодом. В городе всегда так. Словно он застрял в какой-то временной петле.
Нужно запустить генератор.
Хотелось сегодня обойтись без него. Не так и много осталось работы, последние штрихи. Но – самые важные, завершающие. Здесь нельзя оплошать. Все должно быть четко, все должно быть идеально…
Генератор в соседней комнате. Огромная махина, принцип работы которой я понимаю весьма относительно. Но для использования порой достаточно уметь нажимать на кнопочку «вкл». Правда, в случае старенького генератора приходится нажать на нее несколько раз. Машина все не хочет включаться.
Давно пора было провести в мастерскую отопление… Все руки не доходили. Ну сейчас-то всяко поздно, эту работу придется закончить уже в тех условиях, которые есть. Протягиваю руки к генератору. Сначала ничего не ощущается, приходится почти коснуться замерзшими пальцами раскаленной решетки, чтобы почувствовать тепло.
Несколько секунд, и приходится сдерживать вскрик. Руки замерзли намного сильнее, чем казалось. От внезапного тепла по клеткам растекается боль, невыносимая, словно кожу сдирают с ладоней. Мелкими кусочками, безжалостно разрывая плоть, оголяя рисунок мышц и сухожилий…
А впрочем, любые раны выглядят одинаково. Они все – просто багровые пятна. В конечном итоге под кожей оказывается только кровь. Остальное она скрывает.
Нет…
Пол уходит из-под ног. С трудом удерживаюсь, чтобы не упасть, нелепо взмахивая руками. Голова кружиться, невыносимо, словно весь мир вокруг ходит ходуном. Нужно держаться, я не могу сейчас потерять сознание. Только не сейчас. Нельзя прерывать работу. Я должна закончить ее сегодня.
Дверцы скрипят на старых петлях, отзываясь почти эхом на каждое движение. Никогда не хватало времени навести тут порядок, теперь это аукается. В рядах всевозможного хлама непросто отыскать то, что нужно. Даже если держал это в руках совсем недавно. Куда же я ее дела…
Вслед за головокружением наваливается слабость.
Только не спать! Не спать!..
Сжимаю пальцы на первой попавшейся баночке. Не могу рассмотреть, изображение плывет. Но даже по форме чувствую – это то, что я искала. Хорошо, что у Корнелии завалялась упаковка.
Знакомая горечь растекается по языку. Отвратительный вкус, настолько, что первое желание всегда – выплюнуть, не принимать в себя эту гадость. Но я сдерживаюсь, сползая по стенке на пол. Несколько минут - дождаться, когда подействует.
Принимать не чаще, чем раз в четыре часа. Так, кажется? Хотя бы часа два прошло?
Не важно. Все не важно.
Слабость отступает неохотно. Головокружение задерживается на дольше, аж до тех пор, пока я возвращаюсь в зал и снова беру в руки скальпель. Но и оно проходит, когда лезвие касается кожи.
Или мне только кажется?..
Нужно закончить.
3.5-2.53.5-2.5
- Расти, не сейчас.
Эти слова в последнее время Санд слышал все чаще и чаще. За все время его службы в участке - а оно насчитывало уже несколько месяцев - мальчишка успел к этому привыкнуть. Офицер в статусе стажера больше мешался под ногами. На него скидывали мелкие поручения, временами давали простые или, наоборот, безнадежные дела, чтобы парнишка «поковырялся», занял себя, пока «взрослые дяди» загружены серьезными делами. И зачастую это устраивало и самого Санда. Ему недоставало опыта, зато вполне хватало ума, чтобы это осознавать. Так что блондин рвался в бой лишь в той степени, в которой был уверен в успехе.
Из всех правил есть исключения. И как бы парадоксально это не звучало, но это правило, принятое Расти для самого себя, исключением не стало.
Вот только встречали Санда такими же взглядами, как и того самого мальчишку, который кричал «волки». Расти оставил запрос в архиве. Он не видел этого своими глазами, но практически чувствовал, что его бумажка перекочевала в самый низ стопки в тот самый момент, как парень вышел из комнаты. Но сдаваться так просто Расти намерен не был.
…После шестого напоминания о своей просьбе его послали уже прямым текстом, подробно описав маршрут и ряд обязательных остановок. У работника архива оказался богатый словарный запас, а в довесок к нему еще и развитая совесть. На следующий день он принес Расти распечатку, которую тот просил. Так или иначе, а цель была достигнута… хоть и стоила большого количества нервных клеток, десятка седых волос на юной голове и пачку выкуренных сигарет. Санд все еще отчаянно кашлял едва ли не после каждой затяжки, от дыма першило в горле и практически жгло изнутри. Но после просмотра даже просто фотографий с места преступления это было единственным спасением от того, чтобы не оставить свой обед в туалете. Так что курение постепенно входило в привычку… И это порой усиливало чувство бесконечного отчаянья, которое и так постоянно бродило где-то рядом, временами касалось совсем легко, почти не чувствовалось, а потом обрушивалось так, что, казалось, способно раздавить своим весом. Тогда особенно тяжело было поднять себя утром с кровати и вытащить в город, приволочь в участок и заставить работать над тем, что не имело смысла. Все равно ничего не исправишь. Все равно на улицах будет литься кровь, и уставшие копы будут рассматривать фотографии трупов. Спокойно, буднично, попивая кофе и закусывая бутербродами. Потому что времени нормально поесть нет. Времени нет ровным счетом ни на что, кроме изучения мерзких фотографий, пятен крови… Иногда это были просто бумаги, записи, опросы… Но слишком живая фантазия быстро подбирала к ним иллюстрации. Временами простые, какие-то мультяшные, словно мозгу было так легче воспринимать. А иногда и во всей красе, выуживая из памяти темные подворотни и виды реальных преступлений.
Что не так с этими людьми?
За каждым - преступником, жертвой или случайным свидетелем - стоит такая судьба, что впору за голову хвататься. Или, что более действенно, за огнемет и выжигать весь город. Безжалостно. До основания, чтобы ничего не осталось. Потому что вычистить то, что впитало мрак уже в саму свою суть, невозможно.
И копы, те, кто пришел в участок для того, чтобы помогать, в конечном итоге… они видели слишком много. Загрубели не только их глаза, загрубели сердца. Они разучились сопереживать, проявлять эмпатию, выслушивать, выуживая не только голые факты. Они больше не могли ничего изменить. Всего лишь еще одна форма паразитов на черной шкуре города. Еще один болезненный нарыв, в котором копошатся черви.
И ничего с этим не поделать.
Его слишком мало. Он всего один. И больше ничего нет.
Нет дружбы. Нет любви. Нет сочувствия.
Все поросло пороками.
И от этого бы удавиться. Но плохие дни сменялись хорошими. И порой желание помочь, сделать хотя бы что-то, быть полезным – побеждало все остальное. И порождало другое мерзкое чувство – ощущение собственного бессилия. Когда попытки расследования разбиваются о полное отсутствие помощи.
Но распечатка из архива была у Расти в руках. И, лавируя между столами, Санд пробрался к своему месту и устроился за столом, раскладывая на нем бумаги. По листам поползли мелкие отметки, невыразительные звездочки, крестики, полоски, надписи нечитабельным почерком…
- Ограбление на Винстон-стрит. Поттер, Геймишь - на выезд.
- Клара, как выходные?
- Кто-то видел Мартинс?
- Где эта долбанная сводка?
- Инспектор!
Расти поднял голову. Работать в шуме участка всегда было непросто. Попробуй сосредоточься на чем-то, когда вокруг без умолку болтают, перекрикиваются, что-то ищут и то и дело поднимают тревогу. Кейл временами выглядывала из своего кабинета, отдавала короткий приказ и снова скрывались. А участок после этого на несколько мгновений оживал, как большой муравейник, волновался, перекатывался бытовым шумом. И снова стихал в равномерный гул.
К вечеру голова неизменно болела. Расти к этому почти привык.
Мимо его стола неспешно прошел человек в черном пальто. Санд проводил его взглядом скорее механически, не узнав в стройной и какой-то вытянутой, тонкой фигуре никого знакомого. Посетитель? Вряд ли простого посетителя пропустили бы так просто. Да и направился бы он тогда к дежурному офицеру, а не напрямую в кабинет инспектора. Вошел он без стука и целое мгновение Расти ожидал, что его вот-вот выгонять в шею. Но вместо этого над ухом прозвучал голос офицера Мартинс:
- Он что еще здесь делает? – в общем-то, простой и даже весьма закономерный вопрос. Но прозвучал он так, что у Санда по спине пробежали мурашки. Что-то не так было с этим посетителем. И Мартинс, конечно, знала, что именно. Только вот хотел ли быть в курсе этого сам Расти? Меньше знаешь… дольше живешь.
- Ты собрал отчет по делу Отто? – Эшли мотнула головой, словно стряхивая лишние мысли, обернулась к Расти. И чуть приподняла бровь, пока предупредительно, потому что на лице Санда отразилось отчаянное непонимание, чего от него хотят. И длилось оно несколько мгновений, пока парень судорожно соображал, пытаясь вспомнить.
- А, то есть… - наконец, Расти встрепенулся. – Сейчас.
Бумаг на столе было не просто много. В какой-то момент своей жизни Санд рисковал быть погребенным под слоем этой макулатуры. Разыскивая нужную папку, парень несколько раз, мельком пробежавшись взглядом по листкам, смял их и бросил куда-то в сторону мусорной корзины. В которую выброшенные бумаги, кажется, уже не помещались. Но это в любом случае проблема уборщиц.
- Ага, вот, - Расти протянул папку Мартинс. - Это… предварительный. Есть еще кое-что, - Санд закрутил головой, словно разыскивая что-то. Или кого-то.
- Мисс Вудс, - окликнул он. Всего на мгновение показалось, что произнесенное имя чиркнуло лезвием по нервам Мартинс. Эшли коротко прикрыла глаза, сглотнула, снова взяв себя в руки. Слишком мелкое движение, неприметное. Настолько, что Расти списал это на то, что ему просто показалось. Нельзя так много мнить себе.
- Я тут… - чуть растеряно начал парень, но через мгновение схватил со стола какой-то листок, быстро пробежался взглядом по строчкам. – Да, вот. Мисс Вудс, - снова начал он. Психолог едва заметно кивнула, показывая, что она заметила обращение офицера и готова слушать. Даже если у парня есть определенные проблемы с тем, чтобы сформулировать вопрос.
- Тут отмечено, что миссис Отто была вашим клиентом.
- И есть, - мягко уточнила Фейт, подходя ближе к столу блондина. Парень вскинул голову, на мгновение заглянул в глаза девушки.
- Да… но так же среди ваших клиентов были… - Санд опустил голову, снова уткнулся взглядом в листок, - и другие жертвы Художника.
- Да? – Вудс едва заметно приподняла бровь. – Не знала об этом.
Эшли откликнулась только тяжелым вздохом. И, прежде чем кто-либо обратил на нее внимание, отвернулась, утыкаясь в мобильный.
Расти кивнул.
- Я хотел спросить, мисс Вудс, было ли что-то, что объединяло этих людей, - Санд протянул психологу листок с фамилиями. Девушка взяла его чуть растеряно, взглянула только мельком, не цепляясь взглядом ни за одну из записей.
- Ох… офицер, мне жаль, но я не могу вам ответить. Это вопрос этики.
- Да, но, мисс Вудс, они же… - Расти осекся, на мгновение испугавшись собственного цинизма. Но все же закончил именно так, как и собирался. Порой приходится говорить то, что самому не нравится. – Они мертвы. Вряд ли что-то из того, что вы скажете, сможет им навредить.
- Да, но вполне может навредить их близким, - откликнулась Вудс. - Если станет достоянием общественности.
- Мисс Вудс…
- Офицер! – перебила девушка, совсем немного повысив голос. И протянула листок назад, возвращая его владельцу. – Я ничего вам не скажу, - мягче продолжила она, словно извиняясь за собственную вспышку. Но было в ее взгляде что-то такое, что очень четко давало понять – ответов Расти не добьется. Это тебе не архив, где можно пять раз напомнить и все-таки получить то, что хочешь. Давить на психолога он не мог, да и нечем было. Разве что…
Санд перевел взгляд на Мартинс, даже не отдавая себе отчета в том, насколько хорошо его мысли читаются на лице. Вот он скосил взгляд на Эшли, нахмурился, обдумывая что-то. И даже открыл было рот, чтобы начать говорить, но…
- Даже не думай, - Эшли не пришлось даже поднимать голову от мобильного. Хватило и того, что она улавливала краем глаза. Но вот для того, чтобы договорить, офицер подняла голову и пригвоздила Расти недобрым взглядом.
- Твое расследование – сам и разбирайся.
…Хотя, если подумать, взгляд не был недобрым. Мрачный, угрюмый, но он скорее говорил о каком-то внутреннем конфликте Мартинс, а не о ее отношении к расследованию мальчишки. Санд улыбнулся, попытавшись придать лицу ободряющее выражение. Насколько это было возможно в ситуации, когда мысли мечутся в голове, в панике разыскивая другие направления.
- Ладно, справлюсь, - преувеличенно бодро проговорил блондин. Мартинс только кивнула, таким же коротким движением головы позвав за собой Вудс.
Они успели отойти от стола Расти всего на несколько метров, когда в общем шуме участка Санд уловил то, что заставило его прислушаться. Парень чуть откинулся на спинку стула, делая вид, что перечитывает что-то в сделанном отчете. А сам потихоньку обратился в слух. В конце концов, его не так часто хвалили. И это полезно для здоровья, между прочим.
- А он соображает, - тихий голос мисс Вудс уловить в окружении шорохов было делом не из простых. Она и так говорила не громко, а сейчас еще и была слишком далеко, чтобы все расслышать. А вот Мартинс голос не снижала, хотя ее ответ и здорово озадачил. Доля мгновения, потраченная на изумленный взгляд на психолога. И шипение:
- Не смей!.. – Мартинс осеклась, чуть нервно оглянувшись. Несколько офицеров покосилось на девушку, но этим реакция и ограничилась. Тем, кто расследует преступления, положено бы быть любопытными. Но не к личной же жизни своих коллег. Ну, или, по крайней мере, не на показ. Так что Мартинс была практически уверена в том, что как минимум дюжина офицеров ненавязчиво прислушивается.
Эшли подошла ближе, грубо дернув Фейт на себя, схватив за предплечье. Чтобы в следующее мгновение разжать пальцы, будучи пригвожденной спокойным, бесстрастным взглядом.
- Не трогай его, Вудс, - прошипела Мартинс так тихо, что сама себя едва слышала. - Он тебе не опасен, просто мальчишка…
- Да, Эш, - откликнулась Фейт. Она смотрела на нее почти впритык, протягивая руку к лицу. Эшли едва заметно отпрянула назад, когда холодные пальцы скользнули по щеке. Взгляд нервно метнулся из стороны в сторону, незаметно, без поворота головы. Лишь бы никто не заметил.
- Но он пока единственный, кто смотрит в нужную сторону.
- Фейт…
Голоса слились в равномерный шелест, оставив Расти в неведенье относительно причин такой реакции Эшли на похвалу молодому офицеру. А вот прогремевший на весь участок окрик инспектора, сопровождаемый грохотом распахнутой двери, заставил вздрогнуть. И нелепо взмахнуть руками, пытаясь удержаться на опасно накренившемся стуле.
- Люциан!
Тот самый человек в черном пальто прошел мимо стремительно, с явным намерением покинуть участок как можно быстрее. Его не остановил даже окрик инспектора, хотя многие офицеры внутренне напряглись. Рано или поздно, но каждый учиться слышать в голосе начальства те нотки, после которых лучше становиться тише воды, ниже травы. Себе дороже.
Впрочем, Кейл не была начальством для этого мужчины. От того и окликать его пришлось дважды.
- Камрик!
Мужчина остановился. Короткое мгновение он так и стоял, потом едва слышно хмыкнул и обернулся в пол оборота. Во взгляде читался вопрос, но вместе с ним и тень такого презрения, что тому, на кого был направлен этот взгляд, впору было бы удавиться на месте. Чтобы не портить мир своим присутствием. Благо, на Алекс не так просто было повлиять.
- Что с девчонкой?
На мгновение Расти показалось, что у инспектора дрогнул голос. Совсем немного, скорее от напряжения и злости, чем от переживаний. Но было в этом вопросе нечто такое, что несколько десятков взглядов, до того устремленных на инспектора, медленно перекочевали на незваного гостя. Люциан молчал несколько мгновений, прежде чем подать голос.
- Это не твоя забота, Кейл.
И все. Ни слова больше, хотя у инспектора явно было больше вопросов. Но даже на этот, самый главный, ей не дали ответа. Мужчина просто развернулся и снова направился к выходу из участка.
- Люциан!
Есть свой особый язык тела, способный доподлинно сказать, что ничего не измениться. Можешь хоть кричать, хоть о стенку биться головой – ничего все равно не изменится. И Люциан просто ушел, под напряженными взглядами офицеров.
Тишина в участке повисла такая, что вот сейчас Расти наверняка удалось бы услышать то, что Мартинс говорила на ухо Вудс. Да что там, он и тихий голос психолога различил бы даже на противоположном конце комнаты. Если, конечно, мисс Вудс начала бы что-то говорить, а не рассматривала инспектора с любопытством ученного, препарирующего лягушку.
Кейл медленно вдохнула. И огрызнулась, обрушив слова на тишину, разбивая ее вдребезги:
- У кого-то работы мало?!
Участок ожил в мгновение, словно очнулся от сна. Снова зашуршали бумаги, запищал чей-то телефон под пальцами.
- Санд!
Расти вздрогнул, оборачиваясь на голос. Инспектор Кейл, зацепившись взглядом за белобрысую голову, направилась к нему, заставив нервно сглотнуть. Что бы там не случилось между инспектором и незваным гостем участка, а попадаться под горячую руку вовсе не хотелось. Хотя, зная свою удачу, Санд и не ожидал, что может быть иначе.
- Отчет по Отто?
- Д-да… - запнулся Расти, бросившись к столу в поисках наработок по этому самому отчету. Под выжидающим взглядом инспектора искать что-либо было крайне тяжело, бумаги валились из рук и норовили разлететься по столу. В конечном итоге он все-таки обнаружил отчет - у себя в руках. Он так и не положил его обратно.
- Еще… буквально пару минут, инспектор.
Кейл коротко кивнула.
- Чтобы через пять минут он был у меня на столе.
- Да, сэр, - с готовностью откликнулся Расти. И только спустя мгновение осознал, что снова ошибся. «О нет, опять» - судорожно пронеслось в голове, добавляя к и так взбудораженной нервной системе нотки паники.
Но Алекс только медленно выдохнула, закрывая глаза. Некоторое время она стояла неподвижно.
- Твою мать!
Папка, которую инспектор до того держала в руках, с грохотом обрушилась на стол. Расти отпрянул, испуганно глядя на предмет, словно это была бомба. Он помнил, Алекс вышла из кабинета с этой папкой, следом за мужчиной в черном пальто.
- Простите, инспектор, - сбивчиво начал было Расти, но когда он поднял взгляд, оказалось, что извиняться уже не перед кем. Инспектор развернулась и ушла в свой кабинет, оставив папку так и лежать на столе офицера.
Час от часу не легче.
Расти вздохнул. А день начинался неплохо… он ведь наконец получил данные по запросу в архив. Листок нашелся под папкой инспектора, Санд потянулся за ним, механически перекладывая в другую стопку бумаг. А в следующее мгновение бросил на столешницу отчет по Отто. И склонился над записями, внимательно проводя пальцем по строчкам и вглядываясь в цифры.
- Расти, - на плечо легла чья-то рука. Офицер не отреагировал. - Не принимай на свой счет, она…
- Угу, - невнятно откликнулся Расти. Чтобы в следующее мгновение вскинуть голову. - Эшли!
Да так и осекся под неправдоподобно спокойным, и совсем немного любопытным, взглядом психолога. Несколько секунд он неотрывно смотрел в глаза Вудс, потом мотнул головой.
- Нет, ничего. Мне нужно… отчет отнести, - парень сгреб в охапку бумаги, которые оставались на столе, и едва ли не бегом бросился к кабинету инспектора.
6.16.1
В конечном итоге привыкаешь ко всему. Даже к потолку. Одному и тому же, который видишь каждый раз, открывая глаза. Чистая, ровная поверхность, вовсе не чета той, что была над головой в ее собственном доме. А ведь некогда было и задуматься об этом. Волновало слишком многое – нехватка денег, очередные разборки в клубе, чьи-то лишние взгляды, от которых попеременно было то мерзко, то сердце заходилось в предвкушении, как бешеное. Мысли были заняты чем угодно, но только не потолком. Не тем, что представало перед глазами каждое утро.
А все равно сейчас казалось, что она помнит каждый миллиметр. Каждую трещину, расщепляющую старую краску. Даже заросли паутины, которые приходилось убирать с завидной регулярностью. А ведь это тараканов, вроде бы, сложно вывести, с пауками не должно быть такой беды.
И насколько же роднее был тот потолок. Казалось бы, у тебя над головой не старая штукатурка, рискующая осыпаться в любой момент. Ну, так радуйся, что же ты снова губы надула? Снова хочется плакать, хочется перевернуться и посмотреть в стену. Хоть какое-то разнообразие. Потолок, стена…
- О, вы проснулись.
Голос ворвался в утреннюю тишину внезапно. Хотя достоверно девушка и не могла сказать, что сейчас именно начало. Свет в палате вроде бы не горел, но утро сейчас или далеко за полдень… а не все ли равно?
Взгляд сфокусировался с некоторым усилием. Человек, сидящий на стуле у окна, закрыл и отложил книгу, поднял голову. Некоторое время девушка потратила на попытку узнать в чертах лица что-то знакомое. Молодой мужчина, даже скорее просто мальчишка, с копной сильно вьющихся волос. Коротко остриженные, они торчали во все стороны, обрамляли голову этаким «одуванчиком». Он был хорошеньким ровно настолько, насколько бывают молодые и наивные. А еще он улыбался. И стоило бы ответить ему тем же, но вместо этого прозвучал угрюмый, настороженный вопрос:
- Вы кто?
Улыбка на губах незваного гостя стала шире.
- Мое имя Алан, - представился он, чуть склонив голову. Несколько мгновений он неотрывно смотрел на девушку. Взгляд не был испытывающим, скорее просто дружелюбным. Но девушка все равно ощутила себя экспонатом в музее. Не самое приятное ощущение. Она поежилась, приподнимаясь на локтях, а после и, опираясь руками о кровать, осторожно потянула собственное тело вверх.
Алан бросился было помочь, но был встречен только грубым:
- Не лезь.
На то, чтобы сесть, привычно ушло несколько минут.
- И что тебе, Алан, - начала девушка, с некоторым усилием восстанавливая сбитое дыхание. Когда большую часть своих дней проводишь в лежачем положении даже попытка сесть – почти подвиг, - от меня нужно? – хмуро закончила она.
Алан едва заметно усмехнулся. Но ответ на вполне закономерный вопрос последовал далеко не сразу. Парень придвинул стул поближе, явно рассчитывая на продолжительный разговор. И, устроившись поудобнее, даже открыл было рот, но после только выдохнул, словно обрывая сам себя.
- Боюсь, вы мне так просто не поверите, - Алан развел руками.
Ну что за напасть!
Девушка закатила глаза, потом прикрыла их веками и посидела так какое-то время, пока ответ не сформировался сам собой. Кто бы ни хотел в очередной раз сыграть с ней в какую-то игру – хоть какое-то разнообразие среди серых будней больницы. Чем бы эта игра ни закончилась.
- Удиви меня, - девушка небрежно махнула рукой.
- Вы кое-кому нужны.
Девушка только фыркнула в ответ.
- Кому нужна сломанная кукла, - проворчала она в полголоса, привычно поправляя одеяло, которым была надежно укрыта ниже пояса. Лишь бы не видеть лишний раз, не вспоминать. То, почему она уже столько времени бездумно пялится в чертов идеально белый потолок.
- Вы зря себя принижаете, Сойка, - Алан все еще улыбался, но на мгновение в голосе промелькнуло что-то такое, что заставило девушку в очередной раз задуматься над тем, кого нелегкая принесла к ней в палату. – И дайте мне закончить.
И все-таки Сойка знала таких людей. Знала даже лучше, чем можно было бы предположить, судя по ее теперешнему состоянию. Потому что как бы плохо ни было, через что бы не пришлось пройти, довольно сложно не знать самого себя. Можно не любить, но не знать и не находить сходства с себеподобными – невозможно.
У мальчишки совершенно точно был покровитель.
Кто-то могущественный, за кем, как за каменной стеной. Рядом с которым чувствуешь себя ребенком при отце, и в любой игре можно гнуть свою линию до самого конца. Условие только одно – твое мнение всегда должно совпадать с мнением того, кто стоит за твоей спиной.
Но кто тогда прислал этого человека?
У Сойки не осталось друзей, она это знала наверняка. Особенно друзей из верхов, с тех самых пор, как за ней приглядывает Блэквуд. В той самой извращенной манере, в которой он приглядывает за всеми.
Когда ты всего лишь пешка в чужой игре – приходится быть тихой. А еще жизненно необходимо знать, какую игру кто ведет, видеть и отслеживать, чтобы не попасться так глупо, как это случилось с Сойкой. Впрочем… действия Блэквуда всегда было сложно предугадать. Пойди просчитай долбанного психа!
- Вам не о чем беспокоиться, я прислан помочь, - Алан улыбнулся. Батарейки у него, что ли, не садятся от этих постоянных улыбок?
- И с чего твоему хозяину мне помогать?
- Он мне не хозяин, мисс.
Сойка не засмеялась, только потому что ехидство оказалось сильнее смешливости. Она только хмыкнула, скривив губы в усмешке. «Молодежь!»
- Мне не говорят всего, - Алан пожал плечами. А вот Сойка только вздохнула. О каких переговорах может идти речь, если перед ней просто шестерка? С ней и не договариваются. Ее покупают. Как товар в магазине. Покупают у нее самой, но даже это не меняет одного простого факта – товару не положено знать, для каких целей его используют. По назначению или нет. Может, просто сломают.
- Хотите черники? – внезапно выпалил Алан. И прежде, чем Сойка успела осознать вопрос, из рюкзака как по волшебству появилась коробочка. Парень подсунул ее едва ли не под нос девушке, демонстрируя посудину, до краев заполненную темными ягодами.
От таких американских горок на мгновение закружилась голова. Как на это вообще реагировать?!
- Нет, - неуверенно протянула Сойка, недоверчиво глядя на ягоды, - спасибо.
- Ну, потом, может быть, съедите, - мальчишка пожал плечами, отставляя коробочку на тумбочку. – Мне нужно ваше согласие, - без перехода добавил он. Оказалось, что помимо ягод из рюкзака он успел достать и папку.
- На что? – Сойка нахмурилась, забирая у него бумаги и пробегая взглядом по строчкам. Как и в любом договоре, для того, чтобы добраться до сути, приходилось «прорываться» сквозь целые заросли слов. Было оговорено, казалось бы, все. Все возможные последствия при разрыве данного соглашения, по любым причинам, начиная с добровольного и заканчивая форс-мажорами.
- На то, чтобы мы вам помогли.
- Помогли? – Сойка хмыкнула, - в обмен на некую неоговоренную услугу? – она подняла голову от бумаг и посмотрела на парня. Алан только пожал плечами, закидывая в рот сразу горсть ягод.
- Никто не помогает бесплатно.
Он произнес простую истину как-то по-особенному. Это могла быть констатация факта, осуждение чужой меркантильности, равнодушие… что угодно. Но в голосе Алана звучало… одобрение?
Взгляд Сойки скользнул по строчкам дальше, выискивая среди строчек ту информацию, что была действительно важной. Кто бы ни стоял за Аланом, если отбросить вопрос того, что же им нужно от девушки, оставался намного более интересный. Чем они собираются помочь? Даже отчаянье не длится вечно, девушка столько раз выбиралась из него, рассматривала ситуацию с разных сторон, искала варианты… такое бесчисленное количество раз, что могла совершенно точно сказать – выхода нет.
Но надежда… коварное чувство. Оно приходит, как бы сильно ты себя не убеждала, что это совершенно невозможно.
…И тем больнее в очередной раз разбиваться об асфальт. На короткое мгновение Сойка даже задохнулась, словно, поднявшаяся на крыльях надежды, действительно ухнула вниз, встречаясь позвоночником с землей.
Она медленно закрыла папку, протянула ее обратно Алану.
- Пошел вон, - четко произнесла девушка.
- Сойка, вы…
- Вон!
Он даже не попытался увернуться. Не успел или сделал это намерено, для больше драматичности, Сойка гадать не стала. Всего на долю мгновения она почувствовала укол совести, когда папка с бумагами врезалась в лицо мальчишки.
Алан хмыкнул, мимолетно потер ушибленное место. И наклонился, чтобы поднять папку.
- Амалия, вам стоит чуть больше доверять людям.
- Надоверялась уже, - сквозь зубы прошипела девушка, на этот раз не размениваясь на какие-либо активные действия. Даже на простое повышение голоса. Собственная вспышка казалась слишком большой нагрузкой.
- Уходи, - повторила она.
Со второй попытки просьба все-таки сработала – Алан ушел.
- Ты меня измором решил взять?
Чего-то такого Амалия ожидала. Даже скорее была абсолютно уверена – мальчишка так просто от нее не отстанет. Он точно заявится снова, такой же милый и улыбчивый. Такой же спокойный и безотказный, но упорный. Как бронепоезд с сорванными тормозами. Избавится от него, кажется, можно было, только свернув шею. Себе или ему. Но оба варианта не подходили. Себя жалко, а на него просто рука не поднимется.
Даже если второе утро подряд, просыпаясь, видишь одно и то же лицо.
- Нет, всего лишь ягодами, - откликнулся парень, ставя на тумбочку новую коробочку, на этот раз с малиной. Ее копия, в потеках черничного сока, перекочевала к нему в рюкзак. Амалия все-таки не удержалась.
- Какая-то несерьезная взятка.
Алан только развел руками.
- Сестра! – горло неприятно царапнуло громким криком. Сойка уже многие месяцы отмалчивалась, перекидываясь только редкими фразами с медсестрами и врачами. И вернуть свое уединение сейчас было первоначальной задачей. Выбитая из зоны комфорта приставучим подростком, девушка чувствовала себя неуютно.
- Да, Амалия. Что-то не так? – женщина в белом халате появилась подозрительно быстро. Впрочем, к такой расторопности Сойка давно привыкла. Ей нельзя было умереть. Этим быстро учишься пользоваться.
- Ко мне нельзя посторонним, - Сойка кивнула на Алана.
- А разве… - удивленно протянула медсестра. Амалия медленно вдохнула. Этого стоило ожидать. Конечно, у мальчишки припасена легенда о том, что он ее родственник. Скорее всего, даже документы есть подтверждающие. Зеленые такие, с соответствующими круглыми цифрами.
- Не пускайте его, - коротко сказала девушка, откидываясь на подушку и устало прикрывая глаза. – Он у меня вызывает повышение… этого… - Сойка нахмурилась.
- Окситоцина, - подсказал Алан, расплываясь в широкой улыбке.
- Да, - невнимательно выдохнула Амалия. Мысль о том, что подсказка могла быть в корне не верной, пришла слишком поздно. Медсестра уже успела хихикнуть.
- Пойдемте, молодой человек, - позвала она, потянув за собой Алана.
Сойка так и осталась неподвижно лежать, прикрыв глаза, даже когда шаги стихли, и палату снова окутала такая привычная тишина. Говорят, любая проблема становится меньше, стоит только выспаться и хорошо поесть. Но сон не помогал. А еда… Амалия открыла глаза и повернула голову, в очередной раз уставившись на коробку с ягодами. Она успела объесться черникой, теперь на очереди была малина. Интересно, сколько у него еще вариантов? …и придет ли он завтра? Будет ли шанс еще раз сказать «да» на предложение, на которое она никогда, ни за что не согласится?...
Амалия потянулась за ягодой, но внезапно передумала. Рука замерла на середине движения. Девушка мяла край одеяла в пальцах несколько мгновений, прежде чем откинуть его. Одним резким движением, раскрывая ноги. Намного сложнее оказалось заставить себя повернуть голову. Как и всегда. Она должна была привыкнуть, ужа давно должна была привыкнуть.
Но есть вещи, примириться с которыми невозможно.
Даже сейчас, когда все зажило, когда боль уже давно не беспокоила, ноги все равно выглядели, как свежая рана. Раздробленные кости торчали под неправильными, неестественными углами, натягивали кожу. Это должно было быть больно. Невыносимо, до крика. Но она не чувствовала ничего, только неприятный зуд, когда кожа соприкасалась с покрывалом. Покрасневшая, покрытая рядом багровых точек, исполосованная растяжками и тугими, напряженными венами.
Раньше Сойка часами пыталась заставить их шевелиться. Но ничего не происходило.
Амалия снова накинула одеяло на ноги, поправила его, укрывая верхнюю часть тела. И привычно потерла раскрытой ладонью щеки. Она отвела руку от лица и удивленно посмотрела на собственные пальцы. Каждый раз, когда Сойка набиралась смелости откинуть одеяло, она плакала. Непроизвольно, часто даже не замечая этого.
Но сейчас пальцы были сухие.
- Опять ты, индеец?
Сойка заговорила еще до того, как открыла глаза. Если его нет рядом – все равно никто не услышит, так что и переживать не о чем. Но девушка была уверена, что он снова здесь. До того самого момента, когда открыла глаза. Стул у окна был пуст.
- Яки, - но знакомый голос все-таки раздался в ответ, заставив повернуть голову. Похоже, Алан только вошел в палату. И, увидев в глазах Амалии вопрос, пояснил, - это племя на севере. Моя бабушка оттуда.
Сойка понимающе кивнула.
- Как Блэквуд, - едва слышно проговорила она. Алан только неопределенно дернул плечом.
- Возможно. Ежевики? – парень усмехнулся, привычно устраиваясь на стуле и заменяя опустевшую коробочку новой. Амалия кивнула, подтягивая собственное тело повыше, устраиваясь удобнее в кровати. И протянула руку за ягодами.
- Вы подумали над нашим предложением, Амалия? – Алан улыбнулся, на этот раз воочию наблюдая за тем, как девушка уничтожает ягоды. Какое-то время она молчала, перекатывая языком темную ягоду.
- Вы не понимаете, да? – спросила Амалия, поднимая взгляд на парня, - Ты и твой не-хозяин. Совсем не понимаете.
Алан в ответ только приподнял бровь, внимательно вглядываясь в глаза девушки. Как прилежный ученик, готовый выслушать объяснение учительницы на уроке.
- Это мои ноги, Алан.
- Да, - парень кивнул, - но они не работают.
- Это не запчасть!.. – Амалия осеклась, сдерживая собственную вспышку. Она выдохнула, прикрывая глаза. И продолжила, всеми силами пытаясь сдерживаться. От того голос звучал чуть искусственно, словно запись, - Они не подлежат замене. Я… я не машина. Меня нельзя чинить.
- Можно.
Одно слово, короткое и произнесенное почти без эмоций. Уверенность всегда кажется отсутствие эмоциональной окраски, как белый цвет. Не закрашенный листок. Если бы у эмоций были цвета – уверенность была бы белой.
Сойка медленно выдохнула, вместе с этим вздохом осознав, что успела задержать дыхание.
- Уходи.
Алан только пожал плечами, поднимаясь с места.
- Алан.
Парень остановился у двери.
- Да, Амалия?
- Что мне нужно подписать?
- Хватит вашего слова.
Они так и не встретились взглядами снова. Он неотрывно смотрел на дверь, у которой замер. Неподвижный, как охотник в засаде. Словно боялся спугнуть неосторожным движением. И она, с застывшим взглядом, неспособная сейчас заметить ничего. Кроме того, что билось у нее внутри.
- Я согласна.
2.62.6
Зажженная сигарета тлела между пальцев, рискуя вот-вот уронить столбик пепла на столешницу. Но пока инспектор оставалась неподвижной шаткое равновесие сохранялось. Странное состояние. С одной стороны нестерпимо хотелось курить. Много, долго, жадно затягиваясь, отравляя себя дымом в очередной раз. Но телом владело какое-то странное оцепенение, оно покрывало, словно коркой, кожу, хотя исходило изнутри. Выступало, словно капельками пота, из пор, оплетало паутиной.
Тишина была непроницаемой, замершей. Ночной участок всегда оплот спокойствия.
Всегда – но не сейчас.
Эшли нервно ходила из стороны в сторону, насколько хватало телефонного провода. И шипела, временами срываясь на ругательства, в трубку, словно кобра. Воображение уже несколько минут подрисовывало к ее фигуре вздувающийся капюшон, который опадал лишь изредка, когда девушка усилием воли смиряла свой характер. Уголок губ инспектора чуть дернулся, наверное, это должна была быть улыбка. Но в полноценное действие она так и не оформилась.
Бывают ситуации, когда нужно что-то делать. Почти жизненно необходимо двигаться, кричать, раздавать приказы и, на худой конец, биться головой о стенку. Или хотя бы шипеть в трубку на представителя клининговой компании. Потому что приехать они, конечно, смогут в лучшем случае к утру. К тому самому моменту, когда участок должен быть полностью приведен в порядок и произошедшее будет только жутким воспоминанием.
- Чтоб их, - фыркнула Эшли, бросая трубку на телефон. Но не то промахнулась, не то приложила слишком много силы – действие пришлось повторить. Предварительно подобрав трубку с пола.
Алекс перевела взгляд на девушку, искоса наблюдая за тем, как она притянула поближе стул от соседнего рабочего места и села, раздраженно приглаживая волосы.
- Они будут в лучшем случае к четырем.
Кейл, все так же, двигая только зрачками, перевела взгляд на телефон, лежащий на столе.
- Не так уж и долго ждать, - констатировала она, поднимая руку. Разрушать общее состояние оцепенения было странно. Но в то же время, оставаться таким памятником самому себе было не самой светлой идеей. Алекс протянула Мартинс бутылку. Количество ее содержимого стремительно уменьшалось, но состояние опьянения так и не наступало. Не в этот раз. От каждого глотка становилось только хуже.
Эшли мотнула головой.
- Дай лучше сигарету.
Пепел все-таки осыпался на столешницу. Кейл смахнула его ладонью, снова откидываясь на спинку стула.
- Алекс, - вместе с именем изо рта вырвалось облако сигаретного дыма. Мартинс снова затянулась, делая неуместную паузу между обращением и тем, что она собиралась сказать. Дым пробирался в легкие и заполнял их изнутри. А ведь она довольно долго держалась без сигарет. Даже после… того как я ее жизни появилась Фейт Вудс.
Эшли сглотнула и все-таки выговорила.
- Это не она.
Не вопрос, не предположение и даже не надежда. Спокойная уверенность того, кто совершенно точно знает, что сказанное - правда. Алекс едва заметно усмехнулась. Сколько раз она слышал подобное? Она отпила из бутылки, на несколько мгновений задержав уже давно теплую жидкость во рту.
- Это нормально. Всегда сложно поверить, что близкие тебя использовали, - дежурная без эмоциональная фраза. То, что говорили каждый раз рыдающим матерям и заламывающим руки женам, которые твердили, как заведенные, что это не может быть правдой. Только не с ними. Их дочь, брат, муж просто не может быть преступником.
Поначалу это вызывает отклик, жалость. С годами вырабатывается стандартный монолог, дежурные фразы, которые выговариваешь, не задумываясь.
Но голос Алекс все-таки дрогнул. Не даром существует запрет на расследование дел, в которых замешаны близкие.
Эшли тяжело выдохнула, потерла ладонью лицо.
- Нет, Алекс, я не о том…
- Она просто увлеклась, - словно не услышав, заговорила Алекс, - говорила со всеми жертвами, строила психологический портрет самого Художника. Запуталась, где заканчивается она и начинается работа.
Мартинс прикрыла глаза, опуская голову. Алекс всегда считала, что те, кто занимаются настолько тонкой и сложной штукой, как человеческая психология, больше других склонны сходить с ума. Переставать ощущать границу, где заканчиваются они сами и начинается подопечный маньяк.
- Она и в участок пришла, должно быть, поэтому, - Алекс усмехнулась, - не так много способов быть ближе к кумиру, когда ты фанат маньяка.
Это обезличенное «она» царапало слух. Эшли почти физически ощущала, как старательно Кейл обходит необходимость называть имя. И от первопричин такого поведения становилось еще хуже. Потому что Алекс фильтровала произносимые слова из-за нее, из-за Мартинс. Ведь ей было бы больно услышать это имя. Было бы больно, если бы все это было правдой. Все то, во что верила Кейл.
Алекс скосила взгляд на Эшли, улыбнулась как-то неловко.
- Тебя же не нужно арестовать, как сообщника?
Шутка была не смешная. Она была неуместна, глупая, в чем-то даже жестокая, от того и смех Мартинс почти физически оцарапал слух, не дав сразу уловить, насколько неестественным он был. Короткая вспышка, судорожная, больше похожая на детские всхлипы.
- О, я кто угодно, да только не сообщник.
Мартинс встала резко, повернулась спиной, механически придержав закрутившийся офисный стул за спинку.
- Эш?
Голос почти физически коснулся напряженный плеч. Девушка судорожно выдохнула, скользнув холодными пальцами под ворот кофты, не то поправляя, не то на ощупь разыскивая застежку. Собачка выскользнула из пальцев, заставив на мгновение прикрыть глаза. Сердце сбилось с ритма и теперь колотилось о грудную клетку так быстро, что не ощущались даже отдельные удары. Невыносимое, тягучее чувство. Мартинс сжала пальцы, потерла их друг о друга, пытаясь вернуть чувствительность внезапно похолодевшим подушечкам. И в следующее мгновение одним движением рванула собачку вниз. Края молнии разошлись с характерным скрипом.
- Она точно не подражатель, Алекс, - за гулом собственного сердца Эшли почти не слышала слов. По крайней мере, так казалось. Девушка обернулась, спуская кофту ниже, обнажая плечи. Светлую кожу в переплетении шрамов. Принято считать, что шрамы уродуют, делают тело несуразным, неправильным, словно наскоро сшитая тряпичная кукла.
Но шрамы бывают разные.
- Потому что она Художник.
Алекс смотрела не отрываясь, даже, кажется, не моргая и забыв о том, что нужно дышать. Но не на изуродованное тело. Она смотрела в лицо Мартинс, в ее глаза. То, что она должна была сделать уже давно. Посмотреть в глаза, не избегать, заметить…
Но Кейл слишком боялась еще раз себе напомнить, как больно ей было.
Даже днем, несколькими часами ранее, защелкивая наручники на запястьях Фейт Вудс, она так и не посмотрела в сторону Мартинс. Что бы она могла увидеть в ее глазах? Замешательство? Страх? Облегчение?
В плену каких эмоций Мартинс жила все эти месяцы, находясь рядом с тем, кто такое с ней сотворил. Каждый день, каждое мгновение под присмотром этих пугающе спокойных, пустых серых глаз.
Алекс помнила глаза Вудс, отчетливо, словно перед глазами была застывшая фотография. Но не помнила глаз Мартинс. Успела забыть.
- Долго же вы.
Фейт не сопротивлялась. Хотя она выглядела расстроенной после стандартного объявления Кейл о том, что она арестована по подозрению в убийстве мистера Отто. Она покачала головой, безропотно, впрочем, протягивая руки под браслеты.
- Инспектор, что происходит? – голос Мартинс царапнул слух. Но ответила Алекс так, словно вопрос был задан подозреваемой, а не коллегой.
- Миссис Отто, похоже, не терпелось стать вдовой. Но не своими же руками это проделывать, - Алекс криво усмехнулась, - А за небольшую, но дополнительную, плату вы согласились поиграть в маньяка, так ведь? Ваша секретарша слышала часть разговора. Да и… суммы на счетах не врут. За услуги психолога столько не платят.
Фейт вздохнула.
- Анастейша… давно нужно было ее уволить.
Более равнодушный комментарий сложно было придумать. Он ударил по нервам какой-то неестественностью, абсолютной неуместностью. Не о кадровых вопросах должен думать человек, обвиняемый в убийстве. Если только убийства для него являются не таким уж и серьезным деянием. Действительно, какая разница, одним человеком больше, одним человеком меньше…
Только в этот миг Алекс, наконец, поняла, почему ее так сильно обжигали глаза Фейт каждый раз, когда психолог переводила на нее взгляд. Потому что в них не было человечности и на какую-нибудь мизерную долю. Она смотрела на мир, как на картинку, которую в любой момент можно изменить, вырезав лишнего персонажа. И смотреть дальше. Этакое интерактивное кино. Такая легко согласиться совершить убийство…
- Алекс, - Эшли кротко тронула инспектора за предплечье, разворачиваясь спиной к Вудс и остальным. Она почти не снизила голос, но смены положения в целом хватало для того, чтобы дать понять, что разговор не для всех, - не торопись, она не…
- Мартинс, - Алекс перебила, чуть скосив взгляд в сторону девушки, - Санд раскопал достаточно улик для задержания. Дальнейшее расследование будет проводиться уже без вас.
- Але…
- Мне жаль.
Ее тихий голос. Полицейские давно привыкли к тому, что нужно изрядно напрягать слух, чтобы расслышать то, что пытается сказать психолог. От того окружали ее зачастую нахмуренные люди, в глубине голов которых боролись друг с другом желание расслышать и ощущение, что переспрашивать в пятый раз уже несколько неприлично.
Но в этот раз даже прислушиваться не нужно было. Голос ввинтился в сознание, как штопор.
Пальцы Мартинс клещами сжались на предплечье инспектора.
- Нет…
Она успела только выдохнуть одними губами, потратив на это всего долю мгновение. Которого оказалось вполне достаточно.
Фейт метнулась к столу коротким движением, рассмотреть которое успели не все. Кто-то крикнул «Не с места!», щелкнул затвор пистолета. Эшли даже сама не успела уловить момент, когда в ее руках оказалось оружие. Где-то между двумя ударами сердца, судорожно оборачиваясь лицом к своему маленькому кошмару, офицер выхватила из кобуры и наставила его на Вудс. Но только лишь за тем, чтобы понять, что это абсолютно бесполезно.
- Вудс, не дури, - строго проговорила Кейл. Она не торопилась доставать оружие, хотя рука лежала на рукояти. Но держащих на прицеле Вудс офицеров и так хватало.
- Инспектор…
Скованные наручниками руки были переброшены через голову Расти. В распахнутых глазах блондина читался даже не испуг, изумление. Он не успел понять, что произошло. И вот к его спине, настолько близко, что он лопатками ощущал судорожные удары чужого сердца, прижималась девушка. И это могло быть интимно, если бы к его шее не был приставлен предмет, рассмотреть который мальчишке не удавалось.
- Не волнуйся, Расти, - спокойно проговорила Алекс, медленно убирая руку с оружия. – И что ты сделаешь, Вудс? Разрисуешь его?
В крепко сжатых пальцах девушки, представленная острым концом к шее Санда, в том месте, где в прорези рубашки виднелись ключицы, была зажата ручка. Перьевая, из какого-то старого набора, подаренного Кейл целую вечность назад офицерами, которые не могли придумать менее банальный подарок начальству. Может, потому ручка в скором времени и пошла по рукам.
Вот только Фейт ответила на замечание улыбкой.
- У вас слишком бедная фантазия, инспектор.
Она ударила резко, почти не замахнувшись. Ручка вонзилась в кожу, прорывая ее, как старый пергамент. Кровь брызнула почти неестественно, прежде чем хлынуть потоком, заливая рубашку Расти. Фейт выпустила ручку, бросая руки вверх. И, упершись в него коленом, толкнула парня вперед, в Алекс.
- За ней!
Короткая команда, пока руки, казалось, сами делали то, что нужно. Алекс поймала парня за плечи, осторожно опуская и так оседающего Расти на пол. Мальчишка только хрипел, судорожно пытаясь вдохнуть, пытаясь схватиться за шею, вытащить мешающий предмет. От каждого рывка из раны в очередной раз вырывался поток крови.
- Вызовите скорую, - Эшли сначала крикнула, но через мгновение уже сама набирала номер.
Кейл невнимательно хлопнула Расти по ладони, чтобы он не мешался. Мгновение назад в его глазах читалось удивление, он не понимал, что произошло. Должно быть, не сразу даже ощутил боль, не понял. Но изменилось это быстро. И в глазах читался ужас, громкое «за что?!», на которое никогда нет ответа.
- Держись, парень, - механически произнесла Алекс, пытаясь зажать ладонями рану. Кровь сочилась сквозь пальцы, пропитывала рукава свитера. Багровая, неудержимая, она рвалась с каждой судорожной попыткой вдохнуть, с каждым испуганным ударом сердца.
Он ничего не мог сделать. Ни прекратить дышать, ни остановить собственное сердце.
Его убивали собственные попытки выжить.
В уголках глаз собрались слезы, они цеплялись за ресницы, но все-таки стекли вниз, оставляя мокрые дорожки.
- Так, а ну не реви, - строго проговорила Алекс, запоздало подумав о том, что зря. Голос дрогнул, совсем немного, но вполне достаточно, чтобы все понять.
Из горла Санда, вместе с потоком крови, вырвался хрип.
Алекс не слышала голос Мартинс, которая всего в шаге от нее кричала на Паттерн, чтобы та поторапливалась. Самый ближайший врач, которого они могли найти. Патологоанатом, но подняться на лифте с нижнего этажа все равно быстрее, чем доехать на скорой через половину города.
…Зато отлично расслышала отчаянное «Нет!», когда зрачки Расти стремительно расширились в попытках уловить последний отблеск света. За мгновение до того, как глаза застекленели, превратились в прозрачные шарики с черными провалами зрачков.
Алекс откинулась назад, закрывая лицо ладонью. Не то не замечая, не то не придавая значения тому, что размазывает по лицу кровь.
Фейт Вудс так и не догнали. Чего в целом не стоило и ожидать. Она достаточно хорошо знала участок, чтобы быстро рассчитать к какому кабинету бежать, чтобы выпрыгнуть в окно. А дальше оставалось только добраться до машины. Ни одна из колымаг, на которых разъезжали полицейские, не могла сравниться с темно-синим спорткаром, на котором каждое утро прибывала к участку психолог.
Миссис Отто отпустили под залог еще до того, как отряд для ее задержания добрался до дома вдовы. У нее хватало друзей такого порядка, что о некоторых проблемах не стоило и задумываться.
Тело Расти забрала Паттерн, после того, как место преступления сфотографировали и описали. Инспектора и офицера Мартинс несколько раз безуспешно пытались отправить домой. Но Алекс ограничилась только тем, что переоделась у себя в кабинете и тщательно вымыла руку.
Что ни в коем разе не избавило их от ощущения липкой крови на коже.
Может, потому Эшли отпрянула, когда Кейл протянула к ней руку. Она ведь тоже видела кровь. И знала, что ее так просто не отмыть.
- Не надо, - Мартинс чуть мотнула головой, снова набрасывая кофту на плечи и наглухо застегивая молнию. От этой привычки она вряд ли теперь избавиться. Это то, что остается на всю жизнь.
- Эш, я… - едва слышно выдохнула Кейл. – Черт! – чтобы в следующее мгновение до боли вцепиться в собственные волосы, выдыхая сквозь крепко сжатые зубы, - я идиотка!
- Спорить не буду, - откликнулась Эшли, снова садясь на стул. Как-то неестественно ровно, словно боясь прислониться спиной к спинке. Она смотрела на Кейл как-то спокойно, почти равнодушно и даже оценивающе. На то, как инспектор металась, не в силах даже придумать, что сказать.
Да и что тут скажешь?
Абсолютный, отвратительный холод где-то внутри, под сердцем. Кусочек пустоты, разбавленный таким равнодушием, что его можно физически ощутить, если достаточно долго смотреть в глаза офицера Мартинс.
Пугающий. Тем, что останется там навсегда.
Эшли кашлянула, прерывая тишину.
- Давай для начала ее поймаем, - проговорила она. – Что там тебе принес Люциан?
Алекс покачала головой.
- Нет, это ж не по Художнику… - папка обнаружилась на столе. Алекс сама бросила ее сюда, когда кричала на Санда. Где же ей еще быть, если не на столе Расти? Кейл взяла папку, раскрыла, пробегая взглядом по сточкам.
Да так и замерла, глядя в бумаги так, словно разглядела призрака.
- Что там?
- Результаты вскрытия, - проговорила Кейл, поднимая взгляд на Эшли, - Фейт Вудс.
Алекс встретилась взглядом с Эшли и долгие несколько мгновений смотрела неотрывно. Но словно бы не видела, в голове что-то крутилось. Нужно было только поймать это за хвост и рассмотреть поближе, понять, что именно пытается подсказать подсознание. Та самая хваленная женская интуиция, которой была лишена напрочь. Или простой анализ событий. Что-то должно было вывести на нужную тропку.
- Идем!
Алекс вскочила с места, на ходу захлопывая папку.
- Куда?
Кейл не ответила. Она обошла Эшли и быстрым шагом направилась к своему кабинету.
- Алекс! Черт возьми, да объясни мне!
- К Отто, - коротко ответила Алекс. И, прежде чем Мартинс успела наградить ее парой нелестных эпитетов, инспектор выглянула из кабинета, на ходу застегивая куртку и прижимая к уху мобильный.
- Потому что нет никакого подражателя, Эш.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: Следующая часть. Сюжет близится к финалу. ...этой сюжетной линии.
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Часть 2. Дети.
Часть 3.
3.43.4
Город засыпает. Только первой просыпается вовсе не мафия. По правде говоря, я на собственном опыте знала, что мафия не может просыпаться. Она просто не спит. Ею пронизано слишком многое, всегда есть кто-то, кто смотрит. Неотрывно, пристально, даже если кажется, что никого рядом нет. Всегда под присмотром, всегда под контролем…
Черт возьми!
Скальпель снова соскальзывает. Приходится протереть его салфеткой, прежде чем снова коснуться кожи. Он уже немного затуплен, его бы давно сменить. Новый набор скальпелей лежит в шкафу, перевязанный, словно в шутку, красной подарочной лентой. У него всегда было слишком специфическое чувство юмора.
Но новый инструмент лежит в руке непривычно, выворачивается, словно неприрученный зверь. К нему нужно привыкнуть, нужно почувствовать его жизнь, связать его со своей. Есть ли у меня на это время? Есть, у меня невероятный запас времени, целая вечность, бесконечная.
А рука все равно тянется к старому скальпелю. Привычному, изученному до мелочей. Он скользит не так гладко, чуть-чуть, едва ощутимо, буксует, если вывернуть вправо. Пожалуй, эту мелочь не заметил бы и хирург, которому был предназначен этот инструмент. Но я замечаю. Как линия, вместо того, чтобы быть идеально ровной, идет неровными зазубринами. А ведь не переделать. Всего одна попытка…
Город засыпает. Я чувствую это где-то под кожей, как время течет в глубину ночи. Мое время – просыпается маньяк. Губы все-таки трогает едва заметной усмешкой. Надо же, не разучилась еще улыбаться таким вот глупостям, нелепым каламбурам. А порой кажется, что лицо стало восковой маской.
Воск под скальпелем ведет себя почти так же, как кожа. Только если холодный. Подогретый - липнет к лезвию, рвется, как если полоснуть по телу тупым ножом.
Кровь вытекает медленно, набухает каплями на месте пореза. Временами приходится ее стирать салфеткой. Целая череда смятой бумаги валяется под ногами. После окончания нужно будет серьезно прибраться. Слишком затянулась работа, слишком кропотливая, слишком неудобное полотно… Кровь, успев запечься багровыми потеками, намертво приварила салфетки к плитам пола.
Но это все потом. Останавливаюсь, чувствуя, как линия уходит из-под пальцев. Откладываю скальпель и разминаю руку. Если бы виной всему только усталость… но нет. Пальцы холодеют, отмерзают и слушаются с каждой минутой все хуже и хуже.
И когда только успело похолодать?..
Странная мысль. Я не помню снега в городе. И летней жары тоже не помню. Какое-то постоянное межсезонье, осенняя сырость. Она пробирает до костей сильнее любого мороза, колотит холодом. В городе всегда так. Словно он застрял в какой-то временной петле.
Нужно запустить генератор.
Хотелось сегодня обойтись без него. Не так и много осталось работы, последние штрихи. Но – самые важные, завершающие. Здесь нельзя оплошать. Все должно быть четко, все должно быть идеально…
Генератор в соседней комнате. Огромная махина, принцип работы которой я понимаю весьма относительно. Но для использования порой достаточно уметь нажимать на кнопочку «вкл». Правда, в случае старенького генератора приходится нажать на нее несколько раз. Машина все не хочет включаться.
Давно пора было провести в мастерскую отопление… Все руки не доходили. Ну сейчас-то всяко поздно, эту работу придется закончить уже в тех условиях, которые есть. Протягиваю руки к генератору. Сначала ничего не ощущается, приходится почти коснуться замерзшими пальцами раскаленной решетки, чтобы почувствовать тепло.
Несколько секунд, и приходится сдерживать вскрик. Руки замерзли намного сильнее, чем казалось. От внезапного тепла по клеткам растекается боль, невыносимая, словно кожу сдирают с ладоней. Мелкими кусочками, безжалостно разрывая плоть, оголяя рисунок мышц и сухожилий…
А впрочем, любые раны выглядят одинаково. Они все – просто багровые пятна. В конечном итоге под кожей оказывается только кровь. Остальное она скрывает.
Нет…
Пол уходит из-под ног. С трудом удерживаюсь, чтобы не упасть, нелепо взмахивая руками. Голова кружиться, невыносимо, словно весь мир вокруг ходит ходуном. Нужно держаться, я не могу сейчас потерять сознание. Только не сейчас. Нельзя прерывать работу. Я должна закончить ее сегодня.
Дверцы скрипят на старых петлях, отзываясь почти эхом на каждое движение. Никогда не хватало времени навести тут порядок, теперь это аукается. В рядах всевозможного хлама непросто отыскать то, что нужно. Даже если держал это в руках совсем недавно. Куда же я ее дела…
Вслед за головокружением наваливается слабость.
Только не спать! Не спать!..
Сжимаю пальцы на первой попавшейся баночке. Не могу рассмотреть, изображение плывет. Но даже по форме чувствую – это то, что я искала. Хорошо, что у Корнелии завалялась упаковка.
Знакомая горечь растекается по языку. Отвратительный вкус, настолько, что первое желание всегда – выплюнуть, не принимать в себя эту гадость. Но я сдерживаюсь, сползая по стенке на пол. Несколько минут - дождаться, когда подействует.
Принимать не чаще, чем раз в четыре часа. Так, кажется? Хотя бы часа два прошло?
Не важно. Все не важно.
Слабость отступает неохотно. Головокружение задерживается на дольше, аж до тех пор, пока я возвращаюсь в зал и снова беру в руки скальпель. Но и оно проходит, когда лезвие касается кожи.
Или мне только кажется?..
Нужно закончить.
3.5-2.53.5-2.5
- Расти, не сейчас.
Эти слова в последнее время Санд слышал все чаще и чаще. За все время его службы в участке - а оно насчитывало уже несколько месяцев - мальчишка успел к этому привыкнуть. Офицер в статусе стажера больше мешался под ногами. На него скидывали мелкие поручения, временами давали простые или, наоборот, безнадежные дела, чтобы парнишка «поковырялся», занял себя, пока «взрослые дяди» загружены серьезными делами. И зачастую это устраивало и самого Санда. Ему недоставало опыта, зато вполне хватало ума, чтобы это осознавать. Так что блондин рвался в бой лишь в той степени, в которой был уверен в успехе.
Из всех правил есть исключения. И как бы парадоксально это не звучало, но это правило, принятое Расти для самого себя, исключением не стало.
Вот только встречали Санда такими же взглядами, как и того самого мальчишку, который кричал «волки». Расти оставил запрос в архиве. Он не видел этого своими глазами, но практически чувствовал, что его бумажка перекочевала в самый низ стопки в тот самый момент, как парень вышел из комнаты. Но сдаваться так просто Расти намерен не был.
…После шестого напоминания о своей просьбе его послали уже прямым текстом, подробно описав маршрут и ряд обязательных остановок. У работника архива оказался богатый словарный запас, а в довесок к нему еще и развитая совесть. На следующий день он принес Расти распечатку, которую тот просил. Так или иначе, а цель была достигнута… хоть и стоила большого количества нервных клеток, десятка седых волос на юной голове и пачку выкуренных сигарет. Санд все еще отчаянно кашлял едва ли не после каждой затяжки, от дыма першило в горле и практически жгло изнутри. Но после просмотра даже просто фотографий с места преступления это было единственным спасением от того, чтобы не оставить свой обед в туалете. Так что курение постепенно входило в привычку… И это порой усиливало чувство бесконечного отчаянья, которое и так постоянно бродило где-то рядом, временами касалось совсем легко, почти не чувствовалось, а потом обрушивалось так, что, казалось, способно раздавить своим весом. Тогда особенно тяжело было поднять себя утром с кровати и вытащить в город, приволочь в участок и заставить работать над тем, что не имело смысла. Все равно ничего не исправишь. Все равно на улицах будет литься кровь, и уставшие копы будут рассматривать фотографии трупов. Спокойно, буднично, попивая кофе и закусывая бутербродами. Потому что времени нормально поесть нет. Времени нет ровным счетом ни на что, кроме изучения мерзких фотографий, пятен крови… Иногда это были просто бумаги, записи, опросы… Но слишком живая фантазия быстро подбирала к ним иллюстрации. Временами простые, какие-то мультяшные, словно мозгу было так легче воспринимать. А иногда и во всей красе, выуживая из памяти темные подворотни и виды реальных преступлений.
Что не так с этими людьми?
За каждым - преступником, жертвой или случайным свидетелем - стоит такая судьба, что впору за голову хвататься. Или, что более действенно, за огнемет и выжигать весь город. Безжалостно. До основания, чтобы ничего не осталось. Потому что вычистить то, что впитало мрак уже в саму свою суть, невозможно.
И копы, те, кто пришел в участок для того, чтобы помогать, в конечном итоге… они видели слишком много. Загрубели не только их глаза, загрубели сердца. Они разучились сопереживать, проявлять эмпатию, выслушивать, выуживая не только голые факты. Они больше не могли ничего изменить. Всего лишь еще одна форма паразитов на черной шкуре города. Еще один болезненный нарыв, в котором копошатся черви.
И ничего с этим не поделать.
Его слишком мало. Он всего один. И больше ничего нет.
Нет дружбы. Нет любви. Нет сочувствия.
Все поросло пороками.
И от этого бы удавиться. Но плохие дни сменялись хорошими. И порой желание помочь, сделать хотя бы что-то, быть полезным – побеждало все остальное. И порождало другое мерзкое чувство – ощущение собственного бессилия. Когда попытки расследования разбиваются о полное отсутствие помощи.
Но распечатка из архива была у Расти в руках. И, лавируя между столами, Санд пробрался к своему месту и устроился за столом, раскладывая на нем бумаги. По листам поползли мелкие отметки, невыразительные звездочки, крестики, полоски, надписи нечитабельным почерком…
- Ограбление на Винстон-стрит. Поттер, Геймишь - на выезд.
- Клара, как выходные?
- Кто-то видел Мартинс?
- Где эта долбанная сводка?
- Инспектор!
Расти поднял голову. Работать в шуме участка всегда было непросто. Попробуй сосредоточься на чем-то, когда вокруг без умолку болтают, перекрикиваются, что-то ищут и то и дело поднимают тревогу. Кейл временами выглядывала из своего кабинета, отдавала короткий приказ и снова скрывались. А участок после этого на несколько мгновений оживал, как большой муравейник, волновался, перекатывался бытовым шумом. И снова стихал в равномерный гул.
К вечеру голова неизменно болела. Расти к этому почти привык.
Мимо его стола неспешно прошел человек в черном пальто. Санд проводил его взглядом скорее механически, не узнав в стройной и какой-то вытянутой, тонкой фигуре никого знакомого. Посетитель? Вряд ли простого посетителя пропустили бы так просто. Да и направился бы он тогда к дежурному офицеру, а не напрямую в кабинет инспектора. Вошел он без стука и целое мгновение Расти ожидал, что его вот-вот выгонять в шею. Но вместо этого над ухом прозвучал голос офицера Мартинс:
- Он что еще здесь делает? – в общем-то, простой и даже весьма закономерный вопрос. Но прозвучал он так, что у Санда по спине пробежали мурашки. Что-то не так было с этим посетителем. И Мартинс, конечно, знала, что именно. Только вот хотел ли быть в курсе этого сам Расти? Меньше знаешь… дольше живешь.
- Ты собрал отчет по делу Отто? – Эшли мотнула головой, словно стряхивая лишние мысли, обернулась к Расти. И чуть приподняла бровь, пока предупредительно, потому что на лице Санда отразилось отчаянное непонимание, чего от него хотят. И длилось оно несколько мгновений, пока парень судорожно соображал, пытаясь вспомнить.
- А, то есть… - наконец, Расти встрепенулся. – Сейчас.
Бумаг на столе было не просто много. В какой-то момент своей жизни Санд рисковал быть погребенным под слоем этой макулатуры. Разыскивая нужную папку, парень несколько раз, мельком пробежавшись взглядом по листкам, смял их и бросил куда-то в сторону мусорной корзины. В которую выброшенные бумаги, кажется, уже не помещались. Но это в любом случае проблема уборщиц.
- Ага, вот, - Расти протянул папку Мартинс. - Это… предварительный. Есть еще кое-что, - Санд закрутил головой, словно разыскивая что-то. Или кого-то.
- Мисс Вудс, - окликнул он. Всего на мгновение показалось, что произнесенное имя чиркнуло лезвием по нервам Мартинс. Эшли коротко прикрыла глаза, сглотнула, снова взяв себя в руки. Слишком мелкое движение, неприметное. Настолько, что Расти списал это на то, что ему просто показалось. Нельзя так много мнить себе.
- Я тут… - чуть растеряно начал парень, но через мгновение схватил со стола какой-то листок, быстро пробежался взглядом по строчкам. – Да, вот. Мисс Вудс, - снова начал он. Психолог едва заметно кивнула, показывая, что она заметила обращение офицера и готова слушать. Даже если у парня есть определенные проблемы с тем, чтобы сформулировать вопрос.
- Тут отмечено, что миссис Отто была вашим клиентом.
- И есть, - мягко уточнила Фейт, подходя ближе к столу блондина. Парень вскинул голову, на мгновение заглянул в глаза девушки.
- Да… но так же среди ваших клиентов были… - Санд опустил голову, снова уткнулся взглядом в листок, - и другие жертвы Художника.
- Да? – Вудс едва заметно приподняла бровь. – Не знала об этом.
Эшли откликнулась только тяжелым вздохом. И, прежде чем кто-либо обратил на нее внимание, отвернулась, утыкаясь в мобильный.
Расти кивнул.
- Я хотел спросить, мисс Вудс, было ли что-то, что объединяло этих людей, - Санд протянул психологу листок с фамилиями. Девушка взяла его чуть растеряно, взглянула только мельком, не цепляясь взглядом ни за одну из записей.
- Ох… офицер, мне жаль, но я не могу вам ответить. Это вопрос этики.
- Да, но, мисс Вудс, они же… - Расти осекся, на мгновение испугавшись собственного цинизма. Но все же закончил именно так, как и собирался. Порой приходится говорить то, что самому не нравится. – Они мертвы. Вряд ли что-то из того, что вы скажете, сможет им навредить.
- Да, но вполне может навредить их близким, - откликнулась Вудс. - Если станет достоянием общественности.
- Мисс Вудс…
- Офицер! – перебила девушка, совсем немного повысив голос. И протянула листок назад, возвращая его владельцу. – Я ничего вам не скажу, - мягче продолжила она, словно извиняясь за собственную вспышку. Но было в ее взгляде что-то такое, что очень четко давало понять – ответов Расти не добьется. Это тебе не архив, где можно пять раз напомнить и все-таки получить то, что хочешь. Давить на психолога он не мог, да и нечем было. Разве что…
Санд перевел взгляд на Мартинс, даже не отдавая себе отчета в том, насколько хорошо его мысли читаются на лице. Вот он скосил взгляд на Эшли, нахмурился, обдумывая что-то. И даже открыл было рот, чтобы начать говорить, но…
- Даже не думай, - Эшли не пришлось даже поднимать голову от мобильного. Хватило и того, что она улавливала краем глаза. Но вот для того, чтобы договорить, офицер подняла голову и пригвоздила Расти недобрым взглядом.
- Твое расследование – сам и разбирайся.
…Хотя, если подумать, взгляд не был недобрым. Мрачный, угрюмый, но он скорее говорил о каком-то внутреннем конфликте Мартинс, а не о ее отношении к расследованию мальчишки. Санд улыбнулся, попытавшись придать лицу ободряющее выражение. Насколько это было возможно в ситуации, когда мысли мечутся в голове, в панике разыскивая другие направления.
- Ладно, справлюсь, - преувеличенно бодро проговорил блондин. Мартинс только кивнула, таким же коротким движением головы позвав за собой Вудс.
Они успели отойти от стола Расти всего на несколько метров, когда в общем шуме участка Санд уловил то, что заставило его прислушаться. Парень чуть откинулся на спинку стула, делая вид, что перечитывает что-то в сделанном отчете. А сам потихоньку обратился в слух. В конце концов, его не так часто хвалили. И это полезно для здоровья, между прочим.
- А он соображает, - тихий голос мисс Вудс уловить в окружении шорохов было делом не из простых. Она и так говорила не громко, а сейчас еще и была слишком далеко, чтобы все расслышать. А вот Мартинс голос не снижала, хотя ее ответ и здорово озадачил. Доля мгновения, потраченная на изумленный взгляд на психолога. И шипение:
- Не смей!.. – Мартинс осеклась, чуть нервно оглянувшись. Несколько офицеров покосилось на девушку, но этим реакция и ограничилась. Тем, кто расследует преступления, положено бы быть любопытными. Но не к личной же жизни своих коллег. Ну, или, по крайней мере, не на показ. Так что Мартинс была практически уверена в том, что как минимум дюжина офицеров ненавязчиво прислушивается.
Эшли подошла ближе, грубо дернув Фейт на себя, схватив за предплечье. Чтобы в следующее мгновение разжать пальцы, будучи пригвожденной спокойным, бесстрастным взглядом.
- Не трогай его, Вудс, - прошипела Мартинс так тихо, что сама себя едва слышала. - Он тебе не опасен, просто мальчишка…
- Да, Эш, - откликнулась Фейт. Она смотрела на нее почти впритык, протягивая руку к лицу. Эшли едва заметно отпрянула назад, когда холодные пальцы скользнули по щеке. Взгляд нервно метнулся из стороны в сторону, незаметно, без поворота головы. Лишь бы никто не заметил.
- Но он пока единственный, кто смотрит в нужную сторону.
- Фейт…
Голоса слились в равномерный шелест, оставив Расти в неведенье относительно причин такой реакции Эшли на похвалу молодому офицеру. А вот прогремевший на весь участок окрик инспектора, сопровождаемый грохотом распахнутой двери, заставил вздрогнуть. И нелепо взмахнуть руками, пытаясь удержаться на опасно накренившемся стуле.
- Люциан!
Тот самый человек в черном пальто прошел мимо стремительно, с явным намерением покинуть участок как можно быстрее. Его не остановил даже окрик инспектора, хотя многие офицеры внутренне напряглись. Рано или поздно, но каждый учиться слышать в голосе начальства те нотки, после которых лучше становиться тише воды, ниже травы. Себе дороже.
Впрочем, Кейл не была начальством для этого мужчины. От того и окликать его пришлось дважды.
- Камрик!
Мужчина остановился. Короткое мгновение он так и стоял, потом едва слышно хмыкнул и обернулся в пол оборота. Во взгляде читался вопрос, но вместе с ним и тень такого презрения, что тому, на кого был направлен этот взгляд, впору было бы удавиться на месте. Чтобы не портить мир своим присутствием. Благо, на Алекс не так просто было повлиять.
- Что с девчонкой?
На мгновение Расти показалось, что у инспектора дрогнул голос. Совсем немного, скорее от напряжения и злости, чем от переживаний. Но было в этом вопросе нечто такое, что несколько десятков взглядов, до того устремленных на инспектора, медленно перекочевали на незваного гостя. Люциан молчал несколько мгновений, прежде чем подать голос.
- Это не твоя забота, Кейл.
И все. Ни слова больше, хотя у инспектора явно было больше вопросов. Но даже на этот, самый главный, ей не дали ответа. Мужчина просто развернулся и снова направился к выходу из участка.
- Люциан!
Есть свой особый язык тела, способный доподлинно сказать, что ничего не измениться. Можешь хоть кричать, хоть о стенку биться головой – ничего все равно не изменится. И Люциан просто ушел, под напряженными взглядами офицеров.
Тишина в участке повисла такая, что вот сейчас Расти наверняка удалось бы услышать то, что Мартинс говорила на ухо Вудс. Да что там, он и тихий голос психолога различил бы даже на противоположном конце комнаты. Если, конечно, мисс Вудс начала бы что-то говорить, а не рассматривала инспектора с любопытством ученного, препарирующего лягушку.
Кейл медленно вдохнула. И огрызнулась, обрушив слова на тишину, разбивая ее вдребезги:
- У кого-то работы мало?!
Участок ожил в мгновение, словно очнулся от сна. Снова зашуршали бумаги, запищал чей-то телефон под пальцами.
- Санд!
Расти вздрогнул, оборачиваясь на голос. Инспектор Кейл, зацепившись взглядом за белобрысую голову, направилась к нему, заставив нервно сглотнуть. Что бы там не случилось между инспектором и незваным гостем участка, а попадаться под горячую руку вовсе не хотелось. Хотя, зная свою удачу, Санд и не ожидал, что может быть иначе.
- Отчет по Отто?
- Д-да… - запнулся Расти, бросившись к столу в поисках наработок по этому самому отчету. Под выжидающим взглядом инспектора искать что-либо было крайне тяжело, бумаги валились из рук и норовили разлететься по столу. В конечном итоге он все-таки обнаружил отчет - у себя в руках. Он так и не положил его обратно.
- Еще… буквально пару минут, инспектор.
Кейл коротко кивнула.
- Чтобы через пять минут он был у меня на столе.
- Да, сэр, - с готовностью откликнулся Расти. И только спустя мгновение осознал, что снова ошибся. «О нет, опять» - судорожно пронеслось в голове, добавляя к и так взбудораженной нервной системе нотки паники.
Но Алекс только медленно выдохнула, закрывая глаза. Некоторое время она стояла неподвижно.
- Твою мать!
Папка, которую инспектор до того держала в руках, с грохотом обрушилась на стол. Расти отпрянул, испуганно глядя на предмет, словно это была бомба. Он помнил, Алекс вышла из кабинета с этой папкой, следом за мужчиной в черном пальто.
- Простите, инспектор, - сбивчиво начал было Расти, но когда он поднял взгляд, оказалось, что извиняться уже не перед кем. Инспектор развернулась и ушла в свой кабинет, оставив папку так и лежать на столе офицера.
Час от часу не легче.
Расти вздохнул. А день начинался неплохо… он ведь наконец получил данные по запросу в архив. Листок нашелся под папкой инспектора, Санд потянулся за ним, механически перекладывая в другую стопку бумаг. А в следующее мгновение бросил на столешницу отчет по Отто. И склонился над записями, внимательно проводя пальцем по строчкам и вглядываясь в цифры.
- Расти, - на плечо легла чья-то рука. Офицер не отреагировал. - Не принимай на свой счет, она…
- Угу, - невнятно откликнулся Расти. Чтобы в следующее мгновение вскинуть голову. - Эшли!
Да так и осекся под неправдоподобно спокойным, и совсем немного любопытным, взглядом психолога. Несколько секунд он неотрывно смотрел в глаза Вудс, потом мотнул головой.
- Нет, ничего. Мне нужно… отчет отнести, - парень сгреб в охапку бумаги, которые оставались на столе, и едва ли не бегом бросился к кабинету инспектора.
6.16.1
В конечном итоге привыкаешь ко всему. Даже к потолку. Одному и тому же, который видишь каждый раз, открывая глаза. Чистая, ровная поверхность, вовсе не чета той, что была над головой в ее собственном доме. А ведь некогда было и задуматься об этом. Волновало слишком многое – нехватка денег, очередные разборки в клубе, чьи-то лишние взгляды, от которых попеременно было то мерзко, то сердце заходилось в предвкушении, как бешеное. Мысли были заняты чем угодно, но только не потолком. Не тем, что представало перед глазами каждое утро.
А все равно сейчас казалось, что она помнит каждый миллиметр. Каждую трещину, расщепляющую старую краску. Даже заросли паутины, которые приходилось убирать с завидной регулярностью. А ведь это тараканов, вроде бы, сложно вывести, с пауками не должно быть такой беды.
И насколько же роднее был тот потолок. Казалось бы, у тебя над головой не старая штукатурка, рискующая осыпаться в любой момент. Ну, так радуйся, что же ты снова губы надула? Снова хочется плакать, хочется перевернуться и посмотреть в стену. Хоть какое-то разнообразие. Потолок, стена…
- О, вы проснулись.
Голос ворвался в утреннюю тишину внезапно. Хотя достоверно девушка и не могла сказать, что сейчас именно начало. Свет в палате вроде бы не горел, но утро сейчас или далеко за полдень… а не все ли равно?
Взгляд сфокусировался с некоторым усилием. Человек, сидящий на стуле у окна, закрыл и отложил книгу, поднял голову. Некоторое время девушка потратила на попытку узнать в чертах лица что-то знакомое. Молодой мужчина, даже скорее просто мальчишка, с копной сильно вьющихся волос. Коротко остриженные, они торчали во все стороны, обрамляли голову этаким «одуванчиком». Он был хорошеньким ровно настолько, насколько бывают молодые и наивные. А еще он улыбался. И стоило бы ответить ему тем же, но вместо этого прозвучал угрюмый, настороженный вопрос:
- Вы кто?
Улыбка на губах незваного гостя стала шире.
- Мое имя Алан, - представился он, чуть склонив голову. Несколько мгновений он неотрывно смотрел на девушку. Взгляд не был испытывающим, скорее просто дружелюбным. Но девушка все равно ощутила себя экспонатом в музее. Не самое приятное ощущение. Она поежилась, приподнимаясь на локтях, а после и, опираясь руками о кровать, осторожно потянула собственное тело вверх.
Алан бросился было помочь, но был встречен только грубым:
- Не лезь.
На то, чтобы сесть, привычно ушло несколько минут.
- И что тебе, Алан, - начала девушка, с некоторым усилием восстанавливая сбитое дыхание. Когда большую часть своих дней проводишь в лежачем положении даже попытка сесть – почти подвиг, - от меня нужно? – хмуро закончила она.
Алан едва заметно усмехнулся. Но ответ на вполне закономерный вопрос последовал далеко не сразу. Парень придвинул стул поближе, явно рассчитывая на продолжительный разговор. И, устроившись поудобнее, даже открыл было рот, но после только выдохнул, словно обрывая сам себя.
- Боюсь, вы мне так просто не поверите, - Алан развел руками.
Ну что за напасть!
Девушка закатила глаза, потом прикрыла их веками и посидела так какое-то время, пока ответ не сформировался сам собой. Кто бы ни хотел в очередной раз сыграть с ней в какую-то игру – хоть какое-то разнообразие среди серых будней больницы. Чем бы эта игра ни закончилась.
- Удиви меня, - девушка небрежно махнула рукой.
- Вы кое-кому нужны.
Девушка только фыркнула в ответ.
- Кому нужна сломанная кукла, - проворчала она в полголоса, привычно поправляя одеяло, которым была надежно укрыта ниже пояса. Лишь бы не видеть лишний раз, не вспоминать. То, почему она уже столько времени бездумно пялится в чертов идеально белый потолок.
- Вы зря себя принижаете, Сойка, - Алан все еще улыбался, но на мгновение в голосе промелькнуло что-то такое, что заставило девушку в очередной раз задуматься над тем, кого нелегкая принесла к ней в палату. – И дайте мне закончить.
И все-таки Сойка знала таких людей. Знала даже лучше, чем можно было бы предположить, судя по ее теперешнему состоянию. Потому что как бы плохо ни было, через что бы не пришлось пройти, довольно сложно не знать самого себя. Можно не любить, но не знать и не находить сходства с себеподобными – невозможно.
У мальчишки совершенно точно был покровитель.
Кто-то могущественный, за кем, как за каменной стеной. Рядом с которым чувствуешь себя ребенком при отце, и в любой игре можно гнуть свою линию до самого конца. Условие только одно – твое мнение всегда должно совпадать с мнением того, кто стоит за твоей спиной.
Но кто тогда прислал этого человека?
У Сойки не осталось друзей, она это знала наверняка. Особенно друзей из верхов, с тех самых пор, как за ней приглядывает Блэквуд. В той самой извращенной манере, в которой он приглядывает за всеми.
Когда ты всего лишь пешка в чужой игре – приходится быть тихой. А еще жизненно необходимо знать, какую игру кто ведет, видеть и отслеживать, чтобы не попасться так глупо, как это случилось с Сойкой. Впрочем… действия Блэквуда всегда было сложно предугадать. Пойди просчитай долбанного психа!
- Вам не о чем беспокоиться, я прислан помочь, - Алан улыбнулся. Батарейки у него, что ли, не садятся от этих постоянных улыбок?
- И с чего твоему хозяину мне помогать?
- Он мне не хозяин, мисс.
Сойка не засмеялась, только потому что ехидство оказалось сильнее смешливости. Она только хмыкнула, скривив губы в усмешке. «Молодежь!»
- Мне не говорят всего, - Алан пожал плечами. А вот Сойка только вздохнула. О каких переговорах может идти речь, если перед ней просто шестерка? С ней и не договариваются. Ее покупают. Как товар в магазине. Покупают у нее самой, но даже это не меняет одного простого факта – товару не положено знать, для каких целей его используют. По назначению или нет. Может, просто сломают.
- Хотите черники? – внезапно выпалил Алан. И прежде, чем Сойка успела осознать вопрос, из рюкзака как по волшебству появилась коробочка. Парень подсунул ее едва ли не под нос девушке, демонстрируя посудину, до краев заполненную темными ягодами.
От таких американских горок на мгновение закружилась голова. Как на это вообще реагировать?!
- Нет, - неуверенно протянула Сойка, недоверчиво глядя на ягоды, - спасибо.
- Ну, потом, может быть, съедите, - мальчишка пожал плечами, отставляя коробочку на тумбочку. – Мне нужно ваше согласие, - без перехода добавил он. Оказалось, что помимо ягод из рюкзака он успел достать и папку.
- На что? – Сойка нахмурилась, забирая у него бумаги и пробегая взглядом по строчкам. Как и в любом договоре, для того, чтобы добраться до сути, приходилось «прорываться» сквозь целые заросли слов. Было оговорено, казалось бы, все. Все возможные последствия при разрыве данного соглашения, по любым причинам, начиная с добровольного и заканчивая форс-мажорами.
- На то, чтобы мы вам помогли.
- Помогли? – Сойка хмыкнула, - в обмен на некую неоговоренную услугу? – она подняла голову от бумаг и посмотрела на парня. Алан только пожал плечами, закидывая в рот сразу горсть ягод.
- Никто не помогает бесплатно.
Он произнес простую истину как-то по-особенному. Это могла быть констатация факта, осуждение чужой меркантильности, равнодушие… что угодно. Но в голосе Алана звучало… одобрение?
Взгляд Сойки скользнул по строчкам дальше, выискивая среди строчек ту информацию, что была действительно важной. Кто бы ни стоял за Аланом, если отбросить вопрос того, что же им нужно от девушки, оставался намного более интересный. Чем они собираются помочь? Даже отчаянье не длится вечно, девушка столько раз выбиралась из него, рассматривала ситуацию с разных сторон, искала варианты… такое бесчисленное количество раз, что могла совершенно точно сказать – выхода нет.
Но надежда… коварное чувство. Оно приходит, как бы сильно ты себя не убеждала, что это совершенно невозможно.
…И тем больнее в очередной раз разбиваться об асфальт. На короткое мгновение Сойка даже задохнулась, словно, поднявшаяся на крыльях надежды, действительно ухнула вниз, встречаясь позвоночником с землей.
Она медленно закрыла папку, протянула ее обратно Алану.
- Пошел вон, - четко произнесла девушка.
- Сойка, вы…
- Вон!
Он даже не попытался увернуться. Не успел или сделал это намерено, для больше драматичности, Сойка гадать не стала. Всего на долю мгновения она почувствовала укол совести, когда папка с бумагами врезалась в лицо мальчишки.
Алан хмыкнул, мимолетно потер ушибленное место. И наклонился, чтобы поднять папку.
- Амалия, вам стоит чуть больше доверять людям.
- Надоверялась уже, - сквозь зубы прошипела девушка, на этот раз не размениваясь на какие-либо активные действия. Даже на простое повышение голоса. Собственная вспышка казалась слишком большой нагрузкой.
- Уходи, - повторила она.
Со второй попытки просьба все-таки сработала – Алан ушел.
- Ты меня измором решил взять?
Чего-то такого Амалия ожидала. Даже скорее была абсолютно уверена – мальчишка так просто от нее не отстанет. Он точно заявится снова, такой же милый и улыбчивый. Такой же спокойный и безотказный, но упорный. Как бронепоезд с сорванными тормозами. Избавится от него, кажется, можно было, только свернув шею. Себе или ему. Но оба варианта не подходили. Себя жалко, а на него просто рука не поднимется.
Даже если второе утро подряд, просыпаясь, видишь одно и то же лицо.
- Нет, всего лишь ягодами, - откликнулся парень, ставя на тумбочку новую коробочку, на этот раз с малиной. Ее копия, в потеках черничного сока, перекочевала к нему в рюкзак. Амалия все-таки не удержалась.
- Какая-то несерьезная взятка.
Алан только развел руками.
- Сестра! – горло неприятно царапнуло громким криком. Сойка уже многие месяцы отмалчивалась, перекидываясь только редкими фразами с медсестрами и врачами. И вернуть свое уединение сейчас было первоначальной задачей. Выбитая из зоны комфорта приставучим подростком, девушка чувствовала себя неуютно.
- Да, Амалия. Что-то не так? – женщина в белом халате появилась подозрительно быстро. Впрочем, к такой расторопности Сойка давно привыкла. Ей нельзя было умереть. Этим быстро учишься пользоваться.
- Ко мне нельзя посторонним, - Сойка кивнула на Алана.
- А разве… - удивленно протянула медсестра. Амалия медленно вдохнула. Этого стоило ожидать. Конечно, у мальчишки припасена легенда о том, что он ее родственник. Скорее всего, даже документы есть подтверждающие. Зеленые такие, с соответствующими круглыми цифрами.
- Не пускайте его, - коротко сказала девушка, откидываясь на подушку и устало прикрывая глаза. – Он у меня вызывает повышение… этого… - Сойка нахмурилась.
- Окситоцина, - подсказал Алан, расплываясь в широкой улыбке.
- Да, - невнимательно выдохнула Амалия. Мысль о том, что подсказка могла быть в корне не верной, пришла слишком поздно. Медсестра уже успела хихикнуть.
- Пойдемте, молодой человек, - позвала она, потянув за собой Алана.
Сойка так и осталась неподвижно лежать, прикрыв глаза, даже когда шаги стихли, и палату снова окутала такая привычная тишина. Говорят, любая проблема становится меньше, стоит только выспаться и хорошо поесть. Но сон не помогал. А еда… Амалия открыла глаза и повернула голову, в очередной раз уставившись на коробку с ягодами. Она успела объесться черникой, теперь на очереди была малина. Интересно, сколько у него еще вариантов? …и придет ли он завтра? Будет ли шанс еще раз сказать «да» на предложение, на которое она никогда, ни за что не согласится?...
Амалия потянулась за ягодой, но внезапно передумала. Рука замерла на середине движения. Девушка мяла край одеяла в пальцах несколько мгновений, прежде чем откинуть его. Одним резким движением, раскрывая ноги. Намного сложнее оказалось заставить себя повернуть голову. Как и всегда. Она должна была привыкнуть, ужа давно должна была привыкнуть.
Но есть вещи, примириться с которыми невозможно.
Даже сейчас, когда все зажило, когда боль уже давно не беспокоила, ноги все равно выглядели, как свежая рана. Раздробленные кости торчали под неправильными, неестественными углами, натягивали кожу. Это должно было быть больно. Невыносимо, до крика. Но она не чувствовала ничего, только неприятный зуд, когда кожа соприкасалась с покрывалом. Покрасневшая, покрытая рядом багровых точек, исполосованная растяжками и тугими, напряженными венами.
Раньше Сойка часами пыталась заставить их шевелиться. Но ничего не происходило.
Амалия снова накинула одеяло на ноги, поправила его, укрывая верхнюю часть тела. И привычно потерла раскрытой ладонью щеки. Она отвела руку от лица и удивленно посмотрела на собственные пальцы. Каждый раз, когда Сойка набиралась смелости откинуть одеяло, она плакала. Непроизвольно, часто даже не замечая этого.
Но сейчас пальцы были сухие.
- Опять ты, индеец?
Сойка заговорила еще до того, как открыла глаза. Если его нет рядом – все равно никто не услышит, так что и переживать не о чем. Но девушка была уверена, что он снова здесь. До того самого момента, когда открыла глаза. Стул у окна был пуст.
- Яки, - но знакомый голос все-таки раздался в ответ, заставив повернуть голову. Похоже, Алан только вошел в палату. И, увидев в глазах Амалии вопрос, пояснил, - это племя на севере. Моя бабушка оттуда.
Сойка понимающе кивнула.
- Как Блэквуд, - едва слышно проговорила она. Алан только неопределенно дернул плечом.
- Возможно. Ежевики? – парень усмехнулся, привычно устраиваясь на стуле и заменяя опустевшую коробочку новой. Амалия кивнула, подтягивая собственное тело повыше, устраиваясь удобнее в кровати. И протянула руку за ягодами.
- Вы подумали над нашим предложением, Амалия? – Алан улыбнулся, на этот раз воочию наблюдая за тем, как девушка уничтожает ягоды. Какое-то время она молчала, перекатывая языком темную ягоду.
- Вы не понимаете, да? – спросила Амалия, поднимая взгляд на парня, - Ты и твой не-хозяин. Совсем не понимаете.
Алан в ответ только приподнял бровь, внимательно вглядываясь в глаза девушки. Как прилежный ученик, готовый выслушать объяснение учительницы на уроке.
- Это мои ноги, Алан.
- Да, - парень кивнул, - но они не работают.
- Это не запчасть!.. – Амалия осеклась, сдерживая собственную вспышку. Она выдохнула, прикрывая глаза. И продолжила, всеми силами пытаясь сдерживаться. От того голос звучал чуть искусственно, словно запись, - Они не подлежат замене. Я… я не машина. Меня нельзя чинить.
- Можно.
Одно слово, короткое и произнесенное почти без эмоций. Уверенность всегда кажется отсутствие эмоциональной окраски, как белый цвет. Не закрашенный листок. Если бы у эмоций были цвета – уверенность была бы белой.
Сойка медленно выдохнула, вместе с этим вздохом осознав, что успела задержать дыхание.
- Уходи.
Алан только пожал плечами, поднимаясь с места.
- Алан.
Парень остановился у двери.
- Да, Амалия?
- Что мне нужно подписать?
- Хватит вашего слова.
Они так и не встретились взглядами снова. Он неотрывно смотрел на дверь, у которой замер. Неподвижный, как охотник в засаде. Словно боялся спугнуть неосторожным движением. И она, с застывшим взглядом, неспособная сейчас заметить ничего. Кроме того, что билось у нее внутри.
- Я согласна.
2.62.6
Зажженная сигарета тлела между пальцев, рискуя вот-вот уронить столбик пепла на столешницу. Но пока инспектор оставалась неподвижной шаткое равновесие сохранялось. Странное состояние. С одной стороны нестерпимо хотелось курить. Много, долго, жадно затягиваясь, отравляя себя дымом в очередной раз. Но телом владело какое-то странное оцепенение, оно покрывало, словно коркой, кожу, хотя исходило изнутри. Выступало, словно капельками пота, из пор, оплетало паутиной.
Тишина была непроницаемой, замершей. Ночной участок всегда оплот спокойствия.
Всегда – но не сейчас.
Эшли нервно ходила из стороны в сторону, насколько хватало телефонного провода. И шипела, временами срываясь на ругательства, в трубку, словно кобра. Воображение уже несколько минут подрисовывало к ее фигуре вздувающийся капюшон, который опадал лишь изредка, когда девушка усилием воли смиряла свой характер. Уголок губ инспектора чуть дернулся, наверное, это должна была быть улыбка. Но в полноценное действие она так и не оформилась.
Бывают ситуации, когда нужно что-то делать. Почти жизненно необходимо двигаться, кричать, раздавать приказы и, на худой конец, биться головой о стенку. Или хотя бы шипеть в трубку на представителя клининговой компании. Потому что приехать они, конечно, смогут в лучшем случае к утру. К тому самому моменту, когда участок должен быть полностью приведен в порядок и произошедшее будет только жутким воспоминанием.
- Чтоб их, - фыркнула Эшли, бросая трубку на телефон. Но не то промахнулась, не то приложила слишком много силы – действие пришлось повторить. Предварительно подобрав трубку с пола.
Алекс перевела взгляд на девушку, искоса наблюдая за тем, как она притянула поближе стул от соседнего рабочего места и села, раздраженно приглаживая волосы.
- Они будут в лучшем случае к четырем.
Кейл, все так же, двигая только зрачками, перевела взгляд на телефон, лежащий на столе.
- Не так уж и долго ждать, - констатировала она, поднимая руку. Разрушать общее состояние оцепенения было странно. Но в то же время, оставаться таким памятником самому себе было не самой светлой идеей. Алекс протянула Мартинс бутылку. Количество ее содержимого стремительно уменьшалось, но состояние опьянения так и не наступало. Не в этот раз. От каждого глотка становилось только хуже.
Эшли мотнула головой.
- Дай лучше сигарету.
Пепел все-таки осыпался на столешницу. Кейл смахнула его ладонью, снова откидываясь на спинку стула.
- Алекс, - вместе с именем изо рта вырвалось облако сигаретного дыма. Мартинс снова затянулась, делая неуместную паузу между обращением и тем, что она собиралась сказать. Дым пробирался в легкие и заполнял их изнутри. А ведь она довольно долго держалась без сигарет. Даже после… того как я ее жизни появилась Фейт Вудс.
Эшли сглотнула и все-таки выговорила.
- Это не она.
Не вопрос, не предположение и даже не надежда. Спокойная уверенность того, кто совершенно точно знает, что сказанное - правда. Алекс едва заметно усмехнулась. Сколько раз она слышал подобное? Она отпила из бутылки, на несколько мгновений задержав уже давно теплую жидкость во рту.
- Это нормально. Всегда сложно поверить, что близкие тебя использовали, - дежурная без эмоциональная фраза. То, что говорили каждый раз рыдающим матерям и заламывающим руки женам, которые твердили, как заведенные, что это не может быть правдой. Только не с ними. Их дочь, брат, муж просто не может быть преступником.
Поначалу это вызывает отклик, жалость. С годами вырабатывается стандартный монолог, дежурные фразы, которые выговариваешь, не задумываясь.
Но голос Алекс все-таки дрогнул. Не даром существует запрет на расследование дел, в которых замешаны близкие.
Эшли тяжело выдохнула, потерла ладонью лицо.
- Нет, Алекс, я не о том…
- Она просто увлеклась, - словно не услышав, заговорила Алекс, - говорила со всеми жертвами, строила психологический портрет самого Художника. Запуталась, где заканчивается она и начинается работа.
Мартинс прикрыла глаза, опуская голову. Алекс всегда считала, что те, кто занимаются настолько тонкой и сложной штукой, как человеческая психология, больше других склонны сходить с ума. Переставать ощущать границу, где заканчиваются они сами и начинается подопечный маньяк.
- Она и в участок пришла, должно быть, поэтому, - Алекс усмехнулась, - не так много способов быть ближе к кумиру, когда ты фанат маньяка.
Это обезличенное «она» царапало слух. Эшли почти физически ощущала, как старательно Кейл обходит необходимость называть имя. И от первопричин такого поведения становилось еще хуже. Потому что Алекс фильтровала произносимые слова из-за нее, из-за Мартинс. Ведь ей было бы больно услышать это имя. Было бы больно, если бы все это было правдой. Все то, во что верила Кейл.
Алекс скосила взгляд на Эшли, улыбнулась как-то неловко.
- Тебя же не нужно арестовать, как сообщника?
Шутка была не смешная. Она была неуместна, глупая, в чем-то даже жестокая, от того и смех Мартинс почти физически оцарапал слух, не дав сразу уловить, насколько неестественным он был. Короткая вспышка, судорожная, больше похожая на детские всхлипы.
- О, я кто угодно, да только не сообщник.
Мартинс встала резко, повернулась спиной, механически придержав закрутившийся офисный стул за спинку.
- Эш?
Голос почти физически коснулся напряженный плеч. Девушка судорожно выдохнула, скользнув холодными пальцами под ворот кофты, не то поправляя, не то на ощупь разыскивая застежку. Собачка выскользнула из пальцев, заставив на мгновение прикрыть глаза. Сердце сбилось с ритма и теперь колотилось о грудную клетку так быстро, что не ощущались даже отдельные удары. Невыносимое, тягучее чувство. Мартинс сжала пальцы, потерла их друг о друга, пытаясь вернуть чувствительность внезапно похолодевшим подушечкам. И в следующее мгновение одним движением рванула собачку вниз. Края молнии разошлись с характерным скрипом.
- Она точно не подражатель, Алекс, - за гулом собственного сердца Эшли почти не слышала слов. По крайней мере, так казалось. Девушка обернулась, спуская кофту ниже, обнажая плечи. Светлую кожу в переплетении шрамов. Принято считать, что шрамы уродуют, делают тело несуразным, неправильным, словно наскоро сшитая тряпичная кукла.
Но шрамы бывают разные.
- Потому что она Художник.
Алекс смотрела не отрываясь, даже, кажется, не моргая и забыв о том, что нужно дышать. Но не на изуродованное тело. Она смотрела в лицо Мартинс, в ее глаза. То, что она должна была сделать уже давно. Посмотреть в глаза, не избегать, заметить…
Но Кейл слишком боялась еще раз себе напомнить, как больно ей было.
Даже днем, несколькими часами ранее, защелкивая наручники на запястьях Фейт Вудс, она так и не посмотрела в сторону Мартинс. Что бы она могла увидеть в ее глазах? Замешательство? Страх? Облегчение?
В плену каких эмоций Мартинс жила все эти месяцы, находясь рядом с тем, кто такое с ней сотворил. Каждый день, каждое мгновение под присмотром этих пугающе спокойных, пустых серых глаз.
Алекс помнила глаза Вудс, отчетливо, словно перед глазами была застывшая фотография. Но не помнила глаз Мартинс. Успела забыть.
- Долго же вы.
Фейт не сопротивлялась. Хотя она выглядела расстроенной после стандартного объявления Кейл о том, что она арестована по подозрению в убийстве мистера Отто. Она покачала головой, безропотно, впрочем, протягивая руки под браслеты.
- Инспектор, что происходит? – голос Мартинс царапнул слух. Но ответила Алекс так, словно вопрос был задан подозреваемой, а не коллегой.
- Миссис Отто, похоже, не терпелось стать вдовой. Но не своими же руками это проделывать, - Алекс криво усмехнулась, - А за небольшую, но дополнительную, плату вы согласились поиграть в маньяка, так ведь? Ваша секретарша слышала часть разговора. Да и… суммы на счетах не врут. За услуги психолога столько не платят.
Фейт вздохнула.
- Анастейша… давно нужно было ее уволить.
Более равнодушный комментарий сложно было придумать. Он ударил по нервам какой-то неестественностью, абсолютной неуместностью. Не о кадровых вопросах должен думать человек, обвиняемый в убийстве. Если только убийства для него являются не таким уж и серьезным деянием. Действительно, какая разница, одним человеком больше, одним человеком меньше…
Только в этот миг Алекс, наконец, поняла, почему ее так сильно обжигали глаза Фейт каждый раз, когда психолог переводила на нее взгляд. Потому что в них не было человечности и на какую-нибудь мизерную долю. Она смотрела на мир, как на картинку, которую в любой момент можно изменить, вырезав лишнего персонажа. И смотреть дальше. Этакое интерактивное кино. Такая легко согласиться совершить убийство…
- Алекс, - Эшли кротко тронула инспектора за предплечье, разворачиваясь спиной к Вудс и остальным. Она почти не снизила голос, но смены положения в целом хватало для того, чтобы дать понять, что разговор не для всех, - не торопись, она не…
- Мартинс, - Алекс перебила, чуть скосив взгляд в сторону девушки, - Санд раскопал достаточно улик для задержания. Дальнейшее расследование будет проводиться уже без вас.
- Але…
- Мне жаль.
Ее тихий голос. Полицейские давно привыкли к тому, что нужно изрядно напрягать слух, чтобы расслышать то, что пытается сказать психолог. От того окружали ее зачастую нахмуренные люди, в глубине голов которых боролись друг с другом желание расслышать и ощущение, что переспрашивать в пятый раз уже несколько неприлично.
Но в этот раз даже прислушиваться не нужно было. Голос ввинтился в сознание, как штопор.
Пальцы Мартинс клещами сжались на предплечье инспектора.
- Нет…
Она успела только выдохнуть одними губами, потратив на это всего долю мгновение. Которого оказалось вполне достаточно.
Фейт метнулась к столу коротким движением, рассмотреть которое успели не все. Кто-то крикнул «Не с места!», щелкнул затвор пистолета. Эшли даже сама не успела уловить момент, когда в ее руках оказалось оружие. Где-то между двумя ударами сердца, судорожно оборачиваясь лицом к своему маленькому кошмару, офицер выхватила из кобуры и наставила его на Вудс. Но только лишь за тем, чтобы понять, что это абсолютно бесполезно.
- Вудс, не дури, - строго проговорила Кейл. Она не торопилась доставать оружие, хотя рука лежала на рукояти. Но держащих на прицеле Вудс офицеров и так хватало.
- Инспектор…
Скованные наручниками руки были переброшены через голову Расти. В распахнутых глазах блондина читался даже не испуг, изумление. Он не успел понять, что произошло. И вот к его спине, настолько близко, что он лопатками ощущал судорожные удары чужого сердца, прижималась девушка. И это могло быть интимно, если бы к его шее не был приставлен предмет, рассмотреть который мальчишке не удавалось.
- Не волнуйся, Расти, - спокойно проговорила Алекс, медленно убирая руку с оружия. – И что ты сделаешь, Вудс? Разрисуешь его?
В крепко сжатых пальцах девушки, представленная острым концом к шее Санда, в том месте, где в прорези рубашки виднелись ключицы, была зажата ручка. Перьевая, из какого-то старого набора, подаренного Кейл целую вечность назад офицерами, которые не могли придумать менее банальный подарок начальству. Может, потому ручка в скором времени и пошла по рукам.
Вот только Фейт ответила на замечание улыбкой.
- У вас слишком бедная фантазия, инспектор.
Она ударила резко, почти не замахнувшись. Ручка вонзилась в кожу, прорывая ее, как старый пергамент. Кровь брызнула почти неестественно, прежде чем хлынуть потоком, заливая рубашку Расти. Фейт выпустила ручку, бросая руки вверх. И, упершись в него коленом, толкнула парня вперед, в Алекс.
- За ней!
Короткая команда, пока руки, казалось, сами делали то, что нужно. Алекс поймала парня за плечи, осторожно опуская и так оседающего Расти на пол. Мальчишка только хрипел, судорожно пытаясь вдохнуть, пытаясь схватиться за шею, вытащить мешающий предмет. От каждого рывка из раны в очередной раз вырывался поток крови.
- Вызовите скорую, - Эшли сначала крикнула, но через мгновение уже сама набирала номер.
Кейл невнимательно хлопнула Расти по ладони, чтобы он не мешался. Мгновение назад в его глазах читалось удивление, он не понимал, что произошло. Должно быть, не сразу даже ощутил боль, не понял. Но изменилось это быстро. И в глазах читался ужас, громкое «за что?!», на которое никогда нет ответа.
- Держись, парень, - механически произнесла Алекс, пытаясь зажать ладонями рану. Кровь сочилась сквозь пальцы, пропитывала рукава свитера. Багровая, неудержимая, она рвалась с каждой судорожной попыткой вдохнуть, с каждым испуганным ударом сердца.
Он ничего не мог сделать. Ни прекратить дышать, ни остановить собственное сердце.
Его убивали собственные попытки выжить.
В уголках глаз собрались слезы, они цеплялись за ресницы, но все-таки стекли вниз, оставляя мокрые дорожки.
- Так, а ну не реви, - строго проговорила Алекс, запоздало подумав о том, что зря. Голос дрогнул, совсем немного, но вполне достаточно, чтобы все понять.
Из горла Санда, вместе с потоком крови, вырвался хрип.
Алекс не слышала голос Мартинс, которая всего в шаге от нее кричала на Паттерн, чтобы та поторапливалась. Самый ближайший врач, которого они могли найти. Патологоанатом, но подняться на лифте с нижнего этажа все равно быстрее, чем доехать на скорой через половину города.
…Зато отлично расслышала отчаянное «Нет!», когда зрачки Расти стремительно расширились в попытках уловить последний отблеск света. За мгновение до того, как глаза застекленели, превратились в прозрачные шарики с черными провалами зрачков.
Алекс откинулась назад, закрывая лицо ладонью. Не то не замечая, не то не придавая значения тому, что размазывает по лицу кровь.
Фейт Вудс так и не догнали. Чего в целом не стоило и ожидать. Она достаточно хорошо знала участок, чтобы быстро рассчитать к какому кабинету бежать, чтобы выпрыгнуть в окно. А дальше оставалось только добраться до машины. Ни одна из колымаг, на которых разъезжали полицейские, не могла сравниться с темно-синим спорткаром, на котором каждое утро прибывала к участку психолог.
Миссис Отто отпустили под залог еще до того, как отряд для ее задержания добрался до дома вдовы. У нее хватало друзей такого порядка, что о некоторых проблемах не стоило и задумываться.
Тело Расти забрала Паттерн, после того, как место преступления сфотографировали и описали. Инспектора и офицера Мартинс несколько раз безуспешно пытались отправить домой. Но Алекс ограничилась только тем, что переоделась у себя в кабинете и тщательно вымыла руку.
Что ни в коем разе не избавило их от ощущения липкой крови на коже.
Может, потому Эшли отпрянула, когда Кейл протянула к ней руку. Она ведь тоже видела кровь. И знала, что ее так просто не отмыть.
- Не надо, - Мартинс чуть мотнула головой, снова набрасывая кофту на плечи и наглухо застегивая молнию. От этой привычки она вряд ли теперь избавиться. Это то, что остается на всю жизнь.
- Эш, я… - едва слышно выдохнула Кейл. – Черт! – чтобы в следующее мгновение до боли вцепиться в собственные волосы, выдыхая сквозь крепко сжатые зубы, - я идиотка!
- Спорить не буду, - откликнулась Эшли, снова садясь на стул. Как-то неестественно ровно, словно боясь прислониться спиной к спинке. Она смотрела на Кейл как-то спокойно, почти равнодушно и даже оценивающе. На то, как инспектор металась, не в силах даже придумать, что сказать.
Да и что тут скажешь?
Абсолютный, отвратительный холод где-то внутри, под сердцем. Кусочек пустоты, разбавленный таким равнодушием, что его можно физически ощутить, если достаточно долго смотреть в глаза офицера Мартинс.
Пугающий. Тем, что останется там навсегда.
Эшли кашлянула, прерывая тишину.
- Давай для начала ее поймаем, - проговорила она. – Что там тебе принес Люциан?
Алекс покачала головой.
- Нет, это ж не по Художнику… - папка обнаружилась на столе. Алекс сама бросила ее сюда, когда кричала на Санда. Где же ей еще быть, если не на столе Расти? Кейл взяла папку, раскрыла, пробегая взглядом по сточкам.
Да так и замерла, глядя в бумаги так, словно разглядела призрака.
- Что там?
- Результаты вскрытия, - проговорила Кейл, поднимая взгляд на Эшли, - Фейт Вудс.
Алекс встретилась взглядом с Эшли и долгие несколько мгновений смотрела неотрывно. Но словно бы не видела, в голове что-то крутилось. Нужно было только поймать это за хвост и рассмотреть поближе, понять, что именно пытается подсказать подсознание. Та самая хваленная женская интуиция, которой была лишена напрочь. Или простой анализ событий. Что-то должно было вывести на нужную тропку.
- Идем!
Алекс вскочила с места, на ходу захлопывая папку.
- Куда?
Кейл не ответила. Она обошла Эшли и быстрым шагом направилась к своему кабинету.
- Алекс! Черт возьми, да объясни мне!
- К Отто, - коротко ответила Алекс. И, прежде чем Мартинс успела наградить ее парой нелестных эпитетов, инспектор выглянула из кабинета, на ходу застегивая куртку и прижимая к уху мобильный.
- Потому что нет никакого подражателя, Эш.
@темы: fanfiction
понедельник, 30 января 2017
number one hero of new salvation, I am so lucky man
FictionFanFiction - это звучит почти как РРАР
только еще страшнее
только еще страшнее
Срок сдачи работ: до 26 марта включительно
Выкладка и голосование: с 27 марта до 7 апреля включительно
(выкладка анонимная и авторы традиционно не палятся в комментах)
Даты могут быть подкорректированы, в зависимости от успехов авторов
В этом году действие всех работ происходит в одном и том же мире - вселенной Дж.Роулинг
Событий книг/фильмов не было, и местным жителям ничего не скажут имена классических персонажей - вместо них в этом мире существуют хорошо известные вам
(место для списка персонажей)
Вы можете использовать события и темы, которые были в книгах/фильмах, а можете этого не делать.
Жанр, рейтинг, пейринги или их отсутствие - традиционно на ваше усмотрение. Можете делать с героями что угодно: отправлять их в далекие страны, бросать в центр любых событий. Есть только 2 пожелания к вам, авторы:
1. Соблюдать логику мира - т.е. Хогвартс не может быть борделем, например (конечно, на самом деле можно абсолютно все, и если вам хочется нарушить эту логику, например написать коммунистическую революцию в Британии или сделать Лорда кавайной няшкой - то вы главное сваяйте хороший правдоподобный обоснуй%))
2. По возможности писать лучше несколько разных небольших работ, чем одну огромную (с этим, напоминаю, вы сами как читатели согласились). Если вы не превзойдете 2-3 страницы 14 шрифтом, то это будет оптимально.
Присылать готовые работы мне, любыми способами как вам удобнее.
Шапка
Название:
Жанр:
Пейринг:
Рейтинг:
Саммари: (по желанию)
По всем вопросам тыкайте >:3
@темы: org, fanfiction
пятница, 30 сентября 2016
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Название: Даунтаун.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора:
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Часть 2. Дети.
Начало.
1.51.5
Слежку Ромашка заметила сразу, стоило только выйти из такси. Она чуть нервно одернула красную куртку и мотнула головой, отпуская хмурого водителя. Подвозя определенный контингент в этот район, таксисты неизменно предлагали «подождать часок-другой», выставляя огромные счета за простой, а то и напрямую требуя доплату «за молчание». И в общем-то не было совершенно никакой разницы, действительно ли девочка приехала в богатый район к любовнику, или у нее тут другие планы, столь удачно прикрытые распущенностью сильных мира сего. Суть оставалась одной – убираться гостье, вероятно, придется быстро и машина на углу могла ей в этом деле очень помочь.
Но только не в случае Ромашки. Она справится и сама. Это как с ездой на велосипеде, верно? Навыки вернуться, нужно только попробовать снова.
На той стороне улицы от стены неслышно отделилась тень и последовала за ней. Ромашка видела ее отражение в тонированных стеклах машин. Впрочем, не долго. Чем ближе к центру богатого района – тем меньше на улицах встречалось машин. Здешний транспорт содержался в более подходящих условиях - не под открытым небом.
Девушка остановилась под фонарем и закурила, не чувствуя, впрочем, специфического вкуса дыма. Может, от того, что Ромашка и не вдыхала толком. Сейчас предназначение у сигарет было другое, ей не нужно было отравить что-то мерзкое где-то в груди. Оно шевелило щупальцами, касалось присосками ребер изнутри, ощупывало все, ластилось почти нежно. От этого ощущения не избавишься простыми сигаретами. Ромашка его слишком хорошо знала.
Страх.
Девушка бросила недокуренную сигарету на асфальт и затоптала. Слишком нервно. Она должна была бы быть этакой развязной, вальяжной, выступать гордо, смотреть презрительно. Как делают только те, кому нечем гордиться и нечего вытянуть из своей душонки, кроме дешевых понтов. Очередная любовница одного из толстосумов, случайно запечатлённая на внешних камерах, или замеченная охранником. Вон как тем, что смотрел на Ромашку сквозь прутья ворот. Девушка скривила губы в полуулыбке, чуть рвано отталкиваясь от асфальта, чтобы продолжить путь.
Она не справлялась со своей ролью. Ну и плевать. Кто знает, может не задалось у нее сегодня рандеву…
За спиной снова мелькнула тень. Казалось, что он и вовсе не скрывается. Идет спокойно по улице, чуть в отдалении, скорее боясь помешать Ромашке, чем на самом деле пытаясь оставаться незамеченным. Девушка улыбнулась. На этот раз улыбку не пришлось выдавливать силой. И даже сжатые челюсти чуть отпустило.
Похоже, слежка не входила в набор навыков Эрика. Как и стрельба… и мирные переговоры. Но каким-то образом Шарк все еще оставался не просто жив, но и вполне на плаву. Это было бы поразительно, если бы Ромашка не видела, как этот чертов авантюрист общался с людьми Дивы. Обаяние – страшное оружие, если знать, как им пользоваться. И пусть в текущем деле оно было полностью бесполезно, присутствие Эрика все-таки внесло некоторое спокойствие в душу Ромашки. По крайней мере, она не была одна.
…Хотя, если подумать, когда она в последний раз была сама за себя? Ромашка подняла голову и окинула взглядом улицу. Разметка на ровной дороге будто фосфоресцировала в полумраке, разбавленная пятнами желтого света фонарей. Она казалась почти жидкой, словно вытекла и расплылась лужей горячего воска. Нельзя сказать, что тогда была такая же ночь. Хотя бы потому, что нельзя сравнивать верхний район с трущобами. А именно из окна квартиры в грязный переулок тогда и вылезла Ромашка. Но была и схожесть. В тот вечер на улице, рядом с парой мусорных баков, она тоже была не одна.
Мать ждала ее больше получаса, о чем свидетельствовало несколько окурков на асфальте. Специфический, чуть сладковатый запах сигарет заставил Ромашку сначала обернуться в поисках источника, а после – броситься изо всех сил прочь. И было совершенно не важно, кто ее застукал. Свидетель для вора – это всегда плохо. Для несовершеннолетнего вора – и подавно. Если бы семнадцатилетнюю Кимберли поймали… Тюрьмы она не боялась. Там не может быть хуже, чем в приюте, из которого она сделала ноги несколько месяцев назад и, конечно, не собиралась возвращаться.
Но поди сбеги, не зная улиц, от человека, прожившего в этом районе всю жизнь. Подобные встречи, такие проблески удачи в бесконечной череде провалов, сродни чуду. Они бывают раз на всю жизнь.
…Только почему же память Ромашки рисовала ей совсем другое лицо? Не Матери?..
Девушка мотнула головой и, окинув взглядом улицу, поняла, что пропустила поворот. Пришлось вернуться. Но прежде чем продолжить свой путь по неприметной улочке, уходящей резко вверх на склон, Ромашка сняла красную куртку и бросила в кусты. Дальше ей следовало стать менее заметной.
Ни у кого не набирается наглости настолько, чтобы грабить дома верхнего района. Ее просто неоткуда набрать. Инстинкт самосохранения бережно собирает накопленное и скармливает страху. Слишком хорошая охрана, слишком много денег, которые гарантируют, что виновник не доживет до суда. Если поймают, конечно. Но чтобы не поймали… нужно иметь несколько тузов в рукаве.
Ромашка снова улыбнулась. В переулке было меньше света, может, потому звуки улавливались легче. Даже почти неслышные шаги Эрика Ромашка сейчас улавливала прекрасно. Скрип кожаных ботинок. Похоже, его все-таки заставили переобуть рванные кеды.
Она была здесь лишь однажды, со строгим приказом не задавать лишних вопросов, ждать не больше получаса, после чего уходить и забыть о том, что она вообще приближалась к забору с этой стороны. Что не мешало Ромашке проследить весь «маршрут» Мальвы от забора до дома. Когда возникает необходимость попасть в неприступную крепость, решающим всегда оказывается наличие «своего» человека внутри. И порой даже не важно, что тот давно покинул сей мир… Ромашка чуть усмехнулась. Если бы она тогда не послушалась, заволновалась, выждав положенные полчаса, не ушла, или хотя бы рассказала Матери…
То что? Что бы это исправило? Трупов стало бы на один больше. И некому было бы «похоронить» Мальву, пусть и так примитивно. А Корнелия… что ж, погребение дочери Блэквуда прошло со всеми почестями. Об этом ей точно не стоило беспокоиться.
Сейчас малодушие Ромашки играло на руку, из него можно было извлечь выгоду. Вот только в этот раз со страхом нужно было справиться. Девушка дернулась было обернуться к Эрику, но передумала. Стоит только окончательно увериться в том, что она не одна, что есть на кого положиться – именно это она и сделает. Положится на другого. А в нынешнем деле Шарк ей не помощник.
Ромашка потерла ладони. Слепая зона камер в одну секцию забора, не более. Сложно заметить, глядя в мониторы. Оставалось надеяться, что охранную систему дома мэра с тех пор не переработали.
…И пока что Ромашке в этом везло. По крайней мере, в нее не выстрелили, стоило только забраться на забор. Девушка оглянулась. В черной водолазке, с собранными и скрытыми под шапкой волосами, она была неприметной в темноте. Нужно было только держаться в тени. Девушка спрыгнула на землю и качнулась назад, припадая спиной к забору.
По подъездной дорожке, шурша гравием, неспешно двигалась красная машина. Ромашка механически затаила дыхание, но свет фар мазнул ее по касательной, не задержавшись. Машина повернула к крыльцу, сверкнув в полумраке номерным знаком «Анна». У мэра сегодня были гости. Это одна из тех причин, почему выбор пал именно на сегодняшний день. Доверять старым, не то выкупленным, не то украденным у архитектора, планам здания было ровно так же опрометчиво, как и в целом соваться к Блэквуду. Но судьба улыбается отчаянным. Пусть даже тогда, когда скрывает под собой жалость и вину.
Но… терять Ромашке все равно было нечего. На мгновение девушку охватило чувство какой-то неуместной радости, лихого духа авантюризма, который пришлось подавить усилием воли.
Об этом знали не многие, да и сам факт не афишировался. А все, о чем прямо не говорилось в газетах, мэр тщательно скрывал. Суть в том, что Блэквуд испытывал какую-то особую неприязнь к собакам. Нет, не боялся, конечно. Как может такой человек боятся каких-то там шавок? Ромашка усмехнулась. Как бы там ни было, а в любом другом доме девушка не прошла бы и половины пути, как ее бы растерзала свора питбулей. Но собак не было. И к тому времени, как к крыльцу подъехал черный тонированный джип, девушка уже взбиралась на балкон второго этажа. Тихо сняв кошку с перила, Ромашка покосилась вниз. Губ снова коснулась усмешка. Просто-таки Ромео и Джульетта. Интересно, Мальва бросала камешки в окно, или парочка договаривались о времени заранее?..
Это было неправильно. Они погибли, обе, страшной смертью только за то, что любили. Но думается почему-то упорно не об обгоревшем черепе Мальвы на дне бочки, а об ее сияющей улыбке, когда она возвращалась… Тогда об этом никто не знал, но сейчас Ромашка могла с уверенностью сказать, что возвращалась она из этого дома по «коридору» в системе охраны, организованному Корнелией. Ведь где наиболее безопасное место, если не в доме у врага?
Отчаянные девушки…
Нет, все-таки хорошо, что в памяти остались они такими. Не испуганными, с потухшими глазами, какой Ромашка видела Мальву в последний раз, а смелыми до безрассудства.
Шорох под балконом заставил девушку нырнуть вниз, прижаться к перилам, вглядываясь в полумрак. Под балконом неспешно прошел охранник. Меньше собак – больше людей. Все закономерно.
Ромашка осторожно высунулась, скосила взгляд на крыльцо. С этого места его было видно лишь отчасти. Из черного джипа вышел мужчина в строгом черном костюме и темных очках. Это показалось бы странным, если бы он не скользил по земле концом белой трости. Которую, впрочем, неспешно сложил, когда его под руку взяла женщина. Миссис Отто… должно быть, отсюда было не разглядеть. Да и какая, в сущности, разница, кто сегодня в гостях у мэра?
Ромашка перебралась к двери, доставая из поясной сумки отвертку. Металлопластиковое окно – просто мечта для взломщика. Она усмехнулась. Почти наугад, почти вслепую… но окно поддалось и с тихим шорохом открылось. Несколько мгновений девушка выждала, ожидая, сработает сигнализация или нет. Но догадка оказалась верной – когда-то Корнелия проделала надежную дыру в системе защиты дома. Так, чтобы их никогда не поймали.
Ромашка тихо перебралась через подоконник и снова пошарила в сумке в поисках фонарика. В первое мгновение комната показалась жилой. Небрежно брошенные на стул вещи, раскрытый ноутбук на столе… Но стоило только присмотреться – как оказалось, что все в комнате покрывает толстый слой пыли. За такой недолгий срок? Ромашка потерла нос, воздух был тяжелый, затхлый. Похоже, в комнату никто не заходил. С тех самых пор, как умерла Корнелия. Мэра Блэквуда не сочтешь сентиментальным… но, может, подобное и было ему не чуждо? Какой извращенной любовью нужно любить своего ребенка, чтобы…
Ромашка мотнула головой. Не время и не место размышлять о мотивации этого человека. Потом, когда все закончится, она, может быть, подумает об этом. И даже наверняка придумает ему с десяток оправданий. Всякие разнообразные травмы детства и неумение выражать свои чувства… Но это будет потом. Когда он больше никому не сможет испортить жизнь своей «любовью».
Девушка тихо выскользнула из комнаты в коридор. Ромашка хорошо помнила план здания, разложенный перед ней Дивой. Не то украденный, не то выкупленный за большие деньги - на этот счет никто не распространялся. Только Люциан позволил себе отпустить колкий комментарий на счет того, что архитектор получил достаточно. В каком смысле - Ромашка предпочла не уточнять.
Кабинет был в другом конце коридора. Благо, второй этаж хранил спасительный полумрак, разбавленный только светом на лестнице, который исходил снизу. Сверху помимо кабинета были только личные комнаты семьи. А все ее члены, похоже, развлекали гостей.
…Вот только кто запирает внутренние двери в собственном доме?
Ромашка опустилась на колени, доставая отмычки. Этому ей пришлось подучится. С тех пор, как она в последний раз вскрывала замки, они здорово улучшились, изменились. И не стоило, конечно, ожидать, что дверь в кабинет Блэквуда будет заперта старым образцом.
Замки вскрывать ее тоже учил Люциан. Только на этом поприще у Ромашки был более заметный успех, чем в стрельбе.
Замок щелкнул. Осторожно убирая отмычки назад в сумку, девушка перехватила фонарик, который до того держала в зубах, и осторожно толкнула дверь.
Кабинет ничем примечательным не отличался. Шкафы, заставленные однообразными папками, стол, большую часть которого занимал компьютер. Луч фонарика скользнул по поверхностям, мягкому ковру на полу. Ромашка прошла к окну и осторожно задвинула шторы. Так ей не нужно было бояться, что кто-то заметит блеск в окне. Девушка обернулась, уже смелее поднимая фонарик, да так и замерла. Луч выхватил из темноты картину. Ничего особенного, обычный портрет семьи. Он был сделан, похоже, давно, или, может, по старой фотографии. Корнелии было не больше шестнадцати. Она смотрела на мир оценивающе, сквозь стекла очков. Вьющиеся волосы неопределенного цвета, явно крашенные, спадали на лицо. Ромашка чуть улыбнулась. Так вот какой она была… Ей не приходилось видеть дочерей Блэквуда, да и мэр никогда особо не распространялся ни о них, ни об их матери… Ее на портрете не было. Помимо Корнелии была только ее младшая сестра – в отличие от нее, светловолосая, но глядящая на мир с тем же напряжением, - и сам Блэквуд. Его Ромашка рассматривать не стала – вот уж чье лицо не успеешь позабыть, как снова увидишь. Если не в газете, так по телевизору или на бигборде.
Где-то здесь должно было быть то, что ей нужно. Какая-то подсказка, улика… Девушка перебралась к столу, опустилась в чуть скрипнувшее кожаное кресло. Среди бумаг на столе не нашлось ничего интересного. Да и кто хранит важные вещи в непосредственном доступе?..
Ромашка открыла верхнюю тумбочку стола, да так и замерла. На кипе бумаг лежал револьвер. Тот самый? Тот, с которого была убита Корнелия?..
Она осторожно достала оружие. На ней были перчатки, но вот риск смазать уже оставленные на револьвере отпечатки… Но разве он стал бы хранить орудие убийства? Ромашка хмыкнула, вспомнив комнату, припорошенную пылью. Стал бы. И хранил бы на видном месте, самому себе напоминая, что нужно от него избавиться. Выбросить в реку, сжечь, закопать… но снова и снова просто возвращая его обратно в тумбочку. Он всегда был таким, сентиментальным.
Ромашка мотнула головой. Ну вот, снова. Ощущение, будто она знала Блэквуда лично. Знала давно и достаточно близко, чтобы помнить, к примеру, что по молодости он отлично стрелял, а кофе всегда предпочитал чай. Но это просто еще одна шутка подсознания… такая же, как то ощущение, что преследовало ее, стоило только подумать о телохранителе Блэквуда. Все это просто… начало шизофрении? Она усмехнулась. Где-то среди ее вещей валялась визитка психолога, забытая кем-то в Репризе. Ромашка ее сохранила, просто имя понравилось… Вудс, кажется. Может, стоит обратиться?
Но прежде – выбраться из дома мэра.
А успешность этого мероприятия в очередной раз оказалась под вопросом. Ромашка замерла, все еще сжимая в руках револьвер, который успела сунуть в сумку. Девушка сглотнула. На стол упал косой луч света из приоткрытой двери. Кто-то включил лампы в коридоре. Но это было еще полбеды. Если бы только луч света не стал медленно расширяться – кто-то толкнул дверь. И вместо того, чтобы прожогом нырнуть под стол и понадеяться, что ее не заметят, Ромашка подняла голову.
На нее смотрело лицо с портрета. Не Корнелии, конечно. С того света не возвращаются. Это была ее сестра.
Что в таких случаях говорят? «Простите, ошиблась дверью, уже ухожу»? Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, пока в голове Ромашки судорожно метались мысли в поисках какого-то выхода. Пока не споткнулись об одну, что встала поперек их пути. Младшая Блэквуд не торопилась поднимать тревогу. Даже больше того – стоило Ромашке только судорожно вдохнуть, чтобы подать голос, как девушка поспешно поднесла палец к губам, обрывая так и не начатую речь. Девушка в дверях через плечо покосилась куда-то, а после вошла в кабинет и положила на столешницу перед Ромашкой папку. Точно такую же, которую Люциан передавал Кейл. Или Ромашке только показалось? Не все же папки с важной информацией одинаковые…
Кимберли только на миг скосила взгляд на папку и снова посмотрела на девушку, чтобы успеть прочесть по ее губам неслышное «беги».
Такого совета грех ослушаться.
Ромашка сгребла папку со стола и, на ходу заталкивая в сумку, вышла из кабинета. Дочь Блэквуда отступила в сторону, пропуская ее, и почти слилась с тенью, на мгновение став почти прозрачной. Словно призрак, видение самой себя в черной воде ночного озера, когда и не поймешь, перед тобой всего лишь отражение или смотрит пустыми глазница утопленник.
Образ мелькнул в сознании и пропал. По глазам ударил свет от ламп в коридоре. Всего несколько метров от кабинета мэра и до комнаты его старшей дочери. Ромашка видела ее, заветную дверь, выход наружу. Она прикрыла ее плотно, чтобы случайно не вызвать подозрений. Но точно знала, что именно сквозь нее сможет выбраться. Если бы это была компьютерная игра – дверь бы наверняка подсветилась золотым.
Но все было по-настоящему.
И голоса на лестнице были реальны.
- Думаю, что не стоит его недооценивать, - знакомый голос ударил по сознанию. Ромашка резко вдохнула. И, замешкавшись всего на долю мгновения, бросилась через коридор.
- Было бы за что его ценить, - от второго голоса внутри все похолодело.
Как бы быстро она не перемещалась сейчас – голоса были быстрее. И они оба, особенно в совокупности, обездвиживали, делали тело ватным и неподатливым. От страха и отчаянья. Пронизанный сарказмом и жесткостью, присущей лишь тем, кто упивается властью. Даже если бы ей никогда раньше не приходилось слышать голос Блэквуда – она бы его узнала:
- Фармацевт он блестящий, но в бизнесе Камрику делать нечего.
Ромашка почти ожидала услышать ответ, внутренне сжалась, вслушиваясь в тишину с мазохистским желанием, чтобы это случилось поскорее. Но случилось много худшее. Она его увидела.
- Посторонние, - в голосе не было ровно никаких эмоций, только холодная констатация факта. Не то сказывалась профессиональная выучка телохранителей, не то все то же профессиональное нежелание тратить лишнее время на то, чтобы придать голосу какую-то окраску. Как бы там ни было, а Ромашка не успела даже заметить движения. Просто обнаружила, что на нее направлен пистолет.
- Рэн, - они произнесли одновременно. Блэквуд, поднимаясь на несколько ступенек выше и бросая косой взгляд через коридор. И Ромашка, выдохнув одними губами где-то между нервными ударами сердца. – Дай сюда.
Ромашка рванула на себя дверь и кубарем влетела в комнату, едва не запутавшись в собственных ногах. Балкон, полтора этажа вниз… Девушка вцепилась в бортик, гася инерцию от быстрого бега. Взгляд метнулся вниз, запутался в светлых бликах фонарей и разноцветных кругах перед глазами. Они еще не подняли тревогу, но шанса скрыться тихо уже нет. Можно полагаться только на скорость. Каковы шансы остаться полностью целой и невредимой, прыгнув со второго этажа на каменную кладку террасы? Или хотя бы в состоянии двигаться.
Ромашка обернулась. Она могла бы ожидать задержания до приезда полиции, череды вопросов, слов о том, что она выбрала себе не тот дом для воровства. Если бы это был кто-то другой. Блэквуд…
Выстрел громыхнул, перекрыв даже шум крови в ушах. Живот обожгло болью, но дыхания не хватило даже на то, чтобы закричать. Ромашка отшатнулась. И только в это мгновение лицо исказилось ужасом. Бортик оказался слишком близко, она успела только взмахнуть руками, чувствуя спиной пустоту. И полтора этажа вниз, к каменной кладке.
Блэквуд выругался сквозь зубы, опуская руку и почти бросая пистолет обратно телохранителю. Ладонь свело болью. Старые раны всегда не вовремя напоминают о себе.
- Звони Кейл, - бросил он через плечо.
На ходу растирая линию шрама, пересекающего руку с обеих сторон где-то между пястных костей, мужчина вышел на балкон. За нарушительницей могли отправится его люди. Но зачем делать чужую работу? Зачем еще держать штат полиции, как не для ловли мелких воришек? Он облокотился о бортик и опустил голову вниз.
- Отбой по копам, - подал голос Блэквуд. Ритмичный писк телефона прекратился – Рэн сбросил вызов. Мэр едва заметно усмехнулся, чуть повернув голову к помощнику, - В какой больнице Сойка?
Ответа не последовало. Да и вопрос Ромашка слышала словно сквозь пелену, только имя Сойки ударило по сознанию, вырвав из горла судорожный всхлип. Но простое действие вызвало такую волну боли, растекшуюся раскаленным воском от живота по всему телу. Почти по всему.
Казалось, что прошло всего несколько мгновений, но Блэквуд вдруг оказался рядом. Словно он умел телепортироваться. Ромашка раз за разом пыталась задерживать дыхание, втягивала воздух судорожно, рвано. Но каждый раз срывалась. И тогда боль становилась невыносимой, от нее темнело в глазах. По щекам текли слезы пополам с липким потом, выступающим на лбу.
- Надо же… - голос Блэквуда внезапно прозвучал совсем близко. Он присел рядом, скользнул по ее телу сначала придирчивым взглядом, а после и ладонью, заставив девушку тихо вскрикнуть от боли. И снова застонать, пытаясь сделать вдох. – Чувствуешь? – мэр склонился ниже, сильнее сжимая пальцы на берде девушки, даже сквозь ткань штанов оставляя на коже отметины. Он прошептал совсем тихо, почти касаясь губами ее лица. Длинные волосы соскользнули с плеча, мазнули по глазам, заставляя снова зажмуриться. – Это сломанный позвоночник, детка.
Если бы только она могла кричать. Но из горла вырвался только хрип, пока отчаянье ломало тело, пронзая болью, которая с каждым разом все сильнее вгрызалась в сознание.
- Что-то не так?
Блэквуд обернулся. Мистер Камрик, ощупывая себе дорогу концом белой трости, остановился в нескольких метрах, натолкнувшись на преграду в виде Рэна.
- Все в порядке, - подал голос телохранитель. - Просто незваные гости.
- С которыми уже разобрались, - добавил мэр, поднимаясь на ноги и отдергивая одежду. Слепой кивнул. Но спустя мгновение чуть повел головой и снова заговорил.
- С тем, что только что перелез забор, тоже?
Ромашка резко повернула голову, пытаясь сквозь темноту и красную пелену перед глазами что-то рассмотреть. Это он, это наверняка он, не мог же он ее так бросить…
- Эри… - она выдохнула неслышно.
- Люциан? – а вот голос мэра звучал отчетливо. Он перевел взгляд с вышедшего из темноты мужчины назад, на тело девушки. – Твоя игрушка? – Блэквуд хмыкнул. - Грязно работаете. Дива стала терять хватку?
Дожидаться ответа мэр не стал. Да и вряд ли Люциан был склонен его дать. Мужчина остановился в нескольких метрах от террасы и только наблюдал за тем, как Блэквуд разворачивается назад к дому.
- Забирай, - мэр махнул рукой. Как будто только того и дожидаясь, Люциан приблизился к Ромашке.
- Шеф, не стоит ее обыскать?
- Что бы она не украла – пусть забирает, - Блэквуд усмехнулся, - заслужила.
5.15.1
Русская рулетка. Ходят слухи, что именно из пристрастия к этой игре я и ношу повсюду с собой пару револьверов. Глупцы. Насколько же слепыми нужно быть, чтобы, столь пристально наблюдая за мной, не видеть главного? Я не стану столь нелепо рисковать своей жизнью. Вокруг меня может умирать кто угодно, вот только меня это не коснется. Столько, сколько я скажу. Я хозяин своей жизни. И, если уж быть откровенным, то далеко не только своей. По- настоящему владеет ценностью тот, кто имеет власть ее уничтожить. Порой для этого достаточно пары револьверов за поясом.
…Ну, технически, одного револьвера. Пальцы привычно ложатся на рукоять, дерево холодит ладонь. Второй всегда ждет меня в кабинете, сейчас нас разделяет только дерево стола. Хотелось бы сказать, что он близнец того, что у меня в руке, но это не так. Как я тогда сказал? «Я был уверен, что его заклинит. Я хотел только напугать». И она поверила.
То есть, конечно нет. Она видит меня насквозь своими холодными стальными глазами. Этими льдинами, пробивающими до самого сердца. С тех пор, как ей было… кажется, ей было пять? Может, чуть больше. Когда в ее глазах появился этот блеск? Этот холод, от которого, против всех законов физики, тело бросает в жар и сердце колотиться, словно сошедшее с ума. Не помню возраст. Только глаза. И помню, что я делал.
Я трахал ту шлюху, ее мать. Она кричала что-то. Надо было ее вырубить, как обычно. Надо было… тогда бы младшая не услышала криков. И я бы никогда…
Ха. Не это, так другое. Я бы отнял у нее, резко, жестоко, вырвал бы из сердца любую наивную, детскую веру, ее чистое, непорочное виденье мира. Я бы нашел чем пробить насквозь ее маленькое тельце, даже не коснувшись к нему. И она бы взглянула на меня так, как смотрит сейчас. Так, что от одного воспоминания мурашки по коже.
Кто ж знал, что секс может быть таким? Настолько… не физическим. Кажется, это зовется платонической любовью. Любовью… ха. Да что такое эта ваша любовь? Ни одна любовь не пробивает настолько, до самого сердца, выворачивая наизнанку. Словно тело насквозь пробито пилой, которую медленно вращают внутри, накручивая на зубцы внутренности. Сантиметр за сантиметром, вытягивая наружу, до спертого дыхания, до рвоты, рвущейся из глубины.
Кому нужна любовь, когда есть такая ненависть. Такая чистая, такая жгучая.
Ну, вот, снова дыхание сбивается.
- Вы звали, отец?
Взгляд прибивает меня к спинке кресла, распинает, как бабочку на доске. Она не прячет глаза, никогда не опускает голову. Это то, что отличает ее от сестры. Корнелия была остра на язык, но стоило раз ее ударить – как она стихала и ходила покорной. Правда, лишь до следующего раза. И, как оказалось, лишь за тем, чтобы скрыть свою сущность. Чертова развратная шлюха, вся в мать.
Но младшая не такая. Она смотрит прямо, выливает сквозь зрачки раскаленную лаву прямо мне в сердце. Бедный орган захлебывается, сбивается с ритма, разбрасывая кровь не в жилы – она растекается внутри оболочки сплошным потоком.
- Да.
Я поднимаюсь. Она остается стоять неподвижно, смотрит все так же, неотрывно. Словно и не человек вовсе – киборг. Такая ненависть во взгляде, такая злость. То, что должно отталкивать, пугать. Но, черт возьми,… как же это заводит.
Обхожу стол, чтобы оказаться ближе к ней. Поднимаю из нескольких газет на столе первую попавшуюся.
- Твое имя стало редко мелькать в новостях, - просто констатирую факт.
Она, конечно, об этом знает. Более того – делает это намерено. Она все делает намерено, это хода одной игры. Кто первым ошибется, кто первым пересечет черту. Ей не выступить против меня, не отбиться и не избавиться. Никак. А мне к ней не прикоснуться. Я знаю. Стоит хоть как-то нарушить это правило, негласное, под которым мы оба подписались… И она просто воткнет мне в глотку скальпель. Один из тех, которые я ей сам подарил.
Но мне не нужно прикасаться к ней, чтобы сделать больно. Я отнял все, что хоть когда-нибудь что-то для нее значило. Ее мать, ее возлюбленного… Как, должно быть, тяжело каждый день видеть того, кого любишь, и знать, что он никогда не будет рядом, не посмеет нарушить договор. Все-таки отменная была идея нанять Рэна в телохранители. Отчаянный парнишка, ему долго пришлось втолковывать что к чему. Ну да в агентстве это делать умеют. Преданнее его теперь не найдешь.
И даже Корнелия… сорвался, не совладал с эмоциями. Но как она смотрела на меня тогда, выслушивая мою ложь. И ненавидела за нее еще сильнее. Ненавидела так сильно, что почти готова была броситься, вцепится мне в горло и задушить своими руками.
Но не стала, остановила саму себя. То, что держит нас вместе, сильнее. Мы одинаковы. Пустая оболочка, залитая до краев ненавистью. Кого ей ненавидеть, если меня не будет? Я всегда помогу ей в этом.
- Я держу паузу.
Бросаю газету обратно на столешницу.
- Она затянулась. Подумай о том, чтобы снова выйти на арену.
Кивает. Едва заметно. Она тоже отменно врет. И уже давно не слушается. Плевать ей на мои советы, на мои приказы. Даже договор наш – односторонний, я ничего не обещал ей взамен, она ничего не просила за то, что сыграет столь важную роль в жизни города. Но еще попросит. Выставит счет за все, с самого детства. Сколько уже накопилось пунктов?
- Можешь идти.
Она разворачивается и уходит, не прощаясь. Англичанка. А может, просто слишком сильно ненавидит.
Мой маленький наркотик.
На этом вторая часть окончена.
Продолжение следует.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора:
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Часть 2. Дети.
Начало.
1.51.5
Слежку Ромашка заметила сразу, стоило только выйти из такси. Она чуть нервно одернула красную куртку и мотнула головой, отпуская хмурого водителя. Подвозя определенный контингент в этот район, таксисты неизменно предлагали «подождать часок-другой», выставляя огромные счета за простой, а то и напрямую требуя доплату «за молчание». И в общем-то не было совершенно никакой разницы, действительно ли девочка приехала в богатый район к любовнику, или у нее тут другие планы, столь удачно прикрытые распущенностью сильных мира сего. Суть оставалась одной – убираться гостье, вероятно, придется быстро и машина на углу могла ей в этом деле очень помочь.
Но только не в случае Ромашки. Она справится и сама. Это как с ездой на велосипеде, верно? Навыки вернуться, нужно только попробовать снова.
На той стороне улицы от стены неслышно отделилась тень и последовала за ней. Ромашка видела ее отражение в тонированных стеклах машин. Впрочем, не долго. Чем ближе к центру богатого района – тем меньше на улицах встречалось машин. Здешний транспорт содержался в более подходящих условиях - не под открытым небом.
Девушка остановилась под фонарем и закурила, не чувствуя, впрочем, специфического вкуса дыма. Может, от того, что Ромашка и не вдыхала толком. Сейчас предназначение у сигарет было другое, ей не нужно было отравить что-то мерзкое где-то в груди. Оно шевелило щупальцами, касалось присосками ребер изнутри, ощупывало все, ластилось почти нежно. От этого ощущения не избавишься простыми сигаретами. Ромашка его слишком хорошо знала.
Страх.
Девушка бросила недокуренную сигарету на асфальт и затоптала. Слишком нервно. Она должна была бы быть этакой развязной, вальяжной, выступать гордо, смотреть презрительно. Как делают только те, кому нечем гордиться и нечего вытянуть из своей душонки, кроме дешевых понтов. Очередная любовница одного из толстосумов, случайно запечатлённая на внешних камерах, или замеченная охранником. Вон как тем, что смотрел на Ромашку сквозь прутья ворот. Девушка скривила губы в полуулыбке, чуть рвано отталкиваясь от асфальта, чтобы продолжить путь.
Она не справлялась со своей ролью. Ну и плевать. Кто знает, может не задалось у нее сегодня рандеву…
За спиной снова мелькнула тень. Казалось, что он и вовсе не скрывается. Идет спокойно по улице, чуть в отдалении, скорее боясь помешать Ромашке, чем на самом деле пытаясь оставаться незамеченным. Девушка улыбнулась. На этот раз улыбку не пришлось выдавливать силой. И даже сжатые челюсти чуть отпустило.
Похоже, слежка не входила в набор навыков Эрика. Как и стрельба… и мирные переговоры. Но каким-то образом Шарк все еще оставался не просто жив, но и вполне на плаву. Это было бы поразительно, если бы Ромашка не видела, как этот чертов авантюрист общался с людьми Дивы. Обаяние – страшное оружие, если знать, как им пользоваться. И пусть в текущем деле оно было полностью бесполезно, присутствие Эрика все-таки внесло некоторое спокойствие в душу Ромашки. По крайней мере, она не была одна.
…Хотя, если подумать, когда она в последний раз была сама за себя? Ромашка подняла голову и окинула взглядом улицу. Разметка на ровной дороге будто фосфоресцировала в полумраке, разбавленная пятнами желтого света фонарей. Она казалась почти жидкой, словно вытекла и расплылась лужей горячего воска. Нельзя сказать, что тогда была такая же ночь. Хотя бы потому, что нельзя сравнивать верхний район с трущобами. А именно из окна квартиры в грязный переулок тогда и вылезла Ромашка. Но была и схожесть. В тот вечер на улице, рядом с парой мусорных баков, она тоже была не одна.
Мать ждала ее больше получаса, о чем свидетельствовало несколько окурков на асфальте. Специфический, чуть сладковатый запах сигарет заставил Ромашку сначала обернуться в поисках источника, а после – броситься изо всех сил прочь. И было совершенно не важно, кто ее застукал. Свидетель для вора – это всегда плохо. Для несовершеннолетнего вора – и подавно. Если бы семнадцатилетнюю Кимберли поймали… Тюрьмы она не боялась. Там не может быть хуже, чем в приюте, из которого она сделала ноги несколько месяцев назад и, конечно, не собиралась возвращаться.
Но поди сбеги, не зная улиц, от человека, прожившего в этом районе всю жизнь. Подобные встречи, такие проблески удачи в бесконечной череде провалов, сродни чуду. Они бывают раз на всю жизнь.
…Только почему же память Ромашки рисовала ей совсем другое лицо? Не Матери?..
Девушка мотнула головой и, окинув взглядом улицу, поняла, что пропустила поворот. Пришлось вернуться. Но прежде чем продолжить свой путь по неприметной улочке, уходящей резко вверх на склон, Ромашка сняла красную куртку и бросила в кусты. Дальше ей следовало стать менее заметной.
Ни у кого не набирается наглости настолько, чтобы грабить дома верхнего района. Ее просто неоткуда набрать. Инстинкт самосохранения бережно собирает накопленное и скармливает страху. Слишком хорошая охрана, слишком много денег, которые гарантируют, что виновник не доживет до суда. Если поймают, конечно. Но чтобы не поймали… нужно иметь несколько тузов в рукаве.
Ромашка снова улыбнулась. В переулке было меньше света, может, потому звуки улавливались легче. Даже почти неслышные шаги Эрика Ромашка сейчас улавливала прекрасно. Скрип кожаных ботинок. Похоже, его все-таки заставили переобуть рванные кеды.
Она была здесь лишь однажды, со строгим приказом не задавать лишних вопросов, ждать не больше получаса, после чего уходить и забыть о том, что она вообще приближалась к забору с этой стороны. Что не мешало Ромашке проследить весь «маршрут» Мальвы от забора до дома. Когда возникает необходимость попасть в неприступную крепость, решающим всегда оказывается наличие «своего» человека внутри. И порой даже не важно, что тот давно покинул сей мир… Ромашка чуть усмехнулась. Если бы она тогда не послушалась, заволновалась, выждав положенные полчаса, не ушла, или хотя бы рассказала Матери…
То что? Что бы это исправило? Трупов стало бы на один больше. И некому было бы «похоронить» Мальву, пусть и так примитивно. А Корнелия… что ж, погребение дочери Блэквуда прошло со всеми почестями. Об этом ей точно не стоило беспокоиться.
Сейчас малодушие Ромашки играло на руку, из него можно было извлечь выгоду. Вот только в этот раз со страхом нужно было справиться. Девушка дернулась было обернуться к Эрику, но передумала. Стоит только окончательно увериться в том, что она не одна, что есть на кого положиться – именно это она и сделает. Положится на другого. А в нынешнем деле Шарк ей не помощник.
Ромашка потерла ладони. Слепая зона камер в одну секцию забора, не более. Сложно заметить, глядя в мониторы. Оставалось надеяться, что охранную систему дома мэра с тех пор не переработали.
…И пока что Ромашке в этом везло. По крайней мере, в нее не выстрелили, стоило только забраться на забор. Девушка оглянулась. В черной водолазке, с собранными и скрытыми под шапкой волосами, она была неприметной в темноте. Нужно было только держаться в тени. Девушка спрыгнула на землю и качнулась назад, припадая спиной к забору.
По подъездной дорожке, шурша гравием, неспешно двигалась красная машина. Ромашка механически затаила дыхание, но свет фар мазнул ее по касательной, не задержавшись. Машина повернула к крыльцу, сверкнув в полумраке номерным знаком «Анна». У мэра сегодня были гости. Это одна из тех причин, почему выбор пал именно на сегодняшний день. Доверять старым, не то выкупленным, не то украденным у архитектора, планам здания было ровно так же опрометчиво, как и в целом соваться к Блэквуду. Но судьба улыбается отчаянным. Пусть даже тогда, когда скрывает под собой жалость и вину.
Но… терять Ромашке все равно было нечего. На мгновение девушку охватило чувство какой-то неуместной радости, лихого духа авантюризма, который пришлось подавить усилием воли.
Об этом знали не многие, да и сам факт не афишировался. А все, о чем прямо не говорилось в газетах, мэр тщательно скрывал. Суть в том, что Блэквуд испытывал какую-то особую неприязнь к собакам. Нет, не боялся, конечно. Как может такой человек боятся каких-то там шавок? Ромашка усмехнулась. Как бы там ни было, а в любом другом доме девушка не прошла бы и половины пути, как ее бы растерзала свора питбулей. Но собак не было. И к тому времени, как к крыльцу подъехал черный тонированный джип, девушка уже взбиралась на балкон второго этажа. Тихо сняв кошку с перила, Ромашка покосилась вниз. Губ снова коснулась усмешка. Просто-таки Ромео и Джульетта. Интересно, Мальва бросала камешки в окно, или парочка договаривались о времени заранее?..
Это было неправильно. Они погибли, обе, страшной смертью только за то, что любили. Но думается почему-то упорно не об обгоревшем черепе Мальвы на дне бочки, а об ее сияющей улыбке, когда она возвращалась… Тогда об этом никто не знал, но сейчас Ромашка могла с уверенностью сказать, что возвращалась она из этого дома по «коридору» в системе охраны, организованному Корнелией. Ведь где наиболее безопасное место, если не в доме у врага?
Отчаянные девушки…
Нет, все-таки хорошо, что в памяти остались они такими. Не испуганными, с потухшими глазами, какой Ромашка видела Мальву в последний раз, а смелыми до безрассудства.
Шорох под балконом заставил девушку нырнуть вниз, прижаться к перилам, вглядываясь в полумрак. Под балконом неспешно прошел охранник. Меньше собак – больше людей. Все закономерно.
Ромашка осторожно высунулась, скосила взгляд на крыльцо. С этого места его было видно лишь отчасти. Из черного джипа вышел мужчина в строгом черном костюме и темных очках. Это показалось бы странным, если бы он не скользил по земле концом белой трости. Которую, впрочем, неспешно сложил, когда его под руку взяла женщина. Миссис Отто… должно быть, отсюда было не разглядеть. Да и какая, в сущности, разница, кто сегодня в гостях у мэра?
Ромашка перебралась к двери, доставая из поясной сумки отвертку. Металлопластиковое окно – просто мечта для взломщика. Она усмехнулась. Почти наугад, почти вслепую… но окно поддалось и с тихим шорохом открылось. Несколько мгновений девушка выждала, ожидая, сработает сигнализация или нет. Но догадка оказалась верной – когда-то Корнелия проделала надежную дыру в системе защиты дома. Так, чтобы их никогда не поймали.
Ромашка тихо перебралась через подоконник и снова пошарила в сумке в поисках фонарика. В первое мгновение комната показалась жилой. Небрежно брошенные на стул вещи, раскрытый ноутбук на столе… Но стоило только присмотреться – как оказалось, что все в комнате покрывает толстый слой пыли. За такой недолгий срок? Ромашка потерла нос, воздух был тяжелый, затхлый. Похоже, в комнату никто не заходил. С тех самых пор, как умерла Корнелия. Мэра Блэквуда не сочтешь сентиментальным… но, может, подобное и было ему не чуждо? Какой извращенной любовью нужно любить своего ребенка, чтобы…
Ромашка мотнула головой. Не время и не место размышлять о мотивации этого человека. Потом, когда все закончится, она, может быть, подумает об этом. И даже наверняка придумает ему с десяток оправданий. Всякие разнообразные травмы детства и неумение выражать свои чувства… Но это будет потом. Когда он больше никому не сможет испортить жизнь своей «любовью».
Девушка тихо выскользнула из комнаты в коридор. Ромашка хорошо помнила план здания, разложенный перед ней Дивой. Не то украденный, не то выкупленный за большие деньги - на этот счет никто не распространялся. Только Люциан позволил себе отпустить колкий комментарий на счет того, что архитектор получил достаточно. В каком смысле - Ромашка предпочла не уточнять.
Кабинет был в другом конце коридора. Благо, второй этаж хранил спасительный полумрак, разбавленный только светом на лестнице, который исходил снизу. Сверху помимо кабинета были только личные комнаты семьи. А все ее члены, похоже, развлекали гостей.
…Вот только кто запирает внутренние двери в собственном доме?
Ромашка опустилась на колени, доставая отмычки. Этому ей пришлось подучится. С тех пор, как она в последний раз вскрывала замки, они здорово улучшились, изменились. И не стоило, конечно, ожидать, что дверь в кабинет Блэквуда будет заперта старым образцом.
Замки вскрывать ее тоже учил Люциан. Только на этом поприще у Ромашки был более заметный успех, чем в стрельбе.
Замок щелкнул. Осторожно убирая отмычки назад в сумку, девушка перехватила фонарик, который до того держала в зубах, и осторожно толкнула дверь.
Кабинет ничем примечательным не отличался. Шкафы, заставленные однообразными папками, стол, большую часть которого занимал компьютер. Луч фонарика скользнул по поверхностям, мягкому ковру на полу. Ромашка прошла к окну и осторожно задвинула шторы. Так ей не нужно было бояться, что кто-то заметит блеск в окне. Девушка обернулась, уже смелее поднимая фонарик, да так и замерла. Луч выхватил из темноты картину. Ничего особенного, обычный портрет семьи. Он был сделан, похоже, давно, или, может, по старой фотографии. Корнелии было не больше шестнадцати. Она смотрела на мир оценивающе, сквозь стекла очков. Вьющиеся волосы неопределенного цвета, явно крашенные, спадали на лицо. Ромашка чуть улыбнулась. Так вот какой она была… Ей не приходилось видеть дочерей Блэквуда, да и мэр никогда особо не распространялся ни о них, ни об их матери… Ее на портрете не было. Помимо Корнелии была только ее младшая сестра – в отличие от нее, светловолосая, но глядящая на мир с тем же напряжением, - и сам Блэквуд. Его Ромашка рассматривать не стала – вот уж чье лицо не успеешь позабыть, как снова увидишь. Если не в газете, так по телевизору или на бигборде.
Где-то здесь должно было быть то, что ей нужно. Какая-то подсказка, улика… Девушка перебралась к столу, опустилась в чуть скрипнувшее кожаное кресло. Среди бумаг на столе не нашлось ничего интересного. Да и кто хранит важные вещи в непосредственном доступе?..
Ромашка открыла верхнюю тумбочку стола, да так и замерла. На кипе бумаг лежал револьвер. Тот самый? Тот, с которого была убита Корнелия?..
Она осторожно достала оружие. На ней были перчатки, но вот риск смазать уже оставленные на револьвере отпечатки… Но разве он стал бы хранить орудие убийства? Ромашка хмыкнула, вспомнив комнату, припорошенную пылью. Стал бы. И хранил бы на видном месте, самому себе напоминая, что нужно от него избавиться. Выбросить в реку, сжечь, закопать… но снова и снова просто возвращая его обратно в тумбочку. Он всегда был таким, сентиментальным.
Ромашка мотнула головой. Ну вот, снова. Ощущение, будто она знала Блэквуда лично. Знала давно и достаточно близко, чтобы помнить, к примеру, что по молодости он отлично стрелял, а кофе всегда предпочитал чай. Но это просто еще одна шутка подсознания… такая же, как то ощущение, что преследовало ее, стоило только подумать о телохранителе Блэквуда. Все это просто… начало шизофрении? Она усмехнулась. Где-то среди ее вещей валялась визитка психолога, забытая кем-то в Репризе. Ромашка ее сохранила, просто имя понравилось… Вудс, кажется. Может, стоит обратиться?
Но прежде – выбраться из дома мэра.
А успешность этого мероприятия в очередной раз оказалась под вопросом. Ромашка замерла, все еще сжимая в руках револьвер, который успела сунуть в сумку. Девушка сглотнула. На стол упал косой луч света из приоткрытой двери. Кто-то включил лампы в коридоре. Но это было еще полбеды. Если бы только луч света не стал медленно расширяться – кто-то толкнул дверь. И вместо того, чтобы прожогом нырнуть под стол и понадеяться, что ее не заметят, Ромашка подняла голову.
На нее смотрело лицо с портрета. Не Корнелии, конечно. С того света не возвращаются. Это была ее сестра.
Что в таких случаях говорят? «Простите, ошиблась дверью, уже ухожу»? Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, пока в голове Ромашки судорожно метались мысли в поисках какого-то выхода. Пока не споткнулись об одну, что встала поперек их пути. Младшая Блэквуд не торопилась поднимать тревогу. Даже больше того – стоило Ромашке только судорожно вдохнуть, чтобы подать голос, как девушка поспешно поднесла палец к губам, обрывая так и не начатую речь. Девушка в дверях через плечо покосилась куда-то, а после вошла в кабинет и положила на столешницу перед Ромашкой папку. Точно такую же, которую Люциан передавал Кейл. Или Ромашке только показалось? Не все же папки с важной информацией одинаковые…
Кимберли только на миг скосила взгляд на папку и снова посмотрела на девушку, чтобы успеть прочесть по ее губам неслышное «беги».
Такого совета грех ослушаться.
Ромашка сгребла папку со стола и, на ходу заталкивая в сумку, вышла из кабинета. Дочь Блэквуда отступила в сторону, пропуская ее, и почти слилась с тенью, на мгновение став почти прозрачной. Словно призрак, видение самой себя в черной воде ночного озера, когда и не поймешь, перед тобой всего лишь отражение или смотрит пустыми глазница утопленник.
Образ мелькнул в сознании и пропал. По глазам ударил свет от ламп в коридоре. Всего несколько метров от кабинета мэра и до комнаты его старшей дочери. Ромашка видела ее, заветную дверь, выход наружу. Она прикрыла ее плотно, чтобы случайно не вызвать подозрений. Но точно знала, что именно сквозь нее сможет выбраться. Если бы это была компьютерная игра – дверь бы наверняка подсветилась золотым.
Но все было по-настоящему.
И голоса на лестнице были реальны.
- Думаю, что не стоит его недооценивать, - знакомый голос ударил по сознанию. Ромашка резко вдохнула. И, замешкавшись всего на долю мгновения, бросилась через коридор.
- Было бы за что его ценить, - от второго голоса внутри все похолодело.
Как бы быстро она не перемещалась сейчас – голоса были быстрее. И они оба, особенно в совокупности, обездвиживали, делали тело ватным и неподатливым. От страха и отчаянья. Пронизанный сарказмом и жесткостью, присущей лишь тем, кто упивается властью. Даже если бы ей никогда раньше не приходилось слышать голос Блэквуда – она бы его узнала:
- Фармацевт он блестящий, но в бизнесе Камрику делать нечего.
Ромашка почти ожидала услышать ответ, внутренне сжалась, вслушиваясь в тишину с мазохистским желанием, чтобы это случилось поскорее. Но случилось много худшее. Она его увидела.
- Посторонние, - в голосе не было ровно никаких эмоций, только холодная констатация факта. Не то сказывалась профессиональная выучка телохранителей, не то все то же профессиональное нежелание тратить лишнее время на то, чтобы придать голосу какую-то окраску. Как бы там ни было, а Ромашка не успела даже заметить движения. Просто обнаружила, что на нее направлен пистолет.
- Рэн, - они произнесли одновременно. Блэквуд, поднимаясь на несколько ступенек выше и бросая косой взгляд через коридор. И Ромашка, выдохнув одними губами где-то между нервными ударами сердца. – Дай сюда.
Ромашка рванула на себя дверь и кубарем влетела в комнату, едва не запутавшись в собственных ногах. Балкон, полтора этажа вниз… Девушка вцепилась в бортик, гася инерцию от быстрого бега. Взгляд метнулся вниз, запутался в светлых бликах фонарей и разноцветных кругах перед глазами. Они еще не подняли тревогу, но шанса скрыться тихо уже нет. Можно полагаться только на скорость. Каковы шансы остаться полностью целой и невредимой, прыгнув со второго этажа на каменную кладку террасы? Или хотя бы в состоянии двигаться.
Ромашка обернулась. Она могла бы ожидать задержания до приезда полиции, череды вопросов, слов о том, что она выбрала себе не тот дом для воровства. Если бы это был кто-то другой. Блэквуд…
Выстрел громыхнул, перекрыв даже шум крови в ушах. Живот обожгло болью, но дыхания не хватило даже на то, чтобы закричать. Ромашка отшатнулась. И только в это мгновение лицо исказилось ужасом. Бортик оказался слишком близко, она успела только взмахнуть руками, чувствуя спиной пустоту. И полтора этажа вниз, к каменной кладке.
Блэквуд выругался сквозь зубы, опуская руку и почти бросая пистолет обратно телохранителю. Ладонь свело болью. Старые раны всегда не вовремя напоминают о себе.
- Звони Кейл, - бросил он через плечо.
На ходу растирая линию шрама, пересекающего руку с обеих сторон где-то между пястных костей, мужчина вышел на балкон. За нарушительницей могли отправится его люди. Но зачем делать чужую работу? Зачем еще держать штат полиции, как не для ловли мелких воришек? Он облокотился о бортик и опустил голову вниз.
- Отбой по копам, - подал голос Блэквуд. Ритмичный писк телефона прекратился – Рэн сбросил вызов. Мэр едва заметно усмехнулся, чуть повернув голову к помощнику, - В какой больнице Сойка?
Ответа не последовало. Да и вопрос Ромашка слышала словно сквозь пелену, только имя Сойки ударило по сознанию, вырвав из горла судорожный всхлип. Но простое действие вызвало такую волну боли, растекшуюся раскаленным воском от живота по всему телу. Почти по всему.
Казалось, что прошло всего несколько мгновений, но Блэквуд вдруг оказался рядом. Словно он умел телепортироваться. Ромашка раз за разом пыталась задерживать дыхание, втягивала воздух судорожно, рвано. Но каждый раз срывалась. И тогда боль становилась невыносимой, от нее темнело в глазах. По щекам текли слезы пополам с липким потом, выступающим на лбу.
- Надо же… - голос Блэквуда внезапно прозвучал совсем близко. Он присел рядом, скользнул по ее телу сначала придирчивым взглядом, а после и ладонью, заставив девушку тихо вскрикнуть от боли. И снова застонать, пытаясь сделать вдох. – Чувствуешь? – мэр склонился ниже, сильнее сжимая пальцы на берде девушки, даже сквозь ткань штанов оставляя на коже отметины. Он прошептал совсем тихо, почти касаясь губами ее лица. Длинные волосы соскользнули с плеча, мазнули по глазам, заставляя снова зажмуриться. – Это сломанный позвоночник, детка.
Если бы только она могла кричать. Но из горла вырвался только хрип, пока отчаянье ломало тело, пронзая болью, которая с каждым разом все сильнее вгрызалась в сознание.
- Что-то не так?
Блэквуд обернулся. Мистер Камрик, ощупывая себе дорогу концом белой трости, остановился в нескольких метрах, натолкнувшись на преграду в виде Рэна.
- Все в порядке, - подал голос телохранитель. - Просто незваные гости.
- С которыми уже разобрались, - добавил мэр, поднимаясь на ноги и отдергивая одежду. Слепой кивнул. Но спустя мгновение чуть повел головой и снова заговорил.
- С тем, что только что перелез забор, тоже?
Ромашка резко повернула голову, пытаясь сквозь темноту и красную пелену перед глазами что-то рассмотреть. Это он, это наверняка он, не мог же он ее так бросить…
- Эри… - она выдохнула неслышно.
- Люциан? – а вот голос мэра звучал отчетливо. Он перевел взгляд с вышедшего из темноты мужчины назад, на тело девушки. – Твоя игрушка? – Блэквуд хмыкнул. - Грязно работаете. Дива стала терять хватку?
Дожидаться ответа мэр не стал. Да и вряд ли Люциан был склонен его дать. Мужчина остановился в нескольких метрах от террасы и только наблюдал за тем, как Блэквуд разворачивается назад к дому.
- Забирай, - мэр махнул рукой. Как будто только того и дожидаясь, Люциан приблизился к Ромашке.
- Шеф, не стоит ее обыскать?
- Что бы она не украла – пусть забирает, - Блэквуд усмехнулся, - заслужила.
5.15.1
Русская рулетка. Ходят слухи, что именно из пристрастия к этой игре я и ношу повсюду с собой пару револьверов. Глупцы. Насколько же слепыми нужно быть, чтобы, столь пристально наблюдая за мной, не видеть главного? Я не стану столь нелепо рисковать своей жизнью. Вокруг меня может умирать кто угодно, вот только меня это не коснется. Столько, сколько я скажу. Я хозяин своей жизни. И, если уж быть откровенным, то далеко не только своей. По- настоящему владеет ценностью тот, кто имеет власть ее уничтожить. Порой для этого достаточно пары револьверов за поясом.
…Ну, технически, одного револьвера. Пальцы привычно ложатся на рукоять, дерево холодит ладонь. Второй всегда ждет меня в кабинете, сейчас нас разделяет только дерево стола. Хотелось бы сказать, что он близнец того, что у меня в руке, но это не так. Как я тогда сказал? «Я был уверен, что его заклинит. Я хотел только напугать». И она поверила.
То есть, конечно нет. Она видит меня насквозь своими холодными стальными глазами. Этими льдинами, пробивающими до самого сердца. С тех пор, как ей было… кажется, ей было пять? Может, чуть больше. Когда в ее глазах появился этот блеск? Этот холод, от которого, против всех законов физики, тело бросает в жар и сердце колотиться, словно сошедшее с ума. Не помню возраст. Только глаза. И помню, что я делал.
Я трахал ту шлюху, ее мать. Она кричала что-то. Надо было ее вырубить, как обычно. Надо было… тогда бы младшая не услышала криков. И я бы никогда…
Ха. Не это, так другое. Я бы отнял у нее, резко, жестоко, вырвал бы из сердца любую наивную, детскую веру, ее чистое, непорочное виденье мира. Я бы нашел чем пробить насквозь ее маленькое тельце, даже не коснувшись к нему. И она бы взглянула на меня так, как смотрит сейчас. Так, что от одного воспоминания мурашки по коже.
Кто ж знал, что секс может быть таким? Настолько… не физическим. Кажется, это зовется платонической любовью. Любовью… ха. Да что такое эта ваша любовь? Ни одна любовь не пробивает настолько, до самого сердца, выворачивая наизнанку. Словно тело насквозь пробито пилой, которую медленно вращают внутри, накручивая на зубцы внутренности. Сантиметр за сантиметром, вытягивая наружу, до спертого дыхания, до рвоты, рвущейся из глубины.
Кому нужна любовь, когда есть такая ненависть. Такая чистая, такая жгучая.
Ну, вот, снова дыхание сбивается.
- Вы звали, отец?
Взгляд прибивает меня к спинке кресла, распинает, как бабочку на доске. Она не прячет глаза, никогда не опускает голову. Это то, что отличает ее от сестры. Корнелия была остра на язык, но стоило раз ее ударить – как она стихала и ходила покорной. Правда, лишь до следующего раза. И, как оказалось, лишь за тем, чтобы скрыть свою сущность. Чертова развратная шлюха, вся в мать.
Но младшая не такая. Она смотрит прямо, выливает сквозь зрачки раскаленную лаву прямо мне в сердце. Бедный орган захлебывается, сбивается с ритма, разбрасывая кровь не в жилы – она растекается внутри оболочки сплошным потоком.
- Да.
Я поднимаюсь. Она остается стоять неподвижно, смотрит все так же, неотрывно. Словно и не человек вовсе – киборг. Такая ненависть во взгляде, такая злость. То, что должно отталкивать, пугать. Но, черт возьми,… как же это заводит.
Обхожу стол, чтобы оказаться ближе к ней. Поднимаю из нескольких газет на столе первую попавшуюся.
- Твое имя стало редко мелькать в новостях, - просто констатирую факт.
Она, конечно, об этом знает. Более того – делает это намерено. Она все делает намерено, это хода одной игры. Кто первым ошибется, кто первым пересечет черту. Ей не выступить против меня, не отбиться и не избавиться. Никак. А мне к ней не прикоснуться. Я знаю. Стоит хоть как-то нарушить это правило, негласное, под которым мы оба подписались… И она просто воткнет мне в глотку скальпель. Один из тех, которые я ей сам подарил.
Но мне не нужно прикасаться к ней, чтобы сделать больно. Я отнял все, что хоть когда-нибудь что-то для нее значило. Ее мать, ее возлюбленного… Как, должно быть, тяжело каждый день видеть того, кого любишь, и знать, что он никогда не будет рядом, не посмеет нарушить договор. Все-таки отменная была идея нанять Рэна в телохранители. Отчаянный парнишка, ему долго пришлось втолковывать что к чему. Ну да в агентстве это делать умеют. Преданнее его теперь не найдешь.
И даже Корнелия… сорвался, не совладал с эмоциями. Но как она смотрела на меня тогда, выслушивая мою ложь. И ненавидела за нее еще сильнее. Ненавидела так сильно, что почти готова была броситься, вцепится мне в горло и задушить своими руками.
Но не стала, остановила саму себя. То, что держит нас вместе, сильнее. Мы одинаковы. Пустая оболочка, залитая до краев ненавистью. Кого ей ненавидеть, если меня не будет? Я всегда помогу ей в этом.
- Я держу паузу.
Бросаю газету обратно на столешницу.
- Она затянулась. Подумай о том, чтобы снова выйти на арену.
Кивает. Едва заметно. Она тоже отменно врет. И уже давно не слушается. Плевать ей на мои советы, на мои приказы. Даже договор наш – односторонний, я ничего не обещал ей взамен, она ничего не просила за то, что сыграет столь важную роль в жизни города. Но еще попросит. Выставит счет за все, с самого детства. Сколько уже накопилось пунктов?
- Можешь идти.
Она разворачивается и уходит, не прощаясь. Англичанка. А может, просто слишком сильно ненавидит.
Мой маленький наркотик.
На этом вторая часть окончена.
Продолжение следует.
@темы: fanfiction
четверг, 14 июля 2016
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Название: Даунтаун.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: По просьбамтрудящихся читающих ДТ произошла замена имени) офицер Шантал Мартинс теперь Эшли Мартинс, с чем мы ее и поздравляем) И простите, если где-то будет попадаться старая версия имени, я мог не все с ходу исправить)
Ну и новая фигура на шахматной доске)
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Часть 2. Дети.
4.14.1
Говорят, что женской дружбы не существует. Есть только детская, если можно назвать хоть каким-то громким словом привязанность, возникшую не столько из душевной близости друг к другу, сколько из безысходности. Нам нечего было делить, кроме страха, боли, уныния… умели ли мы тогда вообще радоваться? Нам казалось, что умеем. Мне казалось. О чем думала она, мне никогда не было доподлинно известно.
Черт, снова эта ухмылка. В зеркале выглядит еще более мерзко, чем ощущается на лице. Прилипает, словно облитая медом. Я не ищу себе оправданий. Никогда не искала. Я поступила так, как сочла нужным. Каждая из нас получила то, чего она больше всего жаждала. Даже если мне пришлось принять решение за нас обоих.
Ты ненавидишь меня?
Зеркало отзывается только холодом в кончиках пальцев. Оно ловит мое отражение, заключает его в рамку из своих граней. Ненавижу видеть себя такой. Несчастной, осунувшейся, без косметики. Да, косметика поможет, нужно только заново ее наложить. Совсем немного, чтобы скрыть сеточки морщин, посеревшую кожу, впадины на щеках и под глазами. Сколько лет прошло…
А что нас ждало, сложись все иначе? Наша связь неизбежно должна была перерасти во вражду. Был, впрочем, и еще один путь. Она могла стать той самой неуместной, неприродной, мерзкой привязанностью, которая часто имеет под собой и половое влечение. Хотя, конечно, как это вообще можно назвать сексом? Так, мышиная возня. Ни о чем. Для секса нужен мужчина.
Губы снова искривляет усмешка. Приходится остановиться и переждать, пока мышцы перестанет сводить этой судорогой. Иначе косметика ляжет не ровно. Хороши рассуждения, да только когда я в последний раз получала удовольствие в постели? Но это ничего. Больше меня в спальне никто не ждет. Сказать бы кому, какое счастье приносит хотя бы этот простой факт. Но нельзя, я же безутешная вдова.
Мы все поделили поровну, по-честному. Одной слава и популярность, второй – мужчина. Я бы все отдала, чтобы сложилось иначе, чтобы получить их обоих. Но нельзя быть слишком жадной. Нужно выбирать то, что важнее.
Я наклоняюсь к зеркалу, осторожно подвожу глаза. Слой косметики с каждым разом, кажется, все толще и толще, покрывает кожу, скрывает под плотным покровом. Словно толстая маска. Пожалуй, носи я на выступлениях маску – было бы надежнее. Но выбрали меня только за внешность. Я сделала ее своим козырем, отобрав у основной конкурентки. У подруги.
Она была моим всем. Единственным человеком, который у меня был. Два маленьких, слабых существа, которые с трудом выжили в том аду, что по непонятным причинам зовут детским домом. Мы с раннего детства жались только друг к другу, грелись, делились теплом. И вместе же начали петь. Учились, срывая голоса, терпя жжение в горле. У нас была одна мечта на двоих. Выбраться, выкарабкаться наружу.
Но шанс был только для одной.
Холодная поверхность зеркала идет рябью – я прикрываю глаза, прячу угольки зрачков за ресницами. И почему именно сейчас? Почему именно этот момент? Я могла бы вспомнить что угодно. Могла бы вспомнить, как мы вместе пробирались в Королеву, чтобы посмотреть на выступающую там диву. Могла вспомнить, как улыбался нам обоим Люциан, тогда еще общий, тогда еще друг… он не гонял нас от входа, когда мы были детьми. И без вопросов пропускал нас внутрь, когда мы подросли. Когда, уже обе влюбленные в него, приходили об руку, учились на примере все той же стареющей дивы.
Теперь уже я – эта стареющая певица. Но сколько времени прошло? Слишком мало, чтобы этого хватило.
И единственное воспоминание, которое мне осталось, - это отвратительная, пузырящаяся кожа, по которой шипящими каплями стекает кислота. Холодные стенки стеклянного стакана в моих руках и ее крик. Мучительный, царапающий слух даже сквозь гул судорожного бьющегося сердца. Я забрала у нее все. Забрала ее красоту, отняла ее единственный шанс выйти на сцену. Чтобы занять это место самой… и что же в итоге?
Она все равно получила имя Дивы!
Баночки с косметикой с грохотом летят на пол. Я столько всего сделала. Я стольким пожертвовала, я отказалась от единственной подруги, от порядочности и, черт возьми, от принципов, когда впервые легла под владельца клуба. Лишь бы только добиться этого места, добиться права петь на этой сцене.
Но Дивой зовут ее! Проклятую шлюху, которая сколотила себе целую банду, а так же оттяпала полгорода, заключив сделку даже с полицией. И она получила его! Он ушел вместе с ней, даже не простился, не произнес слов осуждения.
Это я потеряла все! Так почему же… почему она до сих пор меня мучает?.. Дива…
- Мисс Анна, вы готовы? – голос доносится словно издалека, откуда-то из другой жизни. Всего лишь из коридора. Я поднимаю голову.
- Да, конечно, - голос не слушается, звучит привычно звонко, ровно. Но сейчас – словно мне и не принадлежит. В последний раз рассматриваю свое отражение, поправляю макияж и костюм.
На выход.
Анне пора покорять сердца.
1.41.4
- Мазила, - тихий смешок раздался едва ли не за спиной. Ромашка опустила пистолет, недовольно нахмурилась. Банка из-под кока-колы так и осталась стоять на заборе. Зато на стене дома позади нее уже были заметны отметины от пуль. Сколько она уже выпустила, девушка не считала. Да и это не было так уж важно. Все равно все мимо.
- Можно подумать, ты стреляешь лучше, - отозвалась девушка, оборачиваясь. Эрик стоял, прислонившись спиной к стене дома, и наблюдал за Ромашкой с почтительного расстояния. Ровно такого, чтобы его не могла задеть даже шальная пуля. Только если блондинка решит выстрелить в него сама. Но вряд ли подобное могло прийти ей в голову.
Парень все еще чуть неловко держал на весу правую руку. Она была перевязана и рану, кажется, даже зашили. Кто-то из людей Дивы. Но Ромашка за процессом не наблюдала, так что ручаться за это не могла. Кто бы мог подумать, что она вот так окажется в районе Дивы…. Это место всегда было не то, чтобы легендой. Сюда просто в здравом уме никто не совался. И большинство жителей города предпочитали считать, что это – какой-то другой мир. Он обнесен высоченной крепостной стеной и остается недоступен, как для входа, так и для выхода.
И вот она была внутри…, и на деле ничем район не отличался от остальной части города. Только случайные прохожие даже и не пытались прятать оружие, которое носили с собой. Ножи, пистолеты… Ромашка видела даже лук. Без оружия здесь не ходил никто. Даже дети играли с настоящими пистолетами. Разве что магазины были из них вынуты.
Словно на Диком Западе. Любая ссора могла закончиться смертью.
Может, потому здесь никто не ссорился?..
- А мне не нужно, - откликнулся Эрик, подходя ближе. Ромашка чуть прищурилась, на губах едва заметно наметилась ехидная усмешка. – Перестрелки – это не мое.
Ромашка засмеялась.
- Ну да, я заметила, - проговорила она, опуская пистолет обратно на скамейку. Все равно без толку. Сколько она не пыталась – не могла попасть. То ли руки дрожали, то ли просто необходима была помощь. Хотя бы какая-то. От того, кто умеет стрелять.
- Хэй! – Эрик возмущенно фыркнул, - это было, между прочим, исключение. Обычно все обходится мирно.
- Верится с трудом, - Ромашка все-таки усмехнулась. А вот Эрик выглядел недовольным. Пусть и исключительно картинно, эмоции были напускными. Он сложил руки на груди, едва заметно поморщившись, когда напряжение в мышцах прошло по ране. Ромашка механически переступила с ноги на ногу. Боль в лодыжке прошла еще вчера вечером. Кажется, выброс адреналина при побеге сработал очень на руку, организм однозначно решил, что больная лодыжка – это лишнее, когда нужно убегать. А, может, боль в раненой ноге и вовсе была больше психологической. Но ступала на ногу Ромашка все еще с опаской.
- Кимберли!
Девушка вздрогнула, вскидывая на Эрика взгляд. И с опозданием на долю мгновения вспомнила, что она действительно называла ему свое имя. Что заставило девушку, не представляющуюся никому уже несколько лет, назваться, оставалось загадкой и для нее самой. Но теперь собственное имя резало слух. Ромашка поежилась и плотнее запахнула куртку. Словно Эрик ненароком коснулся чего-то, слишком личного.
Но сам парень этого не заметил.
- Не держи меня совсем за идиота, - проворчал он. – Эрик Шарк не так тебе прост, как может показаться.
Ромашка улыбнулась.
- Ну, да, не сомневаюсь, - на самом деле сарказма в ее словах было не так уж и много. Не может быть прост человек, близко знакомый с Дивой. Да и его поведение в Королеве можно было классифицировать, либо как поведение полного идиота, либо как поведение того, у кого хватает козырей в рукавах. Но они были живы. Не смотря ни на что, они выжили. И это было весомым аргументом к тому, чтобы не считать Эрика идиотом.
- …хотя Блэквуд, конечно, - неожиданно продолжил Эрик, покачав головой. Он приподнял руку, посмотрел на бинт, на котором проступала кровь пополам с каким-то лекарством. Цвет от этого был каким-то грязно-коричневым, - не ожидал, что он начнет с рукоприкладства.
- Это в его стиле, - откликнулась девушка, чуть опуская голову.
- Ну, обычно он поступает все же обдуманнее. Может, не выспался? – Эрик засмеялся, меж тем внимательно глядя на Ромашку. Блондинка только тихо выдохнула, едва заметно покачав головой. Все это казалось нереальным. Как всегда, когда происходящее вокруг казалось сложной задачей, у которой нет, да и не может быть, решения. Она слишком сложная, не по силам одному конкретно взятому человеку. Не по силам даже нескольким. Даже всем людям Дивы, которые, по слухам, верны ей, как королеве. Бессмысленно, но абсолютно.
Эрик какое-то время молчал. Потом все-таки подал голос, придвинулся только ближе, словно собирался говорить о какой-то тайне.
- И все же, что танцовщица Репризы забыла в Королеве?
Сердце екнуло во второй раз. Ромашка вскинула голову. Она ведь не говорила ему. Ни слова о своей работе. Только кличку и добавленное чуть позже настоящее имя. Откуда он мог знать? Взгляд едва заметно забегал. Эрик в городе недавно, он это сам сказал. И вряд ли солгал, такой, как он, не остался бы незамеченным надолго. Но в то же время, он был близко знаком с Дивой. Возможно, они виделись раньше? Но где? Дива не покидает город. По крайней мере, с тех пор, как в нем образовался район ее имени.
Эрик засмеялся. Он несколько мгновений наблюдал панику в глазах Ромашки, потом похлопал ее здоровой рукой по плечу.
- Не паникуй, Ким, - проговорил он. – Мне Дива рассказала. Она о многих знает, - он широко улыбался, и Кимберли чувствовала, что он бессовестно врет. Но это была только интуиция, она могла ошибаться. Эрику неоткуда было знать блондинку. Они никогда не виделись. Ромашка бы запомнила. Совершенно точно запомнила. – Ну, так что? – повторил Эрик, на этот раз уже любопытно вглядываясь в глаза девушки.
Ромашка вздохнула, отступив и устроившись на скамейке, рядом с парой пистолетов, которые она выпросила у Дивы, чтобы попрактиковаться. Она опустила голову, потому как-то невнятно пожала плечами.
- Он убил мою подругу, - все-таки проговорила она. Эрик едва заметно прищурился.
- Он? Блэквуд?.. – парень как-то даже осекся, словно его перебила собственная мысль, мелькнувшая в голове. Он несколько раз кивнул. Кажется, кое-какой паззл у него в голове начал складываться. Не так много причин могут заставить хрупкую девушку рисковать жизнью. И одной из них был… конечно, какой-нибудь любимый мужчина. Эрик покачал головой. Женщины! – Рэн? – уточнил он. Ромашка вскинула голову, словно снова испугавшись. И долго смотрела в его глаза. Настолько долго, что Шарк успел подумать о том, что он ошибся. И речь вовсе не о телохранителе Блэквуда.
Ромашка нахмурилась. Имя тоже было знакомым. Таким же, как и его глаза. Она не смогла бы вспомнить его самостоятельно, но, сомнений не было, это было именно его имя. И теперь оно было на одном ряду с еще одной вещью…. Ромашка опустила взгляд. Рядом с двумя пистолетами лежал нож с необычной, витой, рукоятью.
Эрик потер переносицу, чуть смущенный затянувшимся молчанием девушки. Кажется, он все-таки влез туда, куда не следовало.
- Это… м…
- Мать говорит, что ее убили из-за Репризы. Мол, это предупреждение, - заговорила Ким, застав Эрика уже на полпути к решению уходить. Парень замер, обернулся к девушке неожиданно резко, внимательно посмотрел на нее.
- От Блэквуда? – он рисковал прослыть попугаем и сам это чувствовал. Ромашка только кивнула. А вот Эрик, напротив, покачал головой. – Не похоже на то, - проговорил он ровно. Девушка вскинула голову. – Вот это точно не его почерк. Он не убивает, он… - Эрик осекся. Потом медленно вдохнул и продолжил, - ему незачем было ее убивать. Он… его люди, точнее, могли бы просто переломать ноги танцовщицам, как это было с Сойкой, - продолжил парень. Ромашка на секунду задумалась, но после взгляд осветился пониманием. Она помнила Сойку. Это была давняя история. Блэквуд тогда не был мэром. Но был вхож в ближайшее окружение городского правления. Доподлинно никто не знал, что послужило тому причиной. Кажется, это была политическая игра. Предупреждение покровителю Сойки. Но девушку изуродовали. Она осталась жива, но прикована к больничной койке с практически полным параличом тела.
Живое предупреждение тем, кто рискнет идти против Блэквуда. Кажется, он даже оплачивал ее содержание в больнице. Чтобы она оставалась живой.
Ромашка закусила губу.
Эрик усмехнулся.
- А в общем-то, забудь, Ким, - он погладил девушку по пушистым волосам. – Тебе и стрелять-то незачем. Ты под защитой Дивы, - проговорил он. Но Ромашка покачала головой.
- Это не может продолжаться вечно. Нас ищет полиция… и…
- О, даже не думай об этом, - Эрик засмеялся, - ближайшие лет десять под крылом Дивы тебе ничто не угрожает.
- Всего десять? Эрик, что ж ты так мало мне пророчишь? – они не услышали шагов. Дива умела перемещаться тихо. Их было двое, как всегда. Невысокая, хрупкая женщина, лицо которой было закрыто черной маской, оставляя на обозрение только часть правой щеки и губы. И мужчина, следующий за ней по пятам. Статный, но неприметный, тихий. Его присутствие не улавливалось, если он сам того не желал.
- Все течет, Дива, - Эрик обернулся, широко улыбаясь. Той ночью, когда из тени вышла сама Дива, они обнялись и улыбались друг другу, как старые, очень близкие друзья. Но сейчас Ромашка чувствовала между ними тень напряжения. Может быть, всему виной была она сама. Ей почудился колючий взгляд сквозь прорези маски.
- Нет времени на софистику, Эрик, - проговорила Дива, подходя чуть ближе. Она смотрела на парня снизу вверх, но, кажется, он в этот момент чувствовал себя мелким, не больше какого-нибудь насекомого. – Со мной связалась Алекс, - добавила женщина. Эрик присвистнул.
- А она времени не теряет, - откликнулся он. Потом поднял голову, посмотрел сначала на Ромашку, потом на мужчину, сопровождающего Диву. У него было абсолютно неподходящее имя. Весь облаченный в черное, снабженный парой пистолетов у пояса, он звался Люцианом. И, кажется, имя было настоящим. На прозвище оно было похоже в последнюю очередь. По крайней мере, так работала логика блондинки.
- Идем, Дива, не будем мешать Ким заниматься, - Эрик подморгнул девушке и, предложив руку Диве, направился вдоль улицы. Женщина взяла его под локоть.
- Очень надеюсь, что у тебя стоящая информация, - услышала Ким голос Дивы. А за ним и тихий смешок Эрика – парень в своих силах был уверен даже больше, чем на сто процентов. Ромашка снова покосилась на банку. Кажется, в ближайшее время кока-колу она будет ненавидеть. Чертова банка никак не давалась. Пистолет уже привычно лег в руку.
- Люциан, присмотри за девушкой, - они обернулись одновременно. Ромашка – на чуть повышенный голос Дивы. Люциан – на блондинку, прежде чем развернуться и вернуться к ней.
Его присутствие ощущалось тяжело. Он смотрел на нее, застыв молчаливой тенью у стены. И Ромашка чувствовала его взгляд, словно он оценивал каждое ее движение, проникал сквозь кожу, смотрел, как работают и сокращаются мышцы. И был крайне недоволен увиденным. Он не говорил ни слова, но Ким кожей чувствовала, что он чем-то недоволен.
- Что ты делаешь? – в голосе не было едкого сарказма, не было ехидства. Вообще ничего не было, словно он и человеку-то не принадлежал. Или словно человек этот умел отменно владеть собой, своими эмоциями. Ромашка цыкнула.
- Стреляю, - прошипела она, нажимая на спусковой крючок. Руки опять дернуло отдачей, пуля ушла выше треклятой банки. Он в несколько шагов оказался рядом, коротко коснулся ее локтей.
- Руки ровнее, - затем хлопнул по пояснице, - спину выпрями, - носком ботинка стукнул по лодыжке, заставив девушку скривиться. Травма решила дать о себе знать именно в этот момент. – Ноги шире, стой устойчивее.
- Что толку?! – Ромашка опустила пистолет, резко развернулась лицом к мужчине, - Никто не будет ждать, пока я правильно стану!
Люциан не ответил. На его лице не дрогнула ни одна мышца. А вот Ромашка запоздало испугалась собственной вспышки. Раздраженное выражение сползло с лица, осталось только слабым отголоском на сведенных бровях.
- Попади хотя бы с места, - проговорил он, кивнув в сторону все еще целой банки. Ромашка скрипнула зубами, с усилием сглотнув желание запустить в него пистолетом и уйти. Куда? Да хоть куда! Кому какое дело?! Достало это все! И всем лишь бы командовать!..
Ромашка выдохнула. Удобнее переставила ноги, сжала руки на рукояти пистолета. И медленно выдохнула, прищуривая левый глаз и вглядываясь в темные кирпичи стены, выискивая на них красное пятно банки.
Некуда ей было идти. Выбор был невелик. Закатить истерику, разбить о чью-нибудь голову тарелок, которые не факт, что найдутся под рукой, и уйти. Чтобы завтра остаться только сухой заметкой в газете – «в канаве найдено тело девушки». И хорошо, если вообще напишут. А то ведь даже и такого некролога может не быть.
Нет. Инстинкт самосохранения оказался сильнее. Ей жизненно необходимо было оставаться именно здесь и сейчас.
Ромашка выстрелила.
Пуля ушла правее банки.
- Черт! – девушка раздраженно дернула плечом. Люциан смерил взглядом сначала стену, усеянную отметинами от пуль, потом девушку.
- Чего ты хочешь?
- В смысле? – не поняла девушка, обернувшись. И, не получив ответа, фыркнула. – Стрелять научиться.
- Зачем? – весьма закономерный вопрос. И ответ на него очевиден. Настолько, что Ромашка зашипела и закатила глаза. Только философских нравоучений ей не хватало для полного счастья. А ведь дело шло именно к тому – к воспитанию.
- Ты хочешь отомстить за подругу? – продолжил Люциан. Ромашка поморщилась. Это было уже даже не смешно. Все, что она хотела, это узнать точно. За что убили Мальву и кто. Она это уже знала. Как знала и то, что конкуренция между Репризой и Королевой здесь ровным счетом ни при чем. Но об этом никто не должен был знать. Это тайна, которую она, случайно разведав, сама себе поклялась хранить.
Люциан едва слышно фыркнул.
- Или ты хочешь просто выжить?
Ромашка бросила пистолет обратно на лавку и отвернулась от ее импровизированной мишени. Выжить… конечно, без этого любые другие желания остаются какой-то глупостью. Имеет ли смысл строить планы, что-то придумывать, если завтра тебе засадят пулю в лоб.
Щелчок затвора ударил по слуху колоколом. Ромашка вскинула взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как медленно поднимается дуло пистолета. Оружие замерло на уровне ее лба, разрезав надвое бесстрастное лицо напротив. Люциан чуть сильнее сжал пальцы, кожаные перчатки захрустели.
- Определись.
Он проговорил совсем тихо. Ему незачем было повышать голос. У Ромашки даже сердце замерло, вслушиваясь в его слова.
Жить. Она хотела жить. Не выживать, каждое мгновение оглядываясь, прячась по подворотням и свалкам от ищеек Блэквуда. Она хотела спокойно жить, не копить деньги, едва сводя концы с концами, и каждый вечер раздеваться перед толпой похотливых уродов. Но даже если и так… даже если до конца жизни протанцевать в Репризе, видеть, как безжалостно убивают ее друзей. Даже если они будут умирать. Они… пусть умирают они, а не…
В прошлый раз тот взгляд сбил ее с ног. Сейчас воспоминание о нем резануло глаза, сбило дыхание, как удар под дых. Сердце заколотилось, зашумела в ушах кровь, отгораживая стеной из ровного гула от всего, что происходило вокруг. От пистолета, приставленного ко лбу, и стрелка, держащего его.
Кто он? Зачем?..
Выстрел грянул оглушительно. Пуля зацепила волосы, обожгла светлые пряди, опоздав на долю мгновения. Ромашка все-таки не удержалась на ногах.
- Разберись сначала, кто твой враг, - Люциан бросил ей на колени пистолет. – А потом учись убивать.
Только когда он ушел, Ромашка нашла в себе силы снова подняться на ноги и обернуться. Банка стояла на прежнем месте, но была смята пополам, пряча в сгибе дыру от пули.
2.4-3.22.4-3.2
Машина коротко фыркнула, чихнула, и мотор загудел на несколько тонов выше. Казалось, что старой колымаге отчаянно не хотелось везти своих пассажиров туда, куда ее направляла рука шофера. Но кто и когда слушает какие-то капризы техники? Хорошо еще, что реакция инспектора ограничилась ударом кулака по приборной панели. Так хоть показания топлива перестали нервно колебаться от значений, близких к нулю, до неправдоподобного полного бака. Системы глючили одна веселее другой. Но большинство сбоев Алекс давно выучила наизусть.
И была своя причина в том, что в дороге Кейл напряженно раздумывала не о конечной цели, и, конечно, не о спутнике, сидящем на пассажирском сидении рядом, а о неполадках старой колымаги, которую приличные механики не рисковали называть даже машиной.
Молчание было напряженным. Если бы не урчание мотора, тишина была бы совершенно отвратительной, почти свистящей. Что, впрочем, не мешало ей и сейчас быть весьма мерзкой. И нарушить ее было попросту нечем. О чем было говорить? Рабочие вопросы они обсудили еще в участке, поднимать тему того, куда они ехали… и так нервы шалят, к чему их в очередной раз тревожить?
Между ними не было серьезного разговора по душам, не было какого-то официального признания. Да и к чему все это, если взгляд психолога Фейт Вудс и прячущая от него глаза офицер Мартинс говорили сами за себя? Кто-то был слишком горд, чтобы спросить. Кто-то не мог сказать. В результате каждый принял за правду то мнение, которое пришлось по душе. Даже если оно при этом ранило, словно ножом по живому.
Эшли смотрела в окно, наблюдая за тем, как мимо проноситься хмурый город. Машина ехала не быстро. Им некуда было спешить, хотя и опаздывать на встречу было нельзя. Но за это отвечала Алекс, а Мартинс было чем занять свои мысли. Одна мимолетная фраза никак не выходила из головы. Утром Фейт напросилась-таки в кабинет патологоанатома. Она составляла психологический портрет Художника и хотела своими глазами взглянуть на жертву. К тому же результаты вскрытия мистера Отто должны были уже быть.
Эшли не видела этого, скорее ощущала морозом по коже, как с каждым словом патологоанатома, который скучающим тоном зачитывал заключение, Фейт мрачнела. Она не сказала ни слова, ничего не спросила, хотя перед этим клялась, что у нее есть к врачу тысячи вопросов. Но вместо того, чтобы их задать, девушка скупо улыбнулась, пожала руку мужчине в халате, поблагодарив за информацию, и поспешила покинуть помещение. Уже в лифте она проронила сквозь зубы: «Ваш патологоанатом - идиот». Одна фраза, но Мартинс впервые видела, чтобы в щелочке между светлых ресниц так яростно блеснули глаза. Фейт оставалась спокойной абсолютно всегда, неприметная улыбка блуждала по губам все время. Это казалось издержкой профессии, психологам положено производить приятное впечатление, но при этом оставаться абсолютно неприметными. У Вудс этот навык был доведен до автоматизма. Она только в этот раз отошла от свей роли. И это не шло у Эшли с головы.
Что они пропустили? Точнее сказать, что пропустил их патологоанатом? Он изучал каждую новую жертву. И ни разу не принес и крупицы новой информации. Это неизменно списывалось на профессионализм Художника. Но что если виной, как раз наоборот, некомпетентность? Только не маньяка, а тех, кто его разыскивал.
Нужно было проверить специалистов на каждом этапе. Вплоть до помощников, которые раскладывали бумажки в архиве. На предмет даже не верности делу, а элементарной безалаберности. Все они люди. А, значит, за всеми нужен глаз да глаз. Эшли повернулась к Алекс, несколько мгновений смотрела на преувеличенно бесстрастный профиль. Инспектор, конечно, видела краем глаза, что офицер смотрела сейчас на нее.
Если кто и мог прошерстить весь участок – то только инспектор. Но поди скажи что-то этой наигранной каменной глыбе.
Эшли едва слышно фыркнула, снова отвернувшись к окну. Раздражение нахлынуло волной откуда-то снизу и застряло костью в горле, рискуя так и остаться там. Закрепиться в качестве постоянной, бесконечной, новой черты характера. Не самой положительной, но их количество и так давно перевалило за критичное значение. Одним меньше, одним больше…
Мотор в очередной раз фыркнул, зашуршали колеса, постепенно гася инерцию. Алекс остановила машину, чуть по диагонали перегородив дорогу. Не то, чтобы в этом была необходимость. Просто непослушная колымага вильнула в сторону и Кейл не стала ее выравнивать. Все равно в районе Дивы машины ездили не часто, и уж тем более никто не ткнется на место встречи без приглашения.
Их уже ждали. Несколько темных теней в тусклом свете фар и густые тени вокруг, живущие своей собственной жизнью. Они кишели незваными гостями, словно крысами заброшенный подвал. Каждый сгусток тени смотрел недобрым взглядом, прицелом пистолета, арбалета или винтовки. Дива долго и старательно работала над тем, чтобы у любого приезжего возникало именно такое ощущение. Они с равной вероятностью могли быть здесь совершенно одни. А могли прибыть составом армии небольшого государства. И вряд ли люди Дивы были хоть малым менее тренированы. А во многом они даже превосходили бойцов охранного агентства, обеспечивающего безопасность всех больших шишек города. Им нечего было терять, кроме их «королевы».
Алекс сквозь ветровое стекло взглянула на Диву. Ее хрупкая фигура выделялась в окружении спутников. Неизменный Люциан, и еще какая-то пара – мужчина и женщина. Кейл усмехнулась.
- Интересно, - проговорила она вслух, чуть скосив взгляд на Мартинс. Эшли прищурилась.
- Невезучие какие-то ребята, - откликнулась она. Кейл несколько раз неспешно кивнула. Если Дива взяла с собой на встречу причину этой самой встречи – значит, не так уж она и дорожит ее сокрытием. Это был добрый знак. Алекс уже ожидала, что придется торговаться. Но, похоже, эта парочка самой Диве поперек горла.
- Идем, - коротко проговорила Алекс, внезапно став серьезнее. Она вышла из машины, закрыла за собой дверь, уже не сводя взгляда с Дивы. Она не была главной опасностью на этом перекрестке. Но не вглядываться же в тени, рискуя испортить себе зрение, выискивая тени ее людей. Впрочем, не все они скрывались. Стоило Алекс и Эшли подойти на несколько шагов, как на балконе дома справа от стены отделилась тень. Стрелок показательно опер винтовку о бортик, склонился, сквозь прицел наблюдая за полицейскими. Вот тебе и радушный прием. До показухи Дива доходила редко. Похоже, все не так просто.
Дива заговорила. Ее не было слышно никому, кроме того, кому предназначались произнесенные слова. Да и сам факт того, что она подала голос, был заметен не по ней самой. Люциан едва склонил голову, вслушиваясь в голос. Потом кивнул, повернувшись в другую сторону, и движением головы позвал за собой девушку. Она выделялась на фоне остальных. Дива, как и все ее люди, включая Люциана, предпочитали неброские черные цвета. Второй мужчина не был так строг в выборе одежды, но все же оставался неброским, неприметным. Чего не скажешь о блондинке в красной куртке.
Алекс движением руки остановила идущую рядом Мартинс. Эшли сбилась с шага, едва не врезавшись в нее, и резко вскинула взгляд. Напротив, неспешно на встречу им шли Люциан с девушкой.
- Прикрой меня, - тихо проговорила инспектор.
- Алекс, - сквозь зубы прошипела Эшли. Показывать потенциальному противнику распри между своими было последним делом. Но идти на рожон в одиночку было слишком рискованно. Кейл даже не обернулась, не подала виду, что услышала злое недовольство в голосе. Мартинс скрипнула зубами и тихо выругалась.
Кто-то должен был сказать этой ненормальной, что жизнь инспектора однозначно цениться выше жизни рядового офицера. Эшли отщелкнула крепление и достала пистолет, ровно так же показательно, как минуту назад снайпер, передернула затвор. Против стрелка им, конечно, не выстоять, но пустить пулю в лоб Диве с этого расстояния Мартинс могла.
Еще с момента, когда полицейские вышли из машины, Ромашка не могла отделаться от мысли, что она где-то их уже видела. Когда инспектор подошла ближе и фары джипа Дивы осветили ее достаточно, чтобы разглядеть черты лица, девушка их вспомнила. Они заходили в Репризу. Скорее всего в поисках места, где можно было бы спокойно поговорить.
Ромашка остановилась, поравнявшись. Мужчина ждал, пока инспектор подойдет на расстояние, с которого можно было проводить переговоры. Ромашка покосилась на офицера, оставшегося позади. Девушка была напряжена, что нельзя было ставить ей в вину, учитывая тот факт, что ее командир был под прицелом снайпера.
Алекс смерила взглядом Люциана, коротко покосилась на блондинку, которая вблизи казалась еще более неуместной здесь. Мужчина держал в руках папку. Вот чем они торгуют…
- Значит, две жизни за информацию? – Алекс взглядом показала на девушку, потом на парня, оставшегося рядом с Дивой, - что же вы там такое ценное накопали? – женщина усмехнулась. Люциан ответил едва заметно дрогнувшим уголком губ. Инспектор давно привыкла, что Дива говорила исключительно через него. Порой получалось даже улавливать в холодном, почти лишенном эмоций, лице то, что решение «начальства» ему не слишком по душе. Как в этот раз.
- Одну жизнь, - Люциан протянул папку Алекс. Инспектор приняла ее, почти сразу склонив голову, чтобы изучить информацию, находящуюся внутри. Но резкие перемены в окружении от нее все равно не укрылись. То, как вздрогнула девушка, резко вскинув взгляд на Люциана. Она готова была отпрянуть, если бы не боялась, что излишне нервный снайпер приколет ее к асфальту, как бабочку. Она на этом перекрестке была ровно так же под присмотром.
Эрик за спиной Люциана, до того напряженно наблюдающий за происходящим, резко развернулся. Скрыть эмоции на лице он не мог, слишком сильными они были. Но он не менее тонко, чем Эшли, улавливал разницу между союзниками и противниками. И последние не должны узнать о расколе у первых ни в коем случае.
- Какого черта?! – прошипел он. Дива молчала те несколько мгновений, пока глаза Алекс скользили по строчкам. Она подала голос с заметным опозданием, заговорила глухим шепотом, дополнительно приглушенным маской.
- Спокойствие моего района дороже девчонки, - проговорила она спокойно.
- Тина!.. – только сейчас Дива бросила резкий взгляд снизу вверх на Эрика сквозь прорези маски. Может, раньше ее и можно было образумить, встряхнув за плечи и назвав по имени. Но сейчас это не действовало. Эрик медленно выдохнул. Мало осталось от той девчонки, которую он знал раньше. Даже он уже почти ее не помнил.
Алекс тихо хмыкнула, поднимая голову. Она покачала головой, неотрывно глядя в глаза Люциана. Но краем глаза цепляясь за Диву, не выпуская ее из виду. Инспектор прекрасно понимала, что она может сколько угодно говорить с цепным псом, приводить ему какие угодно доводы. Все давным-давно решено. Вон той женщиной в отдалении, больше похожей на подростка.
- Набор слухов, - Алекс чуть брезгливо мотнула папкой, бросив ее на асфальт, - если вы рассчитывали меня огорошить – то я вас разочарую. Обо всем этом я давно знаю. Проблема лишь в отсутствии доказательств, - инспектор усмехнулась чуть шире, резко подавшись чуть в сторону, находя взглядом Диву.
- Слышишь, Дива? – громче заговорила она. Дива резко вскинула голову, показывая, что прекрасно все и так слышит. Но инспектор не собиралась ограничиваться простым замечанием. Раз уж берешься заключать с полицией сделку – неплохо бы и подготовиться. А не надеяться наобум и на неосведомленность офицеров. Подобных дел у Алекс в столе лежало несколько десятков. Но что толку? Что от них толку, если любой суд их даже к рассмотрению не примет? – Этими бумажками разве что в туалете подтереться. Если ничего стоящего у тебя в этот раз нет… - Алекс на мгновение замолчала, потратив его на то, чтобы растянуть губы в недоброй ухмылке. – То сделка не состоится.
Ничего не происходило ровно мгновение. Одно короткое время, необходимое на падение одной капли с парапета балкона на асфальт. А дальше…
Они ощетинились оружием практически одновременно. Люциан опередил Алекс всего на долю мгновения. Пальцы в кожаных перчатках сомкнулись на рукоятях пистолетов. Мужчина прицелился в Алекс, мотнув второй рукой, словно отгоняя назойливую мошку. Ромашка, механически отпрянув, нырнула вниз, присела, испуганно прикрыв голову руками. Люциан выпрямил руку, краем глаза совместив дуло пистолета и фигуру офицера Мартинс чуть в отдалении. Пистолет Алекс уперся куда-то ему в живот. Эшли вскинула руку и, прищурив один глаз, поймала в прицел Диву.
Вне «игры» остались только сама Дива и Эрик. Последний оглядывался чуть испуганно. Перестрелка в его планы явно не входила. Дива же… Алекс скользнула по ней взглядом и усмехнулась. Дива едва успела вскинуть руку, останавливая снайперов. Иначе перекресток уже был бы залит кровью. И в алой луже в первую очередь корчилась бы Кейл.
- Не забывайтесь, инспектор, - проговорил Люциан. Он говорил не просто спокойно. В его голосе не было эмоций. Он ровно с таким же выражением лица мог разделывать и курицу на улице, и какого-нибудь неугодного Диве несчастного в подворотне. Издержки профессии…
Выстрел грянул внезапно. Вздрогнули одновременно все, Ромашка едва слышно испуганно пискнула. Алекс коротко сглотнула. Лишних дырок в ее организме определенно не прибавилось, это уже радовало. Инспектор подняла взгляд сначала на Люциана, на лице которого впервые показалась какая-то эмоция. Он выглядел чуть озадаченным, и смотрел куда-то через плечо Кейл.
«Эшли!» - мысль пробила сознание, Алекс резко обернулась.
Офицер Мартинс стреляла в воздух. В свистящей тишине перекрестка к ней было приковано все внимание, на нее смотрели неотрывно. Эшли выждала долю мгновения, потом медленно опустила пистолет. И бросила резко, как приказ:
- Заканчивайте!
За резкой переменой было бы забавно наблюдать, если бы у кого-то хватило нервов на то, чтобы в подобной ситуации еще и веселиться. Разве что нервный смешок вырвался у кого-то из снайперов. Но ровно как они были невидимы в тенях, они оставались и бесшумными на таком расстоянии.
- Кхм… - Алекс опустила пистолет, возвратила назад в кобуру. Люциан неспешно последовал ее примеру. Пауза выдалась неожиданной, но как после нее продолжать разговор оставалось загадкой. Инспектор Кейл выглядела чуть смущенной, Люциан скорее был сбит с толку. Не то слишком эмоциональной реакцией, не то тем фактом, что подчинился приказу какого-то офицера. Какой-то девчонки, выпустившей в небо пару пуль. Что-то в происходящем было неправильным…
- Инспектор, - в итоге первой подала голос Ромашка. Она поднялась, перед этим собрав разлетевшиеся с папки листы. Она не вчитывалась, но какую-то информацию с написанного выхватила, вчиталась. И поняла, в чем была суть сделки. Диве нужен был Эрик. Инспектору Кейл… компромат на Блэквуда, - а если вдобавок к этому, - Ромашка кивнула на папку, возвращая ее Алекс, - у вас будет свидетель?
- Что ты имеешь в виду? – спросила Алекс, принимая у нее папку и вглядываясь в лицо. Девушка казалась очень смутно знакомой, где-то она ее видела. Но блондинка даже не поднимала голову, она прятала глаза. Впрочем, скорее не от инспектора, а от самой себя. Она обещала, что не выдаст, обещала еще тогда, когда Мальва была жива. Но обещала не ей. Глупо хранить обещание, данное покойнику. Она обещала себе. Глупая мелочь, чтобы продолжать верить. В то, что в этом мире еще осталось что-то хорошее, светлое, что нужно хранить всеми силами.
Но некому будет хранить, если сейчас ее отдадут копам.
- Старшая дочь Блэквуда, - проговорила она, кивнув на папку. Алекс проследила за ее взглядом и несколько мгновений неотрывно смотрела на черную пластиковую поверхность. Блэквуд никогда не действовал собственными руками. Кроме одного случая, когда ему изменила выдержка. Это были слухи, не подкрепленные данными, но свистящим шепотом переговаривались о том, что свою старшую дочь он убил собственными руками. Слишком сильным ударом оказалась ее связь с девушкой, - она… - Ромашка медленно выдохнула, прикрыла глаза, словно набираясь смелости, - та девушка, с которой она была… Мальва, я ее… знала, - Ромашка сглотнула и снова выдохнула, прежде чем поднять голову. Зачем ворошить то, что так сильно болит? Хотелось закрыть на это глаза, забыть. Но покой был еще где-то очень далеко, за него приходилось грызться зубами, - ее убили. Вот этим, - Ромашка достала нож из-за пояса. Ровное лезвие, необычная витая рукоять… Алекс взглянула только мельком. В голове, словно по команде, судорожно забегали мысли, завращались десятки шестеренок, приводя в движение все. Это не было еще результатом, не было даже выходом. Это была еще одна ниточка, еще одно направление, в котором можно было копать. И свести, наконец, воедино клубок, в центре которого был Блэквуд. Даже самая тонкая ниточка в этом деле стоила очень дорого. Но…
Алекс хмыкнула. Она ее все-таки узнала.
- Прости, милочка, но вряд ли кто-то возьмет во внимание показания стриптизерши, - проговорила она, мотнув головой, прогоняя из мыслей зародившуюся было надежду, почти сложившийся план действий.
- А если будут доказательства?
Алекс подняла взгляд и едва заметно повела бровью. Люциан скосил взгляд на Ромашку, но девушка упрямо смотрела на инспектора. И если мгновение назад она выглядела потерянной, то сейчас смотрела с упорством, свойственным только психам, готовым пойти на что угодно. Кейл, готовая было снисходительно возразить, что не стоит разбрасываться такими фразами, замолчала.
Стоит ли говорить о морали в подобном деле? Девчонка, запутавшаяся в своей жизни… ее дерзость могла быть полезной, могла помочь найти информацию, которой так катастрофически не хватало. Было только одно «но».
Шансов выжить у девчонки практически нет.
Рисковать ее жизнью ради призрачного шанса зацепки?..
- Когда будут – тогда и поговорим, - Алекс хмыкнула, переводя взгляд на Люциана. Мужчина какое-то время молчал.
- Тогда пока все остается, как есть, - резюмировал он.
- У тебя неделя, - чуть резко проговорила инспектор, разворачиваясь и возвращаясь назад к машине. Ромашка шумно вдохнула и как-то резко осунулась, опустила плечи, уронив голову вниз.
- За свои слова надо отвечать, - в пространство проговорил Люциан, - что теперь будешь делать?..
Эшли курила, опершись о капот машины. И встретила Алекс взглядом, в котором не читалось ровным счетом ничего хорошего. Несколько долгих мгновений она испепеляла женщину взглядом, потом бросила сигарету на асфальт.
- Идиотка, - и, оттолкнувшись от капота, обошла машину, переходя к нужной дверце. Алекс тяжело вздохнула, устраиваясь на водительском месте.
Хлопнула дверь. Эшли села сзади, полностью скрывшись за подголовником переднего сидения.
3.33.3
В поле зрения появились туфли. Не сами, конечно. Они прибыли посредством двух стройных ног, которые остановились в неловкости, словно бы заметив, что их уже видят.
- Инспектор?
Логика подсказывала, что у ног должен быть хозяин. Но ее разрозненные колокольчики звучали приглушенно, какими-то отголосками, не в силах пробиться сквозь плотную завесу задумчивости. Все, на что хватило внутренних сил в попытках сосредоточиться – это скользнуть по ногам взглядом вверх.
- Ин… спектор?.. – прозвучало снова, на этот раз во много крат менее уверенно.
…А ноги все продолжались. Новоприбывшая неловко кашлянула, переминаясь с ноги на ногу. Такого пристального внимания к своим конечностям она, кажется, не ожидала.
- Инспектор Кейл! – голос прозвучал резче. Этого оказалось достаточно, чтобы женщина вскинула голову, одним махом «пропустив» белое пятно медицинского халата, от его края на бедре до воротника рубашки, лежащего поверх. Несколько мгновений инспектор глядела на девушку. Та в ответ смотрела полувопросительно, явно не очень понимая, что происходит. Большие темные глаза, светлые русые волосы, собранные в тугой хвост.
Мысли все еще ворочались с трудом, не желая возвращаться к реальности. И сколько бы Алекс не всматривалась в лицо девушки, ожидаемого узнавания все не происходило. Но лишь только Кейл открыла рот, чтобы об этом сказать, как незнакомка заговорила сама:
- Хельга Паттерн, - и протянула руку, чтобы тут же ее отдернуть, стоило Алекс коротко сжать ее пальцы. На немой вопрос инспектора девушка продолжила, - Патологоанатом. Хотя, судя по тенденциям, – уже закономернее зваться судмедэкспертом.
Алекс на мгновение нахмурилась, чуть кивнув в знак приветствия. Но с ходу мозг смог выдать только один вопрос.
- А где предыдущий? – имя предшественника Паттерн Алекс так и не смогла вспомнить. Да и не слишком-то пыталась, в очередной раз мотнув головой.
- Понятия не имею. Я предпочитаю не задавать подобных вопросов, - проговорила Хэльга, - Специфика работы, сами понимаете. Если он пал жертвой начавшегося зомби-апокалипсиса – я предпочту об этом узнать, когда вскрытый пациент на моем столе попытается меня укусить. Хотя с другой стороны, конечно, это было бы неплохим предупреждением, возможностью подготовиться.
- Мисс Паттерн, - подала голос Алекс.
- Миссис… - Хельга осеклась и нахмурилась, заметно задумавшись. – Хотя вы правы, мисс. Обычно обращаются иначе. Исправлять – это уже привычка, - добавила она, как-то по-особенному деловито смерив инспектора взглядом и улыбнувшись почти по-детски непосредственной, простой и открытой, улыбкой.
- Так зачем вы здесь? – напомнила Алекс, складывая руки на груди и снизу вверх глядя на девушку. Хельга оказалась едва ли не на голову выше инспектора. И сейчас, когда Кейл практически сидела на столешнице, это было особенно заметно.
- Ах, да, - девушка кивнула, опуская взгляд на папку, которую прижимала к груди. – Есть новая информация по Художнику. Думаю, вам стоит взглянуть.
Алекс кивнула.
- С этим лучше к Мартинс, - инспектор снова опустила взгляд, возвращаясь к мысли, на которой ее прервала Паттерн. Обдумать еще нужно было очень многое.
- Мартинс… это такая брюнетка? – Хельга движением руки указала примерный рост Эшли. Алекс снова подняла на нее взгляд, только сейчас подумав, что новичок, должно быть, пока не знает всех в лицо.
- Да-да, это она.
- Ммм… - Паттерн замялась, - тогда, боюсь, офицер Мартинс… я видела ее на лестничной клетке, не одну. И было бы не этично их беспокоить, вы ведь понимаете… - Паттерн мотнула головой и внезапно закусила губу, - зря я это сказала. Эм… Инспектор, забудьте. Офицер Мартинс занята.
- Угу, - Алекс медленно выдохнула. – Консультацией с психологом.
- Точно! – Паттерн улыбнулась, но через мгновение улыбка медленно сползла с лица. Девушка озадачено приподняла бровь. - …В смысле?..
Алекс оттолкнулась от стола, коротко одернула рубашку, и кивнула было Хельге, намекая, что они могут идти. Но на мгновение все-таки замерла, глядя на девушку почти впритык. Она действительно была на голову выше. Алекс выпрямилась, но ситуацию это ровным счетом никак не исправило. Тем более что держать осанку не было никакого настроения.
Алекс обошла девушку и первой пошла в сторону лестницы. Но была остановлена почти сразу.
- Эм… инспектор, лучше лифтом. Перерыв ведь еще не закончился, - девушка лукаво улыбнулась.
- Вообще-то закончился, - откликнулась инспектор, но все же свернула в сторону от выхода на лестницу. Лифтом пользовались не часто. Просто потому, что нужно было иметь не дюжую смелость, чтобы ступить в пасть проржавевшего дребезжащего монстра, который, спускаясь в подвальные помещения, напоследок едва ли не обрывался на тросах. Спасало только чудо. Или, быть может, система аварийного торможения. Такая же ржавая, как и все механизмы.
- Мисс Паттерн, я попрошу вас в следующий раз одеваться более… подобающе, - жестко проговорила Алекс.
- А? – Паттерн подняла на нее удивленный взгляд, потом окинула себя взглядом. – Я в юбке! – проговорила она, раскинув края халата. Юбка действительно была. Алекс покачала головой.
- Хорошо бы, чтобы она была длиннее халата, - и, встретив еще один, полный непонимания, взгляд, не глядя кивнула в сторону. Офицеры с явно большим интересом рассматривали ножки Паттерн, чем рабочие документы, - Отвлекаете.
«И не только их».
Хельга покосилась на офицеров и спустя мгновение тихо засмеялась.
- Хорошо, - после чего едва ли не впорхнула в лифт, который со скрипом и скрежетом раскрылся перед ней. Кейл почему-то подумалось, что завтра юбка будет длиннее. Сантиметра на два.
- Не курите, пожалуйста, - проговорила Паттерн. Алекс едва слышно выругалась, раздраженно сломав в пальцах сигарету.
- И не ругайтесь, - добавила Паттерн, глядя, как между сдвигающихся дверей постепенно исчезает участок. Сегодня ей везло на любопытные эпизоды, замеченные сквозь щели в дверях.
Хельга поднималась по лестнице к кабинету инспектора, когда ее слуха коснулись голоса.
- Иди к черту! – прошипел кто-то. Подобные фразы бросают сгоряча, на срывающемся голосе, от чего потом еще несколько часов саднит горло. Так что услышать такие слова, старательно приглушенные, было по меньшей мере любопытно. Хельга сбавила шаг, и взглянула вверх. Стоило разобраться в ситуации. Может быть, Паттерн придется спуститься обратно и дальнейший свой путь проделать в лифте. Особенно учитывая, что находились персонажи в более чем недвусмысленной позе. В брюнетке Паттерн узнала офицера Мартинс. Они виделись вчера, когда Хельга принимала дела предыдущего специалиста. И вот теперь эту не то, чтобы хмурую, но явно далекую от доброжелательности девушку откровенно прижимали к перилам. Тонкие пальцы скользнули по ее плечам. Едва слышный шорох молнии, собачка поползла куда-то вниз, освобождая надежно перекрытую высоким воротом шею Эшли.
- Я не закончила, - другой шепот, вкрадчивый, мягкий. Но от чего-то холодный. Даже Хельга чуть нервно повела плечами, реагируя на мороз по коже. Той, кому этот шепот предназначался, должно быть, приходилось еще хуже. Но неестественно прямая, напряженная спина Мартинс читалась не многим лучше, чем спина какого-нибудь памятника.
Прохладные пальцы скользнули по шее Эшли, очерчивая ощутимо пульсирующую сонную артерию. Сердце билось ровно, но глухо, отдаваясь мучительным эхом во всем теле. Девушка склонилась почти к шее Мартинс, скользкие пряди осыпались с ее плеча.
А в следующее мгновение она подняла взгляд. И Хельга вздрогнула, прошитая насквозь стальным отблеском зрачков.
- Кхм, - Паттерн мотнула головой, поднимаясь на пролет выше, - простите. Офицер Мартинс, - Хельга чуть кивнула в знак приветствия, - И… вы.
Они не отпрянули друг от друга. Светловолосая неспешно отступила, очертив на губах едва заметную улыбку. Словно в попытке сгладить колючий взгляд. А Мартинс рывком запахнула ворот кофты, закрывая шею.
Хельга прошла мимо, скользнула в дверь прочь, с площадки. Всего на мгновение она придержала дверь. Чтобы успеть заметить, как Мартинс выхватила пистолет. И приставила, почти впритык, ко лбу девушки, над прямым и неправдоподобно спокойным взглядом. Так не смотрит тот, в кого целятся из оружия. Из пистолета в заметно дрожащих руках Мартинс.
Паттерн отступила от двери и неспешно двинулась по помещению, выискивая взглядом инспектора. Того, кого она помнила только смутно, увидев однажды на той стороне улицы. И прислушивалась, каждый свой шаг выверяя так, чтобы не скрыть от себя малейшего шороха. Хотя то, чего она ждала, так просто не перекроешь никаким звуком.
Выстрел так и не прозвучал.
Все-таки слишком сильно у нее дрожали руки.
- Добро пожаловать, - бодро объявила Хельга, выходя из лифта и распахивая перед инспектором дверь в лабораторию. А Алекс так и замерла, ступив всего шаг в помещение. Запах был почти материальной стеной. Удушливой. Было странно, что он не распространяется зеленоватым дымком, запуская во все щели свои щупальца, как в дешевых ужастиках. Но по нервам и рецепторам он бил от того ничуть не меньше. Только Паттерн, кажется, его даже не замечала. – Респираторы справа, - проговорила она, улыбнувшись. Маски действительно нашлись в указанном месте, бережно сложенные в пластиковую коробку. Видимо, хранились они тут для «гостей», как тапочки в прихожей квартиры. Потому что местных работников атмосфера не смущала. В зеленоватом облаке острого медицинского духа с удушливой примесью запаха гнили, который упрямо дорисовывало воображение Кейл, словно призраки бродили люди в белых халатах. Где-то далеко, пробиваясь сквозь первобытные инстинкты, призывающие уносить отсюда ноги хотя бы чтобы не задохнуться, промелькнула мысль, что вместе с главным судмедэкспертом сменилась, кажется, и вся команда лаборантов. Ни одного знакомого лица.
Алекс вдохнула сквозь респиратор. Если чем он и помогал – то только верой в то, что, витай в комнате какой-нибудь яд, раздолбанный респиратор его не пропустит к дыхательным путям. Что ж, все плацебо работает по одному принципу.
- Что вы хотели мне показать, мисс Паттерн? – подала голос Алекс, убрав от лица респиратор. Хельга кивнула, движением руки позвав инспектора за собой.
В морге запах стал слабее. Может, виной тому поддерживаемая прохлада помещения. А может Алекс просто успела притерпеться и теперь вдыхала через респиратор спокойно, пусть и все еще стараясь дышать не глубоко.
На холодных стальных каталках расположилось в ряд несколько тел. Алекс взглянула только мельком, чуть судорожно глотая густой воздух. На месте преступления тела зачастую не вызывали особенных эмоций. Там они были частью картины, просто кусочком паззла, основой преступления. В морге же… в холодном окружении холодильников, стальных хромированных дверей и жутковатого белого света, слишком просто было вспомнить, что когда-то они были живыми. Может, именно слишком искусственное окружение и делало их такими. Жестоко сломанными игрушками, по чьей-то недоброй прихоти, которые когда-то были великолепными произведениями, сложными и абсолютно уникальными. От внешнего вида до сложных сочленений где-то внутри организмов. Связки, мышцы, кости… все, как идеальный механизм движения, жизни. Как сосуд для сознания, способного на все.
Неимоверно хотелось курить. Но в этом окружении, кажется, можно было бы просто глубоко вдохнуть без респиратора. Дополнительно травить себя чем-то было излишним.
Именно поэтому напрямую с судмедэкспертами работала только Эшли.
- Погодите минутку, - проговорила Хельга, обходя одну из каталок и упираясь в нее обеими руками, сдвигая с места. Колесики с треском сдвинулись, но покатились тихо. Пока каталка с грохотом не врезалась в соседнюю. Алекс поморщилась. Им-то, покойникам, конечно, было уже все равно. Да и что им еще по большому счету терять? Они мертвы, вскрыты и наново сшиты, точно как поломанные игрушки. Только их к жизни так не вернешь.
Хельга отряхнула руки, отступила на несколько шагов назад, рассматривая «композицию». И отошла к следующей каталке.
- Здесь все жертвы Художника, - объяснила она, снова упираясь в каталку и пытаясь сдвинуть ее с места. В этот раз она оказалась менее сговорчивой. Колесики не крутились. Не то одно из них заело, не то где-то был не снят блокиратор. Но, что бы ни было причиной, Паттерн тут же нырнула вниз, облокотилась одной рукой о кафель, шаря в «ходовой» каталки.
- …все? – Алекс даже склонила голову, снова опуская респиратор и заглядывая под каталку. Мысль еще формировалась, но первую реакцию сознание уже выдало – удивление. И только потом в памяти всплыло то, что все жертвы Художника в одном помещении ни разу еще не собирали. По вполне понятным причинам. Один из них уже был похоронен. Сын одной из больших шишек города, его отбили и забрали, чтобы похоронить. С нервной мамашей договориться, что это необходимо для следствия, так и не смогли. Она явно была не так продвинута, как миссис Отто, и слишком верующая. Твердила что-то о том, что тело ее сына должно покоиться в мире, пока душа отдыхает на небесах. Что ж… о мертвых или хорошо, или ничего.
- Ага, - раздалось из-под каталки. И Хельга снова вынырнула, примерилась, определяя, куда ей двигаться дальше. Кейл нахмурилась.
- Вы эксгумировали тело? – уточнила она, не став выискивать в числе тел то самое, что успело побывать в земле. Возможно, его стараниями в лабораториях и стоял настолько тяжелый дух. А может и нет. Как бы там ни было, а это в любом случае не причина заглядывать под простынки, которыми были накрыты тела. Хельга определяла их только по биркам на ногах, торчащих из-под белой ткани. Они были пронумерованы большими цифрами. Видимо, как раз с расчета, чтобы не теряться, кто где находится.
Хельга обернулась к инспектору. И всего на мгновение встретилась с ней взглядом, посмотрев настолько искренне удивленно, что Алекс в пору было бы раскаяться в собственном невежестве.
- Конечно. А как бы я тогда собрала всю картину? – спросила девушка. Алекс кивнула. Что ж, резонно.
А меж тем, Паттерн вернулась к своему занятию. Кажется, она сдвигала все каталки в одну большую кучу. Зачем это было нужно пока было непонятно. Но, может, все проясниться, когда она закончит.
- Э, нет!
Алекс подошла к крайнему трупу и, закатав рукава, уперлась в холодный край каталки. Но была остановлена невесть откуда взявшейся рядом Хельгой. Девушка бросила на инспектора укоризненный взгляд и для пущей убедительности еще и хлопнула по рукам, заставляя убрать их от каталки.
- Держите руки при себе, инспектор, - проговорила она строго. – Тут моя территория. И распускать руки могу только я.
Вот уж удивительное мнение. Но в чужой монастырь со своими богами не лезут. Алекс примирительно приподняла обе руки, отступая назад. Тем более что она и так не слишком горела желанием прикасаться к холодным трупам.
Работа кипела. Хельга закончила сдвигать каталки. После чего посрывала с трупов простыни, небрежно бросая куда-то в угол. И начала их укладывать по, казалось бы, одной ей понятной схеме. Повернула одно тело на бок, уложила второе ему на колени. Переложила руку так, чтобы она охватывала третьего за шею… Паттерн словно бы творила. Складывала витраж из кусочков стекла, подгоняя их друг к другу, сглаживая острые углы и создавая какую-то картину. Алекс не заметила, как потихоньку увлеклась наблюдением за этим процессом. Но мысли бились в голове чуть судорожно, пытаясь распознать важные детали в том, что инспектор видела. И добавить их к тем знаниям, что уже хранились в голове.
- Вот, - наконец, подала голос Хельга, спрыгивая с каталки, на которую успела забраться в процессе. После чего, вытирая руки о халат и на ходу поправляя чуть сбившуюся одежду, подошла к Кейл. Алекс едва заметно кивнула, неотрывно глядя на то, что предстало перед ней. Словно инсталляция какого-то ненормального современного художника.
…а ведь, в сущности, мастер любого из современных направлений искусства отличается от маньяка лишь материалами, которые он использует в своей работе. Тем, что он берет в качестве холста и красок. Живую плоть и кровь…
- Инспектор.
Голос Хельги снова привел в чувства. Алекс успела обойти по кругу чуть больше половины комнаты, когда снова осознала себя. Женщина мотнула головой, взглянула на Паттерн.
- Видите? – девушка чуть улыбнулась, - они все складываются в общую картину. В одну композицию, - добавила она. Алекс снова кивнула. Как и почему они этого до сих пор не заметили?..
Хотя это и так ясно. Халтурная работа предыдущего судмедэксперта, куда бы он не подевался.
- И знаете, что еще… я бы сказала, судя во всем этим линиям… Что не хватает в рисунке всего одного кусочка.
Алекс снова взглянула на тела. И через долю мгновения кивнула. Логика прослеживалась тяжело, но должно быть человек, знающий об анатомии чуть больше, видел их проще. Они все, все эти люди, складывались в рисунок не просто так. Им словно было так… комфортно. Удобно. Словно они свернулись калачиком или, напротив, раскинули конечности в стороны, вклинившись в расстояния между другими телами, и спали, уютно устроившись в окружении самых близких людей, друзей, быть может, кому безоговорочно доверяли. И волей случая после лихой гулянки вынуждены были спать кучей на полу гостиной…
- Похоже на то, - все-таки озвучила она. – Мистер Отто? – предположила Алекс, кивнув на еще одно тело, которое было раскрыто. Но, осмотрев труп, Хельга отодвинула его в сторону, насколько это позволяла сделать его каталка.
- Нет, - коротко ответила Хельга, – ну точнее… мне не кажется. Он выпадает из концепции и никак не вяжется… - девушка нахмурилась.
- Ну, подражателя стоило ожидать, - проговорила она в полголоса. Слишком уж необычным был маньяк. Слишком эстетичным, красивым и неуловимым, чтобы остаться незамеченным. А дурной пример, как известно, много заразительнее любого другого, - И значит, будет еще жертва?..
- Совершенно верно, - тихий голос за спиной прорезал неловкую паузу, в которой упал почти риторический вопрос Алекс. Кейл медленно вдохнула, забыв уже даже о том, что так и не вернула респиратор на лицо. – По-хорошему, уже должна бы быть. - Фейт подошла ближе, любопытно осмотрела тела, - Ваш Художник нарушил все сроки. Это не слишком-то вяжется с его прежней точностью.
- Ясно, - Алекс коротко кивнула. – Мартинс, свяжись с Сандом. Мне нужен отчет по Анне Отто в ближайшее время, - ей не нужно было даже видеть, что в морг спустилось двое. Это уже практически вошло в привычку – эти двое были неразлучны, как сиамские близнецы. Увидеть одного без второго приходилось очень не часто. Разве что, выдернув офицера на выезд, настрого запретив консультанту участвовать.
- Есть, - глухо откликнулась Эшли. Алекс все-таки обернулась к ней. Как раз вовремя, чтобы успеть заметить какой-то странный блеск в ее глазах. Всего на долю мгновения в привычном непроницаемом взгляде сверкнуло что-то, отозвавшееся щемящей болью в груди. Какой-то тревогой, невыносимой, зудящей. Но Эшли подняла голову и в глазах, скрытых за линзами, уже не было ровным счетом ничего.
- А Художник-то, оказывается, рисует единый проект, - проговорила Кейл, усмехаясь.
- Пишет, - подала голос Хельга, заставив обернуться к ней сразу всех. Разве что трупы остались безучастны.
- Что?.. – не поняла Кейл. А Паттерн только пожала плечами, чуть смущенно улыбаясь.
- Рисуют аматоры. Профессионалы картины пишут.
Продолжение.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: По просьбам
Ну и новая фигура на шахматной доске)
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Часть 2. Дети.
4.14.1
Говорят, что женской дружбы не существует. Есть только детская, если можно назвать хоть каким-то громким словом привязанность, возникшую не столько из душевной близости друг к другу, сколько из безысходности. Нам нечего было делить, кроме страха, боли, уныния… умели ли мы тогда вообще радоваться? Нам казалось, что умеем. Мне казалось. О чем думала она, мне никогда не было доподлинно известно.
Черт, снова эта ухмылка. В зеркале выглядит еще более мерзко, чем ощущается на лице. Прилипает, словно облитая медом. Я не ищу себе оправданий. Никогда не искала. Я поступила так, как сочла нужным. Каждая из нас получила то, чего она больше всего жаждала. Даже если мне пришлось принять решение за нас обоих.
Ты ненавидишь меня?
Зеркало отзывается только холодом в кончиках пальцев. Оно ловит мое отражение, заключает его в рамку из своих граней. Ненавижу видеть себя такой. Несчастной, осунувшейся, без косметики. Да, косметика поможет, нужно только заново ее наложить. Совсем немного, чтобы скрыть сеточки морщин, посеревшую кожу, впадины на щеках и под глазами. Сколько лет прошло…
А что нас ждало, сложись все иначе? Наша связь неизбежно должна была перерасти во вражду. Был, впрочем, и еще один путь. Она могла стать той самой неуместной, неприродной, мерзкой привязанностью, которая часто имеет под собой и половое влечение. Хотя, конечно, как это вообще можно назвать сексом? Так, мышиная возня. Ни о чем. Для секса нужен мужчина.
Губы снова искривляет усмешка. Приходится остановиться и переждать, пока мышцы перестанет сводить этой судорогой. Иначе косметика ляжет не ровно. Хороши рассуждения, да только когда я в последний раз получала удовольствие в постели? Но это ничего. Больше меня в спальне никто не ждет. Сказать бы кому, какое счастье приносит хотя бы этот простой факт. Но нельзя, я же безутешная вдова.
Мы все поделили поровну, по-честному. Одной слава и популярность, второй – мужчина. Я бы все отдала, чтобы сложилось иначе, чтобы получить их обоих. Но нельзя быть слишком жадной. Нужно выбирать то, что важнее.
Я наклоняюсь к зеркалу, осторожно подвожу глаза. Слой косметики с каждым разом, кажется, все толще и толще, покрывает кожу, скрывает под плотным покровом. Словно толстая маска. Пожалуй, носи я на выступлениях маску – было бы надежнее. Но выбрали меня только за внешность. Я сделала ее своим козырем, отобрав у основной конкурентки. У подруги.
Она была моим всем. Единственным человеком, который у меня был. Два маленьких, слабых существа, которые с трудом выжили в том аду, что по непонятным причинам зовут детским домом. Мы с раннего детства жались только друг к другу, грелись, делились теплом. И вместе же начали петь. Учились, срывая голоса, терпя жжение в горле. У нас была одна мечта на двоих. Выбраться, выкарабкаться наружу.
Но шанс был только для одной.
Холодная поверхность зеркала идет рябью – я прикрываю глаза, прячу угольки зрачков за ресницами. И почему именно сейчас? Почему именно этот момент? Я могла бы вспомнить что угодно. Могла бы вспомнить, как мы вместе пробирались в Королеву, чтобы посмотреть на выступающую там диву. Могла вспомнить, как улыбался нам обоим Люциан, тогда еще общий, тогда еще друг… он не гонял нас от входа, когда мы были детьми. И без вопросов пропускал нас внутрь, когда мы подросли. Когда, уже обе влюбленные в него, приходили об руку, учились на примере все той же стареющей дивы.
Теперь уже я – эта стареющая певица. Но сколько времени прошло? Слишком мало, чтобы этого хватило.
И единственное воспоминание, которое мне осталось, - это отвратительная, пузырящаяся кожа, по которой шипящими каплями стекает кислота. Холодные стенки стеклянного стакана в моих руках и ее крик. Мучительный, царапающий слух даже сквозь гул судорожного бьющегося сердца. Я забрала у нее все. Забрала ее красоту, отняла ее единственный шанс выйти на сцену. Чтобы занять это место самой… и что же в итоге?
Она все равно получила имя Дивы!
Баночки с косметикой с грохотом летят на пол. Я столько всего сделала. Я стольким пожертвовала, я отказалась от единственной подруги, от порядочности и, черт возьми, от принципов, когда впервые легла под владельца клуба. Лишь бы только добиться этого места, добиться права петь на этой сцене.
Но Дивой зовут ее! Проклятую шлюху, которая сколотила себе целую банду, а так же оттяпала полгорода, заключив сделку даже с полицией. И она получила его! Он ушел вместе с ней, даже не простился, не произнес слов осуждения.
Это я потеряла все! Так почему же… почему она до сих пор меня мучает?.. Дива…
- Мисс Анна, вы готовы? – голос доносится словно издалека, откуда-то из другой жизни. Всего лишь из коридора. Я поднимаю голову.
- Да, конечно, - голос не слушается, звучит привычно звонко, ровно. Но сейчас – словно мне и не принадлежит. В последний раз рассматриваю свое отражение, поправляю макияж и костюм.
На выход.
Анне пора покорять сердца.
1.41.4
- Мазила, - тихий смешок раздался едва ли не за спиной. Ромашка опустила пистолет, недовольно нахмурилась. Банка из-под кока-колы так и осталась стоять на заборе. Зато на стене дома позади нее уже были заметны отметины от пуль. Сколько она уже выпустила, девушка не считала. Да и это не было так уж важно. Все равно все мимо.
- Можно подумать, ты стреляешь лучше, - отозвалась девушка, оборачиваясь. Эрик стоял, прислонившись спиной к стене дома, и наблюдал за Ромашкой с почтительного расстояния. Ровно такого, чтобы его не могла задеть даже шальная пуля. Только если блондинка решит выстрелить в него сама. Но вряд ли подобное могло прийти ей в голову.
Парень все еще чуть неловко держал на весу правую руку. Она была перевязана и рану, кажется, даже зашили. Кто-то из людей Дивы. Но Ромашка за процессом не наблюдала, так что ручаться за это не могла. Кто бы мог подумать, что она вот так окажется в районе Дивы…. Это место всегда было не то, чтобы легендой. Сюда просто в здравом уме никто не совался. И большинство жителей города предпочитали считать, что это – какой-то другой мир. Он обнесен высоченной крепостной стеной и остается недоступен, как для входа, так и для выхода.
И вот она была внутри…, и на деле ничем район не отличался от остальной части города. Только случайные прохожие даже и не пытались прятать оружие, которое носили с собой. Ножи, пистолеты… Ромашка видела даже лук. Без оружия здесь не ходил никто. Даже дети играли с настоящими пистолетами. Разве что магазины были из них вынуты.
Словно на Диком Западе. Любая ссора могла закончиться смертью.
Может, потому здесь никто не ссорился?..
- А мне не нужно, - откликнулся Эрик, подходя ближе. Ромашка чуть прищурилась, на губах едва заметно наметилась ехидная усмешка. – Перестрелки – это не мое.
Ромашка засмеялась.
- Ну да, я заметила, - проговорила она, опуская пистолет обратно на скамейку. Все равно без толку. Сколько она не пыталась – не могла попасть. То ли руки дрожали, то ли просто необходима была помощь. Хотя бы какая-то. От того, кто умеет стрелять.
- Хэй! – Эрик возмущенно фыркнул, - это было, между прочим, исключение. Обычно все обходится мирно.
- Верится с трудом, - Ромашка все-таки усмехнулась. А вот Эрик выглядел недовольным. Пусть и исключительно картинно, эмоции были напускными. Он сложил руки на груди, едва заметно поморщившись, когда напряжение в мышцах прошло по ране. Ромашка механически переступила с ноги на ногу. Боль в лодыжке прошла еще вчера вечером. Кажется, выброс адреналина при побеге сработал очень на руку, организм однозначно решил, что больная лодыжка – это лишнее, когда нужно убегать. А, может, боль в раненой ноге и вовсе была больше психологической. Но ступала на ногу Ромашка все еще с опаской.
- Кимберли!
Девушка вздрогнула, вскидывая на Эрика взгляд. И с опозданием на долю мгновения вспомнила, что она действительно называла ему свое имя. Что заставило девушку, не представляющуюся никому уже несколько лет, назваться, оставалось загадкой и для нее самой. Но теперь собственное имя резало слух. Ромашка поежилась и плотнее запахнула куртку. Словно Эрик ненароком коснулся чего-то, слишком личного.
Но сам парень этого не заметил.
- Не держи меня совсем за идиота, - проворчал он. – Эрик Шарк не так тебе прост, как может показаться.
Ромашка улыбнулась.
- Ну, да, не сомневаюсь, - на самом деле сарказма в ее словах было не так уж и много. Не может быть прост человек, близко знакомый с Дивой. Да и его поведение в Королеве можно было классифицировать, либо как поведение полного идиота, либо как поведение того, у кого хватает козырей в рукавах. Но они были живы. Не смотря ни на что, они выжили. И это было весомым аргументом к тому, чтобы не считать Эрика идиотом.
- …хотя Блэквуд, конечно, - неожиданно продолжил Эрик, покачав головой. Он приподнял руку, посмотрел на бинт, на котором проступала кровь пополам с каким-то лекарством. Цвет от этого был каким-то грязно-коричневым, - не ожидал, что он начнет с рукоприкладства.
- Это в его стиле, - откликнулась девушка, чуть опуская голову.
- Ну, обычно он поступает все же обдуманнее. Может, не выспался? – Эрик засмеялся, меж тем внимательно глядя на Ромашку. Блондинка только тихо выдохнула, едва заметно покачав головой. Все это казалось нереальным. Как всегда, когда происходящее вокруг казалось сложной задачей, у которой нет, да и не может быть, решения. Она слишком сложная, не по силам одному конкретно взятому человеку. Не по силам даже нескольким. Даже всем людям Дивы, которые, по слухам, верны ей, как королеве. Бессмысленно, но абсолютно.
Эрик какое-то время молчал. Потом все-таки подал голос, придвинулся только ближе, словно собирался говорить о какой-то тайне.
- И все же, что танцовщица Репризы забыла в Королеве?
Сердце екнуло во второй раз. Ромашка вскинула голову. Она ведь не говорила ему. Ни слова о своей работе. Только кличку и добавленное чуть позже настоящее имя. Откуда он мог знать? Взгляд едва заметно забегал. Эрик в городе недавно, он это сам сказал. И вряд ли солгал, такой, как он, не остался бы незамеченным надолго. Но в то же время, он был близко знаком с Дивой. Возможно, они виделись раньше? Но где? Дива не покидает город. По крайней мере, с тех пор, как в нем образовался район ее имени.
Эрик засмеялся. Он несколько мгновений наблюдал панику в глазах Ромашки, потом похлопал ее здоровой рукой по плечу.
- Не паникуй, Ким, - проговорил он. – Мне Дива рассказала. Она о многих знает, - он широко улыбался, и Кимберли чувствовала, что он бессовестно врет. Но это была только интуиция, она могла ошибаться. Эрику неоткуда было знать блондинку. Они никогда не виделись. Ромашка бы запомнила. Совершенно точно запомнила. – Ну, так что? – повторил Эрик, на этот раз уже любопытно вглядываясь в глаза девушки.
Ромашка вздохнула, отступив и устроившись на скамейке, рядом с парой пистолетов, которые она выпросила у Дивы, чтобы попрактиковаться. Она опустила голову, потому как-то невнятно пожала плечами.
- Он убил мою подругу, - все-таки проговорила она. Эрик едва заметно прищурился.
- Он? Блэквуд?.. – парень как-то даже осекся, словно его перебила собственная мысль, мелькнувшая в голове. Он несколько раз кивнул. Кажется, кое-какой паззл у него в голове начал складываться. Не так много причин могут заставить хрупкую девушку рисковать жизнью. И одной из них был… конечно, какой-нибудь любимый мужчина. Эрик покачал головой. Женщины! – Рэн? – уточнил он. Ромашка вскинула голову, словно снова испугавшись. И долго смотрела в его глаза. Настолько долго, что Шарк успел подумать о том, что он ошибся. И речь вовсе не о телохранителе Блэквуда.
Ромашка нахмурилась. Имя тоже было знакомым. Таким же, как и его глаза. Она не смогла бы вспомнить его самостоятельно, но, сомнений не было, это было именно его имя. И теперь оно было на одном ряду с еще одной вещью…. Ромашка опустила взгляд. Рядом с двумя пистолетами лежал нож с необычной, витой, рукоятью.
Эрик потер переносицу, чуть смущенный затянувшимся молчанием девушки. Кажется, он все-таки влез туда, куда не следовало.
- Это… м…
- Мать говорит, что ее убили из-за Репризы. Мол, это предупреждение, - заговорила Ким, застав Эрика уже на полпути к решению уходить. Парень замер, обернулся к девушке неожиданно резко, внимательно посмотрел на нее.
- От Блэквуда? – он рисковал прослыть попугаем и сам это чувствовал. Ромашка только кивнула. А вот Эрик, напротив, покачал головой. – Не похоже на то, - проговорил он ровно. Девушка вскинула голову. – Вот это точно не его почерк. Он не убивает, он… - Эрик осекся. Потом медленно вдохнул и продолжил, - ему незачем было ее убивать. Он… его люди, точнее, могли бы просто переломать ноги танцовщицам, как это было с Сойкой, - продолжил парень. Ромашка на секунду задумалась, но после взгляд осветился пониманием. Она помнила Сойку. Это была давняя история. Блэквуд тогда не был мэром. Но был вхож в ближайшее окружение городского правления. Доподлинно никто не знал, что послужило тому причиной. Кажется, это была политическая игра. Предупреждение покровителю Сойки. Но девушку изуродовали. Она осталась жива, но прикована к больничной койке с практически полным параличом тела.
Живое предупреждение тем, кто рискнет идти против Блэквуда. Кажется, он даже оплачивал ее содержание в больнице. Чтобы она оставалась живой.
Ромашка закусила губу.
Эрик усмехнулся.
- А в общем-то, забудь, Ким, - он погладил девушку по пушистым волосам. – Тебе и стрелять-то незачем. Ты под защитой Дивы, - проговорил он. Но Ромашка покачала головой.
- Это не может продолжаться вечно. Нас ищет полиция… и…
- О, даже не думай об этом, - Эрик засмеялся, - ближайшие лет десять под крылом Дивы тебе ничто не угрожает.
- Всего десять? Эрик, что ж ты так мало мне пророчишь? – они не услышали шагов. Дива умела перемещаться тихо. Их было двое, как всегда. Невысокая, хрупкая женщина, лицо которой было закрыто черной маской, оставляя на обозрение только часть правой щеки и губы. И мужчина, следующий за ней по пятам. Статный, но неприметный, тихий. Его присутствие не улавливалось, если он сам того не желал.
- Все течет, Дива, - Эрик обернулся, широко улыбаясь. Той ночью, когда из тени вышла сама Дива, они обнялись и улыбались друг другу, как старые, очень близкие друзья. Но сейчас Ромашка чувствовала между ними тень напряжения. Может быть, всему виной была она сама. Ей почудился колючий взгляд сквозь прорези маски.
- Нет времени на софистику, Эрик, - проговорила Дива, подходя чуть ближе. Она смотрела на парня снизу вверх, но, кажется, он в этот момент чувствовал себя мелким, не больше какого-нибудь насекомого. – Со мной связалась Алекс, - добавила женщина. Эрик присвистнул.
- А она времени не теряет, - откликнулся он. Потом поднял голову, посмотрел сначала на Ромашку, потом на мужчину, сопровождающего Диву. У него было абсолютно неподходящее имя. Весь облаченный в черное, снабженный парой пистолетов у пояса, он звался Люцианом. И, кажется, имя было настоящим. На прозвище оно было похоже в последнюю очередь. По крайней мере, так работала логика блондинки.
- Идем, Дива, не будем мешать Ким заниматься, - Эрик подморгнул девушке и, предложив руку Диве, направился вдоль улицы. Женщина взяла его под локоть.
- Очень надеюсь, что у тебя стоящая информация, - услышала Ким голос Дивы. А за ним и тихий смешок Эрика – парень в своих силах был уверен даже больше, чем на сто процентов. Ромашка снова покосилась на банку. Кажется, в ближайшее время кока-колу она будет ненавидеть. Чертова банка никак не давалась. Пистолет уже привычно лег в руку.
- Люциан, присмотри за девушкой, - они обернулись одновременно. Ромашка – на чуть повышенный голос Дивы. Люциан – на блондинку, прежде чем развернуться и вернуться к ней.
Его присутствие ощущалось тяжело. Он смотрел на нее, застыв молчаливой тенью у стены. И Ромашка чувствовала его взгляд, словно он оценивал каждое ее движение, проникал сквозь кожу, смотрел, как работают и сокращаются мышцы. И был крайне недоволен увиденным. Он не говорил ни слова, но Ким кожей чувствовала, что он чем-то недоволен.
- Что ты делаешь? – в голосе не было едкого сарказма, не было ехидства. Вообще ничего не было, словно он и человеку-то не принадлежал. Или словно человек этот умел отменно владеть собой, своими эмоциями. Ромашка цыкнула.
- Стреляю, - прошипела она, нажимая на спусковой крючок. Руки опять дернуло отдачей, пуля ушла выше треклятой банки. Он в несколько шагов оказался рядом, коротко коснулся ее локтей.
- Руки ровнее, - затем хлопнул по пояснице, - спину выпрями, - носком ботинка стукнул по лодыжке, заставив девушку скривиться. Травма решила дать о себе знать именно в этот момент. – Ноги шире, стой устойчивее.
- Что толку?! – Ромашка опустила пистолет, резко развернулась лицом к мужчине, - Никто не будет ждать, пока я правильно стану!
Люциан не ответил. На его лице не дрогнула ни одна мышца. А вот Ромашка запоздало испугалась собственной вспышки. Раздраженное выражение сползло с лица, осталось только слабым отголоском на сведенных бровях.
- Попади хотя бы с места, - проговорил он, кивнув в сторону все еще целой банки. Ромашка скрипнула зубами, с усилием сглотнув желание запустить в него пистолетом и уйти. Куда? Да хоть куда! Кому какое дело?! Достало это все! И всем лишь бы командовать!..
Ромашка выдохнула. Удобнее переставила ноги, сжала руки на рукояти пистолета. И медленно выдохнула, прищуривая левый глаз и вглядываясь в темные кирпичи стены, выискивая на них красное пятно банки.
Некуда ей было идти. Выбор был невелик. Закатить истерику, разбить о чью-нибудь голову тарелок, которые не факт, что найдутся под рукой, и уйти. Чтобы завтра остаться только сухой заметкой в газете – «в канаве найдено тело девушки». И хорошо, если вообще напишут. А то ведь даже и такого некролога может не быть.
Нет. Инстинкт самосохранения оказался сильнее. Ей жизненно необходимо было оставаться именно здесь и сейчас.
Ромашка выстрелила.
Пуля ушла правее банки.
- Черт! – девушка раздраженно дернула плечом. Люциан смерил взглядом сначала стену, усеянную отметинами от пуль, потом девушку.
- Чего ты хочешь?
- В смысле? – не поняла девушка, обернувшись. И, не получив ответа, фыркнула. – Стрелять научиться.
- Зачем? – весьма закономерный вопрос. И ответ на него очевиден. Настолько, что Ромашка зашипела и закатила глаза. Только философских нравоучений ей не хватало для полного счастья. А ведь дело шло именно к тому – к воспитанию.
- Ты хочешь отомстить за подругу? – продолжил Люциан. Ромашка поморщилась. Это было уже даже не смешно. Все, что она хотела, это узнать точно. За что убили Мальву и кто. Она это уже знала. Как знала и то, что конкуренция между Репризой и Королевой здесь ровным счетом ни при чем. Но об этом никто не должен был знать. Это тайна, которую она, случайно разведав, сама себе поклялась хранить.
Люциан едва слышно фыркнул.
- Или ты хочешь просто выжить?
Ромашка бросила пистолет обратно на лавку и отвернулась от ее импровизированной мишени. Выжить… конечно, без этого любые другие желания остаются какой-то глупостью. Имеет ли смысл строить планы, что-то придумывать, если завтра тебе засадят пулю в лоб.
Щелчок затвора ударил по слуху колоколом. Ромашка вскинула взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как медленно поднимается дуло пистолета. Оружие замерло на уровне ее лба, разрезав надвое бесстрастное лицо напротив. Люциан чуть сильнее сжал пальцы, кожаные перчатки захрустели.
- Определись.
Он проговорил совсем тихо. Ему незачем было повышать голос. У Ромашки даже сердце замерло, вслушиваясь в его слова.
Жить. Она хотела жить. Не выживать, каждое мгновение оглядываясь, прячась по подворотням и свалкам от ищеек Блэквуда. Она хотела спокойно жить, не копить деньги, едва сводя концы с концами, и каждый вечер раздеваться перед толпой похотливых уродов. Но даже если и так… даже если до конца жизни протанцевать в Репризе, видеть, как безжалостно убивают ее друзей. Даже если они будут умирать. Они… пусть умирают они, а не…
В прошлый раз тот взгляд сбил ее с ног. Сейчас воспоминание о нем резануло глаза, сбило дыхание, как удар под дых. Сердце заколотилось, зашумела в ушах кровь, отгораживая стеной из ровного гула от всего, что происходило вокруг. От пистолета, приставленного ко лбу, и стрелка, держащего его.
Кто он? Зачем?..
Выстрел грянул оглушительно. Пуля зацепила волосы, обожгла светлые пряди, опоздав на долю мгновения. Ромашка все-таки не удержалась на ногах.
- Разберись сначала, кто твой враг, - Люциан бросил ей на колени пистолет. – А потом учись убивать.
Только когда он ушел, Ромашка нашла в себе силы снова подняться на ноги и обернуться. Банка стояла на прежнем месте, но была смята пополам, пряча в сгибе дыру от пули.
2.4-3.22.4-3.2
Машина коротко фыркнула, чихнула, и мотор загудел на несколько тонов выше. Казалось, что старой колымаге отчаянно не хотелось везти своих пассажиров туда, куда ее направляла рука шофера. Но кто и когда слушает какие-то капризы техники? Хорошо еще, что реакция инспектора ограничилась ударом кулака по приборной панели. Так хоть показания топлива перестали нервно колебаться от значений, близких к нулю, до неправдоподобного полного бака. Системы глючили одна веселее другой. Но большинство сбоев Алекс давно выучила наизусть.
И была своя причина в том, что в дороге Кейл напряженно раздумывала не о конечной цели, и, конечно, не о спутнике, сидящем на пассажирском сидении рядом, а о неполадках старой колымаги, которую приличные механики не рисковали называть даже машиной.
Молчание было напряженным. Если бы не урчание мотора, тишина была бы совершенно отвратительной, почти свистящей. Что, впрочем, не мешало ей и сейчас быть весьма мерзкой. И нарушить ее было попросту нечем. О чем было говорить? Рабочие вопросы они обсудили еще в участке, поднимать тему того, куда они ехали… и так нервы шалят, к чему их в очередной раз тревожить?
Между ними не было серьезного разговора по душам, не было какого-то официального признания. Да и к чему все это, если взгляд психолога Фейт Вудс и прячущая от него глаза офицер Мартинс говорили сами за себя? Кто-то был слишком горд, чтобы спросить. Кто-то не мог сказать. В результате каждый принял за правду то мнение, которое пришлось по душе. Даже если оно при этом ранило, словно ножом по живому.
Эшли смотрела в окно, наблюдая за тем, как мимо проноситься хмурый город. Машина ехала не быстро. Им некуда было спешить, хотя и опаздывать на встречу было нельзя. Но за это отвечала Алекс, а Мартинс было чем занять свои мысли. Одна мимолетная фраза никак не выходила из головы. Утром Фейт напросилась-таки в кабинет патологоанатома. Она составляла психологический портрет Художника и хотела своими глазами взглянуть на жертву. К тому же результаты вскрытия мистера Отто должны были уже быть.
Эшли не видела этого, скорее ощущала морозом по коже, как с каждым словом патологоанатома, который скучающим тоном зачитывал заключение, Фейт мрачнела. Она не сказала ни слова, ничего не спросила, хотя перед этим клялась, что у нее есть к врачу тысячи вопросов. Но вместо того, чтобы их задать, девушка скупо улыбнулась, пожала руку мужчине в халате, поблагодарив за информацию, и поспешила покинуть помещение. Уже в лифте она проронила сквозь зубы: «Ваш патологоанатом - идиот». Одна фраза, но Мартинс впервые видела, чтобы в щелочке между светлых ресниц так яростно блеснули глаза. Фейт оставалась спокойной абсолютно всегда, неприметная улыбка блуждала по губам все время. Это казалось издержкой профессии, психологам положено производить приятное впечатление, но при этом оставаться абсолютно неприметными. У Вудс этот навык был доведен до автоматизма. Она только в этот раз отошла от свей роли. И это не шло у Эшли с головы.
Что они пропустили? Точнее сказать, что пропустил их патологоанатом? Он изучал каждую новую жертву. И ни разу не принес и крупицы новой информации. Это неизменно списывалось на профессионализм Художника. Но что если виной, как раз наоборот, некомпетентность? Только не маньяка, а тех, кто его разыскивал.
Нужно было проверить специалистов на каждом этапе. Вплоть до помощников, которые раскладывали бумажки в архиве. На предмет даже не верности делу, а элементарной безалаберности. Все они люди. А, значит, за всеми нужен глаз да глаз. Эшли повернулась к Алекс, несколько мгновений смотрела на преувеличенно бесстрастный профиль. Инспектор, конечно, видела краем глаза, что офицер смотрела сейчас на нее.
Если кто и мог прошерстить весь участок – то только инспектор. Но поди скажи что-то этой наигранной каменной глыбе.
Эшли едва слышно фыркнула, снова отвернувшись к окну. Раздражение нахлынуло волной откуда-то снизу и застряло костью в горле, рискуя так и остаться там. Закрепиться в качестве постоянной, бесконечной, новой черты характера. Не самой положительной, но их количество и так давно перевалило за критичное значение. Одним меньше, одним больше…
Мотор в очередной раз фыркнул, зашуршали колеса, постепенно гася инерцию. Алекс остановила машину, чуть по диагонали перегородив дорогу. Не то, чтобы в этом была необходимость. Просто непослушная колымага вильнула в сторону и Кейл не стала ее выравнивать. Все равно в районе Дивы машины ездили не часто, и уж тем более никто не ткнется на место встречи без приглашения.
Их уже ждали. Несколько темных теней в тусклом свете фар и густые тени вокруг, живущие своей собственной жизнью. Они кишели незваными гостями, словно крысами заброшенный подвал. Каждый сгусток тени смотрел недобрым взглядом, прицелом пистолета, арбалета или винтовки. Дива долго и старательно работала над тем, чтобы у любого приезжего возникало именно такое ощущение. Они с равной вероятностью могли быть здесь совершенно одни. А могли прибыть составом армии небольшого государства. И вряд ли люди Дивы были хоть малым менее тренированы. А во многом они даже превосходили бойцов охранного агентства, обеспечивающего безопасность всех больших шишек города. Им нечего было терять, кроме их «королевы».
Алекс сквозь ветровое стекло взглянула на Диву. Ее хрупкая фигура выделялась в окружении спутников. Неизменный Люциан, и еще какая-то пара – мужчина и женщина. Кейл усмехнулась.
- Интересно, - проговорила она вслух, чуть скосив взгляд на Мартинс. Эшли прищурилась.
- Невезучие какие-то ребята, - откликнулась она. Кейл несколько раз неспешно кивнула. Если Дива взяла с собой на встречу причину этой самой встречи – значит, не так уж она и дорожит ее сокрытием. Это был добрый знак. Алекс уже ожидала, что придется торговаться. Но, похоже, эта парочка самой Диве поперек горла.
- Идем, - коротко проговорила Алекс, внезапно став серьезнее. Она вышла из машины, закрыла за собой дверь, уже не сводя взгляда с Дивы. Она не была главной опасностью на этом перекрестке. Но не вглядываться же в тени, рискуя испортить себе зрение, выискивая тени ее людей. Впрочем, не все они скрывались. Стоило Алекс и Эшли подойти на несколько шагов, как на балконе дома справа от стены отделилась тень. Стрелок показательно опер винтовку о бортик, склонился, сквозь прицел наблюдая за полицейскими. Вот тебе и радушный прием. До показухи Дива доходила редко. Похоже, все не так просто.
Дива заговорила. Ее не было слышно никому, кроме того, кому предназначались произнесенные слова. Да и сам факт того, что она подала голос, был заметен не по ней самой. Люциан едва склонил голову, вслушиваясь в голос. Потом кивнул, повернувшись в другую сторону, и движением головы позвал за собой девушку. Она выделялась на фоне остальных. Дива, как и все ее люди, включая Люциана, предпочитали неброские черные цвета. Второй мужчина не был так строг в выборе одежды, но все же оставался неброским, неприметным. Чего не скажешь о блондинке в красной куртке.
Алекс движением руки остановила идущую рядом Мартинс. Эшли сбилась с шага, едва не врезавшись в нее, и резко вскинула взгляд. Напротив, неспешно на встречу им шли Люциан с девушкой.
- Прикрой меня, - тихо проговорила инспектор.
- Алекс, - сквозь зубы прошипела Эшли. Показывать потенциальному противнику распри между своими было последним делом. Но идти на рожон в одиночку было слишком рискованно. Кейл даже не обернулась, не подала виду, что услышала злое недовольство в голосе. Мартинс скрипнула зубами и тихо выругалась.
Кто-то должен был сказать этой ненормальной, что жизнь инспектора однозначно цениться выше жизни рядового офицера. Эшли отщелкнула крепление и достала пистолет, ровно так же показательно, как минуту назад снайпер, передернула затвор. Против стрелка им, конечно, не выстоять, но пустить пулю в лоб Диве с этого расстояния Мартинс могла.
Еще с момента, когда полицейские вышли из машины, Ромашка не могла отделаться от мысли, что она где-то их уже видела. Когда инспектор подошла ближе и фары джипа Дивы осветили ее достаточно, чтобы разглядеть черты лица, девушка их вспомнила. Они заходили в Репризу. Скорее всего в поисках места, где можно было бы спокойно поговорить.
Ромашка остановилась, поравнявшись. Мужчина ждал, пока инспектор подойдет на расстояние, с которого можно было проводить переговоры. Ромашка покосилась на офицера, оставшегося позади. Девушка была напряжена, что нельзя было ставить ей в вину, учитывая тот факт, что ее командир был под прицелом снайпера.
Алекс смерила взглядом Люциана, коротко покосилась на блондинку, которая вблизи казалась еще более неуместной здесь. Мужчина держал в руках папку. Вот чем они торгуют…
- Значит, две жизни за информацию? – Алекс взглядом показала на девушку, потом на парня, оставшегося рядом с Дивой, - что же вы там такое ценное накопали? – женщина усмехнулась. Люциан ответил едва заметно дрогнувшим уголком губ. Инспектор давно привыкла, что Дива говорила исключительно через него. Порой получалось даже улавливать в холодном, почти лишенном эмоций, лице то, что решение «начальства» ему не слишком по душе. Как в этот раз.
- Одну жизнь, - Люциан протянул папку Алекс. Инспектор приняла ее, почти сразу склонив голову, чтобы изучить информацию, находящуюся внутри. Но резкие перемены в окружении от нее все равно не укрылись. То, как вздрогнула девушка, резко вскинув взгляд на Люциана. Она готова была отпрянуть, если бы не боялась, что излишне нервный снайпер приколет ее к асфальту, как бабочку. Она на этом перекрестке была ровно так же под присмотром.
Эрик за спиной Люциана, до того напряженно наблюдающий за происходящим, резко развернулся. Скрыть эмоции на лице он не мог, слишком сильными они были. Но он не менее тонко, чем Эшли, улавливал разницу между союзниками и противниками. И последние не должны узнать о расколе у первых ни в коем случае.
- Какого черта?! – прошипел он. Дива молчала те несколько мгновений, пока глаза Алекс скользили по строчкам. Она подала голос с заметным опозданием, заговорила глухим шепотом, дополнительно приглушенным маской.
- Спокойствие моего района дороже девчонки, - проговорила она спокойно.
- Тина!.. – только сейчас Дива бросила резкий взгляд снизу вверх на Эрика сквозь прорези маски. Может, раньше ее и можно было образумить, встряхнув за плечи и назвав по имени. Но сейчас это не действовало. Эрик медленно выдохнул. Мало осталось от той девчонки, которую он знал раньше. Даже он уже почти ее не помнил.
Алекс тихо хмыкнула, поднимая голову. Она покачала головой, неотрывно глядя в глаза Люциана. Но краем глаза цепляясь за Диву, не выпуская ее из виду. Инспектор прекрасно понимала, что она может сколько угодно говорить с цепным псом, приводить ему какие угодно доводы. Все давным-давно решено. Вон той женщиной в отдалении, больше похожей на подростка.
- Набор слухов, - Алекс чуть брезгливо мотнула папкой, бросив ее на асфальт, - если вы рассчитывали меня огорошить – то я вас разочарую. Обо всем этом я давно знаю. Проблема лишь в отсутствии доказательств, - инспектор усмехнулась чуть шире, резко подавшись чуть в сторону, находя взглядом Диву.
- Слышишь, Дива? – громче заговорила она. Дива резко вскинула голову, показывая, что прекрасно все и так слышит. Но инспектор не собиралась ограничиваться простым замечанием. Раз уж берешься заключать с полицией сделку – неплохо бы и подготовиться. А не надеяться наобум и на неосведомленность офицеров. Подобных дел у Алекс в столе лежало несколько десятков. Но что толку? Что от них толку, если любой суд их даже к рассмотрению не примет? – Этими бумажками разве что в туалете подтереться. Если ничего стоящего у тебя в этот раз нет… - Алекс на мгновение замолчала, потратив его на то, чтобы растянуть губы в недоброй ухмылке. – То сделка не состоится.
Ничего не происходило ровно мгновение. Одно короткое время, необходимое на падение одной капли с парапета балкона на асфальт. А дальше…
Они ощетинились оружием практически одновременно. Люциан опередил Алекс всего на долю мгновения. Пальцы в кожаных перчатках сомкнулись на рукоятях пистолетов. Мужчина прицелился в Алекс, мотнув второй рукой, словно отгоняя назойливую мошку. Ромашка, механически отпрянув, нырнула вниз, присела, испуганно прикрыв голову руками. Люциан выпрямил руку, краем глаза совместив дуло пистолета и фигуру офицера Мартинс чуть в отдалении. Пистолет Алекс уперся куда-то ему в живот. Эшли вскинула руку и, прищурив один глаз, поймала в прицел Диву.
Вне «игры» остались только сама Дива и Эрик. Последний оглядывался чуть испуганно. Перестрелка в его планы явно не входила. Дива же… Алекс скользнула по ней взглядом и усмехнулась. Дива едва успела вскинуть руку, останавливая снайперов. Иначе перекресток уже был бы залит кровью. И в алой луже в первую очередь корчилась бы Кейл.
- Не забывайтесь, инспектор, - проговорил Люциан. Он говорил не просто спокойно. В его голосе не было эмоций. Он ровно с таким же выражением лица мог разделывать и курицу на улице, и какого-нибудь неугодного Диве несчастного в подворотне. Издержки профессии…
Выстрел грянул внезапно. Вздрогнули одновременно все, Ромашка едва слышно испуганно пискнула. Алекс коротко сглотнула. Лишних дырок в ее организме определенно не прибавилось, это уже радовало. Инспектор подняла взгляд сначала на Люциана, на лице которого впервые показалась какая-то эмоция. Он выглядел чуть озадаченным, и смотрел куда-то через плечо Кейл.
«Эшли!» - мысль пробила сознание, Алекс резко обернулась.
Офицер Мартинс стреляла в воздух. В свистящей тишине перекрестка к ней было приковано все внимание, на нее смотрели неотрывно. Эшли выждала долю мгновения, потом медленно опустила пистолет. И бросила резко, как приказ:
- Заканчивайте!
За резкой переменой было бы забавно наблюдать, если бы у кого-то хватило нервов на то, чтобы в подобной ситуации еще и веселиться. Разве что нервный смешок вырвался у кого-то из снайперов. Но ровно как они были невидимы в тенях, они оставались и бесшумными на таком расстоянии.
- Кхм… - Алекс опустила пистолет, возвратила назад в кобуру. Люциан неспешно последовал ее примеру. Пауза выдалась неожиданной, но как после нее продолжать разговор оставалось загадкой. Инспектор Кейл выглядела чуть смущенной, Люциан скорее был сбит с толку. Не то слишком эмоциональной реакцией, не то тем фактом, что подчинился приказу какого-то офицера. Какой-то девчонки, выпустившей в небо пару пуль. Что-то в происходящем было неправильным…
- Инспектор, - в итоге первой подала голос Ромашка. Она поднялась, перед этим собрав разлетевшиеся с папки листы. Она не вчитывалась, но какую-то информацию с написанного выхватила, вчиталась. И поняла, в чем была суть сделки. Диве нужен был Эрик. Инспектору Кейл… компромат на Блэквуда, - а если вдобавок к этому, - Ромашка кивнула на папку, возвращая ее Алекс, - у вас будет свидетель?
- Что ты имеешь в виду? – спросила Алекс, принимая у нее папку и вглядываясь в лицо. Девушка казалась очень смутно знакомой, где-то она ее видела. Но блондинка даже не поднимала голову, она прятала глаза. Впрочем, скорее не от инспектора, а от самой себя. Она обещала, что не выдаст, обещала еще тогда, когда Мальва была жива. Но обещала не ей. Глупо хранить обещание, данное покойнику. Она обещала себе. Глупая мелочь, чтобы продолжать верить. В то, что в этом мире еще осталось что-то хорошее, светлое, что нужно хранить всеми силами.
Но некому будет хранить, если сейчас ее отдадут копам.
- Старшая дочь Блэквуда, - проговорила она, кивнув на папку. Алекс проследила за ее взглядом и несколько мгновений неотрывно смотрела на черную пластиковую поверхность. Блэквуд никогда не действовал собственными руками. Кроме одного случая, когда ему изменила выдержка. Это были слухи, не подкрепленные данными, но свистящим шепотом переговаривались о том, что свою старшую дочь он убил собственными руками. Слишком сильным ударом оказалась ее связь с девушкой, - она… - Ромашка медленно выдохнула, прикрыла глаза, словно набираясь смелости, - та девушка, с которой она была… Мальва, я ее… знала, - Ромашка сглотнула и снова выдохнула, прежде чем поднять голову. Зачем ворошить то, что так сильно болит? Хотелось закрыть на это глаза, забыть. Но покой был еще где-то очень далеко, за него приходилось грызться зубами, - ее убили. Вот этим, - Ромашка достала нож из-за пояса. Ровное лезвие, необычная витая рукоять… Алекс взглянула только мельком. В голове, словно по команде, судорожно забегали мысли, завращались десятки шестеренок, приводя в движение все. Это не было еще результатом, не было даже выходом. Это была еще одна ниточка, еще одно направление, в котором можно было копать. И свести, наконец, воедино клубок, в центре которого был Блэквуд. Даже самая тонкая ниточка в этом деле стоила очень дорого. Но…
Алекс хмыкнула. Она ее все-таки узнала.
- Прости, милочка, но вряд ли кто-то возьмет во внимание показания стриптизерши, - проговорила она, мотнув головой, прогоняя из мыслей зародившуюся было надежду, почти сложившийся план действий.
- А если будут доказательства?
Алекс подняла взгляд и едва заметно повела бровью. Люциан скосил взгляд на Ромашку, но девушка упрямо смотрела на инспектора. И если мгновение назад она выглядела потерянной, то сейчас смотрела с упорством, свойственным только психам, готовым пойти на что угодно. Кейл, готовая было снисходительно возразить, что не стоит разбрасываться такими фразами, замолчала.
Стоит ли говорить о морали в подобном деле? Девчонка, запутавшаяся в своей жизни… ее дерзость могла быть полезной, могла помочь найти информацию, которой так катастрофически не хватало. Было только одно «но».
Шансов выжить у девчонки практически нет.
Рисковать ее жизнью ради призрачного шанса зацепки?..
- Когда будут – тогда и поговорим, - Алекс хмыкнула, переводя взгляд на Люциана. Мужчина какое-то время молчал.
- Тогда пока все остается, как есть, - резюмировал он.
- У тебя неделя, - чуть резко проговорила инспектор, разворачиваясь и возвращаясь назад к машине. Ромашка шумно вдохнула и как-то резко осунулась, опустила плечи, уронив голову вниз.
- За свои слова надо отвечать, - в пространство проговорил Люциан, - что теперь будешь делать?..
Эшли курила, опершись о капот машины. И встретила Алекс взглядом, в котором не читалось ровным счетом ничего хорошего. Несколько долгих мгновений она испепеляла женщину взглядом, потом бросила сигарету на асфальт.
- Идиотка, - и, оттолкнувшись от капота, обошла машину, переходя к нужной дверце. Алекс тяжело вздохнула, устраиваясь на водительском месте.
Хлопнула дверь. Эшли села сзади, полностью скрывшись за подголовником переднего сидения.
3.33.3
В поле зрения появились туфли. Не сами, конечно. Они прибыли посредством двух стройных ног, которые остановились в неловкости, словно бы заметив, что их уже видят.
- Инспектор?
Логика подсказывала, что у ног должен быть хозяин. Но ее разрозненные колокольчики звучали приглушенно, какими-то отголосками, не в силах пробиться сквозь плотную завесу задумчивости. Все, на что хватило внутренних сил в попытках сосредоточиться – это скользнуть по ногам взглядом вверх.
- Ин… спектор?.. – прозвучало снова, на этот раз во много крат менее уверенно.
…А ноги все продолжались. Новоприбывшая неловко кашлянула, переминаясь с ноги на ногу. Такого пристального внимания к своим конечностям она, кажется, не ожидала.
- Инспектор Кейл! – голос прозвучал резче. Этого оказалось достаточно, чтобы женщина вскинула голову, одним махом «пропустив» белое пятно медицинского халата, от его края на бедре до воротника рубашки, лежащего поверх. Несколько мгновений инспектор глядела на девушку. Та в ответ смотрела полувопросительно, явно не очень понимая, что происходит. Большие темные глаза, светлые русые волосы, собранные в тугой хвост.
Мысли все еще ворочались с трудом, не желая возвращаться к реальности. И сколько бы Алекс не всматривалась в лицо девушки, ожидаемого узнавания все не происходило. Но лишь только Кейл открыла рот, чтобы об этом сказать, как незнакомка заговорила сама:
- Хельга Паттерн, - и протянула руку, чтобы тут же ее отдернуть, стоило Алекс коротко сжать ее пальцы. На немой вопрос инспектора девушка продолжила, - Патологоанатом. Хотя, судя по тенденциям, – уже закономернее зваться судмедэкспертом.
Алекс на мгновение нахмурилась, чуть кивнув в знак приветствия. Но с ходу мозг смог выдать только один вопрос.
- А где предыдущий? – имя предшественника Паттерн Алекс так и не смогла вспомнить. Да и не слишком-то пыталась, в очередной раз мотнув головой.
- Понятия не имею. Я предпочитаю не задавать подобных вопросов, - проговорила Хэльга, - Специфика работы, сами понимаете. Если он пал жертвой начавшегося зомби-апокалипсиса – я предпочту об этом узнать, когда вскрытый пациент на моем столе попытается меня укусить. Хотя с другой стороны, конечно, это было бы неплохим предупреждением, возможностью подготовиться.
- Мисс Паттерн, - подала голос Алекс.
- Миссис… - Хельга осеклась и нахмурилась, заметно задумавшись. – Хотя вы правы, мисс. Обычно обращаются иначе. Исправлять – это уже привычка, - добавила она, как-то по-особенному деловито смерив инспектора взглядом и улыбнувшись почти по-детски непосредственной, простой и открытой, улыбкой.
- Так зачем вы здесь? – напомнила Алекс, складывая руки на груди и снизу вверх глядя на девушку. Хельга оказалась едва ли не на голову выше инспектора. И сейчас, когда Кейл практически сидела на столешнице, это было особенно заметно.
- Ах, да, - девушка кивнула, опуская взгляд на папку, которую прижимала к груди. – Есть новая информация по Художнику. Думаю, вам стоит взглянуть.
Алекс кивнула.
- С этим лучше к Мартинс, - инспектор снова опустила взгляд, возвращаясь к мысли, на которой ее прервала Паттерн. Обдумать еще нужно было очень многое.
- Мартинс… это такая брюнетка? – Хельга движением руки указала примерный рост Эшли. Алекс снова подняла на нее взгляд, только сейчас подумав, что новичок, должно быть, пока не знает всех в лицо.
- Да-да, это она.
- Ммм… - Паттерн замялась, - тогда, боюсь, офицер Мартинс… я видела ее на лестничной клетке, не одну. И было бы не этично их беспокоить, вы ведь понимаете… - Паттерн мотнула головой и внезапно закусила губу, - зря я это сказала. Эм… Инспектор, забудьте. Офицер Мартинс занята.
- Угу, - Алекс медленно выдохнула. – Консультацией с психологом.
- Точно! – Паттерн улыбнулась, но через мгновение улыбка медленно сползла с лица. Девушка озадачено приподняла бровь. - …В смысле?..
Алекс оттолкнулась от стола, коротко одернула рубашку, и кивнула было Хельге, намекая, что они могут идти. Но на мгновение все-таки замерла, глядя на девушку почти впритык. Она действительно была на голову выше. Алекс выпрямилась, но ситуацию это ровным счетом никак не исправило. Тем более что держать осанку не было никакого настроения.
Алекс обошла девушку и первой пошла в сторону лестницы. Но была остановлена почти сразу.
- Эм… инспектор, лучше лифтом. Перерыв ведь еще не закончился, - девушка лукаво улыбнулась.
- Вообще-то закончился, - откликнулась инспектор, но все же свернула в сторону от выхода на лестницу. Лифтом пользовались не часто. Просто потому, что нужно было иметь не дюжую смелость, чтобы ступить в пасть проржавевшего дребезжащего монстра, который, спускаясь в подвальные помещения, напоследок едва ли не обрывался на тросах. Спасало только чудо. Или, быть может, система аварийного торможения. Такая же ржавая, как и все механизмы.
- Мисс Паттерн, я попрошу вас в следующий раз одеваться более… подобающе, - жестко проговорила Алекс.
- А? – Паттерн подняла на нее удивленный взгляд, потом окинула себя взглядом. – Я в юбке! – проговорила она, раскинув края халата. Юбка действительно была. Алекс покачала головой.
- Хорошо бы, чтобы она была длиннее халата, - и, встретив еще один, полный непонимания, взгляд, не глядя кивнула в сторону. Офицеры с явно большим интересом рассматривали ножки Паттерн, чем рабочие документы, - Отвлекаете.
«И не только их».
Хельга покосилась на офицеров и спустя мгновение тихо засмеялась.
- Хорошо, - после чего едва ли не впорхнула в лифт, который со скрипом и скрежетом раскрылся перед ней. Кейл почему-то подумалось, что завтра юбка будет длиннее. Сантиметра на два.
- Не курите, пожалуйста, - проговорила Паттерн. Алекс едва слышно выругалась, раздраженно сломав в пальцах сигарету.
- И не ругайтесь, - добавила Паттерн, глядя, как между сдвигающихся дверей постепенно исчезает участок. Сегодня ей везло на любопытные эпизоды, замеченные сквозь щели в дверях.
Хельга поднималась по лестнице к кабинету инспектора, когда ее слуха коснулись голоса.
- Иди к черту! – прошипел кто-то. Подобные фразы бросают сгоряча, на срывающемся голосе, от чего потом еще несколько часов саднит горло. Так что услышать такие слова, старательно приглушенные, было по меньшей мере любопытно. Хельга сбавила шаг, и взглянула вверх. Стоило разобраться в ситуации. Может быть, Паттерн придется спуститься обратно и дальнейший свой путь проделать в лифте. Особенно учитывая, что находились персонажи в более чем недвусмысленной позе. В брюнетке Паттерн узнала офицера Мартинс. Они виделись вчера, когда Хельга принимала дела предыдущего специалиста. И вот теперь эту не то, чтобы хмурую, но явно далекую от доброжелательности девушку откровенно прижимали к перилам. Тонкие пальцы скользнули по ее плечам. Едва слышный шорох молнии, собачка поползла куда-то вниз, освобождая надежно перекрытую высоким воротом шею Эшли.
- Я не закончила, - другой шепот, вкрадчивый, мягкий. Но от чего-то холодный. Даже Хельга чуть нервно повела плечами, реагируя на мороз по коже. Той, кому этот шепот предназначался, должно быть, приходилось еще хуже. Но неестественно прямая, напряженная спина Мартинс читалась не многим лучше, чем спина какого-нибудь памятника.
Прохладные пальцы скользнули по шее Эшли, очерчивая ощутимо пульсирующую сонную артерию. Сердце билось ровно, но глухо, отдаваясь мучительным эхом во всем теле. Девушка склонилась почти к шее Мартинс, скользкие пряди осыпались с ее плеча.
А в следующее мгновение она подняла взгляд. И Хельга вздрогнула, прошитая насквозь стальным отблеском зрачков.
- Кхм, - Паттерн мотнула головой, поднимаясь на пролет выше, - простите. Офицер Мартинс, - Хельга чуть кивнула в знак приветствия, - И… вы.
Они не отпрянули друг от друга. Светловолосая неспешно отступила, очертив на губах едва заметную улыбку. Словно в попытке сгладить колючий взгляд. А Мартинс рывком запахнула ворот кофты, закрывая шею.
Хельга прошла мимо, скользнула в дверь прочь, с площадки. Всего на мгновение она придержала дверь. Чтобы успеть заметить, как Мартинс выхватила пистолет. И приставила, почти впритык, ко лбу девушки, над прямым и неправдоподобно спокойным взглядом. Так не смотрит тот, в кого целятся из оружия. Из пистолета в заметно дрожащих руках Мартинс.
Паттерн отступила от двери и неспешно двинулась по помещению, выискивая взглядом инспектора. Того, кого она помнила только смутно, увидев однажды на той стороне улицы. И прислушивалась, каждый свой шаг выверяя так, чтобы не скрыть от себя малейшего шороха. Хотя то, чего она ждала, так просто не перекроешь никаким звуком.
Выстрел так и не прозвучал.
Все-таки слишком сильно у нее дрожали руки.
- Добро пожаловать, - бодро объявила Хельга, выходя из лифта и распахивая перед инспектором дверь в лабораторию. А Алекс так и замерла, ступив всего шаг в помещение. Запах был почти материальной стеной. Удушливой. Было странно, что он не распространяется зеленоватым дымком, запуская во все щели свои щупальца, как в дешевых ужастиках. Но по нервам и рецепторам он бил от того ничуть не меньше. Только Паттерн, кажется, его даже не замечала. – Респираторы справа, - проговорила она, улыбнувшись. Маски действительно нашлись в указанном месте, бережно сложенные в пластиковую коробку. Видимо, хранились они тут для «гостей», как тапочки в прихожей квартиры. Потому что местных работников атмосфера не смущала. В зеленоватом облаке острого медицинского духа с удушливой примесью запаха гнили, который упрямо дорисовывало воображение Кейл, словно призраки бродили люди в белых халатах. Где-то далеко, пробиваясь сквозь первобытные инстинкты, призывающие уносить отсюда ноги хотя бы чтобы не задохнуться, промелькнула мысль, что вместе с главным судмедэкспертом сменилась, кажется, и вся команда лаборантов. Ни одного знакомого лица.
Алекс вдохнула сквозь респиратор. Если чем он и помогал – то только верой в то, что, витай в комнате какой-нибудь яд, раздолбанный респиратор его не пропустит к дыхательным путям. Что ж, все плацебо работает по одному принципу.
- Что вы хотели мне показать, мисс Паттерн? – подала голос Алекс, убрав от лица респиратор. Хельга кивнула, движением руки позвав инспектора за собой.
В морге запах стал слабее. Может, виной тому поддерживаемая прохлада помещения. А может Алекс просто успела притерпеться и теперь вдыхала через респиратор спокойно, пусть и все еще стараясь дышать не глубоко.
На холодных стальных каталках расположилось в ряд несколько тел. Алекс взглянула только мельком, чуть судорожно глотая густой воздух. На месте преступления тела зачастую не вызывали особенных эмоций. Там они были частью картины, просто кусочком паззла, основой преступления. В морге же… в холодном окружении холодильников, стальных хромированных дверей и жутковатого белого света, слишком просто было вспомнить, что когда-то они были живыми. Может, именно слишком искусственное окружение и делало их такими. Жестоко сломанными игрушками, по чьей-то недоброй прихоти, которые когда-то были великолепными произведениями, сложными и абсолютно уникальными. От внешнего вида до сложных сочленений где-то внутри организмов. Связки, мышцы, кости… все, как идеальный механизм движения, жизни. Как сосуд для сознания, способного на все.
Неимоверно хотелось курить. Но в этом окружении, кажется, можно было бы просто глубоко вдохнуть без респиратора. Дополнительно травить себя чем-то было излишним.
Именно поэтому напрямую с судмедэкспертами работала только Эшли.
- Погодите минутку, - проговорила Хельга, обходя одну из каталок и упираясь в нее обеими руками, сдвигая с места. Колесики с треском сдвинулись, но покатились тихо. Пока каталка с грохотом не врезалась в соседнюю. Алекс поморщилась. Им-то, покойникам, конечно, было уже все равно. Да и что им еще по большому счету терять? Они мертвы, вскрыты и наново сшиты, точно как поломанные игрушки. Только их к жизни так не вернешь.
Хельга отряхнула руки, отступила на несколько шагов назад, рассматривая «композицию». И отошла к следующей каталке.
- Здесь все жертвы Художника, - объяснила она, снова упираясь в каталку и пытаясь сдвинуть ее с места. В этот раз она оказалась менее сговорчивой. Колесики не крутились. Не то одно из них заело, не то где-то был не снят блокиратор. Но, что бы ни было причиной, Паттерн тут же нырнула вниз, облокотилась одной рукой о кафель, шаря в «ходовой» каталки.
- …все? – Алекс даже склонила голову, снова опуская респиратор и заглядывая под каталку. Мысль еще формировалась, но первую реакцию сознание уже выдало – удивление. И только потом в памяти всплыло то, что все жертвы Художника в одном помещении ни разу еще не собирали. По вполне понятным причинам. Один из них уже был похоронен. Сын одной из больших шишек города, его отбили и забрали, чтобы похоронить. С нервной мамашей договориться, что это необходимо для следствия, так и не смогли. Она явно была не так продвинута, как миссис Отто, и слишком верующая. Твердила что-то о том, что тело ее сына должно покоиться в мире, пока душа отдыхает на небесах. Что ж… о мертвых или хорошо, или ничего.
- Ага, - раздалось из-под каталки. И Хельга снова вынырнула, примерилась, определяя, куда ей двигаться дальше. Кейл нахмурилась.
- Вы эксгумировали тело? – уточнила она, не став выискивать в числе тел то самое, что успело побывать в земле. Возможно, его стараниями в лабораториях и стоял настолько тяжелый дух. А может и нет. Как бы там ни было, а это в любом случае не причина заглядывать под простынки, которыми были накрыты тела. Хельга определяла их только по биркам на ногах, торчащих из-под белой ткани. Они были пронумерованы большими цифрами. Видимо, как раз с расчета, чтобы не теряться, кто где находится.
Хельга обернулась к инспектору. И всего на мгновение встретилась с ней взглядом, посмотрев настолько искренне удивленно, что Алекс в пору было бы раскаяться в собственном невежестве.
- Конечно. А как бы я тогда собрала всю картину? – спросила девушка. Алекс кивнула. Что ж, резонно.
А меж тем, Паттерн вернулась к своему занятию. Кажется, она сдвигала все каталки в одну большую кучу. Зачем это было нужно пока было непонятно. Но, может, все проясниться, когда она закончит.
- Э, нет!
Алекс подошла к крайнему трупу и, закатав рукава, уперлась в холодный край каталки. Но была остановлена невесть откуда взявшейся рядом Хельгой. Девушка бросила на инспектора укоризненный взгляд и для пущей убедительности еще и хлопнула по рукам, заставляя убрать их от каталки.
- Держите руки при себе, инспектор, - проговорила она строго. – Тут моя территория. И распускать руки могу только я.
Вот уж удивительное мнение. Но в чужой монастырь со своими богами не лезут. Алекс примирительно приподняла обе руки, отступая назад. Тем более что она и так не слишком горела желанием прикасаться к холодным трупам.
Работа кипела. Хельга закончила сдвигать каталки. После чего посрывала с трупов простыни, небрежно бросая куда-то в угол. И начала их укладывать по, казалось бы, одной ей понятной схеме. Повернула одно тело на бок, уложила второе ему на колени. Переложила руку так, чтобы она охватывала третьего за шею… Паттерн словно бы творила. Складывала витраж из кусочков стекла, подгоняя их друг к другу, сглаживая острые углы и создавая какую-то картину. Алекс не заметила, как потихоньку увлеклась наблюдением за этим процессом. Но мысли бились в голове чуть судорожно, пытаясь распознать важные детали в том, что инспектор видела. И добавить их к тем знаниям, что уже хранились в голове.
- Вот, - наконец, подала голос Хельга, спрыгивая с каталки, на которую успела забраться в процессе. После чего, вытирая руки о халат и на ходу поправляя чуть сбившуюся одежду, подошла к Кейл. Алекс едва заметно кивнула, неотрывно глядя на то, что предстало перед ней. Словно инсталляция какого-то ненормального современного художника.
…а ведь, в сущности, мастер любого из современных направлений искусства отличается от маньяка лишь материалами, которые он использует в своей работе. Тем, что он берет в качестве холста и красок. Живую плоть и кровь…
- Инспектор.
Голос Хельги снова привел в чувства. Алекс успела обойти по кругу чуть больше половины комнаты, когда снова осознала себя. Женщина мотнула головой, взглянула на Паттерн.
- Видите? – девушка чуть улыбнулась, - они все складываются в общую картину. В одну композицию, - добавила она. Алекс снова кивнула. Как и почему они этого до сих пор не заметили?..
Хотя это и так ясно. Халтурная работа предыдущего судмедэксперта, куда бы он не подевался.
- И знаете, что еще… я бы сказала, судя во всем этим линиям… Что не хватает в рисунке всего одного кусочка.
Алекс снова взглянула на тела. И через долю мгновения кивнула. Логика прослеживалась тяжело, но должно быть человек, знающий об анатомии чуть больше, видел их проще. Они все, все эти люди, складывались в рисунок не просто так. Им словно было так… комфортно. Удобно. Словно они свернулись калачиком или, напротив, раскинули конечности в стороны, вклинившись в расстояния между другими телами, и спали, уютно устроившись в окружении самых близких людей, друзей, быть может, кому безоговорочно доверяли. И волей случая после лихой гулянки вынуждены были спать кучей на полу гостиной…
- Похоже на то, - все-таки озвучила она. – Мистер Отто? – предположила Алекс, кивнув на еще одно тело, которое было раскрыто. Но, осмотрев труп, Хельга отодвинула его в сторону, насколько это позволяла сделать его каталка.
- Нет, - коротко ответила Хельга, – ну точнее… мне не кажется. Он выпадает из концепции и никак не вяжется… - девушка нахмурилась.
- Ну, подражателя стоило ожидать, - проговорила она в полголоса. Слишком уж необычным был маньяк. Слишком эстетичным, красивым и неуловимым, чтобы остаться незамеченным. А дурной пример, как известно, много заразительнее любого другого, - И значит, будет еще жертва?..
- Совершенно верно, - тихий голос за спиной прорезал неловкую паузу, в которой упал почти риторический вопрос Алекс. Кейл медленно вдохнула, забыв уже даже о том, что так и не вернула респиратор на лицо. – По-хорошему, уже должна бы быть. - Фейт подошла ближе, любопытно осмотрела тела, - Ваш Художник нарушил все сроки. Это не слишком-то вяжется с его прежней точностью.
- Ясно, - Алекс коротко кивнула. – Мартинс, свяжись с Сандом. Мне нужен отчет по Анне Отто в ближайшее время, - ей не нужно было даже видеть, что в морг спустилось двое. Это уже практически вошло в привычку – эти двое были неразлучны, как сиамские близнецы. Увидеть одного без второго приходилось очень не часто. Разве что, выдернув офицера на выезд, настрого запретив консультанту участвовать.
- Есть, - глухо откликнулась Эшли. Алекс все-таки обернулась к ней. Как раз вовремя, чтобы успеть заметить какой-то странный блеск в ее глазах. Всего на долю мгновения в привычном непроницаемом взгляде сверкнуло что-то, отозвавшееся щемящей болью в груди. Какой-то тревогой, невыносимой, зудящей. Но Эшли подняла голову и в глазах, скрытых за линзами, уже не было ровным счетом ничего.
- А Художник-то, оказывается, рисует единый проект, - проговорила Кейл, усмехаясь.
- Пишет, - подала голос Хельга, заставив обернуться к ней сразу всех. Разве что трупы остались безучастны.
- Что?.. – не поняла Кейл. А Паттерн только пожала плечами, чуть смущенно улыбаясь.
- Рисуют аматоры. Профессионалы картины пишут.
Продолжение.
@темы: fanfiction
пятница, 10 апреля 2015
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Название: Даунтаун.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: ...дайри не вмещает все, что я пытаюсь в него впихнуть)
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Начало.
1-2.31-2.3
Стенд снова вытащили из подсобки только вчера. Он долгие месяцы стоял у всех на виду, до тех самых пор, пока его вид начал не стимулировать умственную деятельность, а в точности до наоборот. При взгляде на него у офицеров возникало ощущение собственной беспомощности, оно служило напоминаем того, скольких они потеряли, пока ведут охоту на Художника. Стенд был всецело посвящен ему. Карта города, размеченная рядом точек, обозначающих места убийств. Фотографии, связанные с ними тонкими линиями, образовывающими целую паутину. Если несколько недель без этого проклятого стенда можно было считать небольшой передышкой от этого дела, то она у участка закончилась. Не было никакой особой причины. Тело очередной жертвы было найдено две недели назад. Мистер Отто давно был изучен вдоль и поперёк, вскрыт и хранился в морге, не смотря на протесты его законной супруги. Она несколько раз обращалась в участок с тем, чтобы получить тело мужа для кремации. Но каждый раз получала одно и то же – отказ, до тех пор, пока тело является уликой в деле. Единственной, если подумать, уликой. Ничего, кроме тел, Художник не оставлял вот уже на протяжении трёх лет.
Девушка несмело тронула пальцами одну из фотографий, внимательно всматриваясь в обескровленное лицо. Потом скользнула взглядом по линии, отыскивая точку, обозначающую место преступления. Она чуть прищурилась, задумавшись, пытаясь вспомнить, где это находится. По всему выходило, что не так уж и далеко. Несколько минут, если машиной.
- Могу я поинтересоваться, - раздалось прямо над ухом. Девушка обернулась, снизу вверх глядя в глаза инспектора, - кто вы и кто вас пропустил? – если первый вопрос был вполне закономерным, то второй однозначно не нес под собой ничего хорошего. Олуха, который пускает в участок посторонних, ждала не самая счастливая участь. На короткое мгновение в глазах Алекс мелькнуло такое, что впору было сразу пожелать бедняге быстро добраться до места назначения, будь то ад или рай. При условии, что они существуют.
- Оу, - девушка чуть встрепенулась. Светлые волосы неопределённого цвета – русые, граничащие с блондом, - скользнули по плечам. В участке мало кто носил длинные волосы. И уж тем более единицы не собирали их в какую-либо прическу. – Простите, - проговорила она. Голос у нее был тихий, вплоть до того, что Кейл вынуждена была механически чуть склониться к ней, чтобы услышать. Говорят, что, чтобы заставить себя слушать, нужно говорить тихо. А чтобы заставить слушать внимательно – очень тихо. Если она руководствовалась именно этим принципом – то делала это девушка виртуозно. Её имя, произнесенное одновременно с тем, как она протянула визитку инспектору, Алекс расслышала точно. Не помешал даже шум, поднявшийся в участке. Один из задержанных поднял скандал, его пришлось успокаивать. Но с этим отлично справлялась служба безопасности, так что Алекс даже не подняла головы.
- Фейт Вудс, - проговорила девушка. Алекс механически взяла из её рук визитку, пробежала взглядом по чёрным буквам. «Психология. Частные консультации». Выражение лица Алекс сместилось куда-то в сторону крайней степени удивления. Что делает частный психолог в полицейском участке? У офицеров случались срывы, но для спасения морального здоровья личного состава в полиции был штатный специалист.
- Страшно даже представить, сколько стоят ваши услуги, - прозвучало это весьма едко. Алекс скользнула взглядом по девушке. Ей не нужно было даже видеть её визитку, от которой за милю несло пафосом и дорогой жизнью. Достаточно было одного только внешнего вида незваной гостьи. Простой деловой костюм, который, однако, не купишь ни в одном магазине на многие кварталы вокруг. Это продукт какого-нибудь бутика в центре.
- Вам это не будет стоить ни гроша. Консультации полиции я провожу бесплатно, - ответила девушка. В целом ничего не изменилось, словно она и не заметила неодобрение Алекс. Только глаза едва заметно потемнели. Происходи всё это на любой другой территории, не в участке, Алекс бы задумалась. Но до тех пор, пока они находятся на её территории, беспокоиться однозначно не о чём.
Тем более, что сказанное девушкой вызвало целую бурю эмоций, которую удалось сдержать только чудом. Не то девица где-то набралась наглости по оптовым скидкам, не то этой самой наглости набрался кто-то из офицеров. Пригласить консультанта, не согласовав этот вопрос с инспектором, без прямого риска для жизни мог только один человек.
- Я пригласила мисс Вудс для помощи в деле Художника, - до боли знакомый голос резанул слух. Она не слышала его не так уж и долго, если подумать, всего несколько недель. Но в последнюю очередь ожидала услышать прямо сейчас. К такому нужно дополнительно готовиться, чтобы приготовленное загодя суровое выражение лица не норовило сползти куда-то, оставив по себе чёрные провалы глаз и обострившиеся черты. – Она уже несколько лет занимается… вопросом подобных психопатов.
Фейт несколько раз кивнула, чуть улыбнувшись.
- Возможно, я смогу внести правки в тот психологический портрет Художника, - она говорила всё так же тихо, только теперь взгляд её серых глаз переместился с Кейл в сторону. Инспектор проследила за взглядом, обнаружив в нём какие-то неуместные отблески. Совсем немного, словно играющий на поверхности воды свет фонаря. Но в рамках рабочей обстановки участка это было ровно так же неуместно, как и само нахождение здесь дорогого психолога.
- Отлично, - проговорила Кейл. Они всё-таки встретились взглядами, вынудив Алекс едва слышно скрипнуть зубами. В тех глазах, в которые она смотрела, не было ровным счётом ничего. Глухая стена с черными прорезями зрачков.
Вина или вызов. Хотя бы что-то, лишь бы не равнодушие.
- Мартинс, зайди ко мне, - проговорила женщина глухо, разворачиваясь и направляясь в сторону кабинета, не став уточнять, что зайти предполагается прямо сейчас. Некоторые вопросы надо решать сразу.
- Инспектор Кейл, - Алекс обернулась. Она знала этот тон, он означал только то, что в городе снова что-то случилось. Кого-то убили или где-то слышна стрельба. От масштаба катастрофы зависело то, придется ли покидать участок лично или можно послать кого-то другого. Кейл едва слышно выругалась. Она давно научилась даже просто по взглядам определять степень проблемы. – В Королеве стреляли.
…ещё хуже, чем могло бы быть. Алекс коротко кивнула.
- Санд, - окликнула она. Парень поднял голову от стола. – Введи мисс Вудс, - помимо воли это имя прозвучало несколько ядовито, – в курс дела по Художнику.
- Есть, - откликнулся блондин, с даже излишним рвением вскакивая и подбегая к девушке.
- Мартинс, со мной, - добавила Алекс, резко разворачиваясь быстрым шагом пересекая помещение. Слишком много в последние дни шума вокруг больших шишек. Сначала Отто, теперь в элитном клубе неуместная активность. Не то, чтобы в Королеве редко была слышна стрельба, но об этом крайне не часто сообщалось. Если в деле замешан мэр и его приспешники – происходящее оставалось тайной. Даже если доходило до стрельбы и взрывов. У инспектора на нижней полке шкафа хранился по меньшей мере десяток разнообразных дел, которые женская интуиция приписывала именно этой братии. Жаль, что её нельзя счесть уликой по делу.
Алекс потянулась к ключу зажигания, над ухом скрипнул ремень безопасности – Мартинс пристегивалась. Кейл снова откинулась на спинку водительского сидения, несколько мгновений смотрела вперед, на дорогу.
- Фейт… - тихо проговорила она. Потом хмыкнула, заводя мотор. – Хорошее имя.
Мартинс вскинула на неё взгляд, но он напоролся на бесстрастный профиль.
- Угу.
Вокруг Королевы царила паника. Местные давно привыкли к тому, что звуки выстрелов означают только одно – нужно быстро уносить ноги. Самые ушлые умудрялись прихватить с собой ещё и выигрыш, зачастую не свой. Люди привыкают ко всему. Даже к панике. Так что в пестрой толпе посетителей, которые разбегались в разные стороны от клуба, не редким было заметить абсолютно спокойные лица.
Эрик прислонился спиной к кирпичной стене, мучительно прикрыв глаза. Он сжимал здоровой рукой раненную, в ладони пульсировала боль, кровь успела залить рукав рубашки. Ромашка толкнула его в грудь, заставив прижаться к стене, и грубо рванула край рубашки, сразу же принявшись перематывать его ладонь обрывком ткани. Эрик не сопротивлялся, хотя во взгляде на мгновение мелькнуло изумление. Почти такое же, как то, что заняло его взгляд, когда слуха коснулся сухой щелчок револьвера. Выстрел не прозвучал. Но шанс им был дан только один. И, когда блондинка утаскивала Эрика прочь из клуба, им в спину прозвучало еще несколько выстрелов и окрик о том, что они «вооружены и опасны». Парень криво усмехнулся. Вот и поди докажи, что ты не верблюд, когда пустынной тварью тебя называет сам мэр.
- Черт, они полицию вызвали… - Эрик выругался в полголоса. Сирена коснулась слуха мгновением раньше, чем стена поймала голубоватый отблеск мигалки.
- Мне не нужны проблемы с полицией, - проговорила Ромашка, выглядывая из-за угла. В силуэте, покинувшем полицейскую машину, что-то показалось неуловимо знакомым. Девушка нахмурилась, но разглядеть мешали красно-синие отблески, они выедали глаза и не давали сосредоточиться.
- Детка, ты их уже заработала, - фыркнул Эрик, - В тот момент, когда явилась в клуб… - он из-за её плеча посмотрел на клуб и снова выругался. – Твою мать, это Кейл! – может, в городе он был и недавно, но познакомиться с инспектором уже успел. Ровно как и вынести для себя нехитрую истину, что связываться с ней – себе дороже. Ромашка покосилась на Эрика и чуть дернула плечом, оттолкнув от себя. Но он и сам отстранился.
- У тебя есть пистолет? – спросил он, подняв на девушку взгляд. – У проститутки должен быть пистолет, - добавил он чуть резче и как-то задумчиво.
- Я не проститутка, - мрачно откликнулась Ромашка. Рукоять некрупного, женского, пистолета привычно легла в ладонь, оружие выскользнуло из кобуры под грудью. Эрик криво усмехнулся. Было абсолютно неважно, кем являлась девушка с цветочным именем. Главное, что у них теперь было оружие. Одно на двоих. И одна же на двоих необходимость убраться отсюда туда, где их не найдут. Было на примете у Шарка одно такое местечко… только бы добраться. И не нарваться на гнев потенциальных союзников.
Парень сгреб девушку за руку и потянул за собой глубже в переулок.
- Стоять, полиция! – окрик, а заодно и предупредительный выстрел, прозвучавший ожидаемо вовсе и не в воздух, а прямо над головой, застал их уже у машины. Ромашка тихо пискнула, прячась за кузовом. Эрик только выругался, продолжая возиться с дверью у водительского места. Ему давно не приходилось промышлять угоном, навык вспоминался с трудом. Но это как езда на велосипеде – до гробовой доски не забудешь.
Ромашка выстрелила в ответ с запозданием, заставив Кейл скрыться за углом дома. Пуля вышибла из стены кирпичную крошку, оставила очередную выемку, словно здание кто-то пытался грызть.
- Сдавайтесь, вы окружены! – даже на высоких тонах в голосе слышался сарказм. Есть особый набор фраз у копов, которые заставляет произносить устав, но их никто и никогда не слушает. «Откройте, полиция», «Сдавайтесь», и даже «Стой, стрелять буду» - все остается без какого-либо внимания со стороны преступников. Особенно если в этот момент у одного из них под руками щелкнул замок. Эрик потянул дверцу на себя. Открывал он её осторожно, плавно, стараясь не привлекать внимания. Но когда машина была открыта – бросился внутрь так, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, в каком-то смысле так и было. Шарк перегнулся через сидение, открыл заднюю дверцу.
- Бегом! – прошипел он тихо. Но Ромашке особое приглашение и не было нужно. Хватило пули, чиркнувшей о крышу машины. Девушка забралась в салон. Эрик не дождался даже момента, когда она захлопнет дверь. Он схватился за руль, о чем почти сразу же пожалел. Рана отозвалась невыносимой болью. Эрик выругался, прижимая руку к груди, как подбитая собака, и покрепче сжимая руль здоровой рукой.
- Черт! – Алекс несколько раз спустила курок вслед краденой машине. Профессионально наметанный глаз легко вычленил в полумраке ее номер, женщина несколько раз повторила его про себя, запоминая. Да только что толку? Они проедут несколько кварталов и отправят машину с моста в реку. Или с горы. На это-то им ума хватит, не совсем ведь идиоты.
Рядом визгнули тормоза, заскрипела лысая резина об асфальт. Машина остановилась далеко не сразу.
- Чего стала? – Мартинс кивком головы пригласила инспектора в салон. Алекс криво усмехнулась.
- Двигайся, Шан, - откликнулась она. Спорить девушка не стала. Она перебралась на пассажирское сидение и в очередной раз скрипнула ремнем безопасности. Алекс на такие мелочи не разменивалась никогда, а вот Шантал перспектива вылететь сквозь ветровое стекло прельщала мало.
Мотор взревел так, как не ревел уже последние месяцев пять. По стойкому убеждению Кейл, эта старушка уже и не была способна на такие мощности. Женщина почти чувствовала, как напряжение растекается по стальному корпусу, как скрипят, из последних сил держась друг за друга, заново сваренные части. Машина рисковала развалиться на части где-то по дороге. И чем выше была скорость – тем выше была и вероятность при торможении остаться счастливой обладательницей кучи металлолома.
- Куда мы едем? – Ромашка оглянулась назад, на машину, преследовавшую их, словно привязанная. Несколько минут назад они проскочили оцепление, только чудом вклинившись между двух полицейских машин, оставив обе, а за одно и свое транспортное средство, без зеркал и со стертыми боками. Но пока машина была на ходу, это не имело ровным счетом никакого значения. Даже если на корпусе заметны уже не только царапины, но и явные круглые дыры от пуль, от которых приходилось падать на сидение и прижимать голову. Эрику было тяжелее – он не мог отпустить руль.
- Прямо, - не слишком информативно откликнулся парень. И, усмехнувшись, добавил, - Не паникуй, Бонни. Всё под контролем.
Ромашка вскинула голову и возмущенно посмотрела в его затылок. И всё-таки он был патологическим неудачником. Только каким-то чудом им удавалось всё ещё как-то уходить от погони.
- Под твоим контролем, Клайд. Это-то меня и пугает… - проговорила Ромашка. И в следующее мгновение снова тихо пискнула и упала на сидение. За спиной снова стреляли. Мартинс ослабила ремень безопасности, потянув на себя, и, наклонившись к окну, стреляла почти бессистемно, скорее просто нагоняя страх на беглецов.
- Мы уже почти на месте…
Визгнули тормоза. Машина, против ожидания, все-таки не развалилась. Но Мартинс дернулась, едва не заехав себе в челюсть собственным кулаком, в котором сжимала ремень безопасности.
- Какого черта?! – порычала Шантал, оборачиваясь к Кейл. – Они же уйдут!
- Мне, знаешь ли, - начала Алекс спокойно, но вот закончила резко, - жить пока не надоело!
Она так и не обернулась на Мартинс. Посему первопричины такого заявления девушке пришлось искать самостоятельно. На это ушло немного времени – сложно не заметить букву «Д» размером во всю стену, на которой она была написана. Хотелось бы верить, что нарисована она была всё-таки просто красной краской, а не кровью. Хотя всякое могло быть, Дива и не на такое способна…
- Уже и сюда добрались, - выдохнула Мартинс, откидываясь на спинку и едва слышно выругавшись.
- Дай телефон, - Алекс протянула руку к Шантал.
- Зачем? – девушка нахмурилась, залезая в карман за телефоном. Алекс только невнятно хмыкнула.
- Назначу свидание Диве, - проговорила она мрачно. Договор с Дивой был жёстким – на её территорию не заходит полиция, а её люди не выходят в город. Точнее, выходить-то они могут, но власть имеют только в рамках одного района. Договориться с Дивой оказалось проще, чем попытаться выкосить эту заразу. У полиции не бесконечный штат, они не могли себе позволить терять людей пачками. Не можешь уничтожить – контролируй.
- А где твой? – всё-таки спросила Шантал, передавая телефон.
- Сломался, - равнодушно откликнулась женщина.
Вот только контролю Дива поддавалась весьма поверхностно. К примеру, в её договор с полицией входил и тот факт, что границы района остаются неподвижны. А меж тем территории расширялись. Улица за улицей, незаметно, как раковая опухоль.
Район казался безжизненным. Только от ощущения, что каждая тень целиться в тебя дулом пистолета волосы на затылке становились дыбом. Эрик сбавил скорость. А после и вовсе остановил машину.
- Спрячь пистолет, Ромашка, - проговорил он.
- Кимберли, - машинально исправила девушка, убирая оружие. Все равно оно было уже бесполезным – дамский пистолет вмещал в себя всего две пули. Блондинка чуть поежилась, подходя ближе к Шарку. Она их не видела, никого из них. Но чувствовала, что стоит ей лишний раз дернуться – как ее прошьет минимум два десятка пуль.
- Ну, что… - Эрик чуть повысил голос. Он улыбался, но стоящая к нему почти впритык Ромашка чувствовала, насколько тяжело давалась эта улыбка. Он был напряжен, как натянутая струна, почти на грани того, чтобы порваться с тихим звоном. – Меня здесь никто уже не помнит?! – весело спросил он у пространства, что пристально следило за ними дулами пистолетов. Ромашке почудилось шевеление у одной из теней…, но голос раздался с другой стороны.
- Эрик! Какими судьбами?...
3.13.1
Сознание ускользало. Измученное длительным бодрствованием, ослабленное, оно то и дело пыталось покинуть меня. Но я каждый раз снова просыпалась. Когда кожи касалась холодная сталь, разгоняя по всему телу уже даже не отклики боли, просто мурашек. Противных, холодных, проникающих вглубь тела. Даже сердце уже не сбивалось с ритма. От того и кровь текла медленно, мерно, вырываясь из поврежденных сосудов. Засохшие багровые корки мешали дышать. Зачем было начинать именно с шеи?...
Впрочем, какая разница? Оказывается, человек может привыкнуть ко всему.
Несколько часов… или дней? Сколько я здесь? Сколько я смотрю в огромное зеркало, занявшее собой весь потолок? Не помню. Наверное, уже целую вечность. По началу я что-то кричала, кажется, даже угрожала, материлась… Но теперь уже на это не было сил. Я устала, смертельно устала.
А она словно бы даже не знала такого чувства. Когда все это началось, когда она только склонилась надо мной, над моим обнаженным телом… рассматривала меня, как художник рассматривает чистый холст, прежде чем начать выводить на нём новые узоры. Умеет ли она чувствовать что-то, кроме этого трепета автора перед началом новой работы? Или удовлетворения при её завершении? Сколько у нас было версий обо всём этом, мы выдвигали их одна за другой, и спорили до хрипоты.
Что ж. Я всегда знала, что Художник – женщина. Жаль, что подтвердить эту догадку будет уже некому.
Мое тело было покрыто вязью узоров уже до пояса. Она скользила скальпелем по моей коже, аккуратно выводя линии одна за другой. Иногда протирала кожу салфеткой, чтобы кровь не мешала ей видеть узор. Было что-то завораживающее в том, как она это делала, как рисовала по мне, вызывая острую боль. Которую мозг воспринимать был уже не в силах. Словно перегорели рецепторы, сигналы с них поступали как-то глухо и отстранённо.
Чем она мена накачала? Транквилизатор, скорее всего. Небольшая доза, чтобы я оставалась в сознании, чтобы могла даже говорить. И как давно его действие прошло? Не помню. Но точно знаю то, что сейчас меня держит уже не препарат. Сейчас кровь, вытекающая из ран, покидающая мое тело, лишает меня сил. Воли… нет, воля ещё есть. Но что от неё толку, если я не могу даже пальцы в кулак сжать. Попытка вызывает только судорогу и новую порцию крови, скользнувшую пеленой по руке, словно обволакивая.
Звонок мобильного я даже не уловила. Его жужжание оказалось уже за гранью моей слышимости. Но Художница его заметила. Она отвлеклась от работы, положила скальпель рядом с моей рукой. Словно издеваясь. Я потянулась за ним, совсем немного, почти коснулась кончиками пальцев холодного метала… но не успела. Она улыбнулась, ободряюще погладив меня по руке, размазывая кровь.
- Тебе лучше ответить, - тихо проговорила она, поднося мобильный к моему уху. Я сглотнула. Кончик скальпеля коснулся шеи, над сонной артерией. Я знала, что она не промахнется, не ошибется. Я знала о ней даже слишком много.
Как соблазнительно было закончить все прямо сейчас. Одно лишнее слово – и она перережет мне горло.
- Алло, - раздалось с той стороны. И сердце, которое многие часы уже едва отсчитывало свой ритм, вздрогнуло. Забилось быстрее. Глупый орган, ему не понять того, что чем быстрее оно бьётся – тем скорее наступит смерть.
- Да, - голос слабый, словно и не мой вовсе. Не понятно, слышно ли меня с той стороны. Там шумно. Кто-то говорит, гремит сирена.
- У нас труп, дело рук Художника, - вносит ясность голос на той стороне. Живот сводит болью, словно в него всадили нож. Но я слишком хорошо знаю, что она этого не сделает. Не время ещё, я ведь веду себя хорошо, не вызываю подозрений. Разве что совсем немного, - Всё в порядке? – от заботы в голосе хочется плакать. Навзрыд, биться в истерике и рыдать, словно малолетняя истеричка. Но нет сил.
- Да, - как же хочется жить. Слабость наваливается с новой силой, стоит только помыслить хоть о каком-нибудь движении. Или это все бешено колотящееся сердце? Глаза жжет, но на слезы у организма уже не хватает резервов. Слишком много жидкости потеряно, слишком много крови. Организм пытается бороться за жизнь, пока я… пытаюсь не заплакать. Чуть судорожно вдыхаю, чтобы хватило сил ответить. - Справляйтесь без меня.
- Поняла. Отдыхай, - холодно отвечает трубка.
Алекс…
- Умница, - снова раздается над ухом тихий голос моего мучителя. Она убирает телефон, следом за ним отводит и скальпель от шеи. Я мучительно выдыхаю. Сердце все еще колотится, в ушах звенят отголоски слов. Хорошо, что, по крайней мере, этот голос будет последним, что я услышу… Предпоследним. Есть еще этот тихий, бархатный голос Художницы. Нет сил даже усмехнуться собственному сарказму.
В голове сам собой заново проноситься весь разговор. Нотки заботы в голосе, обида и раздражение, деловитый профессионализм… Догадка пронзает почти бесчувственный мозг иголкой.
- У тебя есть… подражатель, - выдыхаю едва слышно.
- Что? – её рука вздрагивает, рисунок сбивается и портиться, перечеркнутый неловкой линией. А сознание ускользает, словно песок сквозь пальцы. Не поймать, не задержать…
Комната была небольшая, освещенная, словно операционная. Только слишком много крови, как для помещения в больнице. Алая жидкость заливала все, она покрывала, словно простыней, стальной стол, стекала на пол, обращаясь в бархатный багровый ковер. Виновник сидел чуть в стороне и листал тетрадь, сверяясь со своими записями. На первой странице аккуратно было выведено имя очередной жертвы. Художница была склонна к систематизации. Все должно быть аккуратно, даже если это в дальнейшем может облегчить работу полиции. Впрочем, им никогда не станет ума найти это место.
Источник крови, словно грубо сплетенная из белых лент кукла, лежал на столе. Раны были перевязаны, бинты пропитывались кровью, но уже совсем скоро все раны должны были закупориться. Скальпель Художницы проникал не так глубоко сквозь кожу, чтобы причинить серьезные повреждения. Незаконченная работа… она раздражала, зудела где-то внутри жаждой действия.
Не брошенная. Всего лишь отложенная.
Жертва на столе судорожно вдохнула, приходя в себя. И медленно повернула голову набок. Перед глазами все плыло, чтобы сфокусироваться потребовалось несколько мгновений. А чтоб найти на фоне белой стены, исписанной черными буквами, похожими на алфавит, девушку в белом халате понадобилось еще какое-то время.
- Я помогу тебе, - она словно почувствовала, что та пришла в себя. И заговорила, так и не подняв головы, - поймать его, - закончила девушка. И пояснила, все-таки встретившись взглядом со своей жертвой, - Никто не имеет права меня копировать.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: ...дайри не вмещает все, что я пытаюсь в него впихнуть)
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
Начало.
1-2.31-2.3
Стенд снова вытащили из подсобки только вчера. Он долгие месяцы стоял у всех на виду, до тех самых пор, пока его вид начал не стимулировать умственную деятельность, а в точности до наоборот. При взгляде на него у офицеров возникало ощущение собственной беспомощности, оно служило напоминаем того, скольких они потеряли, пока ведут охоту на Художника. Стенд был всецело посвящен ему. Карта города, размеченная рядом точек, обозначающих места убийств. Фотографии, связанные с ними тонкими линиями, образовывающими целую паутину. Если несколько недель без этого проклятого стенда можно было считать небольшой передышкой от этого дела, то она у участка закончилась. Не было никакой особой причины. Тело очередной жертвы было найдено две недели назад. Мистер Отто давно был изучен вдоль и поперёк, вскрыт и хранился в морге, не смотря на протесты его законной супруги. Она несколько раз обращалась в участок с тем, чтобы получить тело мужа для кремации. Но каждый раз получала одно и то же – отказ, до тех пор, пока тело является уликой в деле. Единственной, если подумать, уликой. Ничего, кроме тел, Художник не оставлял вот уже на протяжении трёх лет.
Девушка несмело тронула пальцами одну из фотографий, внимательно всматриваясь в обескровленное лицо. Потом скользнула взглядом по линии, отыскивая точку, обозначающую место преступления. Она чуть прищурилась, задумавшись, пытаясь вспомнить, где это находится. По всему выходило, что не так уж и далеко. Несколько минут, если машиной.
- Могу я поинтересоваться, - раздалось прямо над ухом. Девушка обернулась, снизу вверх глядя в глаза инспектора, - кто вы и кто вас пропустил? – если первый вопрос был вполне закономерным, то второй однозначно не нес под собой ничего хорошего. Олуха, который пускает в участок посторонних, ждала не самая счастливая участь. На короткое мгновение в глазах Алекс мелькнуло такое, что впору было сразу пожелать бедняге быстро добраться до места назначения, будь то ад или рай. При условии, что они существуют.
- Оу, - девушка чуть встрепенулась. Светлые волосы неопределённого цвета – русые, граничащие с блондом, - скользнули по плечам. В участке мало кто носил длинные волосы. И уж тем более единицы не собирали их в какую-либо прическу. – Простите, - проговорила она. Голос у нее был тихий, вплоть до того, что Кейл вынуждена была механически чуть склониться к ней, чтобы услышать. Говорят, что, чтобы заставить себя слушать, нужно говорить тихо. А чтобы заставить слушать внимательно – очень тихо. Если она руководствовалась именно этим принципом – то делала это девушка виртуозно. Её имя, произнесенное одновременно с тем, как она протянула визитку инспектору, Алекс расслышала точно. Не помешал даже шум, поднявшийся в участке. Один из задержанных поднял скандал, его пришлось успокаивать. Но с этим отлично справлялась служба безопасности, так что Алекс даже не подняла головы.
- Фейт Вудс, - проговорила девушка. Алекс механически взяла из её рук визитку, пробежала взглядом по чёрным буквам. «Психология. Частные консультации». Выражение лица Алекс сместилось куда-то в сторону крайней степени удивления. Что делает частный психолог в полицейском участке? У офицеров случались срывы, но для спасения морального здоровья личного состава в полиции был штатный специалист.
- Страшно даже представить, сколько стоят ваши услуги, - прозвучало это весьма едко. Алекс скользнула взглядом по девушке. Ей не нужно было даже видеть её визитку, от которой за милю несло пафосом и дорогой жизнью. Достаточно было одного только внешнего вида незваной гостьи. Простой деловой костюм, который, однако, не купишь ни в одном магазине на многие кварталы вокруг. Это продукт какого-нибудь бутика в центре.
- Вам это не будет стоить ни гроша. Консультации полиции я провожу бесплатно, - ответила девушка. В целом ничего не изменилось, словно она и не заметила неодобрение Алекс. Только глаза едва заметно потемнели. Происходи всё это на любой другой территории, не в участке, Алекс бы задумалась. Но до тех пор, пока они находятся на её территории, беспокоиться однозначно не о чём.
Тем более, что сказанное девушкой вызвало целую бурю эмоций, которую удалось сдержать только чудом. Не то девица где-то набралась наглости по оптовым скидкам, не то этой самой наглости набрался кто-то из офицеров. Пригласить консультанта, не согласовав этот вопрос с инспектором, без прямого риска для жизни мог только один человек.
- Я пригласила мисс Вудс для помощи в деле Художника, - до боли знакомый голос резанул слух. Она не слышала его не так уж и долго, если подумать, всего несколько недель. Но в последнюю очередь ожидала услышать прямо сейчас. К такому нужно дополнительно готовиться, чтобы приготовленное загодя суровое выражение лица не норовило сползти куда-то, оставив по себе чёрные провалы глаз и обострившиеся черты. – Она уже несколько лет занимается… вопросом подобных психопатов.
Фейт несколько раз кивнула, чуть улыбнувшись.
- Возможно, я смогу внести правки в тот психологический портрет Художника, - она говорила всё так же тихо, только теперь взгляд её серых глаз переместился с Кейл в сторону. Инспектор проследила за взглядом, обнаружив в нём какие-то неуместные отблески. Совсем немного, словно играющий на поверхности воды свет фонаря. Но в рамках рабочей обстановки участка это было ровно так же неуместно, как и само нахождение здесь дорогого психолога.
- Отлично, - проговорила Кейл. Они всё-таки встретились взглядами, вынудив Алекс едва слышно скрипнуть зубами. В тех глазах, в которые она смотрела, не было ровным счётом ничего. Глухая стена с черными прорезями зрачков.
Вина или вызов. Хотя бы что-то, лишь бы не равнодушие.
- Мартинс, зайди ко мне, - проговорила женщина глухо, разворачиваясь и направляясь в сторону кабинета, не став уточнять, что зайти предполагается прямо сейчас. Некоторые вопросы надо решать сразу.
- Инспектор Кейл, - Алекс обернулась. Она знала этот тон, он означал только то, что в городе снова что-то случилось. Кого-то убили или где-то слышна стрельба. От масштаба катастрофы зависело то, придется ли покидать участок лично или можно послать кого-то другого. Кейл едва слышно выругалась. Она давно научилась даже просто по взглядам определять степень проблемы. – В Королеве стреляли.
…ещё хуже, чем могло бы быть. Алекс коротко кивнула.
- Санд, - окликнула она. Парень поднял голову от стола. – Введи мисс Вудс, - помимо воли это имя прозвучало несколько ядовито, – в курс дела по Художнику.
- Есть, - откликнулся блондин, с даже излишним рвением вскакивая и подбегая к девушке.
- Мартинс, со мной, - добавила Алекс, резко разворачиваясь быстрым шагом пересекая помещение. Слишком много в последние дни шума вокруг больших шишек. Сначала Отто, теперь в элитном клубе неуместная активность. Не то, чтобы в Королеве редко была слышна стрельба, но об этом крайне не часто сообщалось. Если в деле замешан мэр и его приспешники – происходящее оставалось тайной. Даже если доходило до стрельбы и взрывов. У инспектора на нижней полке шкафа хранился по меньшей мере десяток разнообразных дел, которые женская интуиция приписывала именно этой братии. Жаль, что её нельзя счесть уликой по делу.
Алекс потянулась к ключу зажигания, над ухом скрипнул ремень безопасности – Мартинс пристегивалась. Кейл снова откинулась на спинку водительского сидения, несколько мгновений смотрела вперед, на дорогу.
- Фейт… - тихо проговорила она. Потом хмыкнула, заводя мотор. – Хорошее имя.
Мартинс вскинула на неё взгляд, но он напоролся на бесстрастный профиль.
- Угу.
Вокруг Королевы царила паника. Местные давно привыкли к тому, что звуки выстрелов означают только одно – нужно быстро уносить ноги. Самые ушлые умудрялись прихватить с собой ещё и выигрыш, зачастую не свой. Люди привыкают ко всему. Даже к панике. Так что в пестрой толпе посетителей, которые разбегались в разные стороны от клуба, не редким было заметить абсолютно спокойные лица.
Эрик прислонился спиной к кирпичной стене, мучительно прикрыв глаза. Он сжимал здоровой рукой раненную, в ладони пульсировала боль, кровь успела залить рукав рубашки. Ромашка толкнула его в грудь, заставив прижаться к стене, и грубо рванула край рубашки, сразу же принявшись перематывать его ладонь обрывком ткани. Эрик не сопротивлялся, хотя во взгляде на мгновение мелькнуло изумление. Почти такое же, как то, что заняло его взгляд, когда слуха коснулся сухой щелчок револьвера. Выстрел не прозвучал. Но шанс им был дан только один. И, когда блондинка утаскивала Эрика прочь из клуба, им в спину прозвучало еще несколько выстрелов и окрик о том, что они «вооружены и опасны». Парень криво усмехнулся. Вот и поди докажи, что ты не верблюд, когда пустынной тварью тебя называет сам мэр.
- Черт, они полицию вызвали… - Эрик выругался в полголоса. Сирена коснулась слуха мгновением раньше, чем стена поймала голубоватый отблеск мигалки.
- Мне не нужны проблемы с полицией, - проговорила Ромашка, выглядывая из-за угла. В силуэте, покинувшем полицейскую машину, что-то показалось неуловимо знакомым. Девушка нахмурилась, но разглядеть мешали красно-синие отблески, они выедали глаза и не давали сосредоточиться.
- Детка, ты их уже заработала, - фыркнул Эрик, - В тот момент, когда явилась в клуб… - он из-за её плеча посмотрел на клуб и снова выругался. – Твою мать, это Кейл! – может, в городе он был и недавно, но познакомиться с инспектором уже успел. Ровно как и вынести для себя нехитрую истину, что связываться с ней – себе дороже. Ромашка покосилась на Эрика и чуть дернула плечом, оттолкнув от себя. Но он и сам отстранился.
- У тебя есть пистолет? – спросил он, подняв на девушку взгляд. – У проститутки должен быть пистолет, - добавил он чуть резче и как-то задумчиво.
- Я не проститутка, - мрачно откликнулась Ромашка. Рукоять некрупного, женского, пистолета привычно легла в ладонь, оружие выскользнуло из кобуры под грудью. Эрик криво усмехнулся. Было абсолютно неважно, кем являлась девушка с цветочным именем. Главное, что у них теперь было оружие. Одно на двоих. И одна же на двоих необходимость убраться отсюда туда, где их не найдут. Было на примете у Шарка одно такое местечко… только бы добраться. И не нарваться на гнев потенциальных союзников.
Парень сгреб девушку за руку и потянул за собой глубже в переулок.
- Стоять, полиция! – окрик, а заодно и предупредительный выстрел, прозвучавший ожидаемо вовсе и не в воздух, а прямо над головой, застал их уже у машины. Ромашка тихо пискнула, прячась за кузовом. Эрик только выругался, продолжая возиться с дверью у водительского места. Ему давно не приходилось промышлять угоном, навык вспоминался с трудом. Но это как езда на велосипеде – до гробовой доски не забудешь.
Ромашка выстрелила в ответ с запозданием, заставив Кейл скрыться за углом дома. Пуля вышибла из стены кирпичную крошку, оставила очередную выемку, словно здание кто-то пытался грызть.
- Сдавайтесь, вы окружены! – даже на высоких тонах в голосе слышался сарказм. Есть особый набор фраз у копов, которые заставляет произносить устав, но их никто и никогда не слушает. «Откройте, полиция», «Сдавайтесь», и даже «Стой, стрелять буду» - все остается без какого-либо внимания со стороны преступников. Особенно если в этот момент у одного из них под руками щелкнул замок. Эрик потянул дверцу на себя. Открывал он её осторожно, плавно, стараясь не привлекать внимания. Но когда машина была открыта – бросился внутрь так, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, в каком-то смысле так и было. Шарк перегнулся через сидение, открыл заднюю дверцу.
- Бегом! – прошипел он тихо. Но Ромашке особое приглашение и не было нужно. Хватило пули, чиркнувшей о крышу машины. Девушка забралась в салон. Эрик не дождался даже момента, когда она захлопнет дверь. Он схватился за руль, о чем почти сразу же пожалел. Рана отозвалась невыносимой болью. Эрик выругался, прижимая руку к груди, как подбитая собака, и покрепче сжимая руль здоровой рукой.
- Черт! – Алекс несколько раз спустила курок вслед краденой машине. Профессионально наметанный глаз легко вычленил в полумраке ее номер, женщина несколько раз повторила его про себя, запоминая. Да только что толку? Они проедут несколько кварталов и отправят машину с моста в реку. Или с горы. На это-то им ума хватит, не совсем ведь идиоты.
Рядом визгнули тормоза, заскрипела лысая резина об асфальт. Машина остановилась далеко не сразу.
- Чего стала? – Мартинс кивком головы пригласила инспектора в салон. Алекс криво усмехнулась.
- Двигайся, Шан, - откликнулась она. Спорить девушка не стала. Она перебралась на пассажирское сидение и в очередной раз скрипнула ремнем безопасности. Алекс на такие мелочи не разменивалась никогда, а вот Шантал перспектива вылететь сквозь ветровое стекло прельщала мало.
Мотор взревел так, как не ревел уже последние месяцев пять. По стойкому убеждению Кейл, эта старушка уже и не была способна на такие мощности. Женщина почти чувствовала, как напряжение растекается по стальному корпусу, как скрипят, из последних сил держась друг за друга, заново сваренные части. Машина рисковала развалиться на части где-то по дороге. И чем выше была скорость – тем выше была и вероятность при торможении остаться счастливой обладательницей кучи металлолома.
- Куда мы едем? – Ромашка оглянулась назад, на машину, преследовавшую их, словно привязанная. Несколько минут назад они проскочили оцепление, только чудом вклинившись между двух полицейских машин, оставив обе, а за одно и свое транспортное средство, без зеркал и со стертыми боками. Но пока машина была на ходу, это не имело ровным счетом никакого значения. Даже если на корпусе заметны уже не только царапины, но и явные круглые дыры от пуль, от которых приходилось падать на сидение и прижимать голову. Эрику было тяжелее – он не мог отпустить руль.
- Прямо, - не слишком информативно откликнулся парень. И, усмехнувшись, добавил, - Не паникуй, Бонни. Всё под контролем.
Ромашка вскинула голову и возмущенно посмотрела в его затылок. И всё-таки он был патологическим неудачником. Только каким-то чудом им удавалось всё ещё как-то уходить от погони.
- Под твоим контролем, Клайд. Это-то меня и пугает… - проговорила Ромашка. И в следующее мгновение снова тихо пискнула и упала на сидение. За спиной снова стреляли. Мартинс ослабила ремень безопасности, потянув на себя, и, наклонившись к окну, стреляла почти бессистемно, скорее просто нагоняя страх на беглецов.
- Мы уже почти на месте…
Визгнули тормоза. Машина, против ожидания, все-таки не развалилась. Но Мартинс дернулась, едва не заехав себе в челюсть собственным кулаком, в котором сжимала ремень безопасности.
- Какого черта?! – порычала Шантал, оборачиваясь к Кейл. – Они же уйдут!
- Мне, знаешь ли, - начала Алекс спокойно, но вот закончила резко, - жить пока не надоело!
Она так и не обернулась на Мартинс. Посему первопричины такого заявления девушке пришлось искать самостоятельно. На это ушло немного времени – сложно не заметить букву «Д» размером во всю стену, на которой она была написана. Хотелось бы верить, что нарисована она была всё-таки просто красной краской, а не кровью. Хотя всякое могло быть, Дива и не на такое способна…
- Уже и сюда добрались, - выдохнула Мартинс, откидываясь на спинку и едва слышно выругавшись.
- Дай телефон, - Алекс протянула руку к Шантал.
- Зачем? – девушка нахмурилась, залезая в карман за телефоном. Алекс только невнятно хмыкнула.
- Назначу свидание Диве, - проговорила она мрачно. Договор с Дивой был жёстким – на её территорию не заходит полиция, а её люди не выходят в город. Точнее, выходить-то они могут, но власть имеют только в рамках одного района. Договориться с Дивой оказалось проще, чем попытаться выкосить эту заразу. У полиции не бесконечный штат, они не могли себе позволить терять людей пачками. Не можешь уничтожить – контролируй.
- А где твой? – всё-таки спросила Шантал, передавая телефон.
- Сломался, - равнодушно откликнулась женщина.
Вот только контролю Дива поддавалась весьма поверхностно. К примеру, в её договор с полицией входил и тот факт, что границы района остаются неподвижны. А меж тем территории расширялись. Улица за улицей, незаметно, как раковая опухоль.
Район казался безжизненным. Только от ощущения, что каждая тень целиться в тебя дулом пистолета волосы на затылке становились дыбом. Эрик сбавил скорость. А после и вовсе остановил машину.
- Спрячь пистолет, Ромашка, - проговорил он.
- Кимберли, - машинально исправила девушка, убирая оружие. Все равно оно было уже бесполезным – дамский пистолет вмещал в себя всего две пули. Блондинка чуть поежилась, подходя ближе к Шарку. Она их не видела, никого из них. Но чувствовала, что стоит ей лишний раз дернуться – как ее прошьет минимум два десятка пуль.
- Ну, что… - Эрик чуть повысил голос. Он улыбался, но стоящая к нему почти впритык Ромашка чувствовала, насколько тяжело давалась эта улыбка. Он был напряжен, как натянутая струна, почти на грани того, чтобы порваться с тихим звоном. – Меня здесь никто уже не помнит?! – весело спросил он у пространства, что пристально следило за ними дулами пистолетов. Ромашке почудилось шевеление у одной из теней…, но голос раздался с другой стороны.
- Эрик! Какими судьбами?...
3.13.1
Сознание ускользало. Измученное длительным бодрствованием, ослабленное, оно то и дело пыталось покинуть меня. Но я каждый раз снова просыпалась. Когда кожи касалась холодная сталь, разгоняя по всему телу уже даже не отклики боли, просто мурашек. Противных, холодных, проникающих вглубь тела. Даже сердце уже не сбивалось с ритма. От того и кровь текла медленно, мерно, вырываясь из поврежденных сосудов. Засохшие багровые корки мешали дышать. Зачем было начинать именно с шеи?...
Впрочем, какая разница? Оказывается, человек может привыкнуть ко всему.
Несколько часов… или дней? Сколько я здесь? Сколько я смотрю в огромное зеркало, занявшее собой весь потолок? Не помню. Наверное, уже целую вечность. По началу я что-то кричала, кажется, даже угрожала, материлась… Но теперь уже на это не было сил. Я устала, смертельно устала.
А она словно бы даже не знала такого чувства. Когда все это началось, когда она только склонилась надо мной, над моим обнаженным телом… рассматривала меня, как художник рассматривает чистый холст, прежде чем начать выводить на нём новые узоры. Умеет ли она чувствовать что-то, кроме этого трепета автора перед началом новой работы? Или удовлетворения при её завершении? Сколько у нас было версий обо всём этом, мы выдвигали их одна за другой, и спорили до хрипоты.
Что ж. Я всегда знала, что Художник – женщина. Жаль, что подтвердить эту догадку будет уже некому.
Мое тело было покрыто вязью узоров уже до пояса. Она скользила скальпелем по моей коже, аккуратно выводя линии одна за другой. Иногда протирала кожу салфеткой, чтобы кровь не мешала ей видеть узор. Было что-то завораживающее в том, как она это делала, как рисовала по мне, вызывая острую боль. Которую мозг воспринимать был уже не в силах. Словно перегорели рецепторы, сигналы с них поступали как-то глухо и отстранённо.
Чем она мена накачала? Транквилизатор, скорее всего. Небольшая доза, чтобы я оставалась в сознании, чтобы могла даже говорить. И как давно его действие прошло? Не помню. Но точно знаю то, что сейчас меня держит уже не препарат. Сейчас кровь, вытекающая из ран, покидающая мое тело, лишает меня сил. Воли… нет, воля ещё есть. Но что от неё толку, если я не могу даже пальцы в кулак сжать. Попытка вызывает только судорогу и новую порцию крови, скользнувшую пеленой по руке, словно обволакивая.
Звонок мобильного я даже не уловила. Его жужжание оказалось уже за гранью моей слышимости. Но Художница его заметила. Она отвлеклась от работы, положила скальпель рядом с моей рукой. Словно издеваясь. Я потянулась за ним, совсем немного, почти коснулась кончиками пальцев холодного метала… но не успела. Она улыбнулась, ободряюще погладив меня по руке, размазывая кровь.
- Тебе лучше ответить, - тихо проговорила она, поднося мобильный к моему уху. Я сглотнула. Кончик скальпеля коснулся шеи, над сонной артерией. Я знала, что она не промахнется, не ошибется. Я знала о ней даже слишком много.
Как соблазнительно было закончить все прямо сейчас. Одно лишнее слово – и она перережет мне горло.
- Алло, - раздалось с той стороны. И сердце, которое многие часы уже едва отсчитывало свой ритм, вздрогнуло. Забилось быстрее. Глупый орган, ему не понять того, что чем быстрее оно бьётся – тем скорее наступит смерть.
- Да, - голос слабый, словно и не мой вовсе. Не понятно, слышно ли меня с той стороны. Там шумно. Кто-то говорит, гремит сирена.
- У нас труп, дело рук Художника, - вносит ясность голос на той стороне. Живот сводит болью, словно в него всадили нож. Но я слишком хорошо знаю, что она этого не сделает. Не время ещё, я ведь веду себя хорошо, не вызываю подозрений. Разве что совсем немного, - Всё в порядке? – от заботы в голосе хочется плакать. Навзрыд, биться в истерике и рыдать, словно малолетняя истеричка. Но нет сил.
- Да, - как же хочется жить. Слабость наваливается с новой силой, стоит только помыслить хоть о каком-нибудь движении. Или это все бешено колотящееся сердце? Глаза жжет, но на слезы у организма уже не хватает резервов. Слишком много жидкости потеряно, слишком много крови. Организм пытается бороться за жизнь, пока я… пытаюсь не заплакать. Чуть судорожно вдыхаю, чтобы хватило сил ответить. - Справляйтесь без меня.
- Поняла. Отдыхай, - холодно отвечает трубка.
Алекс…
- Умница, - снова раздается над ухом тихий голос моего мучителя. Она убирает телефон, следом за ним отводит и скальпель от шеи. Я мучительно выдыхаю. Сердце все еще колотится, в ушах звенят отголоски слов. Хорошо, что, по крайней мере, этот голос будет последним, что я услышу… Предпоследним. Есть еще этот тихий, бархатный голос Художницы. Нет сил даже усмехнуться собственному сарказму.
В голове сам собой заново проноситься весь разговор. Нотки заботы в голосе, обида и раздражение, деловитый профессионализм… Догадка пронзает почти бесчувственный мозг иголкой.
- У тебя есть… подражатель, - выдыхаю едва слышно.
- Что? – её рука вздрагивает, рисунок сбивается и портиться, перечеркнутый неловкой линией. А сознание ускользает, словно песок сквозь пальцы. Не поймать, не задержать…
Комната была небольшая, освещенная, словно операционная. Только слишком много крови, как для помещения в больнице. Алая жидкость заливала все, она покрывала, словно простыней, стальной стол, стекала на пол, обращаясь в бархатный багровый ковер. Виновник сидел чуть в стороне и листал тетрадь, сверяясь со своими записями. На первой странице аккуратно было выведено имя очередной жертвы. Художница была склонна к систематизации. Все должно быть аккуратно, даже если это в дальнейшем может облегчить работу полиции. Впрочем, им никогда не станет ума найти это место.
Источник крови, словно грубо сплетенная из белых лент кукла, лежал на столе. Раны были перевязаны, бинты пропитывались кровью, но уже совсем скоро все раны должны были закупориться. Скальпель Художницы проникал не так глубоко сквозь кожу, чтобы причинить серьезные повреждения. Незаконченная работа… она раздражала, зудела где-то внутри жаждой действия.
Не брошенная. Всего лишь отложенная.
Жертва на столе судорожно вдохнула, приходя в себя. И медленно повернула голову набок. Перед глазами все плыло, чтобы сфокусироваться потребовалось несколько мгновений. А чтоб найти на фоне белой стены, исписанной черными буквами, похожими на алфавит, девушку в белом халате понадобилось еще какое-то время.
- Я помогу тебе, - она словно почувствовала, что та пришла в себя. И заговорила, так и не подняв головы, - поймать его, - закончила девушка. И пояснила, все-таки встретившись взглядом со своей жертвой, - Никто не имеет права меня копировать.
Конец первой части.
Продолжение следует…
Продолжение следует…
@темы: fanfiction
среда, 25 февраля 2015
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Название: Даунтаун.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: Две части сразу.
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
1.11.1
Все мои вечера проходят одинаково. Я выхожу на сцену. Музыка прерывается и хрипит, аппаратуре давно пора на помойку. Хотя нет никаких гарантий, что не оттуда она была родом. Но дерьмовое звучание, кажется, заботит только меня. Я могу хоть под звук перфоратора танцевать – мои зрители не заметят подвоха. Они приходят не слушать. Они приходят смотреть.
Я привычно наблюдаю за людьми, когда с тела падает первая часть одежды. Костюмы приходится беречь, так что я осторожничаю, роняя их неизменно себе под ноги или и вовсе за сцену. Руки и так исколоты до крови. Кожа слишком плохо протыкается. Если это не твоя собственная кожа, конечно.
Публика та же. Я почти наизусть знаю все эти рожи. Их сальные взгляды ощущаются почти материально на коже, от них потом не отмыться, сколько бы часов я не простояла под струей душа. Не люблю на них смотреть. Но следить приходится. Я давно научилась выписывать пинки и оттаптывать каблуками руки, оказавшиеся слишком близко. От потных ладоней отмыться гораздо сложнее, чем от взглядов.
Я смотрю выше, вглубь зала. В клубах сигаретного дыма, висящих совсем низко, снуют полуголые девицы с подносами. Острый запах перегара бьет в ноздри даже на сцене. Я к нему привыкла, не замечаю, как и мерзкий запах похоти, от которого меня мутило столько дней.
Посетителей не много, но это только начало вечера. Спустя каких-то пятнадцать минут двери начнут открываться раз за разом, пропуская внутрь все новые лица. Но пока – затишье. От того мне и странно услышать скрип, с которым внутрь проходят двое. Я даже улыбаюсь. Нечастые гости. Инспектор и его… сержант? Как там они правильно называются? По мне – так копы и копы. Все на одно лицо. Впрочем, эти отличаются. Хотя бы тем, что они женщины. Но все равно без толку их запоминать. Инспектор меняется в среднем дважды в период. Хотя женщина на этой должности, кажется, впервые.
Одна из пришедших смотрит на меня, когда они устраиваются за столиком. Смотрит почти без интереса, скучающе. Взгляд пристальный, колючий, но ей не интересно мое тело, просто нужно чем-то занять глаза, чтобы не цепляться за мерзости, что творятся за соседним столиком. Инспектор и вовсе смотрит на меня лишь мельком и снова переводит взгляд на свою спутницу. Они здесь по работе и нельзя отвлекаться, или она попросту боится ревности?..
Я почему-то склоняюсь ко второму. Таких, как они, много. Не смотря на то, что мэр несколько дней назад пристрелил собственную дочь, уличив в однополой связи. Точнее не так, застрелилась она сама. По слухам после того, как батюшка приказал паре амбалов ее изнасиловать в рамках «исцеления».
Но их все равно много. Я отличаю такие пары на раз. Иногда даже завидую. В городе, где женское тело – товар, причем не самый дорогой, каждый ищет себе хоть какой-то кусочек тепла и понимания. Даже если это грозит жестокой смертью.
А кто-то учится продавать себя подороже. Женщина в углу, столь сексуально и в то же время благородно курит дорогие сигареты, что двое мужчин рядом, кажется, кончили от одного вида. Стройная, как росчерк пера. В ее взгляде коварство и хитрость. Сколько мужчин побывало в ее постели? Такие соблазняют богатых, предоставляя им свое тело в обмен на жизнь в достатке. И что только привело ее в этот район? В этот дрянной бар, у которого даже название стерлось. Не то Каприз, не то Сюрприз. Не то еще какой-то «риз», дьявол его разберет.
Я даже не заметила, когда он вошел. Но почувствовала его взгляд. Он сел у самой сцены, смотрел на меня снизу вверх. Без эмоций, словно я была музейным экспонатом за стеклом. В его взгляде не читалось ровным счетом ничего, но я, уже полуобнаженная, почувствовала себя распятой под ним. Словно препарированная лягушка, без кожи, все органы наружу. Пульсирующий комок сердца, вязь кишок, сетка ребер. Он видел все, а мне нечем было прикрыться.
Я сбилась с ритма. Музыка убежала вперед. Это было не важно – мне достаточно было просто произвольно крутить задом, чтобы публика была в экстазе. Но я всегда следила за музыкой. Если бы она только знала, во что я превратила наши привычные связки. Она бы пристрелила меня из своего любимого дробовика. Того самого, что неизменно возила в багажнике своего минивена.
Я повернулась, пытаясь угнаться за музыкой. Но, даже не глядя на него, чувствовала взгляд. Я споткнулась. Раз, второй, третий… на четвертый упала, растянувшись на сцене. Лодыжку пронзило болью.
Когда я поднялась – его уже не было. Но все, на что меня хватило, - это уползти за сцену.
Мне было стыдно. Я куталась в свой плащ, как будто он мог скрыть мою наготу, продемонстрированную там, на сцене. И мне стало страшно. Не от стыда, не от стада похотливых мужиков, перед которыми я отплясываю. Мне стало страшно от мысли, что мне уже очень давно перестало быть стыдно.
В кого я превратилась?..
Здесь не выносят гордых. Точнее – выносят, но только ногами вперед. Тех, чье тело невозможно купить, берут силой. Вот и все.
Болит лодыжка. Невыносимо.
У меня двадцать минут на то, чтобы переодеться. Еще одна танцовщица не явилась, мне сегодня работать за двоих. Если я не выйду на сцену - мне не заплатят. А в доме закончился даже черствый хлеб, я уже молчу о выпивке.
Но я не могу сдвинуться с места. Он словно засел у меня внутри, где-то в желудке.
Я знаю эти глаза. Мне знаком этот взгляд.
Откуда?..
2.12.1
Когда я в последний раз видела солнце? Не могу вспомнить, восходит ли оно вообще в этом городе. Должно быть, где-то там, за низкими седыми тучами. Но режим давно и окончательно сбился. Если солнце и есть, то радует оно город в те часы, когда я сплю беспробудным сном. Если этот город вообще может обрадовать такая мелочь, как солнечные лучи. Он давно привык радоваться только тому, что затрагивает низменные инстинкты. Убивать и трахаться.
Сигаретный дым обжигает горло. Смешно вспомнить, я брезгливо морщилась, когда впервые вошла в кабинет. Облако сизого дыма душило, от него мутило, я сутками проветривала помещение. Да только через полгода рука сама потянулась за пачкой. Отвратительные, дерьмовые сигареты прежнего инспектора. Стоят копейки, отравляют, похлеще мышьяка, легкие словно золой забиты. Но они хоть мало перебивают позывы к рвоте.
Выдыхаю, едва сдерживаясь, чтобы не закашляться. На столе гордая Пизанская башня из папок. Текущие дела. Полуразложившийся труп в канализации, младенец в мусорном баке, парень, разрезанный колесами трамвая. Не опознан, личность неизвестна, пропал без вести… - все в сторону, в нижний ящик стола. Гора все растет, грозя погрести под собой. Смешная смерть – умереть под кипой дел об убийствах и изнасилованиях.
В сторону. Все в сторону. Слишком много, разделить по приоритетам, выделить самые срочные. Остальные – туда, откуда они больше никогда не вернуться. Дела разлагаются в ящиках стола, сквозь щели просачивается запах гнили, выскальзывает вязкими каплями трупный яд.
На столе остается только одна папка, ряд фотографий, разложенных по столешнице. Они лежат тут уже почти вечность. Если сдвинуть какой-то снимок – станет заметно, что они припорошены пылью. Три года. Три года участок живет охотой на одного человека.
Курсвилльский художник. Маньяк. Первая жертва найдена в пригороде, с тех пор он и носит свое странное имя. На фотографиях – последние несколько жертв. Бледные лица, слепые глаза, пронзающие своей пустотой. И роспись по коже, глубокие раны острым предметом, скорее всего, скальпелем. Похоже на арабскую вязь, на украшения. А на лицах отпечаток невыносимой муки. Это не обезображенная маска насильственной смерти. Это мучение существа, из которого жизнь вытекает по капли, медленно, обрекая на страдания. В переулке напротив участка до сих пор темнеет кровавое пятно, роспись каменной кладки стен. Там нашли пятую жертву. А сейчас призывно улыбаются шлюхи, ничуть не стесняясь близости копов.
Встаю, подхожу к внутреннему окну, чтобы сквозь жалюзи посмотреть на то, как копошатся полицейские. Пробегаю взглядом по тем, с кем проводятся допросы сразу в нескольких концах зала. Я давно уже умею читать по лицам. Убийство, убийство, изнасилование, проституция, снова убийство… Там, над входом в участок, высятся пафосные слова. «Служить и оберегать».
Бред собачий!
Половина штата состоит из наивных идиотов, мечтающих стать героями в этом отравленном городе. Вторая – откровенные уроды, садисты, наслаждающиеся чужими страданиями, но которым кишка тонка самим размозжить череп близкому.
Я пришла таким же наивным дураком.
Встречаюсь взглядом со шлюхой, сидящей за столом совсем рядом. Ее запястье приковало к подлокотнику, но вряд ли это ее беспокоит. Она откидывается назад, усмехается, растягивая губы. Дешевая помада идет трещинами, обезображивает и так не блещущее красотой лицо.
Мышцы лица сводит омерзением, губы растягивает в усмешку, копию нагловатой улыбки Матильды. Снова клофелин, или ты все-таки завела себе развлечение поинтереснее?...
Что ж. Теперь во мне всего понемногу.
- Инспектор Кейл!
Она обернулась, опуская руку с сигаретой. Светловолосый парень, почти еще мальчишка, ворвался в кабинет без стука. Алекс чуть повела бровью, глядя на него пристально. Новичок, никак не привыкнет, что так просто в кабинет к инспектору вламываться по меньшей мере небезопасно. Это его ведь вчера тошнило после утренней сводки текущих дел? А ведь вовсе и не худший день.
- Инспектор Кейл, - повторил парень. Он запыхался и пытался быстрее восстановить дыхание, чтобы сообщить то, зачем прибежал. Но от этого дышал только тяжелее, едва ли не давясь собственными словами. Информация дробилась между судорожными вдохами, терялась. – У нас убийство на Франклина.
Алекс криво усмехнулась. «У нас». Общая фраза, обозначающая, что в подшефном квартале снова кто-то излишне добрый поделился этой самой добротой. В этом городе есть хоть одна улица, на которой не нашлось бы багрового пятна? На асфальте, или на стене, или еще где… Конечно, найдется. Район элиты, частный сектор. Там улицы отмывают от подобного дерьма.
- Я-то каким боком? – спросила она, снова затягиваясь. Сигаретный дым заполнил легкие, вызывая мучительное раздражение на внутренней поверхности бронх. Казалось бы, пора бы уже и привыкнуть, ткани должны были загрубеть. А все равно, словно что-то рвется изнутри. Только больше не вырывается кашлем. Еще немного и, должно быть, перестанет и ощущаться.
Парень, наконец, восстановил дыхание, вздохнул, чуть затравлено покосившись через плечо. Алекс снова повела бровью. Это от кого же он принял звонок?
- Жертва - мистер Отто, - проговорил он тихо, чуть исподлобья косясь на женщину, словно выжидающе. Но Кейл только скрипнула зубами. Ну, конечно. Большая шишка, мистер Отто, представитель элиты. Вовсе и не странно, что мэр требует личного контроля от инспектора.
Алекс затушила сигарету в пепельнице, которой служило блюдце из столовой. Буфетчица до сих пор ищет злоумышленника, который умыкнул у нее бело-красное блюдце в горошек. Хорошо, что его давно уже не узнаешь в многолетнем слое пепла.
Пару лет назад она еще бы послала мэра на три веселые буквы, подкрепив парой рекомендаций, как туда проще добраться и веселее провести время. Но с тех пор Кейл успела перегореть, ее амбиции и нетерпимый характер потрепали, оставив от него только ошметки, превратившиеся в пассивную агрессию. В какое-то пламя, выжигающее изнутри не многим не меньше, чем дерьмовые сигареты.
Когда упорно безоружным бросаешься на танк, рано или поздно надоедает сбивать о его гусеницы руки, ломать о броню ногти и зубы. Остается только немая ненависть, горящая углями в глазах.
Алекс сорвала с вешалки старую, потертую куртку, выходя из кабинета. Мальчишка едва успел метнуться в сторону. Но, как оказалось, зря дергался.
- Санд, ты со мной, - коротко приказала женщина.
- Что?... – не понял парень, успевший, кажется, задуматься о чем-то своем, потихоньку пропитываясь атмосферой кабинета начальника. А, может, его просто одурманил тяжелый дух дешевых сигарет. – А… да, сэр, есть.
Алекс остановилась. Она даже не повернулась, но хватило и той укоризны, с которой на Санда смотрел ее затылок. Парень коротко задохнулся, мотнул головой.
- То есть, мэм, да, мэм, - скороговоркой заговорил парень. Кейл мгновение стояла неподвижно, потом губы снова растянулись в усмешку.
- Не отставай, Санд, - коротко проговорила она. Мальчишка бросился следом бегом, хотя Алекс едва ли перешла на быстрый шаг.
Мотор знакомо заурчал под капотом. Алекс вывела машину из переулка на основную дорогу. В сумерках мокрый асфальт отражал, словно зеркало, то, что находилось над ним. Город нависал со всех сторон, надвигался домами, скалился пастями выбитых окон и сочился ядом неоновых вывесок. Инспектор чуть прикрыла ресницами глаза, поморщившись. Перепады света и тени, разница между так близко соседствующими районами била по глазам, как свет фонаря в кромешной тьме. Направо, один поворот, и дорога резко уходит вверх. На холм, где стальными воротами отгорожен от остального мира район Элиты.
А налево жмутся трущобы, скалятся обломками и морщатся, извергая из себя мусор и гниль. В узких переулках, в затхлом воздухе шарится даже не смерть – ей стало бы мерзко пачкать свой балахон в этой гадости. Там бродят шавки, отбросы потустороннего мира, которые растягивают тела на кости, уничтожают, пожирают, оставляя тут и там пятна запекшейся крови и своего дерьма.
Алекс настолько явно увидела перед собой этих существ, вытянутых, изогнутых, с торчащими сквозь гнилые шкуры ребрами, со слюнявыми пастями, с которых стекает кровь напополам с ядовитой слюной…. Она бы ничуть не удивилась, увидев перед собой одну из этих тварей. Почти ждала, готовая нажать на газ, размазать потустороннее тело по капоту, перемазать зеленой кровью ветровое стекло…
- Инспектор? – окликнул Санд, с некоторым опасением глядя на Алекс. Женщина коротко моргнула, скосила взгляд на парня.
- Что, Санд? – спросила она. Блондин сглотнул, снова откидываясь на спинку сидения, покачал головой, почти неслышно проговорив «ничего». Ответ Алекс и так знала, ему незачем было пытаться сформулировать. На короткое мгновение ее лицо отразило то безумие, что бушевало внутри. Почти нечеловеческое, обезображенное выражение. «Почти нечеловеческое» - Алекс едва заметно усмехнулась, - «Не много же ты знаешь о людях, парень».
Фары выхватили из темноты ряд полицейских машин, оцепление, отмеченное желтой лентой. И группу людей, которые пытались рассмотреть что-то там, за спинами копов и судмедэкспертов. Если так можно назвать одного человека в белом халате, вооруженного чемоданчиком.
- О, Инспектор, - ей приветственно кивнули. Алекс мимолетно показала дежурному значок, проходя оцепление. Санд задержался, пришлось подтвердить, что юнец сопровождает инспектора. А что поделать, молодежь нужно учить. И лучше всего это получается на практике.
…Санда уже пятнадцать минут рвало над мусорным баком. Хорошо, хоть добежать до него успел, не хватало еще испортить место преступления своими выделениями. Алекс стояла над телом и курила, затягиваясь чуть жадно, заполняя легкие дымом.
- Та сколько ж в тебя влезает? – чуть раздраженно проговорила она. Сколько нужно было съесть, чтобы так долго выворачивать свой желудок наизнанку? – Надо передать в буфет, что тебя слишком много кормят.
Подколка была далеко не первой. Несколько офицеров, осматривающих место преступления, заулыбались. Безучастен оставался только Санд, который все никак не мог совладать с тошнотой. Алекс мотнула головой. Дольше ждать явно не имело смысла, а с высоты своего роста она уже успела рассмотреть все, что могло ее заинтересовать. Пора было и спуститься на уровень трупа. Кейл присела на корточки.
- Трогать можно? – уточнила она. Фотограф приблизил камеру, щелкнул еще раз что-то, что показалось ему важным, и кивнул.
- Да, уже можете, инспектор.
Алекс взяла труп за руку, осторожно подняла. На белой, почти обескровленной коже контрастно выделялись узоры. Художественная вязь вниз от кисти, к локтю. Это было по-своему красиво. Точнее было бы, если бы распластанное обнаженное тело не принадлежало толстому волосатому мужику. Весьма странные вкусы у Художника. Еще с пятого на десятое можно было понять убийства красивых девушек – в них хотя бы наблюдалась какая-то романтика и эстетическая красота. Но это… холст явно не стоил стараний.
- Как тебя зовут? – спросила Алекс. Ритмичный звук тихих шагов за спиной прекратился, Санд тихо хмыкнул, скорее проверяя способность голосовых связок воспроизводить звуки.
- Р…Расти, - все-таки запнулся парень. Алекс поднялась, доставая из кармана платок и вытирая руки.
- Итак, Расти, что скажешь? – спросила она, поднимая взгляд на парня. Парень покосился на труп и на мгновение снова позеленел, прикрывая глаза. Кейл скрипнула зубами. Еще не хватало, чтобы он в обморок хлопнулся. Женщина протянула ему чуть чадящую сигарету.
- Я не курю, - откликнулся парень, чуть отстраняясь. Алекс фыркнула.
- Начинай, зелень, - мрачно проговорила она. Расти сглотнул, чуть нерешительно протягиваю руку. Но все же послушно взял сигарету и затянулся. Чтобы сразу же зайтись тяжелым кашлем, сквозь него едва выговорив.
- Нам нужен спец по Художнику.
- Бинго, - Алекс хлопнула парня по плечу. – Придется вызывать с выходного, - чуть менее бодро проговорила она. Женщина достала мобильный, начала пролистывать список контактов. Расти было сунулся посмотреть через плечо инспектора, но стоило Кейл чуть скосить на него взгляд, как парень опомнился и отошел. Кто-то из сержантов окликнул его. Копы дразнили новичка со слабым желудком. Алекс успела заметить, как чуть судорожно парень сжал в пальцах сигарету, снова глубоко затягиваясь. На этот раз он не закашлялся, хотя лицо перекосило таким спектром чувств, что Расти, наверняка, успел рассчитать все за и против и счесть тошноту не такой уж и плохой альтернативой чадящему яду сигарет. От вида трупа он зеленел, от сигарет, кажется, начал синеть. Хотя, может, все дело в отблесках полицейской мигалки.
Алекс отвернулась в сторону, направив взгляд в темноту переулка. В сумерках слишком контрастно моргали огни, били по глазам. После освещенности места преступления зажатая между домами улочка казалась погруженной в кромешную тьму. Где-то в глубине угадывалось легкое шевеление. Бродячие животные, собаки или люди. А, может, просто игра воображения, пока в мозг медленно вкручиваются равномерные гудки телефона.
В трубке щелкнуло, но привычного, полуворчливого, а то и раздраженного, «Алло» за ним не последовало. Алекс помедлила мгновение, потом сама подала голос.
- Алло, - заговорила она, механически покосившись через плечо, где копы, словно намерено, начинали шуметь все громче. Слуха коснулся протяжный выдох, едва слышимый, от того показавшийся игрой отзвуков, которых было слишком много вокруг.
- Да, - голос, раздавшийся в динамиках, был слабым, на самой грани слышимости. Алекс нахмурилась.
- У нас труп, дело рук Художника, - коротко проговорила Алекс, почти сразу переключившись на другую тему. Даже интонация голоса чуть изменилась. – Все в порядке? – женщина зажала свободной рукой ухо, вслушиваясь в звучание из динамиков мобильного.
- Да, - повторил голос на той стороне. На несколько мгновений повисла тишина, после которой динамики донесли звук медленного, глубокого вдоха. Словно говоривший пытался собраться с силами для того, чтобы голос звучал ровно. Легкая тревога Кейл, проникшая в сердце, постепенно трансформировалась во что-то другое, что-то более темное, по мере того, как до сознания доходили мысли о первопричинах. – Справляйтесь без меня, - снова заговорила трубка. Собранности хватило ровно на половину фразы. Дальше звуки были выдохнуты уже с усилием, срываясь на тихий стон, искаженный звучанием некачественного телефона.
Алекс замерла. Пальцы, сжимающие мобильный, едва заметно побелели от напряжения, от скул вниз пролегли линии, изменяющие выражение лица, обостряющие черты. Женщина медленно вдохнула.
- Поняла, - проговорила она в трубку. И, не удержавшись, все же добавила едкое, - Отдыхай.
Руку от плеча свело судорогой. Алекс опустила мобильный.
- Инспектор, что та…
Расти едва успел отпрыгнуть в сторону. Мобильный врезался в асфальт, разлетевшись веселым фейерверком.
2.22.2
Если в трущобах свет фар выхватывал из темноты обшарпанные стены домов и фасады, стекал по кирпичам и покрытиям на влажный асфальт, то в районе элиты необходимость в фарах отпадала почти полностью. Здесь насчитывалось не более десятка домов. А количество жителей едва ли превышало число двадцать, если не считать, конечно, прислугу и охрану.
Шины едва слышно визгнули. Алекс скрипнула зубами и крепче сжала руль, как будто сила ее хватки могла хоть как-то повлиять на сцепление лысой резины с асфальтом. Давно пора было поменять покрышки. Давно пора было заглянуть едва дышащей машине под капот и, оценив творящийся там хаос, отправить старушку на свалку. Но в багажнике слишком хорошо и уютно прятался незарегистрированный дробовик. Да и на своей развалюхе всегда проще. Кейл давно изучила все ее особенности. Привыкать к новой капризной машине, по которой свалка плачет, инспектор готова не была. Порой даже ей в голову приходила мысль, что не чистым на руку копам жить приходится легче. По крайней мере, машины они подбирают не на свалке.
Расти молчал. Он глазел сквозь окно, по которому стекали редкие капли, на величественные дворцы богатого района. Здесь мальчишке бывать еще не приходилось. Только детьми они с друзьями пролезали через решетки и смотрели на дома, пока их однажды не поймала охрана. Он несколько раз поворачивался к инспектору, даже открывал было рот что-то сказать, восхитится внезапным архитектурным излишеством на одном из домов… и замолкал, натолкнувшись даже не на взгляд, на профиль Кейл. Женщина смотрела только на дорогу. И казалось, что под ее взглядом вот-вот начнет плавиться асфальт.
Свет фар выбелил стальные ворота. За ними прожекторами вверх, к низким облакам, били теплые лампы фонарей. В доме, к которому они прибыли, не горел свет. Угадывался только легкий отблеск за занавеской второго этажа, словно там горела одинокая свеча. А, может, целая вереница свечей, окружающая мраморный изгиб ванной. По ее бортику скользят тонкие пальцы, перебираются дальше, чтобы коснуться ножки хрустального бокала, бросающего алые отблески на белоснежную пену. В багровом вине тонут желтые огоньки, когда оно касается губ, растекается теплом, заставляя блаженно прикрыть глаза. И тонкие пальцы скользят по влажной коже, поддается под касаниями мягкое тело. Пробивает мурашками вдоль позвоночника, где-то глубоко внутри, заставляя откинуть голову, взмахнув короткими темными прядями, раскрыть алые губы глухим стоном…
- Что-то не так, - Алекс резко остановилась, Расти едва не врезался в нее носом. Инспектор покосилась в одну сторону, потом в другую. Ворота были приоткрыты, не видно вездесущей охраны. Переговорное устройство на заборе сорвано, из него хищно торчали провода, искрились под ударами легких капель. Алекс привычным движением забралась под куртку, рукоять пистолета легла в ладонь. – Санд, - окликнула она, кивком головы позвав за собой. Парень едва заметно сглотнул, неловко доставая пистолет и направляясь следом. Подсвеченная несколькими воткнутыми в землю фонарями дорожка вилась вперед, к дверям дома, отслоившись от основной дороги.
Взгляд Алекс вильнул по зарослям стриженного кустарника, по аккуратным деревьям, стоящим ровными линиями, словно садовник измерял все транспортиром. Впрочем, это вполне могло быть и так. Если хозяева помешаны на симметрии – садовнику не останется ничего другого. Но взгляд Кейл на секунду замер, женщина усмехнулась и опустила пистолет. А после и совсем спрятала. В загоне чуть поодаль расхаживали из стороны в сторону два добермана, кося недобрыми глазами на пришельцев.
- Санд, осмотрись, я пойду в дом, - проговорила женщина. Расти сначала кивнул, потом удивленно уставился на начальство. Алекс коротко закатила глаза. – Здесь никого, кроме нас, нет, - она кивнула на собак, - иначе они бы заметили.
Санд все еще чуть неуверенно кивнул, пряча пистолет.
- Не похоже, чтобы и в доме кто-то был.
- Это сейчас и проверим. Ты осмотрись снаружи, - повторила инспектор, чуть ускоряя шаг и приближаясь ко входу в дом. Нажала на кнопку звонка, по ту сторону раздался тихий переливчатый звон, словно от нескольких колокольчиков. Алекс почти видела, как, дрогнув, тонкие пальцы выпускают бокал. Он разлетается мелкими осколками о мрамор ванной, растекается кровавым пятном вина… Алекс нажала на звонок еще раз, едва заметно криво усмехаясь.
- Кто там? – раздалось из-за двери, тихо и как-то робко. Хотя говоривший явно пытался храбриться. Кейл вздохнула.
- Полиция. Нам нужно пере… - Алекс бессовестно перебили. По ту сторону двери раздалось сдавленное «наконец-то!», кастаньетами защелкали замки. Их было три или четыре, потом звякнула цепочка. Кейл полу удивлённо приподняла бровь. Полиции крайне редко рады. Но дверь потихоньку приоткрылась, на пороге оказалась женщина в белой ночной рубашке. Она куталась в темно-серую шаль, пряча под ней полуобнаженные острые плечи. Короткие темные волосы чуть всклочены, глаза сухие, но явно отмечены некоторой краснотой. Словно совсем недавно она плакала. Или была очень напугана. Но, если это и было раньше, сейчас ее лицо перекосило удивление.
- Вы женщина?! – прозвучало излишне резко. Если минуту назад Алекс рассматривала женщину с интересом, не решая к кому ее причислить – к жертвам или к потенциальным подозреваемым. То теперь в ее глазах сверкнуло что-то недоброе, она едва заметно усмехнулась.
- Ценное наблюдение, - едко проговорила она. – Инспектор Кейл, - представилась Алекс, проходя в дом, заставив женщину посторониться. Та как-то неловко коснулась пальцами лица, чуть судорожно вдыхая. – Вы позволите? – запоздало спросила Алекс.
- А… да, конечно, проходите, - проговорила женщина. Кейл остановилась, обернулась, внимательно посмотрев на хозяйку. А это, несомненно, была хозяйка дома, супруга ныне почившего мистера Отто. Хотелось верить, что почившего далеко не с миром и его в этот самый момент в аду черти… мучают.
Алекс ее знала. Несколько смутно, и помнила девушкой двухгодичной давности. Тогда у нее волосы были чуть длиннее, тонкие линии морщин в уголках глаз и губ прорисовывались не так четко. А еще тогда она была начинающей певицей, чьи амбиции толкнули ее на поступок… который, увы, так и не удалось ей инкриминировать. Не пойман – не вор. Не доказано – не убийца.
Миссис Анна Отто. Что еще она скрывала, если инспектора нелегкая снова привела к ней?
- Вы, кажется, не удивлены моему приходу? – спросила женщина. Анна подняла на нее взгляд, потом на секунду стушевалась, мягким движением приглашая сесть.
- Я вызывала полицию, - проговорила она тихо, присаживаясь на край дивана.
- Что произошло? – Алекс привычно достала блокнот, кончик ручки оставил на желтоватой бумаге точку. Но смотрела инспектор исключительно на собеседницу, чуть напряженно, почти испытующе, словно пыталась разглядеть неровности кожи под слоем макияжа. Кто же принимает ванную в макияже?
- Кто-то… - женщина поежилась, сглотнув и как-то нервно оглянувшись. – Влез в дом. Я слышала шаги на лестнице… - Анна снова нервно оглянулась через плечо. Алекс проследила за ее взглядом, потом осмотрела комнату, невольно поддаваясь испуганному трепету женщины. И, только снова встретившись с ней взглядом, мысленно выругалась.
- Где ваша охрана, миссис Отто? – спросила она. Анна опустила голову, пряча глаза.
- Инспектор, вы знаете, дела у моего мужа в последнее время идут не очень хорошо… нам пришлось распустить охрану и прислугу, - тихо проговорила она. – Почти полностью. И… Что это?! – женщина вскочила на ноги, дернувшись к Алекс. – Он еще здесь?.. – выдохнула она, закрывая лицо ладонью и краем шали, зажатой в руке. Ткань сползла, обнажая плечо, испуганно поджатое. Алекс едва заметно прищурилась. Рукоять пистолета лежала в ладони, но доставать оружие полицейская не спешила.
- Санд? – повысив голос, крикнула она. К шорохам наверху лестницы добавился какой-то хруст. А после и голос:
- Это я, инспектор, - проговорил парень. Алекс опустила руку.
- Вы не одна? – спросила тихо Анна, оборачиваясь к Алекс. Женщина кивнула. Инструкция, полицейские не имеют права покидать участок поодиночке. Если покидают его, конечно, по работе, а не по личным делам. Анна сдержанно улыбнулась.
- Челик, отпусти госслужащего, - проговорила она, всматриваясь в полумрак наверху лестницы. Из темноты проступил силуэт мужчины, держащего за шкирку мальчишку. Расти почти висел на его руке.
- Простите, инспектор… - невнятно пролепетал Санд, одергивая одежду, когда охранник, наконец, его отпустил. Анна что-то коротко проронила на незнакомом языке и мужчина, не то кивнув, не то едва заметно поклонившись, снова исчез. Как призрак. Алекс несколько мгновений смотрела на Санда, потом чуть покачала головой.
- Турок? – скучающе спросила она.
- Наполовину, - откликнулась Анна. Она, в отличие от инспектора, которая делала какие-то пометки в блокноте, смотрела неотрывно на Санда. Блондин явно смутился под взглядом, отступил на шаг, кажется, в большей степени гадая, не станут ли его ругать за самодеятельность. Ругать его стали бы. Но не в присутствии посторонних.
- Что там, Санд? – коротко спросила инспектор. Парень встрепенулся, как-то чуть потеряно покосился на лестницу.
- Явные следы незаконного проникновения. Окно на втором этаже разбито. Кажется, в спальне что-то искали, - отчитался парень. Алекс медленно вдохнула. Похоже, голова у Санда была насквозь дырявая. Кто же влазит к пострадавшим через окно, при условии отсутствия ордера? Да еще и что-либо трогает на месте преступления до того, как это осмотрят специалисты? Похоже, придется напомнить ему правила. У Алекс где-то был томик инструкции достаточной толщины, чтобы им удобно было хорошо приложить по голове. Ровно настолько, чтобы содержимое книги перешло напрямую в мозг.
Анна кивнула. Потом посмотрела на Алекс.
- А вы не подниметесь? – спросила она.
- Этим займутся специалисты, - проговорила Алекс. Санд присел на диван, чуть неловко глядя на инспектора. – Мы здесь за другим, - инспектор покосилась на Расти. Парень сглотнул. Посланников, принесших дурную весть, в старину казнили. Убивать полицейских миссис Отто не стала бы, но сообщать ей о гибели мужа все равно было страшно. Пусть и от нежелания причинять человеку боль.
- Миссис Отто, - подал было голос Расти. Но был перебит инспектором.
- Ваш муж, мистер Дэвид Отто, сегодня утром был найдет мертвым, - чуть жестко проговорила она. Это как прыжок зимой в прорубь. Чем дольше тянешь – тем страшнее, холоднее, больнее… К таким новостям невозможно подготовиться, они всегда ослепляют, сбивают с ритма сердце, застилают сознание. Как бы осторожно они не были произнесены.
- Что?.. – тихо переспросила Анна, непонимающе глядя на Алекс. Осознание пришло мгновением позже. Женщина задохнулась от ужаса, закрывая лицо ладонями. Воспитание, статус и прочая мишура не позволяли ей просто разрыдаться, она не могла даже упасть в обморок. – Нет… - едва слышно выдохнула она. Алекс смотрела на нее пристально. Она даже мысленно отсчитала несколько секунд, прежде чем миссис Отто, едва слышно вскрикнув, упала на диван, пряча лицо. Анна тихо всхлипнула, прижимаясь ближе к нелепо замершему Санду.
- Эээ… миссис… - невнятно начал Расти. Алекс закатила глаза. Ну, что за бестолочь! Она поймала оторопевший взгляд Санда и, подняв руку, несколько раз скользнула ладонью по воздуху, подсказывая. – Мм… - снова протянул парень, все-таки коснувшись пальцами волос женщины, осторожно погладил. – Я… примите мои соболезнования, миссис Отто…
- Анна, - почти неслышно выдохнула женщина. Алекс, которая до этого мгновения записывала что-то в блокнот, вскинула взгляд. Она чуть прищурилась, глядя в затылок хозяйки, словно по нему можно было прочитать, что же твориться там, в глубине черепа.
- Что… что с ним случилось? – тихо спросила Анна, спустя несколько минут. Она выпрямилась, благодарно взглянула на Расти, заставив того окончательно смутиться, когда потянулась поправить его куртку.
- Его уби…
- Идет расследование, миссис Отто, - перебила Алекс. – Как только нам станет что-либо известно – мы вам сообщим. А пока не покидайте город, возможно, вы нам еще понадобитесь, - проговорила она, вставая и пряча блокнот в карман. Записей было не много, и значились там, в большинстве своем, сплошные знаки вопроса. Вроде бы все ровно, четко и понятно. Мистер Отто - очередная жертва Художника. В богатый дом, в котором внезапно сняли охрану, пробрался кто-то, желающий поживиться… И все в один день. Совпадение.
Только практика показывала, что совпадений не бывает.
Расти задержался в гостиной миссис Отто. Алекс стояла на пороге и курила, выдыхая клубы тяжелого дыма в черноту ночи. Не спасали даже огни фонарей, выбеливающие фасад дома, вырывающие его из темноты. Все равно казалось, что ночь струится между полосками света, пробирается в щели, щупальцами обхватывая горло. Пугает собак, которые бродили по вольеру, стригли ушами воздух, словно загнанные лошади. И скалили зубы на чужаков. Интересно, почему они заперты, если в доме нет даже охраны?..
- Вы опоздали, - Алекс криво усмехнулась. Патрульная машина притормозила у ворот дома, двое полицейских, удивленно оглядываясь, разглядели на пороге Кейл и смутились окончательно.
- Инспектор? Что вы здесь… - начал было один из них. Алекс раздраженно цыкнула. Она бросила на землю сигарету, затоптала окурок.
- Время реагирования на вызов? – жестко спросила она. Патрульные переглянулись. Один заметно замялся, кажется, ответа на вопрос он не помнил. Алекс едва заметно прищурилась. Отправить их на переаттестацию, или пусть пока живут? Все равно точный ответ на вопрос не помнила даже сама Кейл. Слишком давно это было. И слишком редко в условиях реальности выполняются все условия. Правила пишут штабные, те, кто работает в поле, писаниной занимаются слишком редко. От того и нет реальной связи между тем, что выведено на бумаге, и настоящими условиями работы копа. Потому и таскают даже высшие чины полиции с собой незарегистрированное оружие. Одним пистолетом, бывает, не отобьешься от банды отморозков, с шипованными битами и самострелами, пробивающими насквозь кузов машины.
Алекс чуть раздраженно мотнула головой. Ей понадобилось всего несколько минут на то, чтобы раздать распоряжения припозднившимся копам. Стандартная процедура – осмотреть комнату на втором этаже, в которую проник злоумышленник. И чьему примеру последовал потом Расти. Осмотреть дом на предмет других взломов, опросить пострадавшую и ее телохранителя, опросить соседей… Алекс окинула взглядом район. Смысла опрашивать соседей не было, каждое поместье занимало такую территорию, что на соседнем участке могли хоть мины взрываться – никто ничего не заметит. И, возможно, обусловлено это было вовсе и не расстояниями, а личной гражданской позицией каждого. Интересно, сама миссис Отто снизошла бы к тому, чтобы помочь ближнему? Вряд ли. Скорее всего, кто-то из добрых соседей уже прикидывает стоимость участка. Хорошо бы, здесь не только ограбили, но еще и убили кого-то… тогда цена на участок стала бы мизерной. Алекс криво усмехнулась. Увы, мистер Отто скончался далеко отсюда.
В трущобах остро ощущалось присутствие смерти, сознание рисовало страшных существ, которых лучше было не встречать на своем пути. В районе элиты они были вполне реальны. Носили дорогие украшения и укладывали волосы гелем. Всегда проще общаться с тем, кому ты можешь просто врезать, в случае чего. Это понятнее, логичнее и не так мерзко, как паутина обманов в обществе сильных мира сего.
- Идем, Расти, - окликнула Алекс, спускаясь с крыльца и направляясь к машине. Мальчишка замешкался на секунду, кивком поздоровался с патрульными, и поспешил следом. Чтобы через мгновение обернуться, не то обижено, не то возмущенно на них покосившись. В спину полетел приглушенный комментарий о ручном «мальчике на побегушках» инспектора, а после и нестройный смех. Если Алекс и услышала, то виду не подала.
Санд сел в машину, захлопнул за собой дверь.
- Нужно организовать присмотр за миссис Отто, - проговорила она, положив руки на руль и глядя куда-то, за границу асфальта, освещенного слабыми фарами. Расти кивнул. Это не был приказ, по большей части просто мысли вслух, для которых парень был только случайным слушателем. Но осторожный комментарий он себе все-таки позволил:
- Она очень напугана, - сказал парень, повернувшись к дому. – Еще и муж погиб…
Алекс только фыркнула, усмехаясь. Тихо заворчал мотор, зашуршали шины на непросохшем асфальте.
- Не ведись на все так просто, мальчишка, - глухо проговорила женщина. – Понаблюдай за ней, - уже более деловым тоном добавила она. – И, Санд, - Алекс повернула голову и пристально взглянула на парня. – Это не охрана, это слежка.
- Что?.. Инспектор, вы подозреваете Анну?
Алекс едва заметно скривилась, на короткое мгновение, словно щеку свело судорогой.
- Я всех подозреваю, Расти. Это моя работа.
1.21.2
В тишине переулков тенями сновали люди. Полумрак ночи обращал их в призраков, в навязчивые образы, окружающие со всех сторон. Они раздражали взглядами, шорохами голосов, даже мыслями в хрупких, словно яичная скорлупа, черепах. И, чем ближе к конечному месту назначения, тем больше их становилось. Словно дорога вела к центру муравейника, где в окружении своей колонии восседает всесильная королева.
Королева действительно была. Огромная пылающая вывеска «Queen» занимала собой едва ли не весь фасад здания. Они ударили одновременно – яркий яд огней по глазам и музыка, забившая уши, словно ватой. Девушка остановилась. Королева отличалась от Репризы разительно. У последней даже от вывески осталось только три выцветшие буквы. Название давно помнила только хозяйка. Ромашка, одна из танцовщиц Репризы, давно звала клуб просто «Риз». Как будто название что-то могло изменить.
Впрочем, не исключено, что здесь сработал эффект именно пословицы про лодку. Сейчас, глядя на Королеву, Ромашка почти видела, как ее паучьи лапки тянуться к жалкой, полу убитой и давно бескрылой мухе – Репризе. Словно недостаточно только спутать своей паутиной весь город, нужно еще и впрыснуть яд в единственного конкурента, чтобы потом высосать его по капли.
Зачем она пришла? Что она могла изменить, стриптизерша из дрянного клуба, которой пришлось вырезать из матраса последнюю заначку, чтобы с трудом наскрести на поход в лучший клуб города? С кем ей тягаться?..
Ромашка достала сигареты, чуть нервно закурила, прижала языком тонкий край папиросы. Сладковатый дым заполнил легкие. Как ни парадоксально, дышать стало легче. Небольшая блажь, каприз, купить пачку дорогих сигарет и растягивать ее на неделю, две… иногда и месяц, если с деньгами у Репризы туго. Чтобы потом вытряхивать последнюю тонкую палочку, сминать пальцами картон пачки, понимая, что до следующей получки либо курить отвратительные, чадящие сигареты, либо терпеть, как бы паршиво не было. Сигарета и в этот раз была последняя, оставленная на самый черный день.
Пожалуй, именно он и наступил, выбился из череды серых дней, из привычного тумана тупого отчаянья.
Несколько часов назад Ромашка явилась в клуб. Чуть раньше, чем нужно было. Она все еще немного прихрамывала, и перед выступлением нужно было хорошо размять лодыжку. И что-то придумать с костюмом, чтобы бинт на синюшней коже не был заметен. Но в гримерке ее ждали. Мать сидела на столике и курила, нещадно тушила сигареты о стену, оставляя черные точки на обоях. Хозяйка клуба, она, меж тем, мало чем отличалась от собственных танцовщиц. Разве что чуть больше власти во взгляде, чуть больше злости, чуть больше готовности защищать своих. Сейчас в зрачках не было ровным счетом ничего. Ромашка ее даже не окликнула, она остановилась на пороге, удивленно глядя на женщину.
- Работаешь по две смены, пока мы не найдем замену, - произнесла Мать как-то хрипло, глядя куда-то в стену. Ромашка чуть опустила голову.
- Мальва так и не пришла? – уточнила она очевидное. Вторая девушка, которая подвела ее в прошлый вечер, не явилась и сегодня. На Мальву это было очень похоже – она могла пропускать не один день, а потом появиться, как ни в чем не бывало. Матери не по силам было ее приструнить, да она и не особо пыталась. Хотя вычитала из зарплаты Мальвы такие суммы, что девушка, кажется, уже давно была должна Репризе за то, что здесь работает.
Мать нервно засмеялась.
- Пришла, - проговорила она, вместе с выдохом. Лицо на мгновение скрылось за облаком дыма, женщина фыркнула и мотнула головой. А потом взглядом указала на столик, за которым обычно гримировалась Мальва. Зарисовывала засосы, синяки, иногда даже царапины. А потом и лицо скрывала под слоем косметики, наново рисовала глаза, губы, словно поверх собственного лица изображала маску. Чтобы никто не смог узнать.
Сейчас ее столик пустовал. Только на стуле лежала кожаная куртка Матери.
- В смысле? – не поняла Ромашка, подходя ближе к стулу, но оборачиваясь меж тем к женщине. Мать молчала. Только сигарета в пальцах едва заметно дрожала. Она тихо выругалась, перехватив сигарету второй рукой и сжимая пальцы. Ромашка тронула куртку, потянула вверх. И, уже почти сняв ее со стула, поняла, что под одеждой что-то было скрыто…
Она не закричала. Хотя именно таким был самый первый порыв. Ромашка отшатнулась, куртка выскользнула из рук и мягко упала на пол. В голубых глазах, стремительно темнеющих по мере того, как расширялся зрачок, отразилось то, что лежало на стуле. Рыжие волосы разметались, слиплись от крови, грубый разрыв на шее, чуть скрытый краем разрезанной кожи. Слои мышц, чуть искривленное отверстие трахеи, розоватое пятно кости… И пустота в глазах, направленных прямо на Ромашку. В последнее мгновение они ловят лучи света, словно цепляются за жизнь. От того глаза Мальвы были черными, радужку почти полностью перекрывал зрачок. Левый глаз был полностью залит кровью. Над ним, чуть пониже виска, был воткнут нож, по самую рукоять. Ромашка уставилась на узор на рукояти, словно пыталась чем-то занять глаза. Только бы не смотреть…
- Госпо…
- Не истери! – резко перебила Мать. Она не отводила глаз от потемневшей стены, так же, как и Ромашка неотрывно смотрела на нож. Нельзя было ее так оставлять. Нужно закрыть ей глаза, нужно вынуть клинок. Похоронить ее. Пусть не всю, хотя бы только голову. Она заслужила покой. Все заслужили. Ромашка отступила на шаг. Чтобы тут же вскрикнуть, падая вниз, хватаясь за лодыжку. Боль пронзила внезапно, стоило только на мгновение забыться, шагнуть, не думая о травме.
- Ее оставили на пороге, - сглотнув, проговорила Мать. Ромашка снова посмотрела на стул. С этого ракурса, с пола, было видно только неровный срез. Уже не кровоточащий… должно быть, ей отрубили голову.
- Зачем? – голос прозвучал слабо, почти не слышно. Теперь Ромашка понимала, от чего Мать не могла удержать в руках сигарету. Ее саму трясло мелкой дрожью. Девушка только сильнее сжимала пальцами лодыжку, уже не обращая внимания на то, что от этого становилось только больнее.
Мать едва заметно скривилась, затушив очередную сигарету о стену.
- Это предупреждение. Чтобы мы убирались, - она фыркнула, чуть мотнула головой. – Мой захудалый клуб ему, как прыщ на заднице. Репутацию, видите ли, портит! – Мать отпустила несколько комментариев, средней цензурности. Ромашка едва заметно кивнула. Матери незачем было даже говорить, кто этот «он». По его прихоти происходило все в городе, с ним никто не спорил. И его желание – закон. Впрочем, может, прихоть и не его, а кого-то, кто прикрывается его именем.
Мэр Блэквуд. Не может один человек успеть причинить столько зла…
Ромашка встала, снова подняла с пола куртку. Все равно ее теперь разве что сжечь, она была залита кровью.
- Оставь! – бросила Мать, поднимаясь. Ромашка снова осторожно накрыла голову курткой. Девушке так и не хватило смелости коснуться Мальвы голыми руками. – Ей уже все равно.
Ромашка замотала голову Мальвы в одежду, обняла, прижимая к груди.
- Зато мне - нет, - проговорила она тихо. Мать не стала ее останавливать. Не напомнила даже, что вот-вот открытие. Позже Ромашка узнала, что Мать попросту всех разогнала и закрылась на эту ночь.
Она не стала хоронить Мальву. Думала об этом, вышла даже к городскому парку, стараясь избегать освещенных улиц. Вряд ли случайных прохожих или, что еще лучше, патрульных копов обрадует человек, несущий в кожаной куртке отрубленную голову. Но по парку бродили и другие хищники. Чуть менее опасные, но все же. Оставить Мальву на съедение бродячим собакам было бы слишком. В чем тогда разница – похоронить или просто выбросить в мусорный бак? Сколько трупов в месяц находят в баках?
Она не должна быть одной из них.
Железная бочка, у которой временами грелись местные бездомные, - не лучшее место для захоронения. Но и однозначно не самое худшее. Только уже положив голову на дно бака, Ромашка нашла в себе силы вытащить из нее нож. Он вышел неожиданно легко, словно и не пробил череп, словно воткнут был не в тело, а в… во что-то мягкое, некогда теплое и живое.
Слезы подступили внезапно. Ромашка открутила крышку. На бутылку дорогого алкоголя ушла половина зарплаты, как доживать до следующего месяца – неизвестно. Но полбутылки вязкой жидкости вылилось в поржавевший бак. Ромашка чиркнула зажигалкой, поджигая кусок мятой газеты.
Они не были хорошо знакомы, почти не общались. Но они танцевали вместе. И пили, когда было особенно паршиво. А еще однажды Мальва врезала мужику, успевшему уже зажать Ромашку в переулке около Репризы. Она была хорошим человеком. А, может, и нет. Какая уже разница?
Пламя вспыхнуло. Ромашка из горла отпила из бутылки. Один раз, второй… алкоголь даже не обжигал горло, он бился где-то внутри, в желудке, дробился на огоньки и прожигал дыры.
Она прикрыла глаза. Мягкий дым сладких сигарет заполнял легкие, он давно перебил привкус дорогого алкоголя. Осталась только какая-то невнятная горечь. Но вряд ли у нее была материальная подоплека. Просто ощущение собственной беспомощности, отвратительное, как дешевые сигареты.
Королева перед ее глазами все еще поглощала людей. Всего несколько кварталов севернее от Репризы, совсем рядом. Но районы разные. Трущобы окраины и даунтаун, центр города. Этот город полон контрастов.
Ромашка затянулась в последний раз и бросила сигарету на землю, затоптала чуть чадящий окурок носком сапога. Она еще не знала, что собирается делать. Может быть, ей просто хотелось посмотреть в глаза тому, кто сделал такое с Мальвой. Хотя, конечно, она никогда не сможет узнать, кто именно это сделал, чьи руки были залиты кровью танцовщицы не в фигуральном, а во вполне материальном смысле.
Мальва погибла даже не за себя, не по своей вине. Она стала предупреждением. На ее месте могла быть Ромашка, могла быть Мать, мог быть совершенно кто угодно, кому, волею случая, пришлось работать в клубе. Это было просто неуважением. Никто не должен так умирать.
Атмосфера в Королеве была совсем другой, в сравнении с Репризой. Легкая дымка сигаретного дыма, официанты, снующие между столиками. Здесь пахло золотом и богатством, у игровых столов просаживали свои состояния сильные мира сего и их бесконечные дети. Полуобнаженных женщин так же хватало, но здешние проститутки тщательно скрывали факт своей принадлежности к древней профессии. Ромашка окинула взглядом помещение, он задержался на сцене. Девушка улыбнулась певице, как старой знакомой. Она видела ее в своем клубе. И что та только забыла в Репризе?.. Этот вопрос мучал Ромашку и тогда, когда она увидела женщину впервые. Голос растекался по Королеве, как воск, затапливая все пространство. Девушка подошла к барной стойке, мотнула головой на предложение бармена. Страшно было представить, сколько стоит местный алкоголь… Ромашка смотрела на певицу, слушала ее чуть приторный голос…
Женщина на сцене не осеклась, не сбилась с ритма и даже не промахнулась мимо ноты. Она продолжала петь. Но на мгновение показалось, что повисла тишина. Тяжелая, давящая, словно в склепе. Ромашка проследила за ее взглядом.
Их было трое. Высокий, плотно сбитый мужчина, на плече которого лежал хвост из гладких темных волос. Не узнать его было невозможно для любого, у кого были глаза, и кто хотя бы иногда читал газеты. Мэттью Блэквуд собственной персоной. Ромашка едва заметно напряглась и поспешила отвести взгляд, пока мужчина ее не заметил. Его спутником оказался пастор, которому и находиться-то в подобном месте было не положено. Но вряд ли его это хоть малость заботило. Да и Ромашка, выросшая в трущобах, отлично знала, как часто «святые отцы» наведываются к ночным бабочкам. Девушка только едва заметно улыбнулась, снова переводя взгляд…
Сердце рухнуло вниз с огромной высоты и забилось где-то в пятках, оставив в груди зияющую пустоту. Лодыжка едва ощутимо заныла, словно узнав виновника своей травмы. Ромашка поспешила отвернуться к барной стойке, украдкой поглядывая на мэра и его свиту. Они пересекли зал и скрылись за дверью с недвусмысленным обозначением «VIP». Туда ход закрыт.
Но есть ли хоть одно место, куда не сможет пробраться красивая женщина?
Взгляд Ромашки скользнул по залу. Девушка цепко улавливала не общие картины, но мелочи, едва уловимые выражения на лицах. Долгие мгновения она еще боролась с дрожью в сердце, но и упрямая мышца пришла в порядок, стоило лишь определиться с целью поисков.
Ромашке нужен был игрок.
И она его нашла. Высокий, чуть худощавый парень. Он сидел у одного из автоматов и азартно крутил ручку, иногда улыбаясь, а когда и ругаясь сквозь зубы. Он проигрывал, попеременно то злясь, то откровенно хохоча, прежде чем снова отправить в недра автомата монетку. Но было в его взгляде что-то…, что зацепило и долгие мгновения не отпускало. Ромашке нужен был победитель, нужен был бесстрашный игрок, который с азартом броситься даже в ад, если это посулит хороший выигрыш. Парень не имел ничего общего с тем образом, который Ромашка успела себе нарисовать. Но она поднялась со своего места и неспешно направилась к нему. Девушка облокотилась об автомат, едва заметно улыбаясь. Парень, кажется, даже и не заметил. Он снова повернул ручку. В автомате что-то щелкнуло, потом звякнуло, и зазвенели монеты, горстью высыпаясь в поддон.
- А ты, похоже, приносишь удачу, - он улыбнулся, чуть приподняв взгляд, отыскивая глаза Ромашки.
- Только тем, кому она необходима, - едва слышно проговорила она. Они пересеклись взглядами всего на мгновение, прежде чем Ромашка поспешила спрятать глаза. Ненавязчиво, чуть отведя в сторону. Слишком многое сейчас было в ее душе, в зрачках могло остаться отражение сегодняшнего погребального костра.
- Эрик, - представился он, протягивая ей руку.
- Ромашка, - эхом откликнулась девушка, чуть сжимая пальцами его ладонь. Он полу удивленно приподнял бровь, но спрашивать ничего не стал. Мало ли с какими намерениями человек может скрывать свое имя. В случае знакомства в клубе – вполне может случиться и так, что встреча на одну ночь таковой должна и остаться. Потому никаких имен, никаких контактов… не худший вариант, особенно для того, кто приносит удачу своему спутнику.
Ромашка не просчиталась. Эрик лукаво заулыбался, склоняясь к ней.
- Так, может, мне попробовать что-то посерьезнее автомата, раз уж сегодня мне сопутствует удача? – он улыбнулся. Ромашка едва заметно пожала плечами, улыбаясь. Словно говоря «тебе решать», но меж тем смотрела в его глаза пристально. У Эрика не было выбора, не было вариантов для раздумий. Но он и не пытался уйти от того, куда его подталкивала случайная знакомая.
Дверь с надписью «VIP» даже не была преградой. Эрик просто ввалился в небольшую комнатку, развязно улыбаясь и втянув следом за собой девушку. Телохранитель мэра дернулся за оружием, но Блэквуд остановил его движением руки, едва заметно прищурился, глядя на пришельцев. Эрик улыбнулся.
- Не ожидал, что сегодня здесь столь высокопоставленная публика, - проговорил он, беззастенчиво устраиваясь на стуле напротив мэра. Тот едва заметно улыбнулся. Они играли не долго, едва успели сдать карты. В легкой дымке сигарет, в запахе дорогого алкоголя витали неосязаемые отголоски разговоров. Может, именно здесь решалась судьба города. Не раз, и не два… Блэквуд был завсегдатаем Королевы, как и бесчисленное множество тех, с кем он вел дела. Его взгляд скользнул по лицу Эрика вверх, замер на девушке. Ромашка не успела даже отреагировать, не успела стереть выражение с лица… но, может быть, оно и не было замечено. Впервые ли на Блэквуда смотрят так, со смесью ненависти и страха?..
- Мой талисман, - представил Эрик, проследив за взглядом мэра. Мужчина едва заметно приподнял брови, откидываясь на спинку стула. Повисла тишина. Блэквуд не спешил что-либо говорить, а у Эрика заканчивался запас развязного настроения, ему самому становилось не по себе.
- Но ведь не погоните? – спросил он, приподнимаясь, чтобы достать из заднего кармана джинс пачку мятых купюр. Деньги упали в центр стола, - Этого достаточно для первой ставки? – спросил Эрик.
- Мне не приходилось раньше видеть тебя…
- Эрик, - перебил парень. – Эрик Шарк. Я недавно в городе, - добавил он, через плечо обернувшись на Ромашку и кивнув ей, мол, «присаживайся, никуда нас уже не выгонят». Блэквуд едва заметно кивнул.
- Ясно. Что ж, тебе простительно не знать некоторых вещей об этом городе, - Блэквуд взял в руки карты, задумчиво переложил несколько, комбинируя их по одному ему известному принципу. – А, хотя… - мужчина поднял взгляд от карт, посмотрел на пастора, сидящего справа от него, потом снова на Эрика. – Разве незнание освобождает от ответственности?
Он даже не отдал приказа. Просто посмотрел, как-то резко, на своего телохранителя. Эрик закричал, тонкое лезвие прошило его руку, приковав ладонь к столешнице.
- Здесь не любят наглых, Шарк, - он говорил абсолютно ровно, спокойно, словно перед ним только что вовсе и не покалечили человека. Ромашка отпрянула, прижавшись спиной к двери, закрыла лицо ладонью. По темной поверхности стола неохотно расползалось кровавое пятно, пачкая пальцы. Эрик схватился за кисть, но он не мог даже пошевелить рукой. Головорез мера всадил лезвие в столешницу едва ли не на треть. Эрику оставалось только тяжело дышать, мучительно, почти всхлипывая.
Но Ромашка смотрела не на него. Не на мэра, который успел подняться и неспешно обойти собственный стул, чтобы наклониться к карману пиджака, висевшего на спинке. Не на мужчину, безжалостно всадившего лезвие в ее нового знакомого. Она смотрела на нож. Его близнеца, овитого точно таким же узором, она держала за поясом, скрытым под одеждой.
Это он убил Мальву. Других доказательств ей не нужно.
Ромашка вскинула взгляд, но вместо лица убийцы она увидела перед собой дуло револьвера.
- Ты ведь азартный человек, Эрик. Так давай сыграем, - Блэквуд усмехнулся. Он медленно прокрутил барабан, наглядно показывая парню условия игры. В револьвере не хватало всего одного патрона. Блэквуд усмехнулся, поднимая взгляд на Ромашку. – Посмотрим, правда ли ты приносишь удачу.
Он поднял револьвер, удобнее устраивая палец на спусковом крючке.
Продолжение.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: нуар, ангст, драма, мистика, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг:
Рейтинг: NC-17.
Состояние: в процессе.
От автора: Две части сразу.
Часть 1. Пока смерть не разлучит нас.
1.11.1
Все мои вечера проходят одинаково. Я выхожу на сцену. Музыка прерывается и хрипит, аппаратуре давно пора на помойку. Хотя нет никаких гарантий, что не оттуда она была родом. Но дерьмовое звучание, кажется, заботит только меня. Я могу хоть под звук перфоратора танцевать – мои зрители не заметят подвоха. Они приходят не слушать. Они приходят смотреть.
Я привычно наблюдаю за людьми, когда с тела падает первая часть одежды. Костюмы приходится беречь, так что я осторожничаю, роняя их неизменно себе под ноги или и вовсе за сцену. Руки и так исколоты до крови. Кожа слишком плохо протыкается. Если это не твоя собственная кожа, конечно.
Публика та же. Я почти наизусть знаю все эти рожи. Их сальные взгляды ощущаются почти материально на коже, от них потом не отмыться, сколько бы часов я не простояла под струей душа. Не люблю на них смотреть. Но следить приходится. Я давно научилась выписывать пинки и оттаптывать каблуками руки, оказавшиеся слишком близко. От потных ладоней отмыться гораздо сложнее, чем от взглядов.
Я смотрю выше, вглубь зала. В клубах сигаретного дыма, висящих совсем низко, снуют полуголые девицы с подносами. Острый запах перегара бьет в ноздри даже на сцене. Я к нему привыкла, не замечаю, как и мерзкий запах похоти, от которого меня мутило столько дней.
Посетителей не много, но это только начало вечера. Спустя каких-то пятнадцать минут двери начнут открываться раз за разом, пропуская внутрь все новые лица. Но пока – затишье. От того мне и странно услышать скрип, с которым внутрь проходят двое. Я даже улыбаюсь. Нечастые гости. Инспектор и его… сержант? Как там они правильно называются? По мне – так копы и копы. Все на одно лицо. Впрочем, эти отличаются. Хотя бы тем, что они женщины. Но все равно без толку их запоминать. Инспектор меняется в среднем дважды в период. Хотя женщина на этой должности, кажется, впервые.
Одна из пришедших смотрит на меня, когда они устраиваются за столиком. Смотрит почти без интереса, скучающе. Взгляд пристальный, колючий, но ей не интересно мое тело, просто нужно чем-то занять глаза, чтобы не цепляться за мерзости, что творятся за соседним столиком. Инспектор и вовсе смотрит на меня лишь мельком и снова переводит взгляд на свою спутницу. Они здесь по работе и нельзя отвлекаться, или она попросту боится ревности?..
Я почему-то склоняюсь ко второму. Таких, как они, много. Не смотря на то, что мэр несколько дней назад пристрелил собственную дочь, уличив в однополой связи. Точнее не так, застрелилась она сама. По слухам после того, как батюшка приказал паре амбалов ее изнасиловать в рамках «исцеления».
Но их все равно много. Я отличаю такие пары на раз. Иногда даже завидую. В городе, где женское тело – товар, причем не самый дорогой, каждый ищет себе хоть какой-то кусочек тепла и понимания. Даже если это грозит жестокой смертью.
А кто-то учится продавать себя подороже. Женщина в углу, столь сексуально и в то же время благородно курит дорогие сигареты, что двое мужчин рядом, кажется, кончили от одного вида. Стройная, как росчерк пера. В ее взгляде коварство и хитрость. Сколько мужчин побывало в ее постели? Такие соблазняют богатых, предоставляя им свое тело в обмен на жизнь в достатке. И что только привело ее в этот район? В этот дрянной бар, у которого даже название стерлось. Не то Каприз, не то Сюрприз. Не то еще какой-то «риз», дьявол его разберет.
Я даже не заметила, когда он вошел. Но почувствовала его взгляд. Он сел у самой сцены, смотрел на меня снизу вверх. Без эмоций, словно я была музейным экспонатом за стеклом. В его взгляде не читалось ровным счетом ничего, но я, уже полуобнаженная, почувствовала себя распятой под ним. Словно препарированная лягушка, без кожи, все органы наружу. Пульсирующий комок сердца, вязь кишок, сетка ребер. Он видел все, а мне нечем было прикрыться.
Я сбилась с ритма. Музыка убежала вперед. Это было не важно – мне достаточно было просто произвольно крутить задом, чтобы публика была в экстазе. Но я всегда следила за музыкой. Если бы она только знала, во что я превратила наши привычные связки. Она бы пристрелила меня из своего любимого дробовика. Того самого, что неизменно возила в багажнике своего минивена.
Я повернулась, пытаясь угнаться за музыкой. Но, даже не глядя на него, чувствовала взгляд. Я споткнулась. Раз, второй, третий… на четвертый упала, растянувшись на сцене. Лодыжку пронзило болью.
Когда я поднялась – его уже не было. Но все, на что меня хватило, - это уползти за сцену.
Мне было стыдно. Я куталась в свой плащ, как будто он мог скрыть мою наготу, продемонстрированную там, на сцене. И мне стало страшно. Не от стыда, не от стада похотливых мужиков, перед которыми я отплясываю. Мне стало страшно от мысли, что мне уже очень давно перестало быть стыдно.
В кого я превратилась?..
Здесь не выносят гордых. Точнее – выносят, но только ногами вперед. Тех, чье тело невозможно купить, берут силой. Вот и все.
Болит лодыжка. Невыносимо.
У меня двадцать минут на то, чтобы переодеться. Еще одна танцовщица не явилась, мне сегодня работать за двоих. Если я не выйду на сцену - мне не заплатят. А в доме закончился даже черствый хлеб, я уже молчу о выпивке.
Но я не могу сдвинуться с места. Он словно засел у меня внутри, где-то в желудке.
Я знаю эти глаза. Мне знаком этот взгляд.
Откуда?..
2.12.1
Когда я в последний раз видела солнце? Не могу вспомнить, восходит ли оно вообще в этом городе. Должно быть, где-то там, за низкими седыми тучами. Но режим давно и окончательно сбился. Если солнце и есть, то радует оно город в те часы, когда я сплю беспробудным сном. Если этот город вообще может обрадовать такая мелочь, как солнечные лучи. Он давно привык радоваться только тому, что затрагивает низменные инстинкты. Убивать и трахаться.
Сигаретный дым обжигает горло. Смешно вспомнить, я брезгливо морщилась, когда впервые вошла в кабинет. Облако сизого дыма душило, от него мутило, я сутками проветривала помещение. Да только через полгода рука сама потянулась за пачкой. Отвратительные, дерьмовые сигареты прежнего инспектора. Стоят копейки, отравляют, похлеще мышьяка, легкие словно золой забиты. Но они хоть мало перебивают позывы к рвоте.
Выдыхаю, едва сдерживаясь, чтобы не закашляться. На столе гордая Пизанская башня из папок. Текущие дела. Полуразложившийся труп в канализации, младенец в мусорном баке, парень, разрезанный колесами трамвая. Не опознан, личность неизвестна, пропал без вести… - все в сторону, в нижний ящик стола. Гора все растет, грозя погрести под собой. Смешная смерть – умереть под кипой дел об убийствах и изнасилованиях.
В сторону. Все в сторону. Слишком много, разделить по приоритетам, выделить самые срочные. Остальные – туда, откуда они больше никогда не вернуться. Дела разлагаются в ящиках стола, сквозь щели просачивается запах гнили, выскальзывает вязкими каплями трупный яд.
На столе остается только одна папка, ряд фотографий, разложенных по столешнице. Они лежат тут уже почти вечность. Если сдвинуть какой-то снимок – станет заметно, что они припорошены пылью. Три года. Три года участок живет охотой на одного человека.
Курсвилльский художник. Маньяк. Первая жертва найдена в пригороде, с тех пор он и носит свое странное имя. На фотографиях – последние несколько жертв. Бледные лица, слепые глаза, пронзающие своей пустотой. И роспись по коже, глубокие раны острым предметом, скорее всего, скальпелем. Похоже на арабскую вязь, на украшения. А на лицах отпечаток невыносимой муки. Это не обезображенная маска насильственной смерти. Это мучение существа, из которого жизнь вытекает по капли, медленно, обрекая на страдания. В переулке напротив участка до сих пор темнеет кровавое пятно, роспись каменной кладки стен. Там нашли пятую жертву. А сейчас призывно улыбаются шлюхи, ничуть не стесняясь близости копов.
Встаю, подхожу к внутреннему окну, чтобы сквозь жалюзи посмотреть на то, как копошатся полицейские. Пробегаю взглядом по тем, с кем проводятся допросы сразу в нескольких концах зала. Я давно уже умею читать по лицам. Убийство, убийство, изнасилование, проституция, снова убийство… Там, над входом в участок, высятся пафосные слова. «Служить и оберегать».
Бред собачий!
Половина штата состоит из наивных идиотов, мечтающих стать героями в этом отравленном городе. Вторая – откровенные уроды, садисты, наслаждающиеся чужими страданиями, но которым кишка тонка самим размозжить череп близкому.
Я пришла таким же наивным дураком.
Встречаюсь взглядом со шлюхой, сидящей за столом совсем рядом. Ее запястье приковало к подлокотнику, но вряд ли это ее беспокоит. Она откидывается назад, усмехается, растягивая губы. Дешевая помада идет трещинами, обезображивает и так не блещущее красотой лицо.
Мышцы лица сводит омерзением, губы растягивает в усмешку, копию нагловатой улыбки Матильды. Снова клофелин, или ты все-таки завела себе развлечение поинтереснее?...
Что ж. Теперь во мне всего понемногу.
- Инспектор Кейл!
Она обернулась, опуская руку с сигаретой. Светловолосый парень, почти еще мальчишка, ворвался в кабинет без стука. Алекс чуть повела бровью, глядя на него пристально. Новичок, никак не привыкнет, что так просто в кабинет к инспектору вламываться по меньшей мере небезопасно. Это его ведь вчера тошнило после утренней сводки текущих дел? А ведь вовсе и не худший день.
- Инспектор Кейл, - повторил парень. Он запыхался и пытался быстрее восстановить дыхание, чтобы сообщить то, зачем прибежал. Но от этого дышал только тяжелее, едва ли не давясь собственными словами. Информация дробилась между судорожными вдохами, терялась. – У нас убийство на Франклина.
Алекс криво усмехнулась. «У нас». Общая фраза, обозначающая, что в подшефном квартале снова кто-то излишне добрый поделился этой самой добротой. В этом городе есть хоть одна улица, на которой не нашлось бы багрового пятна? На асфальте, или на стене, или еще где… Конечно, найдется. Район элиты, частный сектор. Там улицы отмывают от подобного дерьма.
- Я-то каким боком? – спросила она, снова затягиваясь. Сигаретный дым заполнил легкие, вызывая мучительное раздражение на внутренней поверхности бронх. Казалось бы, пора бы уже и привыкнуть, ткани должны были загрубеть. А все равно, словно что-то рвется изнутри. Только больше не вырывается кашлем. Еще немного и, должно быть, перестанет и ощущаться.
Парень, наконец, восстановил дыхание, вздохнул, чуть затравлено покосившись через плечо. Алекс снова повела бровью. Это от кого же он принял звонок?
- Жертва - мистер Отто, - проговорил он тихо, чуть исподлобья косясь на женщину, словно выжидающе. Но Кейл только скрипнула зубами. Ну, конечно. Большая шишка, мистер Отто, представитель элиты. Вовсе и не странно, что мэр требует личного контроля от инспектора.
Алекс затушила сигарету в пепельнице, которой служило блюдце из столовой. Буфетчица до сих пор ищет злоумышленника, который умыкнул у нее бело-красное блюдце в горошек. Хорошо, что его давно уже не узнаешь в многолетнем слое пепла.
Пару лет назад она еще бы послала мэра на три веселые буквы, подкрепив парой рекомендаций, как туда проще добраться и веселее провести время. Но с тех пор Кейл успела перегореть, ее амбиции и нетерпимый характер потрепали, оставив от него только ошметки, превратившиеся в пассивную агрессию. В какое-то пламя, выжигающее изнутри не многим не меньше, чем дерьмовые сигареты.
Когда упорно безоружным бросаешься на танк, рано или поздно надоедает сбивать о его гусеницы руки, ломать о броню ногти и зубы. Остается только немая ненависть, горящая углями в глазах.
Алекс сорвала с вешалки старую, потертую куртку, выходя из кабинета. Мальчишка едва успел метнуться в сторону. Но, как оказалось, зря дергался.
- Санд, ты со мной, - коротко приказала женщина.
- Что?... – не понял парень, успевший, кажется, задуматься о чем-то своем, потихоньку пропитываясь атмосферой кабинета начальника. А, может, его просто одурманил тяжелый дух дешевых сигарет. – А… да, сэр, есть.
Алекс остановилась. Она даже не повернулась, но хватило и той укоризны, с которой на Санда смотрел ее затылок. Парень коротко задохнулся, мотнул головой.
- То есть, мэм, да, мэм, - скороговоркой заговорил парень. Кейл мгновение стояла неподвижно, потом губы снова растянулись в усмешку.
- Не отставай, Санд, - коротко проговорила она. Мальчишка бросился следом бегом, хотя Алекс едва ли перешла на быстрый шаг.
Мотор знакомо заурчал под капотом. Алекс вывела машину из переулка на основную дорогу. В сумерках мокрый асфальт отражал, словно зеркало, то, что находилось над ним. Город нависал со всех сторон, надвигался домами, скалился пастями выбитых окон и сочился ядом неоновых вывесок. Инспектор чуть прикрыла ресницами глаза, поморщившись. Перепады света и тени, разница между так близко соседствующими районами била по глазам, как свет фонаря в кромешной тьме. Направо, один поворот, и дорога резко уходит вверх. На холм, где стальными воротами отгорожен от остального мира район Элиты.
А налево жмутся трущобы, скалятся обломками и морщатся, извергая из себя мусор и гниль. В узких переулках, в затхлом воздухе шарится даже не смерть – ей стало бы мерзко пачкать свой балахон в этой гадости. Там бродят шавки, отбросы потустороннего мира, которые растягивают тела на кости, уничтожают, пожирают, оставляя тут и там пятна запекшейся крови и своего дерьма.
Алекс настолько явно увидела перед собой этих существ, вытянутых, изогнутых, с торчащими сквозь гнилые шкуры ребрами, со слюнявыми пастями, с которых стекает кровь напополам с ядовитой слюной…. Она бы ничуть не удивилась, увидев перед собой одну из этих тварей. Почти ждала, готовая нажать на газ, размазать потустороннее тело по капоту, перемазать зеленой кровью ветровое стекло…
- Инспектор? – окликнул Санд, с некоторым опасением глядя на Алекс. Женщина коротко моргнула, скосила взгляд на парня.
- Что, Санд? – спросила она. Блондин сглотнул, снова откидываясь на спинку сидения, покачал головой, почти неслышно проговорив «ничего». Ответ Алекс и так знала, ему незачем было пытаться сформулировать. На короткое мгновение ее лицо отразило то безумие, что бушевало внутри. Почти нечеловеческое, обезображенное выражение. «Почти нечеловеческое» - Алекс едва заметно усмехнулась, - «Не много же ты знаешь о людях, парень».
Фары выхватили из темноты ряд полицейских машин, оцепление, отмеченное желтой лентой. И группу людей, которые пытались рассмотреть что-то там, за спинами копов и судмедэкспертов. Если так можно назвать одного человека в белом халате, вооруженного чемоданчиком.
- О, Инспектор, - ей приветственно кивнули. Алекс мимолетно показала дежурному значок, проходя оцепление. Санд задержался, пришлось подтвердить, что юнец сопровождает инспектора. А что поделать, молодежь нужно учить. И лучше всего это получается на практике.
…Санда уже пятнадцать минут рвало над мусорным баком. Хорошо, хоть добежать до него успел, не хватало еще испортить место преступления своими выделениями. Алекс стояла над телом и курила, затягиваясь чуть жадно, заполняя легкие дымом.
- Та сколько ж в тебя влезает? – чуть раздраженно проговорила она. Сколько нужно было съесть, чтобы так долго выворачивать свой желудок наизнанку? – Надо передать в буфет, что тебя слишком много кормят.
Подколка была далеко не первой. Несколько офицеров, осматривающих место преступления, заулыбались. Безучастен оставался только Санд, который все никак не мог совладать с тошнотой. Алекс мотнула головой. Дольше ждать явно не имело смысла, а с высоты своего роста она уже успела рассмотреть все, что могло ее заинтересовать. Пора было и спуститься на уровень трупа. Кейл присела на корточки.
- Трогать можно? – уточнила она. Фотограф приблизил камеру, щелкнул еще раз что-то, что показалось ему важным, и кивнул.
- Да, уже можете, инспектор.
Алекс взяла труп за руку, осторожно подняла. На белой, почти обескровленной коже контрастно выделялись узоры. Художественная вязь вниз от кисти, к локтю. Это было по-своему красиво. Точнее было бы, если бы распластанное обнаженное тело не принадлежало толстому волосатому мужику. Весьма странные вкусы у Художника. Еще с пятого на десятое можно было понять убийства красивых девушек – в них хотя бы наблюдалась какая-то романтика и эстетическая красота. Но это… холст явно не стоил стараний.
- Как тебя зовут? – спросила Алекс. Ритмичный звук тихих шагов за спиной прекратился, Санд тихо хмыкнул, скорее проверяя способность голосовых связок воспроизводить звуки.
- Р…Расти, - все-таки запнулся парень. Алекс поднялась, доставая из кармана платок и вытирая руки.
- Итак, Расти, что скажешь? – спросила она, поднимая взгляд на парня. Парень покосился на труп и на мгновение снова позеленел, прикрывая глаза. Кейл скрипнула зубами. Еще не хватало, чтобы он в обморок хлопнулся. Женщина протянула ему чуть чадящую сигарету.
- Я не курю, - откликнулся парень, чуть отстраняясь. Алекс фыркнула.
- Начинай, зелень, - мрачно проговорила она. Расти сглотнул, чуть нерешительно протягиваю руку. Но все же послушно взял сигарету и затянулся. Чтобы сразу же зайтись тяжелым кашлем, сквозь него едва выговорив.
- Нам нужен спец по Художнику.
- Бинго, - Алекс хлопнула парня по плечу. – Придется вызывать с выходного, - чуть менее бодро проговорила она. Женщина достала мобильный, начала пролистывать список контактов. Расти было сунулся посмотреть через плечо инспектора, но стоило Кейл чуть скосить на него взгляд, как парень опомнился и отошел. Кто-то из сержантов окликнул его. Копы дразнили новичка со слабым желудком. Алекс успела заметить, как чуть судорожно парень сжал в пальцах сигарету, снова глубоко затягиваясь. На этот раз он не закашлялся, хотя лицо перекосило таким спектром чувств, что Расти, наверняка, успел рассчитать все за и против и счесть тошноту не такой уж и плохой альтернативой чадящему яду сигарет. От вида трупа он зеленел, от сигарет, кажется, начал синеть. Хотя, может, все дело в отблесках полицейской мигалки.
Алекс отвернулась в сторону, направив взгляд в темноту переулка. В сумерках слишком контрастно моргали огни, били по глазам. После освещенности места преступления зажатая между домами улочка казалась погруженной в кромешную тьму. Где-то в глубине угадывалось легкое шевеление. Бродячие животные, собаки или люди. А, может, просто игра воображения, пока в мозг медленно вкручиваются равномерные гудки телефона.
В трубке щелкнуло, но привычного, полуворчливого, а то и раздраженного, «Алло» за ним не последовало. Алекс помедлила мгновение, потом сама подала голос.
- Алло, - заговорила она, механически покосившись через плечо, где копы, словно намерено, начинали шуметь все громче. Слуха коснулся протяжный выдох, едва слышимый, от того показавшийся игрой отзвуков, которых было слишком много вокруг.
- Да, - голос, раздавшийся в динамиках, был слабым, на самой грани слышимости. Алекс нахмурилась.
- У нас труп, дело рук Художника, - коротко проговорила Алекс, почти сразу переключившись на другую тему. Даже интонация голоса чуть изменилась. – Все в порядке? – женщина зажала свободной рукой ухо, вслушиваясь в звучание из динамиков мобильного.
- Да, - повторил голос на той стороне. На несколько мгновений повисла тишина, после которой динамики донесли звук медленного, глубокого вдоха. Словно говоривший пытался собраться с силами для того, чтобы голос звучал ровно. Легкая тревога Кейл, проникшая в сердце, постепенно трансформировалась во что-то другое, что-то более темное, по мере того, как до сознания доходили мысли о первопричинах. – Справляйтесь без меня, - снова заговорила трубка. Собранности хватило ровно на половину фразы. Дальше звуки были выдохнуты уже с усилием, срываясь на тихий стон, искаженный звучанием некачественного телефона.
Алекс замерла. Пальцы, сжимающие мобильный, едва заметно побелели от напряжения, от скул вниз пролегли линии, изменяющие выражение лица, обостряющие черты. Женщина медленно вдохнула.
- Поняла, - проговорила она в трубку. И, не удержавшись, все же добавила едкое, - Отдыхай.
Руку от плеча свело судорогой. Алекс опустила мобильный.
- Инспектор, что та…
Расти едва успел отпрыгнуть в сторону. Мобильный врезался в асфальт, разлетевшись веселым фейерверком.
2.22.2
Если в трущобах свет фар выхватывал из темноты обшарпанные стены домов и фасады, стекал по кирпичам и покрытиям на влажный асфальт, то в районе элиты необходимость в фарах отпадала почти полностью. Здесь насчитывалось не более десятка домов. А количество жителей едва ли превышало число двадцать, если не считать, конечно, прислугу и охрану.
Шины едва слышно визгнули. Алекс скрипнула зубами и крепче сжала руль, как будто сила ее хватки могла хоть как-то повлиять на сцепление лысой резины с асфальтом. Давно пора было поменять покрышки. Давно пора было заглянуть едва дышащей машине под капот и, оценив творящийся там хаос, отправить старушку на свалку. Но в багажнике слишком хорошо и уютно прятался незарегистрированный дробовик. Да и на своей развалюхе всегда проще. Кейл давно изучила все ее особенности. Привыкать к новой капризной машине, по которой свалка плачет, инспектор готова не была. Порой даже ей в голову приходила мысль, что не чистым на руку копам жить приходится легче. По крайней мере, машины они подбирают не на свалке.
Расти молчал. Он глазел сквозь окно, по которому стекали редкие капли, на величественные дворцы богатого района. Здесь мальчишке бывать еще не приходилось. Только детьми они с друзьями пролезали через решетки и смотрели на дома, пока их однажды не поймала охрана. Он несколько раз поворачивался к инспектору, даже открывал было рот что-то сказать, восхитится внезапным архитектурным излишеством на одном из домов… и замолкал, натолкнувшись даже не на взгляд, на профиль Кейл. Женщина смотрела только на дорогу. И казалось, что под ее взглядом вот-вот начнет плавиться асфальт.
Свет фар выбелил стальные ворота. За ними прожекторами вверх, к низким облакам, били теплые лампы фонарей. В доме, к которому они прибыли, не горел свет. Угадывался только легкий отблеск за занавеской второго этажа, словно там горела одинокая свеча. А, может, целая вереница свечей, окружающая мраморный изгиб ванной. По ее бортику скользят тонкие пальцы, перебираются дальше, чтобы коснуться ножки хрустального бокала, бросающего алые отблески на белоснежную пену. В багровом вине тонут желтые огоньки, когда оно касается губ, растекается теплом, заставляя блаженно прикрыть глаза. И тонкие пальцы скользят по влажной коже, поддается под касаниями мягкое тело. Пробивает мурашками вдоль позвоночника, где-то глубоко внутри, заставляя откинуть голову, взмахнув короткими темными прядями, раскрыть алые губы глухим стоном…
- Что-то не так, - Алекс резко остановилась, Расти едва не врезался в нее носом. Инспектор покосилась в одну сторону, потом в другую. Ворота были приоткрыты, не видно вездесущей охраны. Переговорное устройство на заборе сорвано, из него хищно торчали провода, искрились под ударами легких капель. Алекс привычным движением забралась под куртку, рукоять пистолета легла в ладонь. – Санд, - окликнула она, кивком головы позвав за собой. Парень едва заметно сглотнул, неловко доставая пистолет и направляясь следом. Подсвеченная несколькими воткнутыми в землю фонарями дорожка вилась вперед, к дверям дома, отслоившись от основной дороги.
Взгляд Алекс вильнул по зарослям стриженного кустарника, по аккуратным деревьям, стоящим ровными линиями, словно садовник измерял все транспортиром. Впрочем, это вполне могло быть и так. Если хозяева помешаны на симметрии – садовнику не останется ничего другого. Но взгляд Кейл на секунду замер, женщина усмехнулась и опустила пистолет. А после и совсем спрятала. В загоне чуть поодаль расхаживали из стороны в сторону два добермана, кося недобрыми глазами на пришельцев.
- Санд, осмотрись, я пойду в дом, - проговорила женщина. Расти сначала кивнул, потом удивленно уставился на начальство. Алекс коротко закатила глаза. – Здесь никого, кроме нас, нет, - она кивнула на собак, - иначе они бы заметили.
Санд все еще чуть неуверенно кивнул, пряча пистолет.
- Не похоже, чтобы и в доме кто-то был.
- Это сейчас и проверим. Ты осмотрись снаружи, - повторила инспектор, чуть ускоряя шаг и приближаясь ко входу в дом. Нажала на кнопку звонка, по ту сторону раздался тихий переливчатый звон, словно от нескольких колокольчиков. Алекс почти видела, как, дрогнув, тонкие пальцы выпускают бокал. Он разлетается мелкими осколками о мрамор ванной, растекается кровавым пятном вина… Алекс нажала на звонок еще раз, едва заметно криво усмехаясь.
- Кто там? – раздалось из-за двери, тихо и как-то робко. Хотя говоривший явно пытался храбриться. Кейл вздохнула.
- Полиция. Нам нужно пере… - Алекс бессовестно перебили. По ту сторону двери раздалось сдавленное «наконец-то!», кастаньетами защелкали замки. Их было три или четыре, потом звякнула цепочка. Кейл полу удивлённо приподняла бровь. Полиции крайне редко рады. Но дверь потихоньку приоткрылась, на пороге оказалась женщина в белой ночной рубашке. Она куталась в темно-серую шаль, пряча под ней полуобнаженные острые плечи. Короткие темные волосы чуть всклочены, глаза сухие, но явно отмечены некоторой краснотой. Словно совсем недавно она плакала. Или была очень напугана. Но, если это и было раньше, сейчас ее лицо перекосило удивление.
- Вы женщина?! – прозвучало излишне резко. Если минуту назад Алекс рассматривала женщину с интересом, не решая к кому ее причислить – к жертвам или к потенциальным подозреваемым. То теперь в ее глазах сверкнуло что-то недоброе, она едва заметно усмехнулась.
- Ценное наблюдение, - едко проговорила она. – Инспектор Кейл, - представилась Алекс, проходя в дом, заставив женщину посторониться. Та как-то неловко коснулась пальцами лица, чуть судорожно вдыхая. – Вы позволите? – запоздало спросила Алекс.
- А… да, конечно, проходите, - проговорила женщина. Кейл остановилась, обернулась, внимательно посмотрев на хозяйку. А это, несомненно, была хозяйка дома, супруга ныне почившего мистера Отто. Хотелось верить, что почившего далеко не с миром и его в этот самый момент в аду черти… мучают.
Алекс ее знала. Несколько смутно, и помнила девушкой двухгодичной давности. Тогда у нее волосы были чуть длиннее, тонкие линии морщин в уголках глаз и губ прорисовывались не так четко. А еще тогда она была начинающей певицей, чьи амбиции толкнули ее на поступок… который, увы, так и не удалось ей инкриминировать. Не пойман – не вор. Не доказано – не убийца.
Миссис Анна Отто. Что еще она скрывала, если инспектора нелегкая снова привела к ней?
- Вы, кажется, не удивлены моему приходу? – спросила женщина. Анна подняла на нее взгляд, потом на секунду стушевалась, мягким движением приглашая сесть.
- Я вызывала полицию, - проговорила она тихо, присаживаясь на край дивана.
- Что произошло? – Алекс привычно достала блокнот, кончик ручки оставил на желтоватой бумаге точку. Но смотрела инспектор исключительно на собеседницу, чуть напряженно, почти испытующе, словно пыталась разглядеть неровности кожи под слоем макияжа. Кто же принимает ванную в макияже?
- Кто-то… - женщина поежилась, сглотнув и как-то нервно оглянувшись. – Влез в дом. Я слышала шаги на лестнице… - Анна снова нервно оглянулась через плечо. Алекс проследила за ее взглядом, потом осмотрела комнату, невольно поддаваясь испуганному трепету женщины. И, только снова встретившись с ней взглядом, мысленно выругалась.
- Где ваша охрана, миссис Отто? – спросила она. Анна опустила голову, пряча глаза.
- Инспектор, вы знаете, дела у моего мужа в последнее время идут не очень хорошо… нам пришлось распустить охрану и прислугу, - тихо проговорила она. – Почти полностью. И… Что это?! – женщина вскочила на ноги, дернувшись к Алекс. – Он еще здесь?.. – выдохнула она, закрывая лицо ладонью и краем шали, зажатой в руке. Ткань сползла, обнажая плечо, испуганно поджатое. Алекс едва заметно прищурилась. Рукоять пистолета лежала в ладони, но доставать оружие полицейская не спешила.
- Санд? – повысив голос, крикнула она. К шорохам наверху лестницы добавился какой-то хруст. А после и голос:
- Это я, инспектор, - проговорил парень. Алекс опустила руку.
- Вы не одна? – спросила тихо Анна, оборачиваясь к Алекс. Женщина кивнула. Инструкция, полицейские не имеют права покидать участок поодиночке. Если покидают его, конечно, по работе, а не по личным делам. Анна сдержанно улыбнулась.
- Челик, отпусти госслужащего, - проговорила она, всматриваясь в полумрак наверху лестницы. Из темноты проступил силуэт мужчины, держащего за шкирку мальчишку. Расти почти висел на его руке.
- Простите, инспектор… - невнятно пролепетал Санд, одергивая одежду, когда охранник, наконец, его отпустил. Анна что-то коротко проронила на незнакомом языке и мужчина, не то кивнув, не то едва заметно поклонившись, снова исчез. Как призрак. Алекс несколько мгновений смотрела на Санда, потом чуть покачала головой.
- Турок? – скучающе спросила она.
- Наполовину, - откликнулась Анна. Она, в отличие от инспектора, которая делала какие-то пометки в блокноте, смотрела неотрывно на Санда. Блондин явно смутился под взглядом, отступил на шаг, кажется, в большей степени гадая, не станут ли его ругать за самодеятельность. Ругать его стали бы. Но не в присутствии посторонних.
- Что там, Санд? – коротко спросила инспектор. Парень встрепенулся, как-то чуть потеряно покосился на лестницу.
- Явные следы незаконного проникновения. Окно на втором этаже разбито. Кажется, в спальне что-то искали, - отчитался парень. Алекс медленно вдохнула. Похоже, голова у Санда была насквозь дырявая. Кто же влазит к пострадавшим через окно, при условии отсутствия ордера? Да еще и что-либо трогает на месте преступления до того, как это осмотрят специалисты? Похоже, придется напомнить ему правила. У Алекс где-то был томик инструкции достаточной толщины, чтобы им удобно было хорошо приложить по голове. Ровно настолько, чтобы содержимое книги перешло напрямую в мозг.
Анна кивнула. Потом посмотрела на Алекс.
- А вы не подниметесь? – спросила она.
- Этим займутся специалисты, - проговорила Алекс. Санд присел на диван, чуть неловко глядя на инспектора. – Мы здесь за другим, - инспектор покосилась на Расти. Парень сглотнул. Посланников, принесших дурную весть, в старину казнили. Убивать полицейских миссис Отто не стала бы, но сообщать ей о гибели мужа все равно было страшно. Пусть и от нежелания причинять человеку боль.
- Миссис Отто, - подал было голос Расти. Но был перебит инспектором.
- Ваш муж, мистер Дэвид Отто, сегодня утром был найдет мертвым, - чуть жестко проговорила она. Это как прыжок зимой в прорубь. Чем дольше тянешь – тем страшнее, холоднее, больнее… К таким новостям невозможно подготовиться, они всегда ослепляют, сбивают с ритма сердце, застилают сознание. Как бы осторожно они не были произнесены.
- Что?.. – тихо переспросила Анна, непонимающе глядя на Алекс. Осознание пришло мгновением позже. Женщина задохнулась от ужаса, закрывая лицо ладонями. Воспитание, статус и прочая мишура не позволяли ей просто разрыдаться, она не могла даже упасть в обморок. – Нет… - едва слышно выдохнула она. Алекс смотрела на нее пристально. Она даже мысленно отсчитала несколько секунд, прежде чем миссис Отто, едва слышно вскрикнув, упала на диван, пряча лицо. Анна тихо всхлипнула, прижимаясь ближе к нелепо замершему Санду.
- Эээ… миссис… - невнятно начал Расти. Алекс закатила глаза. Ну, что за бестолочь! Она поймала оторопевший взгляд Санда и, подняв руку, несколько раз скользнула ладонью по воздуху, подсказывая. – Мм… - снова протянул парень, все-таки коснувшись пальцами волос женщины, осторожно погладил. – Я… примите мои соболезнования, миссис Отто…
- Анна, - почти неслышно выдохнула женщина. Алекс, которая до этого мгновения записывала что-то в блокнот, вскинула взгляд. Она чуть прищурилась, глядя в затылок хозяйки, словно по нему можно было прочитать, что же твориться там, в глубине черепа.
- Что… что с ним случилось? – тихо спросила Анна, спустя несколько минут. Она выпрямилась, благодарно взглянула на Расти, заставив того окончательно смутиться, когда потянулась поправить его куртку.
- Его уби…
- Идет расследование, миссис Отто, - перебила Алекс. – Как только нам станет что-либо известно – мы вам сообщим. А пока не покидайте город, возможно, вы нам еще понадобитесь, - проговорила она, вставая и пряча блокнот в карман. Записей было не много, и значились там, в большинстве своем, сплошные знаки вопроса. Вроде бы все ровно, четко и понятно. Мистер Отто - очередная жертва Художника. В богатый дом, в котором внезапно сняли охрану, пробрался кто-то, желающий поживиться… И все в один день. Совпадение.
Только практика показывала, что совпадений не бывает.
Расти задержался в гостиной миссис Отто. Алекс стояла на пороге и курила, выдыхая клубы тяжелого дыма в черноту ночи. Не спасали даже огни фонарей, выбеливающие фасад дома, вырывающие его из темноты. Все равно казалось, что ночь струится между полосками света, пробирается в щели, щупальцами обхватывая горло. Пугает собак, которые бродили по вольеру, стригли ушами воздух, словно загнанные лошади. И скалили зубы на чужаков. Интересно, почему они заперты, если в доме нет даже охраны?..
- Вы опоздали, - Алекс криво усмехнулась. Патрульная машина притормозила у ворот дома, двое полицейских, удивленно оглядываясь, разглядели на пороге Кейл и смутились окончательно.
- Инспектор? Что вы здесь… - начал было один из них. Алекс раздраженно цыкнула. Она бросила на землю сигарету, затоптала окурок.
- Время реагирования на вызов? – жестко спросила она. Патрульные переглянулись. Один заметно замялся, кажется, ответа на вопрос он не помнил. Алекс едва заметно прищурилась. Отправить их на переаттестацию, или пусть пока живут? Все равно точный ответ на вопрос не помнила даже сама Кейл. Слишком давно это было. И слишком редко в условиях реальности выполняются все условия. Правила пишут штабные, те, кто работает в поле, писаниной занимаются слишком редко. От того и нет реальной связи между тем, что выведено на бумаге, и настоящими условиями работы копа. Потому и таскают даже высшие чины полиции с собой незарегистрированное оружие. Одним пистолетом, бывает, не отобьешься от банды отморозков, с шипованными битами и самострелами, пробивающими насквозь кузов машины.
Алекс чуть раздраженно мотнула головой. Ей понадобилось всего несколько минут на то, чтобы раздать распоряжения припозднившимся копам. Стандартная процедура – осмотреть комнату на втором этаже, в которую проник злоумышленник. И чьему примеру последовал потом Расти. Осмотреть дом на предмет других взломов, опросить пострадавшую и ее телохранителя, опросить соседей… Алекс окинула взглядом район. Смысла опрашивать соседей не было, каждое поместье занимало такую территорию, что на соседнем участке могли хоть мины взрываться – никто ничего не заметит. И, возможно, обусловлено это было вовсе и не расстояниями, а личной гражданской позицией каждого. Интересно, сама миссис Отто снизошла бы к тому, чтобы помочь ближнему? Вряд ли. Скорее всего, кто-то из добрых соседей уже прикидывает стоимость участка. Хорошо бы, здесь не только ограбили, но еще и убили кого-то… тогда цена на участок стала бы мизерной. Алекс криво усмехнулась. Увы, мистер Отто скончался далеко отсюда.
В трущобах остро ощущалось присутствие смерти, сознание рисовало страшных существ, которых лучше было не встречать на своем пути. В районе элиты они были вполне реальны. Носили дорогие украшения и укладывали волосы гелем. Всегда проще общаться с тем, кому ты можешь просто врезать, в случае чего. Это понятнее, логичнее и не так мерзко, как паутина обманов в обществе сильных мира сего.
- Идем, Расти, - окликнула Алекс, спускаясь с крыльца и направляясь к машине. Мальчишка замешкался на секунду, кивком поздоровался с патрульными, и поспешил следом. Чтобы через мгновение обернуться, не то обижено, не то возмущенно на них покосившись. В спину полетел приглушенный комментарий о ручном «мальчике на побегушках» инспектора, а после и нестройный смех. Если Алекс и услышала, то виду не подала.
Санд сел в машину, захлопнул за собой дверь.
- Нужно организовать присмотр за миссис Отто, - проговорила она, положив руки на руль и глядя куда-то, за границу асфальта, освещенного слабыми фарами. Расти кивнул. Это не был приказ, по большей части просто мысли вслух, для которых парень был только случайным слушателем. Но осторожный комментарий он себе все-таки позволил:
- Она очень напугана, - сказал парень, повернувшись к дому. – Еще и муж погиб…
Алекс только фыркнула, усмехаясь. Тихо заворчал мотор, зашуршали шины на непросохшем асфальте.
- Не ведись на все так просто, мальчишка, - глухо проговорила женщина. – Понаблюдай за ней, - уже более деловым тоном добавила она. – И, Санд, - Алекс повернула голову и пристально взглянула на парня. – Это не охрана, это слежка.
- Что?.. Инспектор, вы подозреваете Анну?
Алекс едва заметно скривилась, на короткое мгновение, словно щеку свело судорогой.
- Я всех подозреваю, Расти. Это моя работа.
1.21.2
В тишине переулков тенями сновали люди. Полумрак ночи обращал их в призраков, в навязчивые образы, окружающие со всех сторон. Они раздражали взглядами, шорохами голосов, даже мыслями в хрупких, словно яичная скорлупа, черепах. И, чем ближе к конечному месту назначения, тем больше их становилось. Словно дорога вела к центру муравейника, где в окружении своей колонии восседает всесильная королева.
Королева действительно была. Огромная пылающая вывеска «Queen» занимала собой едва ли не весь фасад здания. Они ударили одновременно – яркий яд огней по глазам и музыка, забившая уши, словно ватой. Девушка остановилась. Королева отличалась от Репризы разительно. У последней даже от вывески осталось только три выцветшие буквы. Название давно помнила только хозяйка. Ромашка, одна из танцовщиц Репризы, давно звала клуб просто «Риз». Как будто название что-то могло изменить.
Впрочем, не исключено, что здесь сработал эффект именно пословицы про лодку. Сейчас, глядя на Королеву, Ромашка почти видела, как ее паучьи лапки тянуться к жалкой, полу убитой и давно бескрылой мухе – Репризе. Словно недостаточно только спутать своей паутиной весь город, нужно еще и впрыснуть яд в единственного конкурента, чтобы потом высосать его по капли.
Зачем она пришла? Что она могла изменить, стриптизерша из дрянного клуба, которой пришлось вырезать из матраса последнюю заначку, чтобы с трудом наскрести на поход в лучший клуб города? С кем ей тягаться?..
Ромашка достала сигареты, чуть нервно закурила, прижала языком тонкий край папиросы. Сладковатый дым заполнил легкие. Как ни парадоксально, дышать стало легче. Небольшая блажь, каприз, купить пачку дорогих сигарет и растягивать ее на неделю, две… иногда и месяц, если с деньгами у Репризы туго. Чтобы потом вытряхивать последнюю тонкую палочку, сминать пальцами картон пачки, понимая, что до следующей получки либо курить отвратительные, чадящие сигареты, либо терпеть, как бы паршиво не было. Сигарета и в этот раз была последняя, оставленная на самый черный день.
Пожалуй, именно он и наступил, выбился из череды серых дней, из привычного тумана тупого отчаянья.
Несколько часов назад Ромашка явилась в клуб. Чуть раньше, чем нужно было. Она все еще немного прихрамывала, и перед выступлением нужно было хорошо размять лодыжку. И что-то придумать с костюмом, чтобы бинт на синюшней коже не был заметен. Но в гримерке ее ждали. Мать сидела на столике и курила, нещадно тушила сигареты о стену, оставляя черные точки на обоях. Хозяйка клуба, она, меж тем, мало чем отличалась от собственных танцовщиц. Разве что чуть больше власти во взгляде, чуть больше злости, чуть больше готовности защищать своих. Сейчас в зрачках не было ровным счетом ничего. Ромашка ее даже не окликнула, она остановилась на пороге, удивленно глядя на женщину.
- Работаешь по две смены, пока мы не найдем замену, - произнесла Мать как-то хрипло, глядя куда-то в стену. Ромашка чуть опустила голову.
- Мальва так и не пришла? – уточнила она очевидное. Вторая девушка, которая подвела ее в прошлый вечер, не явилась и сегодня. На Мальву это было очень похоже – она могла пропускать не один день, а потом появиться, как ни в чем не бывало. Матери не по силам было ее приструнить, да она и не особо пыталась. Хотя вычитала из зарплаты Мальвы такие суммы, что девушка, кажется, уже давно была должна Репризе за то, что здесь работает.
Мать нервно засмеялась.
- Пришла, - проговорила она, вместе с выдохом. Лицо на мгновение скрылось за облаком дыма, женщина фыркнула и мотнула головой. А потом взглядом указала на столик, за которым обычно гримировалась Мальва. Зарисовывала засосы, синяки, иногда даже царапины. А потом и лицо скрывала под слоем косметики, наново рисовала глаза, губы, словно поверх собственного лица изображала маску. Чтобы никто не смог узнать.
Сейчас ее столик пустовал. Только на стуле лежала кожаная куртка Матери.
- В смысле? – не поняла Ромашка, подходя ближе к стулу, но оборачиваясь меж тем к женщине. Мать молчала. Только сигарета в пальцах едва заметно дрожала. Она тихо выругалась, перехватив сигарету второй рукой и сжимая пальцы. Ромашка тронула куртку, потянула вверх. И, уже почти сняв ее со стула, поняла, что под одеждой что-то было скрыто…
Она не закричала. Хотя именно таким был самый первый порыв. Ромашка отшатнулась, куртка выскользнула из рук и мягко упала на пол. В голубых глазах, стремительно темнеющих по мере того, как расширялся зрачок, отразилось то, что лежало на стуле. Рыжие волосы разметались, слиплись от крови, грубый разрыв на шее, чуть скрытый краем разрезанной кожи. Слои мышц, чуть искривленное отверстие трахеи, розоватое пятно кости… И пустота в глазах, направленных прямо на Ромашку. В последнее мгновение они ловят лучи света, словно цепляются за жизнь. От того глаза Мальвы были черными, радужку почти полностью перекрывал зрачок. Левый глаз был полностью залит кровью. Над ним, чуть пониже виска, был воткнут нож, по самую рукоять. Ромашка уставилась на узор на рукояти, словно пыталась чем-то занять глаза. Только бы не смотреть…
- Госпо…
- Не истери! – резко перебила Мать. Она не отводила глаз от потемневшей стены, так же, как и Ромашка неотрывно смотрела на нож. Нельзя было ее так оставлять. Нужно закрыть ей глаза, нужно вынуть клинок. Похоронить ее. Пусть не всю, хотя бы только голову. Она заслужила покой. Все заслужили. Ромашка отступила на шаг. Чтобы тут же вскрикнуть, падая вниз, хватаясь за лодыжку. Боль пронзила внезапно, стоило только на мгновение забыться, шагнуть, не думая о травме.
- Ее оставили на пороге, - сглотнув, проговорила Мать. Ромашка снова посмотрела на стул. С этого ракурса, с пола, было видно только неровный срез. Уже не кровоточащий… должно быть, ей отрубили голову.
- Зачем? – голос прозвучал слабо, почти не слышно. Теперь Ромашка понимала, от чего Мать не могла удержать в руках сигарету. Ее саму трясло мелкой дрожью. Девушка только сильнее сжимала пальцами лодыжку, уже не обращая внимания на то, что от этого становилось только больнее.
Мать едва заметно скривилась, затушив очередную сигарету о стену.
- Это предупреждение. Чтобы мы убирались, - она фыркнула, чуть мотнула головой. – Мой захудалый клуб ему, как прыщ на заднице. Репутацию, видите ли, портит! – Мать отпустила несколько комментариев, средней цензурности. Ромашка едва заметно кивнула. Матери незачем было даже говорить, кто этот «он». По его прихоти происходило все в городе, с ним никто не спорил. И его желание – закон. Впрочем, может, прихоть и не его, а кого-то, кто прикрывается его именем.
Мэр Блэквуд. Не может один человек успеть причинить столько зла…
Ромашка встала, снова подняла с пола куртку. Все равно ее теперь разве что сжечь, она была залита кровью.
- Оставь! – бросила Мать, поднимаясь. Ромашка снова осторожно накрыла голову курткой. Девушке так и не хватило смелости коснуться Мальвы голыми руками. – Ей уже все равно.
Ромашка замотала голову Мальвы в одежду, обняла, прижимая к груди.
- Зато мне - нет, - проговорила она тихо. Мать не стала ее останавливать. Не напомнила даже, что вот-вот открытие. Позже Ромашка узнала, что Мать попросту всех разогнала и закрылась на эту ночь.
Она не стала хоронить Мальву. Думала об этом, вышла даже к городскому парку, стараясь избегать освещенных улиц. Вряд ли случайных прохожих или, что еще лучше, патрульных копов обрадует человек, несущий в кожаной куртке отрубленную голову. Но по парку бродили и другие хищники. Чуть менее опасные, но все же. Оставить Мальву на съедение бродячим собакам было бы слишком. В чем тогда разница – похоронить или просто выбросить в мусорный бак? Сколько трупов в месяц находят в баках?
Она не должна быть одной из них.
Железная бочка, у которой временами грелись местные бездомные, - не лучшее место для захоронения. Но и однозначно не самое худшее. Только уже положив голову на дно бака, Ромашка нашла в себе силы вытащить из нее нож. Он вышел неожиданно легко, словно и не пробил череп, словно воткнут был не в тело, а в… во что-то мягкое, некогда теплое и живое.
Слезы подступили внезапно. Ромашка открутила крышку. На бутылку дорогого алкоголя ушла половина зарплаты, как доживать до следующего месяца – неизвестно. Но полбутылки вязкой жидкости вылилось в поржавевший бак. Ромашка чиркнула зажигалкой, поджигая кусок мятой газеты.
Они не были хорошо знакомы, почти не общались. Но они танцевали вместе. И пили, когда было особенно паршиво. А еще однажды Мальва врезала мужику, успевшему уже зажать Ромашку в переулке около Репризы. Она была хорошим человеком. А, может, и нет. Какая уже разница?
Пламя вспыхнуло. Ромашка из горла отпила из бутылки. Один раз, второй… алкоголь даже не обжигал горло, он бился где-то внутри, в желудке, дробился на огоньки и прожигал дыры.
Она прикрыла глаза. Мягкий дым сладких сигарет заполнял легкие, он давно перебил привкус дорогого алкоголя. Осталась только какая-то невнятная горечь. Но вряд ли у нее была материальная подоплека. Просто ощущение собственной беспомощности, отвратительное, как дешевые сигареты.
Королева перед ее глазами все еще поглощала людей. Всего несколько кварталов севернее от Репризы, совсем рядом. Но районы разные. Трущобы окраины и даунтаун, центр города. Этот город полон контрастов.
Ромашка затянулась в последний раз и бросила сигарету на землю, затоптала чуть чадящий окурок носком сапога. Она еще не знала, что собирается делать. Может быть, ей просто хотелось посмотреть в глаза тому, кто сделал такое с Мальвой. Хотя, конечно, она никогда не сможет узнать, кто именно это сделал, чьи руки были залиты кровью танцовщицы не в фигуральном, а во вполне материальном смысле.
Мальва погибла даже не за себя, не по своей вине. Она стала предупреждением. На ее месте могла быть Ромашка, могла быть Мать, мог быть совершенно кто угодно, кому, волею случая, пришлось работать в клубе. Это было просто неуважением. Никто не должен так умирать.
Атмосфера в Королеве была совсем другой, в сравнении с Репризой. Легкая дымка сигаретного дыма, официанты, снующие между столиками. Здесь пахло золотом и богатством, у игровых столов просаживали свои состояния сильные мира сего и их бесконечные дети. Полуобнаженных женщин так же хватало, но здешние проститутки тщательно скрывали факт своей принадлежности к древней профессии. Ромашка окинула взглядом помещение, он задержался на сцене. Девушка улыбнулась певице, как старой знакомой. Она видела ее в своем клубе. И что та только забыла в Репризе?.. Этот вопрос мучал Ромашку и тогда, когда она увидела женщину впервые. Голос растекался по Королеве, как воск, затапливая все пространство. Девушка подошла к барной стойке, мотнула головой на предложение бармена. Страшно было представить, сколько стоит местный алкоголь… Ромашка смотрела на певицу, слушала ее чуть приторный голос…
Женщина на сцене не осеклась, не сбилась с ритма и даже не промахнулась мимо ноты. Она продолжала петь. Но на мгновение показалось, что повисла тишина. Тяжелая, давящая, словно в склепе. Ромашка проследила за ее взглядом.
Их было трое. Высокий, плотно сбитый мужчина, на плече которого лежал хвост из гладких темных волос. Не узнать его было невозможно для любого, у кого были глаза, и кто хотя бы иногда читал газеты. Мэттью Блэквуд собственной персоной. Ромашка едва заметно напряглась и поспешила отвести взгляд, пока мужчина ее не заметил. Его спутником оказался пастор, которому и находиться-то в подобном месте было не положено. Но вряд ли его это хоть малость заботило. Да и Ромашка, выросшая в трущобах, отлично знала, как часто «святые отцы» наведываются к ночным бабочкам. Девушка только едва заметно улыбнулась, снова переводя взгляд…
Сердце рухнуло вниз с огромной высоты и забилось где-то в пятках, оставив в груди зияющую пустоту. Лодыжка едва ощутимо заныла, словно узнав виновника своей травмы. Ромашка поспешила отвернуться к барной стойке, украдкой поглядывая на мэра и его свиту. Они пересекли зал и скрылись за дверью с недвусмысленным обозначением «VIP». Туда ход закрыт.
Но есть ли хоть одно место, куда не сможет пробраться красивая женщина?
Взгляд Ромашки скользнул по залу. Девушка цепко улавливала не общие картины, но мелочи, едва уловимые выражения на лицах. Долгие мгновения она еще боролась с дрожью в сердце, но и упрямая мышца пришла в порядок, стоило лишь определиться с целью поисков.
Ромашке нужен был игрок.
И она его нашла. Высокий, чуть худощавый парень. Он сидел у одного из автоматов и азартно крутил ручку, иногда улыбаясь, а когда и ругаясь сквозь зубы. Он проигрывал, попеременно то злясь, то откровенно хохоча, прежде чем снова отправить в недра автомата монетку. Но было в его взгляде что-то…, что зацепило и долгие мгновения не отпускало. Ромашке нужен был победитель, нужен был бесстрашный игрок, который с азартом броситься даже в ад, если это посулит хороший выигрыш. Парень не имел ничего общего с тем образом, который Ромашка успела себе нарисовать. Но она поднялась со своего места и неспешно направилась к нему. Девушка облокотилась об автомат, едва заметно улыбаясь. Парень, кажется, даже и не заметил. Он снова повернул ручку. В автомате что-то щелкнуло, потом звякнуло, и зазвенели монеты, горстью высыпаясь в поддон.
- А ты, похоже, приносишь удачу, - он улыбнулся, чуть приподняв взгляд, отыскивая глаза Ромашки.
- Только тем, кому она необходима, - едва слышно проговорила она. Они пересеклись взглядами всего на мгновение, прежде чем Ромашка поспешила спрятать глаза. Ненавязчиво, чуть отведя в сторону. Слишком многое сейчас было в ее душе, в зрачках могло остаться отражение сегодняшнего погребального костра.
- Эрик, - представился он, протягивая ей руку.
- Ромашка, - эхом откликнулась девушка, чуть сжимая пальцами его ладонь. Он полу удивленно приподнял бровь, но спрашивать ничего не стал. Мало ли с какими намерениями человек может скрывать свое имя. В случае знакомства в клубе – вполне может случиться и так, что встреча на одну ночь таковой должна и остаться. Потому никаких имен, никаких контактов… не худший вариант, особенно для того, кто приносит удачу своему спутнику.
Ромашка не просчиталась. Эрик лукаво заулыбался, склоняясь к ней.
- Так, может, мне попробовать что-то посерьезнее автомата, раз уж сегодня мне сопутствует удача? – он улыбнулся. Ромашка едва заметно пожала плечами, улыбаясь. Словно говоря «тебе решать», но меж тем смотрела в его глаза пристально. У Эрика не было выбора, не было вариантов для раздумий. Но он и не пытался уйти от того, куда его подталкивала случайная знакомая.
Дверь с надписью «VIP» даже не была преградой. Эрик просто ввалился в небольшую комнатку, развязно улыбаясь и втянув следом за собой девушку. Телохранитель мэра дернулся за оружием, но Блэквуд остановил его движением руки, едва заметно прищурился, глядя на пришельцев. Эрик улыбнулся.
- Не ожидал, что сегодня здесь столь высокопоставленная публика, - проговорил он, беззастенчиво устраиваясь на стуле напротив мэра. Тот едва заметно улыбнулся. Они играли не долго, едва успели сдать карты. В легкой дымке сигарет, в запахе дорогого алкоголя витали неосязаемые отголоски разговоров. Может, именно здесь решалась судьба города. Не раз, и не два… Блэквуд был завсегдатаем Королевы, как и бесчисленное множество тех, с кем он вел дела. Его взгляд скользнул по лицу Эрика вверх, замер на девушке. Ромашка не успела даже отреагировать, не успела стереть выражение с лица… но, может быть, оно и не было замечено. Впервые ли на Блэквуда смотрят так, со смесью ненависти и страха?..
- Мой талисман, - представил Эрик, проследив за взглядом мэра. Мужчина едва заметно приподнял брови, откидываясь на спинку стула. Повисла тишина. Блэквуд не спешил что-либо говорить, а у Эрика заканчивался запас развязного настроения, ему самому становилось не по себе.
- Но ведь не погоните? – спросил он, приподнимаясь, чтобы достать из заднего кармана джинс пачку мятых купюр. Деньги упали в центр стола, - Этого достаточно для первой ставки? – спросил Эрик.
- Мне не приходилось раньше видеть тебя…
- Эрик, - перебил парень. – Эрик Шарк. Я недавно в городе, - добавил он, через плечо обернувшись на Ромашку и кивнув ей, мол, «присаживайся, никуда нас уже не выгонят». Блэквуд едва заметно кивнул.
- Ясно. Что ж, тебе простительно не знать некоторых вещей об этом городе, - Блэквуд взял в руки карты, задумчиво переложил несколько, комбинируя их по одному ему известному принципу. – А, хотя… - мужчина поднял взгляд от карт, посмотрел на пастора, сидящего справа от него, потом снова на Эрика. – Разве незнание освобождает от ответственности?
Он даже не отдал приказа. Просто посмотрел, как-то резко, на своего телохранителя. Эрик закричал, тонкое лезвие прошило его руку, приковав ладонь к столешнице.
- Здесь не любят наглых, Шарк, - он говорил абсолютно ровно, спокойно, словно перед ним только что вовсе и не покалечили человека. Ромашка отпрянула, прижавшись спиной к двери, закрыла лицо ладонью. По темной поверхности стола неохотно расползалось кровавое пятно, пачкая пальцы. Эрик схватился за кисть, но он не мог даже пошевелить рукой. Головорез мера всадил лезвие в столешницу едва ли не на треть. Эрику оставалось только тяжело дышать, мучительно, почти всхлипывая.
Но Ромашка смотрела не на него. Не на мэра, который успел подняться и неспешно обойти собственный стул, чтобы наклониться к карману пиджака, висевшего на спинке. Не на мужчину, безжалостно всадившего лезвие в ее нового знакомого. Она смотрела на нож. Его близнеца, овитого точно таким же узором, она держала за поясом, скрытым под одеждой.
Это он убил Мальву. Других доказательств ей не нужно.
Ромашка вскинула взгляд, но вместо лица убийцы она увидела перед собой дуло револьвера.
- Ты ведь азартный человек, Эрик. Так давай сыграем, - Блэквуд усмехнулся. Он медленно прокрутил барабан, наглядно показывая парню условия игры. В револьвере не хватало всего одного патрона. Блэквуд усмехнулся, поднимая взгляд на Ромашку. – Посмотрим, правда ли ты приносишь удачу.
Он поднял револьвер, удобнее устраивая палец на спусковом крючке.
Продолжение.
@темы: fanfiction
среда, 05 ноября 2014
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Название: Корсары.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: ангст, драма, фэнтези, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг: Бейгл/Тура, Бейгл/Арабелла, Альфонсо/Арабелла, Эрик/Фрейя, Александр/Акира, Люциан/Квентин, Хэль/Ким. Намеки на: Мать/Кохкэхикьюмстри, Малой/Квентин.
Рейтинг: R.
Состояние: закончен.
От автора: автор посыпает голову пеплом, но он не умеет пока писать хорошие финалы.
Автору понравилось для вас писать, автор благодарит всех, кто читал)
Отдельное спасибо Alex_Cale за невольно подкинутую идею и foxyOK за помощь в названиях и именах)
Части 0, 1, 2.
Части 3, 4, 5.
Части 6, 7, 8.
Части 9, 10, 11.
Части 12, 13, 14.
15. Скала.15. Скала.
В полумраке пещеры откуда-то сверху капала вода. Было сыро, промозгло, в переходах уныло завывал ветер. Говорят, что ко всему можно привыкнуть. Свыкнуться с этим было невозможно, сколько бы дней Сцилла не провела в этом плену. Но самым страшным звуком оказались человеческие шаги. Не шорохи, с которыми рядом материализовывались мертвые, не писки летучих мышей и крыс, которые неизвестно как выживали в этих суровых местах. Даже не грохот волн в шторм, которые лихо добрасывали до пещеры редкие ледяные капли и хлопья пены.
Обычные человеческие шаги.
На короткое мгновение она, почти всесильное, страшное и могущественное чудовище, сжалась на своем троне, как маленькая девочка, пытаясь спрятаться. Ее пещера выглядела, словно логово дракона. Стереотип подсказывал, что именно эти чешуйчатые создания копят сокровища, которые им совершенно не нужны. То тут, то там целыми горами лежали золотые монеты, украшения, переливались всеми цветами драгоценные камни. Что-то еще сияло, что-то утратило блеск с годами и даже заросло тиной так, что капли сырости на стенах горели во много крат ярче.
У единственного особого предмета в пещере не было ни помоста, ни пьедестала. Он лежал в углу, словно заброшенный сюда случайным штормом. И единственный, в числе вещей в пещере, не отражал, а словно бы напротив, поглощал свет, как самая плотная тень. Дерево набралось воды и потемнело, но не гнило и не тлело, его не грызли насекомые и мелкая живность, что встречалась в этих местах. Будто бы обработанный кусок сосны был заколдован.
Будто бы?..
Александр не таился. Он чуть пригнул голову, спасаясь от низких сводов перехода. Но дальше пещера резко раздавалась во все стороны, занимая пространство как минимум в полпалубы Амалии. Баркентина за время пути стала почти родной, хотя Алекс давно считался сухопутным зверем. Кто-то его за то несколько презирал, кто-то насмехался, но большинству было откровенно плевать. Тем более, мужчина успел доказать, что ничуть не растерял навык за время сушки весел. Его взгляд скользнул по сокровищам, что хранились в пещере, без интереса. Это могло бы показаться странным – у любого пирата в крови жажда сокровищ. Но обстоятельства явно не располагали к мыслям о богатстве.
Герцог придержал Арабеллу за локоть, останавливая у входа в пещеру. Есть ситуации, когда лишнее вмешательство может сделать только хуже. Митрий и Хэль переглянулись, оба как-то одновременно подбираясь. Они почетным караулом стояли по обе стороны от трона, на котором сидела Сцилла. У ее ног, оглядываясь по сторонам с какой-то смесью любопытства и откровенного непонимания, сидела Ким. Именно к ней и обратился Алекс, наградив Сциллу только случайным взглядом.
- Ким, ты в порядке? – спросил он. Та подняла голову и широко улыбнулась.
- Да, все хорошо, - откликнулась она. Акира за ее спиной зашипела, заставив блондинку чуть вздрогнуть и резко опустить голову. Только взгляд из-под ресниц все еще играл мягкими огоньками. Хэль снова скосил взгляд на своего капитана, едва сдерживая усмешку. Митрий особо не таился, исключительно символически пряча ухмылку в бороде.
- Твои люди не слишком-то преданы, - проговорил Александр, останавливаясь в нескольких шагах от Сциллы. Девушка повела плечами, выпрямляясь. Она едва заметно сузила глаза, словно пытаясь взглядом проткнуть в мужчине несколько дополнительных дырок. Но на губах заиграла снисходительная усмешка.
- Это твои люди. С чего бы им хранить мне верность? – сейчас ее голос хранил только тень тех интонаций, что обращались в раскаты грома в их предыдущую встречу. Но именно это и заставило Александра взглянуть ей в глаза. Всего на мгновение, пытаясь увидеть то, что скрывалось за янтарной пеленой. Она не отвела взгляд, но то, что можно было назвать зеркалом души, вдруг стало непроницаемым, как мрамор. – Достаточного того, что они не могут ослушаться, - продолжила Сцилла, чуть повернув голову в сторону Митрия.
- Зато могут хитрить, - Александр поднял взгляд на капитана Оскала. Но лицо Митрия в мгновение ока утратило какое-либо выражение. Мертвец весьма успешно изображал памятник самому себе. Сцилла хмыкнула.
- Они спасли девушку, не более того, - проговорила она.
- И привели нас сюда, - уточнил Александр.
- Это не имеет никако… - начала было говорить Сцилла, но была попросту перебита.
- Почему я, Акира? – внезапно спросил мужчина, несколькими резкими шагами приближаясь к Сцилле. Митрий и Хэль почти синхронно чуть подались вперед, предостерегающе. Но Александр, если и заметил, то не подал виду. Впервые за время пребывания в пещере он смотрел в глаза Акиры, пристально, не отводя тяжелого взгляда. – Не могла себе выбрать другую жертву? – прошипел он. Мгновение Акира смотрела в его глаза. Потом повела плечами, откидываясь назад, выпрямила спину, губы искривила едва заметная усмешка.
- Ты купился, святой отец, - проговорила она. – Прельстился на неясную тень, бросился за ней через весь мир. Мне была нужна только свобода, - взгляд стал колючим, словно янтарные зрачки обжигали, как блики молний. – Ты был только приятным приложением…,-
ее снова перебили. Не то недослушав, не то намерено не дав договорить то, чего Александр слышать не хотел. Никто не любит чувствовать себя законченным идиотом. Особенно, когда результат твоих ошибок – гибель десятков людей, за которых ты несешь ответственность.
- И чем ты за нее отплатила? – резко откликнулся он.
Александр не подходил, оставшись на почтительном расстоянии от трона. Но Ким, чуть поежившись, мягко отползла в сторону, уходя с линии огня, в которую превратилась перестрелка яростными взглядами.
- Фарс, - в полголоса прокомментировала Арабелла, смахнув со своей руки ладонь герцога, намекая, что ничего не будет делать, незачем ее и дальше держать.
Глаза Сциллы медленно сузились, оставшись парой тонких янтарных лезвий.
- Ты когда-нибудь тонул, святой отец? – холодно спросила она. Алекс непонимающе моргнул, даже чуть отшатнувшись с изумления.
- Что?.. – переспросил он. Конечно, ему приходилось тонуть, как и любому моряку.
- Тогда ты должен знать, как дышится первые мгновение после того, как вырываешься на поверхность, - продолжила она, чуть откинувшись назад, коснувшись лопатками холодной спинки трона. - В первые мгновения дышится тяжело, бесконтрольно. Жертва заглатывает воздух, который почти до боли растягивает опустевшие легкие, мучительно растекается где-то там, внутри. Простое действие – дышать. Но стоит его лишиться хоть на сколько-нибудь долгий срок – и кажется, что чуть солоноватым морским воздухом невозможно надышаться.
Алекс чуть мотнул головой, подозрительно глядя на собеседницу. Но она и так все объяснила, так же холодно, неотрывно глядя в его глаза.
- Я не дышала больше тысячи лет, - проговорила она. Тогда, вырвавшись из склепа, запечатанная сила Сциллы рванула во все стороны, уничтожая все на своем пути. Не со зла, просто сдерживаемая столько лет она рвалась на волю.
Повисла вязкая тишина. Александр смотрел на девушку перед ним, которая не прятала глаза. Она смотрела прямо, с королевской выправкой, с видом существа, наделенного непомерной властью, умеющего применять силу там, где ее применить необходимо. И при этом…
- И по твоей воле я теперь привязана…, - в голосе Акиры впервые просквозило что-то, кроме холода. От интонаций едва ощутимо задрожала пещера, голос отразился эхом откуда-то от высоких сводов, рассыпаясь осколками, – к этой чертовой деревяшке! – с последними звуками слов где-то вне пещеры загрохотали камни. Из вершины скалы осыпались валуны, увлекая за собой обвал, с оглушительным плеском, уходящий в воду. Под потолком заволновались летучие мыши, сорвались, закружились над головой, шумя крыльями.
Алекс даже не взглянул туда, куда резким взмахом руки указывала Сцилла. Он знал, что там. Обезображенная ростра его корабля, носовая фигура Фикции, которую сейчас было уже не узнать. Обугленный кусок дерева.
- Ты уничтожила мои корабли! – Александр, кажется, был единственный, кто не дернулся, прикрывая голову, когда все вокруг загрохотало. Его ничто не отвлекало от янтарных глаз Сциллы. Акира взвилась на ноги, на этот раз срываясь на крик. Пещера задрожала, словно от землетрясения, захрустело что-то высоко у ее сводов, с паникой и писком бросились прочь летучие мыши. Сверху посыплись хлопья каменной пыли, своды рисковали не выдержать накала страстей.
- Ты убил меня!
Но все стихло, как по команде. Только где-то в тишине капала вода, почти оглушая своими ударами. Мгновения тянулись, словно замороженные, не желая уходить, цепляясь за острые взгляды, направленные друг на друга. За всклоченные волосы и обломки колючих слов. И новый голос в этом мраке прозвучал, как звучит первый солнечный луч после страшной бури.
- Значит, вы квиты.
Они все упустили мгновение, когда количество людей в пещере увеличилось. У другого перехода, напротив герцога и леди Найф, стояла Фрейя. Она медленно перевела взгляд с Александра на Акиру, потом чуть пожала плечами, мягко высвободив свою руку из ладони Эрика. И прошла аккурат между спорщиками.
- Ника! – окликнул ее Бейгл, но девушка не обратила внимания.
В тишине откуда-то сверху капала вода. Мать поморщилась и отступила, упрямые капли падали ей прямо на темечко, забираясь противными щупальцами под волосы. Фрейя присела рядом с обезображенной рострой, провела ладонью по дереву. Кожа окрасилась в черный, перемазанная в золе.
- Я могу ее восстановить, - проговорила девушка.
- Что?.. – непонимающе послышалось сразу с нескольких сторон. Александр моргнул, все так же глядя на Акиру. Потом отвел взгляд, чуть повел плечами. На мгновение показалось, что он даже слишком долго держал тело в нелепой настороженной позе. Мужчина расслабился, стал ровнее.
- Ты серьезно? – переспросил он. Девушка кивнула.
- Если уничтожить ростру – она погибнет, - подала голос Арабелла, приближаясь к корабелу. – Но если…
Ника кивнула, подтверждая, что леди Найф верно уловила направление мыслей. Хотя это самое направление до сих пор не было озвучено. Этот недочет Фрейя поспешила исправить.
- Тогда она будет привязана к кораблю, - проговорила девушка.
- Ну… это по крайней мере уже не плен, - подал голос Бейгл. По правде говоря, ни один пират не счел бы большой проблемой факт привязанности к судну. Даже если ему никогда не пришлось бы покидать палубу – что в этом такого? Если вокруг бескрайнее море.
- Нужно вернуться на пару миль южнее, - на этот раз в разговор включилась Мать. – Я там видела остров, заросший соснами, - добавила она. – Фрейя, у тебя найдется подходящий чертеж?
Девушка кивнула.
- Да, у меня есть старый чертеж Фикции. Но, раз уж есть такая возможность, я бы ее немного улучшила, - проговорила корабел.
- Что?.. – на Сциллу было жалко смотреть. Она переводила недоуменный, граничащий с паникой, взгляд с одного пирата на другого. – Что вы делаете? – тихо спросила она. – Вы же… хотели меня уничтожить…, - слова прозвучали полувопросительно, в данном факте Акира явно уже была не уверена. Арабелла фыркнула.
- Ага, сейчас, - откликнулась она. – Тебе хорошо, ты себе сгинешь, а нам с ним жить, - леди Найф указала на Александра.
По-хорошему, конечно, самой леди уж точно не пришлось бы жить с пиратом, у которого разбито сердце. Ее место было на другом конце мира. Но признаваться в заботе о взбалмошном священнике девушка не была намерена.
- Ару, кто-то может подумать, что ты милая, - тихо проронил герцог.
Леди Найф бросила на него косой, но крайне недобрый взгляд. Судя по усмешке на губах Люциана – фраза явно была цитатой слов, произнесенных когда-то очень давно. Триаду многое связывало. Александр криво усмехнулся. Он обвел взглядом своих пиратов, потом посмотрел на Акиру, чуть пожал плечами. Кажется, он был сбит с толку ничуть не меньше, чем она.
- Кажется, это заговор, - улыбаясь шире, добавил он. Сцилла как-то судорожно мотнула головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. За ее спиной кто-то тихо хмыкнул.
- Нет, что ты, Алекс, какой заговор, - Митрий усмехнулся в бороду. Фраза была пропитана таким количеством беззлобного сарказма, что ее значение по умолчанию воспринималось с точностью до наоборот. И, если секунду назад Александр искренне считал собственные слова шуткой, то теперь на его лице отразилась крайняя степень изумления. Разве что челюсть не отвисла и не ударилась о грудь. Они вдвоем – пиратский барон, как его временами величали за глаза, и Сцилла – крутили головами, переводя взгляды с одного человека на другого, как дети, потерявшиеся в толпе.
- Та ну, нет…, - выдохнул Александр. – Не может быть, - продолжил он. – У вас же не было связи между собой! – проговорил он, указывая рукой сначала на Арабеллу, потом на Митрия. Пират и благородная дама даже переглянулись.
- А это и не было нужно, - Бейгл отлепился от стены пещеры, которую подпирал все это время.
Точнее делал вид, что подпирает, потому что за время столь сумбурного разговора капитан Амалии успел умыкнуть пару побрякушек с пола, которые на вид стоили целого состояния. С каким бы итогом не закончился разговор, нужно из него извлечь какую-то выгоду. Не так же просто они проплыли полмира.
– Они, - Бейгл кивнул на Митрия и Хэля, - спасли Туру. Этого было достаточно, чтобы предположить, что они не откажутся спасти и еще одну… барышню, - на этот раз взгляд скользнул к Акире, заставив рыжего пирата на секунду запнуться, подбирая слово.
Александр нахмурился.
- Но ведь она…
- Посмотри на нее, - Бейгл усмехнулся. Алекс повернул голову, встретился взглядом с янтарными глазами, – и подумай, - добавил рыжий, подходя ближе. Покосился на Сциллу, потом снова посмотрел на мужчину. – Это не сказка, здесь с убийством чудовища не заканчивается последняя страница книги, - тихо проговорил он. – Тебе дальше жить, кэп.
- А тебе, - Бейгл обернулся к Акире, после паузы продолжив свой монолог. – Четыре стены, - Бейгл взмахом руки указал сразу на всю пещеру, - или палуба корабля. Не велик выбор, как видишь, - проговорил пират. Сцилла едва заметно кивнула, скользнув взглядом с глаз Александра вниз, к полу.
- Отлично, - Бейгл хлопнул в ладоши, потер руки. – Тогда начинаем строительство Фикции?
- Погоди, - подал голос Эрик, который успел уже снова оказаться рядом с Фрейей. Он скользнул взглядом по лицам пиратов, которые его окружали. – А ни у кого нет вопрос? Ну, друг к другу… почему, зачем, как…
- У меня есть, - Митрий чуть приподнял руку, привлекая внимание. И почти сразу же развернулся к Хэлю, указал на него пальцем. – Так ты, гад, пришел на Оскал уже трупом?! – прошипел он. Старпом моргнул, выражение лица изменилось за долю мгновения. Хэль выглядел виноватым.
- Я, ну…
- Митрий, - подала голос Акира. Она едва заметно улыбнулась. – Он меня предал, а не тебя. Когда ввязался в эту вашу авантюру с кольцами, - девушка улыбнулась заметнее. Капитан Оскала хмыкнул, сложив руки на груди.
- Я знаю, - проговорил он в сторону. Потом поднял голову, посмотрел в глаза своей прежней хозяйке. – Что ты ему обещала?
- Я могу вернуть к жизни. К полноценной, - ответила Сцилла. – Но только кого-то одного, на большее мне сейчас не хватит сил, - продолжила она. Она посмотрела на Хэля, который все еще выглядел крайне виноватым. К нему подошла Ким, погладила по плечу, успокаивая. Акира перевела взгляд на капитана Оскала. – Я могу оживить тебя, - продолжила она.
Митрий едва заметно усмехнулся, скользнул взглядом по своему старпому. Взгляд зацепился за руку. Блондин, в поисках поддержки, сжимал ладонь девушки. Мертвец едва слышно хмыкнул, в этот раз беззлобно, скорее чуть лукаво.
- Нет уж. Пусть он живет, - мужчина чуть кивнул в сторону Хэля. И покачал головой. – Черт возьми, и где мне теперь старпома взять? – Митрий расстроено вздохнул. Потом повернулся и, лукаво сверкнув глазами, добавил, - У вас никто толковый в последнее время не умирал?
- Умирал, - почти мгновенно откликнулась Арабелла.
Черный капитан чуть повел бровью, потом посмотрел на Сциллу. Леди Найф смотрела на нее ровно так же выжидающе, рискуя прожечь лишнюю дырку в человеческом теле страшного чудовища. Акира чуть кивнула, подтверждая, что у мертвого корабля будет новый член команды.
- Отлично, - Митрий улыбнулся. – Тогда я делаю отсюда ноги.
- Куда? – подал голос Хэль. Митрий обернулся.
- На север, - проговорил он.
Теперь Оскалу точно не следовало бояться каких-то там чудовищ, над ними сама смерть была не властна. А Митрия всегда манил север. Мужчина чуть отсалютовал пиратам, разворачиваясь.
- Стой! – в последнее мгновение окликнул Бейгл. – Душу-то дай отыграть. А то ты меня уже женил, Дьявол тебя разберет, что ты еще со мной сделаешь.
Митрий усмехнулся, качнув головой.
- Будет повод встретиться, - проговорил он, растаяв облаком черного дыма.
16. Эпилог.16. Эпилог.
В рассветных лучах белые паруса галеона были выкрашены в розовый. Цвет переползал, менялся, переплетался, ловя на своей поверхности неверные отсветы волн. Море было спокойным, его поверхность шла легкой рябью от мягкого, почти неощутимого, ветра, доносящего соленый запах. На суше говорили, что они пахнут одинаково – морской бриз, кровь и приключения. Это один и тот же солоноватый запах, чуть металлический привкус на губах и ветер, путающий волосы.
Бейгл усмехнулся. С палубы Амалии новоиспеченный корабль выглядел особо очаровательно. Они стояли почти борт к борту, как свидетельство высшего уровня профессионализма их капитанов. Не каждый способен так близко пришвартовать корабли, не столкнув их боками. Амалия светилась обновленными бортами, подлатанными досками и новыми, более яркими, парусами. Но ее было не сравнить с теми метаморфозами, что произошли с Фикцией. Точнее с тем, что некогда от нее осталось. Обугленная, изуродованная ростра раскинулась на носу корабля. И ее было не узнать в изгибах и поворотах искусно обработанного дерева. Кто знает, чем она была изначально, но сейчас нос Фикции украшала голова дракона. Кажется, таких Бейглу доводилось видеть на торговых судах из восточных стран. Пират усмехнулся. Фикции невероятно шла ее новая ростра. Как шло и Тину его новое украшение.
Мальва отошла от острова еще утром. Квентин и герцог, под обстрелом сразу двух недобрых взглядов старпомов обоих кораблей, прощались недолго. Зато так бурно, что Люциан отправился на борт Мальвы покрасневшим, словно мак, и явно смущенным. Что только веселило лорда Оттомана, который механически перебирал пальцами кольцо, некогда предначертанное его сестре. Судьба странная штука и тасует свои нити так, как ей только заблагорассудится. Или просто у нее дома живет котенок, любящий играться с клубками. От того каждый путь настолько извилист…
- Заткнись и смотри! – Бейгла из задумчивости вырвал голос, раздавшийся с борта Фикции. Пират повернул голову, различая на палубе тех, кто нарушил его спокойную дрему. Это, ожидаемо, оказались Александр и Акира.
- Ну, что еще? – полуворчливо откликнулся священник, которого снова нарекли капитаном. Но, против тона и слов, Александр улыбался. Сцилла остановилась у штурвала, покосилась на него еще раз, уверившись, что кэп смотрит.
Бейгл чуть шарахнулся назад, удивленно моргнув. Корабль, к которому была привязана Сцилла, не мог получиться обычным. Но такого рыжий пират совершенно точно не ожидал. Акира резко раскинула руки в стороны, потом повела плечами, кистями, чуть перебирая кончиками пальцев в воздухе. Можно было бы предположить, что она танцует, если бы следом за ее движениями не потянулись тросы. Затягивались узлы на мачтах, натягивались всевозможные связи и переплетения, расползаясь, словно змеи, передавая импульс друг другу. Акира свела ладони вместе и коротко хлопнула. В тот же миг парус, на котором играли розовые отсветы рассвета, рухнул вниз, открываясь. А заодно и скрывая Акиру и Александра от лишних глаз.
- Оу… - но восхищенный выдох Алекса все равно коснулся слуха рыжего. – Ну, и зачем мне команда? – спросил он. В ответ послышался только тихий смешок.
- Действительно.
Бейгл улыбнулся, снова опускаясь на палубу и прикрывая глаза, сквозь щель между ресницами глядя в небо. Он дремал на палубе уже несколько часов. И был не прочь провести так и весь день. Ну, или хотя бы еще несколько минут.
- А не пора ли нам отправляться в путь, кэп? – раздался голос прямо над ухом. Бейгл чуть скосил взгляд. Тура улыбнулась, склонив голову набок. Ассиметричные края прически выделили простое движение чуть больше. Бейгл кончиками пальцев коснулся прядей там, где волосы были длиннее.
- А есть куда? – спросил он. Тура усмехнулась, показав ему сложенный в несколько раз обрывок пергамента.
- У каждой ведьмы есть своя тайная карта.
Бейгл снова прикрыл глаза, чуть скривился.
- Опять ходячие мертвецы, кракены, бесконтрольные бури… - почти жалобно проговорил он.
- Я обещаю, - Тура лукаво сверкнула глазами, встретив такой же блеск в глазах мужа.
Бонус.Пять фактов о Корсарах (это реально есть в сюжете, но не напрямую, намеками):
1. Мать - дочь богатого отшельника, у которого свой остров с огромным замком. В свое время сбежала с Бейглом, за что рыжего до сих пор ненавидит ее отец. Попала на Константин, где устроила переворот и захватила власть. И бордель, кстати, содержит на центральном острове.
2. Тринадцатый осторов Колеса насыпали команды Амалии, Совы и Оскала.
3. Акира на самом деле не Сцилла. Тысячи лет назад Сцилле в жертву принесли молодую девушку королевских кровей. За столько веков они слились в одно создание, но Акира все равно больше та самая девушка, чем Сцилла.
4. Место старпома на Оскале занял Альфа.
5. Ростра Фикции в итоге - азиатский дракон. А потому что нужно было откликнуться на просьбу о помощи в ее выборе)
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: ангст, драма, фэнтези, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг: Бейгл/Тура, Бейгл/Арабелла, Альфонсо/Арабелла, Эрик/Фрейя, Александр/Акира, Люциан/Квентин, Хэль/Ким. Намеки на: Мать/Кохкэхикьюмстри, Малой/Квентин.
Рейтинг: R.
Состояние: закончен.
От автора: автор посыпает голову пеплом, но он не умеет пока писать хорошие финалы.
Автору понравилось для вас писать, автор благодарит всех, кто читал)
Отдельное спасибо Alex_Cale за невольно подкинутую идею и foxyOK за помощь в названиях и именах)
Части 0, 1, 2.
Части 3, 4, 5.
Части 6, 7, 8.
Части 9, 10, 11.
Части 12, 13, 14.
15. Скала.15. Скала.
В полумраке пещеры откуда-то сверху капала вода. Было сыро, промозгло, в переходах уныло завывал ветер. Говорят, что ко всему можно привыкнуть. Свыкнуться с этим было невозможно, сколько бы дней Сцилла не провела в этом плену. Но самым страшным звуком оказались человеческие шаги. Не шорохи, с которыми рядом материализовывались мертвые, не писки летучих мышей и крыс, которые неизвестно как выживали в этих суровых местах. Даже не грохот волн в шторм, которые лихо добрасывали до пещеры редкие ледяные капли и хлопья пены.
Обычные человеческие шаги.
На короткое мгновение она, почти всесильное, страшное и могущественное чудовище, сжалась на своем троне, как маленькая девочка, пытаясь спрятаться. Ее пещера выглядела, словно логово дракона. Стереотип подсказывал, что именно эти чешуйчатые создания копят сокровища, которые им совершенно не нужны. То тут, то там целыми горами лежали золотые монеты, украшения, переливались всеми цветами драгоценные камни. Что-то еще сияло, что-то утратило блеск с годами и даже заросло тиной так, что капли сырости на стенах горели во много крат ярче.
У единственного особого предмета в пещере не было ни помоста, ни пьедестала. Он лежал в углу, словно заброшенный сюда случайным штормом. И единственный, в числе вещей в пещере, не отражал, а словно бы напротив, поглощал свет, как самая плотная тень. Дерево набралось воды и потемнело, но не гнило и не тлело, его не грызли насекомые и мелкая живность, что встречалась в этих местах. Будто бы обработанный кусок сосны был заколдован.
Будто бы?..
Александр не таился. Он чуть пригнул голову, спасаясь от низких сводов перехода. Но дальше пещера резко раздавалась во все стороны, занимая пространство как минимум в полпалубы Амалии. Баркентина за время пути стала почти родной, хотя Алекс давно считался сухопутным зверем. Кто-то его за то несколько презирал, кто-то насмехался, но большинству было откровенно плевать. Тем более, мужчина успел доказать, что ничуть не растерял навык за время сушки весел. Его взгляд скользнул по сокровищам, что хранились в пещере, без интереса. Это могло бы показаться странным – у любого пирата в крови жажда сокровищ. Но обстоятельства явно не располагали к мыслям о богатстве.
Герцог придержал Арабеллу за локоть, останавливая у входа в пещеру. Есть ситуации, когда лишнее вмешательство может сделать только хуже. Митрий и Хэль переглянулись, оба как-то одновременно подбираясь. Они почетным караулом стояли по обе стороны от трона, на котором сидела Сцилла. У ее ног, оглядываясь по сторонам с какой-то смесью любопытства и откровенного непонимания, сидела Ким. Именно к ней и обратился Алекс, наградив Сциллу только случайным взглядом.
- Ким, ты в порядке? – спросил он. Та подняла голову и широко улыбнулась.
- Да, все хорошо, - откликнулась она. Акира за ее спиной зашипела, заставив блондинку чуть вздрогнуть и резко опустить голову. Только взгляд из-под ресниц все еще играл мягкими огоньками. Хэль снова скосил взгляд на своего капитана, едва сдерживая усмешку. Митрий особо не таился, исключительно символически пряча ухмылку в бороде.
- Твои люди не слишком-то преданы, - проговорил Александр, останавливаясь в нескольких шагах от Сциллы. Девушка повела плечами, выпрямляясь. Она едва заметно сузила глаза, словно пытаясь взглядом проткнуть в мужчине несколько дополнительных дырок. Но на губах заиграла снисходительная усмешка.
- Это твои люди. С чего бы им хранить мне верность? – сейчас ее голос хранил только тень тех интонаций, что обращались в раскаты грома в их предыдущую встречу. Но именно это и заставило Александра взглянуть ей в глаза. Всего на мгновение, пытаясь увидеть то, что скрывалось за янтарной пеленой. Она не отвела взгляд, но то, что можно было назвать зеркалом души, вдруг стало непроницаемым, как мрамор. – Достаточного того, что они не могут ослушаться, - продолжила Сцилла, чуть повернув голову в сторону Митрия.
- Зато могут хитрить, - Александр поднял взгляд на капитана Оскала. Но лицо Митрия в мгновение ока утратило какое-либо выражение. Мертвец весьма успешно изображал памятник самому себе. Сцилла хмыкнула.
- Они спасли девушку, не более того, - проговорила она.
- И привели нас сюда, - уточнил Александр.
- Это не имеет никако… - начала было говорить Сцилла, но была попросту перебита.
- Почему я, Акира? – внезапно спросил мужчина, несколькими резкими шагами приближаясь к Сцилле. Митрий и Хэль почти синхронно чуть подались вперед, предостерегающе. Но Александр, если и заметил, то не подал виду. Впервые за время пребывания в пещере он смотрел в глаза Акиры, пристально, не отводя тяжелого взгляда. – Не могла себе выбрать другую жертву? – прошипел он. Мгновение Акира смотрела в его глаза. Потом повела плечами, откидываясь назад, выпрямила спину, губы искривила едва заметная усмешка.
- Ты купился, святой отец, - проговорила она. – Прельстился на неясную тень, бросился за ней через весь мир. Мне была нужна только свобода, - взгляд стал колючим, словно янтарные зрачки обжигали, как блики молний. – Ты был только приятным приложением…,-
ее снова перебили. Не то недослушав, не то намерено не дав договорить то, чего Александр слышать не хотел. Никто не любит чувствовать себя законченным идиотом. Особенно, когда результат твоих ошибок – гибель десятков людей, за которых ты несешь ответственность.
- И чем ты за нее отплатила? – резко откликнулся он.
Александр не подходил, оставшись на почтительном расстоянии от трона. Но Ким, чуть поежившись, мягко отползла в сторону, уходя с линии огня, в которую превратилась перестрелка яростными взглядами.
- Фарс, - в полголоса прокомментировала Арабелла, смахнув со своей руки ладонь герцога, намекая, что ничего не будет делать, незачем ее и дальше держать.
Глаза Сциллы медленно сузились, оставшись парой тонких янтарных лезвий.
- Ты когда-нибудь тонул, святой отец? – холодно спросила она. Алекс непонимающе моргнул, даже чуть отшатнувшись с изумления.
- Что?.. – переспросил он. Конечно, ему приходилось тонуть, как и любому моряку.
- Тогда ты должен знать, как дышится первые мгновение после того, как вырываешься на поверхность, - продолжила она, чуть откинувшись назад, коснувшись лопатками холодной спинки трона. - В первые мгновения дышится тяжело, бесконтрольно. Жертва заглатывает воздух, который почти до боли растягивает опустевшие легкие, мучительно растекается где-то там, внутри. Простое действие – дышать. Но стоит его лишиться хоть на сколько-нибудь долгий срок – и кажется, что чуть солоноватым морским воздухом невозможно надышаться.
Алекс чуть мотнул головой, подозрительно глядя на собеседницу. Но она и так все объяснила, так же холодно, неотрывно глядя в его глаза.
- Я не дышала больше тысячи лет, - проговорила она. Тогда, вырвавшись из склепа, запечатанная сила Сциллы рванула во все стороны, уничтожая все на своем пути. Не со зла, просто сдерживаемая столько лет она рвалась на волю.
Повисла вязкая тишина. Александр смотрел на девушку перед ним, которая не прятала глаза. Она смотрела прямо, с королевской выправкой, с видом существа, наделенного непомерной властью, умеющего применять силу там, где ее применить необходимо. И при этом…
- И по твоей воле я теперь привязана…, - в голосе Акиры впервые просквозило что-то, кроме холода. От интонаций едва ощутимо задрожала пещера, голос отразился эхом откуда-то от высоких сводов, рассыпаясь осколками, – к этой чертовой деревяшке! – с последними звуками слов где-то вне пещеры загрохотали камни. Из вершины скалы осыпались валуны, увлекая за собой обвал, с оглушительным плеском, уходящий в воду. Под потолком заволновались летучие мыши, сорвались, закружились над головой, шумя крыльями.
Алекс даже не взглянул туда, куда резким взмахом руки указывала Сцилла. Он знал, что там. Обезображенная ростра его корабля, носовая фигура Фикции, которую сейчас было уже не узнать. Обугленный кусок дерева.
- Ты уничтожила мои корабли! – Александр, кажется, был единственный, кто не дернулся, прикрывая голову, когда все вокруг загрохотало. Его ничто не отвлекало от янтарных глаз Сциллы. Акира взвилась на ноги, на этот раз срываясь на крик. Пещера задрожала, словно от землетрясения, захрустело что-то высоко у ее сводов, с паникой и писком бросились прочь летучие мыши. Сверху посыплись хлопья каменной пыли, своды рисковали не выдержать накала страстей.
- Ты убил меня!
Но все стихло, как по команде. Только где-то в тишине капала вода, почти оглушая своими ударами. Мгновения тянулись, словно замороженные, не желая уходить, цепляясь за острые взгляды, направленные друг на друга. За всклоченные волосы и обломки колючих слов. И новый голос в этом мраке прозвучал, как звучит первый солнечный луч после страшной бури.
- Значит, вы квиты.
Они все упустили мгновение, когда количество людей в пещере увеличилось. У другого перехода, напротив герцога и леди Найф, стояла Фрейя. Она медленно перевела взгляд с Александра на Акиру, потом чуть пожала плечами, мягко высвободив свою руку из ладони Эрика. И прошла аккурат между спорщиками.
- Ника! – окликнул ее Бейгл, но девушка не обратила внимания.
В тишине откуда-то сверху капала вода. Мать поморщилась и отступила, упрямые капли падали ей прямо на темечко, забираясь противными щупальцами под волосы. Фрейя присела рядом с обезображенной рострой, провела ладонью по дереву. Кожа окрасилась в черный, перемазанная в золе.
- Я могу ее восстановить, - проговорила девушка.
- Что?.. – непонимающе послышалось сразу с нескольких сторон. Александр моргнул, все так же глядя на Акиру. Потом отвел взгляд, чуть повел плечами. На мгновение показалось, что он даже слишком долго держал тело в нелепой настороженной позе. Мужчина расслабился, стал ровнее.
- Ты серьезно? – переспросил он. Девушка кивнула.
- Если уничтожить ростру – она погибнет, - подала голос Арабелла, приближаясь к корабелу. – Но если…
Ника кивнула, подтверждая, что леди Найф верно уловила направление мыслей. Хотя это самое направление до сих пор не было озвучено. Этот недочет Фрейя поспешила исправить.
- Тогда она будет привязана к кораблю, - проговорила девушка.
- Ну… это по крайней мере уже не плен, - подал голос Бейгл. По правде говоря, ни один пират не счел бы большой проблемой факт привязанности к судну. Даже если ему никогда не пришлось бы покидать палубу – что в этом такого? Если вокруг бескрайнее море.
- Нужно вернуться на пару миль южнее, - на этот раз в разговор включилась Мать. – Я там видела остров, заросший соснами, - добавила она. – Фрейя, у тебя найдется подходящий чертеж?
Девушка кивнула.
- Да, у меня есть старый чертеж Фикции. Но, раз уж есть такая возможность, я бы ее немного улучшила, - проговорила корабел.
- Что?.. – на Сциллу было жалко смотреть. Она переводила недоуменный, граничащий с паникой, взгляд с одного пирата на другого. – Что вы делаете? – тихо спросила она. – Вы же… хотели меня уничтожить…, - слова прозвучали полувопросительно, в данном факте Акира явно уже была не уверена. Арабелла фыркнула.
- Ага, сейчас, - откликнулась она. – Тебе хорошо, ты себе сгинешь, а нам с ним жить, - леди Найф указала на Александра.
По-хорошему, конечно, самой леди уж точно не пришлось бы жить с пиратом, у которого разбито сердце. Ее место было на другом конце мира. Но признаваться в заботе о взбалмошном священнике девушка не была намерена.
- Ару, кто-то может подумать, что ты милая, - тихо проронил герцог.
Леди Найф бросила на него косой, но крайне недобрый взгляд. Судя по усмешке на губах Люциана – фраза явно была цитатой слов, произнесенных когда-то очень давно. Триаду многое связывало. Александр криво усмехнулся. Он обвел взглядом своих пиратов, потом посмотрел на Акиру, чуть пожал плечами. Кажется, он был сбит с толку ничуть не меньше, чем она.
- Кажется, это заговор, - улыбаясь шире, добавил он. Сцилла как-то судорожно мотнула головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. За ее спиной кто-то тихо хмыкнул.
- Нет, что ты, Алекс, какой заговор, - Митрий усмехнулся в бороду. Фраза была пропитана таким количеством беззлобного сарказма, что ее значение по умолчанию воспринималось с точностью до наоборот. И, если секунду назад Александр искренне считал собственные слова шуткой, то теперь на его лице отразилась крайняя степень изумления. Разве что челюсть не отвисла и не ударилась о грудь. Они вдвоем – пиратский барон, как его временами величали за глаза, и Сцилла – крутили головами, переводя взгляды с одного человека на другого, как дети, потерявшиеся в толпе.
- Та ну, нет…, - выдохнул Александр. – Не может быть, - продолжил он. – У вас же не было связи между собой! – проговорил он, указывая рукой сначала на Арабеллу, потом на Митрия. Пират и благородная дама даже переглянулись.
- А это и не было нужно, - Бейгл отлепился от стены пещеры, которую подпирал все это время.
Точнее делал вид, что подпирает, потому что за время столь сумбурного разговора капитан Амалии успел умыкнуть пару побрякушек с пола, которые на вид стоили целого состояния. С каким бы итогом не закончился разговор, нужно из него извлечь какую-то выгоду. Не так же просто они проплыли полмира.
– Они, - Бейгл кивнул на Митрия и Хэля, - спасли Туру. Этого было достаточно, чтобы предположить, что они не откажутся спасти и еще одну… барышню, - на этот раз взгляд скользнул к Акире, заставив рыжего пирата на секунду запнуться, подбирая слово.
Александр нахмурился.
- Но ведь она…
- Посмотри на нее, - Бейгл усмехнулся. Алекс повернул голову, встретился взглядом с янтарными глазами, – и подумай, - добавил рыжий, подходя ближе. Покосился на Сциллу, потом снова посмотрел на мужчину. – Это не сказка, здесь с убийством чудовища не заканчивается последняя страница книги, - тихо проговорил он. – Тебе дальше жить, кэп.
- А тебе, - Бейгл обернулся к Акире, после паузы продолжив свой монолог. – Четыре стены, - Бейгл взмахом руки указал сразу на всю пещеру, - или палуба корабля. Не велик выбор, как видишь, - проговорил пират. Сцилла едва заметно кивнула, скользнув взглядом с глаз Александра вниз, к полу.
- Отлично, - Бейгл хлопнул в ладоши, потер руки. – Тогда начинаем строительство Фикции?
- Погоди, - подал голос Эрик, который успел уже снова оказаться рядом с Фрейей. Он скользнул взглядом по лицам пиратов, которые его окружали. – А ни у кого нет вопрос? Ну, друг к другу… почему, зачем, как…
- У меня есть, - Митрий чуть приподнял руку, привлекая внимание. И почти сразу же развернулся к Хэлю, указал на него пальцем. – Так ты, гад, пришел на Оскал уже трупом?! – прошипел он. Старпом моргнул, выражение лица изменилось за долю мгновения. Хэль выглядел виноватым.
- Я, ну…
- Митрий, - подала голос Акира. Она едва заметно улыбнулась. – Он меня предал, а не тебя. Когда ввязался в эту вашу авантюру с кольцами, - девушка улыбнулась заметнее. Капитан Оскала хмыкнул, сложив руки на груди.
- Я знаю, - проговорил он в сторону. Потом поднял голову, посмотрел в глаза своей прежней хозяйке. – Что ты ему обещала?
- Я могу вернуть к жизни. К полноценной, - ответила Сцилла. – Но только кого-то одного, на большее мне сейчас не хватит сил, - продолжила она. Она посмотрела на Хэля, который все еще выглядел крайне виноватым. К нему подошла Ким, погладила по плечу, успокаивая. Акира перевела взгляд на капитана Оскала. – Я могу оживить тебя, - продолжила она.
Митрий едва заметно усмехнулся, скользнул взглядом по своему старпому. Взгляд зацепился за руку. Блондин, в поисках поддержки, сжимал ладонь девушки. Мертвец едва слышно хмыкнул, в этот раз беззлобно, скорее чуть лукаво.
- Нет уж. Пусть он живет, - мужчина чуть кивнул в сторону Хэля. И покачал головой. – Черт возьми, и где мне теперь старпома взять? – Митрий расстроено вздохнул. Потом повернулся и, лукаво сверкнув глазами, добавил, - У вас никто толковый в последнее время не умирал?
- Умирал, - почти мгновенно откликнулась Арабелла.
Черный капитан чуть повел бровью, потом посмотрел на Сциллу. Леди Найф смотрела на нее ровно так же выжидающе, рискуя прожечь лишнюю дырку в человеческом теле страшного чудовища. Акира чуть кивнула, подтверждая, что у мертвого корабля будет новый член команды.
- Отлично, - Митрий улыбнулся. – Тогда я делаю отсюда ноги.
- Куда? – подал голос Хэль. Митрий обернулся.
- На север, - проговорил он.
Теперь Оскалу точно не следовало бояться каких-то там чудовищ, над ними сама смерть была не властна. А Митрия всегда манил север. Мужчина чуть отсалютовал пиратам, разворачиваясь.
- Стой! – в последнее мгновение окликнул Бейгл. – Душу-то дай отыграть. А то ты меня уже женил, Дьявол тебя разберет, что ты еще со мной сделаешь.
Митрий усмехнулся, качнув головой.
- Будет повод встретиться, - проговорил он, растаяв облаком черного дыма.
16. Эпилог.16. Эпилог.
В рассветных лучах белые паруса галеона были выкрашены в розовый. Цвет переползал, менялся, переплетался, ловя на своей поверхности неверные отсветы волн. Море было спокойным, его поверхность шла легкой рябью от мягкого, почти неощутимого, ветра, доносящего соленый запах. На суше говорили, что они пахнут одинаково – морской бриз, кровь и приключения. Это один и тот же солоноватый запах, чуть металлический привкус на губах и ветер, путающий волосы.
Бейгл усмехнулся. С палубы Амалии новоиспеченный корабль выглядел особо очаровательно. Они стояли почти борт к борту, как свидетельство высшего уровня профессионализма их капитанов. Не каждый способен так близко пришвартовать корабли, не столкнув их боками. Амалия светилась обновленными бортами, подлатанными досками и новыми, более яркими, парусами. Но ее было не сравнить с теми метаморфозами, что произошли с Фикцией. Точнее с тем, что некогда от нее осталось. Обугленная, изуродованная ростра раскинулась на носу корабля. И ее было не узнать в изгибах и поворотах искусно обработанного дерева. Кто знает, чем она была изначально, но сейчас нос Фикции украшала голова дракона. Кажется, таких Бейглу доводилось видеть на торговых судах из восточных стран. Пират усмехнулся. Фикции невероятно шла ее новая ростра. Как шло и Тину его новое украшение.
Мальва отошла от острова еще утром. Квентин и герцог, под обстрелом сразу двух недобрых взглядов старпомов обоих кораблей, прощались недолго. Зато так бурно, что Люциан отправился на борт Мальвы покрасневшим, словно мак, и явно смущенным. Что только веселило лорда Оттомана, который механически перебирал пальцами кольцо, некогда предначертанное его сестре. Судьба странная штука и тасует свои нити так, как ей только заблагорассудится. Или просто у нее дома живет котенок, любящий играться с клубками. От того каждый путь настолько извилист…
- Заткнись и смотри! – Бейгла из задумчивости вырвал голос, раздавшийся с борта Фикции. Пират повернул голову, различая на палубе тех, кто нарушил его спокойную дрему. Это, ожидаемо, оказались Александр и Акира.
- Ну, что еще? – полуворчливо откликнулся священник, которого снова нарекли капитаном. Но, против тона и слов, Александр улыбался. Сцилла остановилась у штурвала, покосилась на него еще раз, уверившись, что кэп смотрит.
Бейгл чуть шарахнулся назад, удивленно моргнув. Корабль, к которому была привязана Сцилла, не мог получиться обычным. Но такого рыжий пират совершенно точно не ожидал. Акира резко раскинула руки в стороны, потом повела плечами, кистями, чуть перебирая кончиками пальцев в воздухе. Можно было бы предположить, что она танцует, если бы следом за ее движениями не потянулись тросы. Затягивались узлы на мачтах, натягивались всевозможные связи и переплетения, расползаясь, словно змеи, передавая импульс друг другу. Акира свела ладони вместе и коротко хлопнула. В тот же миг парус, на котором играли розовые отсветы рассвета, рухнул вниз, открываясь. А заодно и скрывая Акиру и Александра от лишних глаз.
- Оу… - но восхищенный выдох Алекса все равно коснулся слуха рыжего. – Ну, и зачем мне команда? – спросил он. В ответ послышался только тихий смешок.
- Действительно.
Бейгл улыбнулся, снова опускаясь на палубу и прикрывая глаза, сквозь щель между ресницами глядя в небо. Он дремал на палубе уже несколько часов. И был не прочь провести так и весь день. Ну, или хотя бы еще несколько минут.
- А не пора ли нам отправляться в путь, кэп? – раздался голос прямо над ухом. Бейгл чуть скосил взгляд. Тура улыбнулась, склонив голову набок. Ассиметричные края прически выделили простое движение чуть больше. Бейгл кончиками пальцев коснулся прядей там, где волосы были длиннее.
- А есть куда? – спросил он. Тура усмехнулась, показав ему сложенный в несколько раз обрывок пергамента.
- У каждой ведьмы есть своя тайная карта.
Бейгл снова прикрыл глаза, чуть скривился.
- Опять ходячие мертвецы, кракены, бесконтрольные бури… - почти жалобно проговорил он.
- Я обещаю, - Тура лукаво сверкнула глазами, встретив такой же блеск в глазах мужа.
Бонус.Пять фактов о Корсарах (это реально есть в сюжете, но не напрямую, намеками):
1. Мать - дочь богатого отшельника, у которого свой остров с огромным замком. В свое время сбежала с Бейглом, за что рыжего до сих пор ненавидит ее отец. Попала на Константин, где устроила переворот и захватила власть. И бордель, кстати, содержит на центральном острове.
2. Тринадцатый осторов Колеса насыпали команды Амалии, Совы и Оскала.
3. Акира на самом деле не Сцилла. Тысячи лет назад Сцилле в жертву принесли молодую девушку королевских кровей. За столько веков они слились в одно создание, но Акира все равно больше та самая девушка, чем Сцилла.
4. Место старпома на Оскале занял Альфа.
5. Ростра Фикции в итоге - азиатский дракон. А потому что нужно было откликнуться на просьбу о помощи в ее выборе)
@темы: fanfiction
воскресенье, 21 сентября 2014
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Название: Корсары.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: ангст, драма, фэнтези, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг: Бейгл/Тура, Бейгл/Арабелла, Альфонсо/Арабелла, Эрик/Фрейя, Александр/Акира, Люциан/Квентин, Хэль/Ким. Намеки на: Мать/Кохкэхикьюмстри, Малой/Квентин.
Рейтинг: R.
Состояние: в процессе.
От автора: мы снова в эфире)
Отдельное спасибо Alex_Cale за невольно подкинутую идею и foxyOK за помощь в названиях и именах)
Части 0, 1, 2.
Части 3, 4, 5.
Части 6, 7, 8.
Части 9, 10, 11.
12. Направление.12. Направление.
Буря бросала корабли, словно игрушки, из стороны в сторону. Первое, что попытались сделать капитаны, - отвести подальше судна одно от другого. Они рисковали пропасть в буре, потеряться и не найти друг друга. Но слишком велик был риск разбиться в щепки, столкнувшись с союзником. Когда налетает грозовой ветер, все капитаны без исключения выводят свои корабли в море. Потому что шквалы, рвущий паруса ветер, молнии, что метаются вокруг и бьют в воду, волны-убийцы и дождь, делающий палубу скользкой, словно лед, не столь опасны, как скалистый берег острова. Судно могут разбить волны, перевернуть, увлечь в бездну, но вероятность того, что борт разобьется о берег, много выше.
Буря была страшной. Небо стало черным от низких туч, что бросали вниз расколы ярких молний. Они слепили глаза, но освещали все вокруг, делая непроглядную ночь, в которую превратился этот день, на короткие мгновения светлее. Как только с поля зрения исчезли Морская Сова и Константин, Бейгл почувствовал себя свободнее. Он увереннее вел Амалию носом на самые высокие волны, заставляя взлетать вверх. Иногда казалось, что ростра вот-вот окунется светлым лицом в хлопья низких туч. Но каждый раз корабль проваливался вниз, заставляя капитана ошалело оглядываться, пытаясь сориентироваться среди стен волн, что бурлили вокруг. Над палубой короткими выкриками звучали команды, вклиниваясь между раскатистыми ударами грома. Помимо голоса Малого, который повторял команды Бейгла, то и дело слышался Александр. Они не мешали друг другу, часто повторяя одно и то же. Правильное решение зачастую лишь одно. Но, сколь бы громким не был голос старпома Амалии, Александр временами перекрикивал его.
Бейглу казалось, что его окутывает тишина. Он не слышал даже собственного голоса, только видел, как накатывается на Амалию очередная волна. Капитан выкручивал штурвал до упора, заставляя корабль поворачиваться и носом встречать противника, разрезать поток воды, взлетая на нем, как на крыльях. Потоки пены по оба борта разлетались вокруг, словно перья. Но Бейгл не видел этого. Только чувствовал, как скрипит под напором мачта, как хлопает оторвавшийся край паруса. И как к нему, с разбегу скользя по мокрым доскам палубы, спешит Тин. Альфа подхватил свой страховочный трос, позволив пирату проехать под ним. Тин, не сбавляя хода, коротко отсалютовал. Его собственная страховка хвостом метнулась следом.
Где-то в глубинах трюма громко перекатывался груз, который не успели закрепить. Там, лавируя между ящиками в попытке не попасть под них, носились пираты, фиксируя то, что все еще было в свободном скольжении. В капитанской каюте Арабелла пыталась хоть как-то удержать на месте Туру, которую постоянная качка стремилась вытолкнуть из кровати. Как леди Найф оказалась в комнате, никто уследить не успел. Не то сама скрылась, не то кто-то ее втолкнул. Возможно, герцог, который теперь носился по палубе наравне с экипажем Амалии, помогая пиратам.
- Кэп, волна! – Альфа взмыл по вантам, повиснув едва ли не на вершине мачты. Но Бейгл едва ли не чувствовал легкую дрожь палубы по правому борту, откуда надвигалась волна, затягивая Амалию к себе. Капитан снова несколькими рывками повернул штурвал, корабль, едва не зачерпнув бортом воду, повиновался. Но не успел. Всего на долю мгновения, но Амалия встретила волну не носом, а чуть наискось. Судно бросило в сторону, штурвал вырвало из рук Бейгла. Но осознал это капитан только тогда, когда резкий рывок троса, обвязанного вокруг пояса, уронил его на палубу. Пират вскочил на ноги, бросаясь к штурвалу. Амалию закрутило между волн. Послышался крик, с лихвой перекрывший грохот грозы и отчаянный скрип, с которым судно поддавалось напору воды. Бейгл поскользнулся, снова рухнув на палубу. Он видел, как по дуге, обрисованной страховочным тросом, за борт упал кто-то. Тело пирата ударилось о бок Амалии. Изображение перед глазами Бейгла поплыло, кто-то дернул его за шиворот и снова поставил к штурвалу. Капитан уцепился в ручки, налегая всем весом, дабы вернуть кораблю управление. И заметил дополнительные руки на штурвале лишь тогда, когда Амалия поддалась и дернулась, слушаясь руки хозяина. Алекс крикнул что-то прямо в ухо Бейглу, но капитан все равно не расслышал. Только взгляд его метнулся по палубе, к тому месту, где несколько пиратов тянули за трос, что уходил своим краем в пучину. Вспыхнула молния, пираты повалились на палубу. Конец троса взвился змеей, опадая на доски, оборванный, словно откушенный каким-то морским чудищем.
Бейгл вздрогнул и открыл глаза. Буря закончилась несколько часов назад. После этого Малой едва ли не силой оторвал капитана от штурвала и отправил рыжего спать. Буря выматывала всех, но сильнее всего того, кто нес ответственность за весь корабль. Но Бейгл так и не уснул. Лишь зайдя в каюту и увидев в своей койке спящую Туру, он вспомнил о том, что она действительно здесь. И несколько часов просто смотрел на нее, сидя напротив. Сейчас, спящая, неподвижная, она выглядела во много крат более живой, чем тогда, когда появилась на палубе Оскала. Рыжий капитан не думал ни о чем, скользя взглядом по хрупкому телу девушки. И сон все-таки подстерег его, заставив вспомнить бурю.
Бейгл не мог отделаться от одной назойливой мысли. Она носилась в голове, царапая сознание. Буря не была природной, ее наслало то существо, чей лик они видели в облаках. И корабли Чертового Колеса откупились от нее. Жизнью лорда Найфа.
- Почтим их память, - краем уха уловил Бейгл, безошибочно узнав голос отца Александра. Они понесли большие потери за время сражения и бури. Многие пираты остались в море. И, сколь бы презрительно не отзывались корсары о смерти, они прощались с друзьями. Нужно было идти к ним. Бейгл знал о том, что увидит, когда выйдет на палубу. Ряд из пиратских тел, убитых мертвецами, и кого не смыло в море за время бури. Их тоже отдадут воде. Моряк должен оставаться в море.
- Прощальное слово должен сказать капитан, - голос Алекса настиг Бейгла у двери каюты. Рыжий остановился. – Но у Бейгла выдалась непростая свадьба, - продолжил Александр, – так что я скажу за него… все эти люди, которые погибли сегодня, были теми еще уродами. Мы будем помнить, сколько рома они выпили, сколько награбили и скольких женщин взяли.
Бейгл опустил взгляд на чуть блеснувшее в полумраке кольцо на правой руке. За дверью дружными воплями встречали речь Александра. Совсем рядом кто-то тихо всхлипнул. Бейгл безошибочно узнал во вздохе леди Найф. Женщина на корабле, помимо Туры, была лишь одна.
- Ару, - подал голос герцог. Бейгл мимо воли вслушался в ответ. Он задержался на пару мгновений, прерываемый сдавленными рыданиями. Капитан мог поклясться, что леди Найф не плачет. Но голос ее дрожал.
- Я собиралась стать вдовой, но не на самом же деле!
- …им теперь служить на корабле Морского Дьявола! – закончил Алекс.
- Пусть теперь ему нервы мотает! – едва ли не остервенело крикнула Арабелла. Палуба взорвалась криками и громом аплодисментов.
Бейгл усмехнулся и отошел от двери. Похоже, там отлично справились и без него. Капитан сел за стол и несколько мгновений смотрел в одну точку. Мысли в голове крутились быстро, сменяясь калейдоскопом. Усталость навалилась каменной тяжестью во всех мышцах и сморила, заставив уронить голову на грудь и на удивление крепко уснуть, если учитывать насколько неудобное положение для сна выбрал Бейгл.
Его разбудили спустя несколько часов. Бейгл рывком поднял голову, хрипло выдохнул, потирая затекшую шею и осматриваясь, в попытке понять, что к чему и где он вообще находится. В каюту ввалилась едва ли не вся команда Амалии во главе с Александром. На койке рядом со все еще спящей Турой нашлась Арабелла, рядом с ней – Люциан. Все еще мутными ото сна глазами Бейгл попытался найти во всем этом подвох, но не смог. Потому вопросительно воззрился на Александра.
- Кэп, - но вместо него заговорил Малой, - мы посоветовались с командой.
- И что? – мрачно спросил Бейгл, окончательно поняв, в чем дело. Экипаж Амалии принял какое-то решение, не посоветовавшись с капитаном. Они сюда не разрешения пришли просить, а поставить перед фактом. И Бейглу это не нравилось.
- Я не собираюсь и дальше преследовать Оскал, - проговорил Бейгл. И по глазам пиратов понял, что попал своим направлением мыслей в точку. - Живого мы спасли, - капитан кивнул назад, на Туру, - а мертвые – не наше дело. Мы и так остались без трети команды.
- Кэп, - снова заговорил Малой, - мы все это знаем. Но…
- Мы должны спасти Ким, - едва ли не хором ответили пираты. Бейгл медленно выдохнул, обведя тяжелым взглядом свою команду. Он успел наполовину сформировать вдохновленную речь о том, что пираты собираются рисковать своей шкурой из-за какой-то девки, но его перебили.
- Ее не обидят, - по толпе пиратов пробежал легкий шорох удивления. Голос был знакомым, но пока его услышать Бейгл не был готов. Капитан обернулся. Тура сидела на кровати, укутавшись в одеяло. По цвету кожи она заметно стремилась к окрасу свежей весенней зелени, но глаза горели парой углей.
- И с чего такая уверенность, леди Оттоман? – легкий сарказм все-таки просквозил в голосе Бейгла, но девушка, кажется, ничуть не удивилась. Она чуть сглотнула, общая слабость организма мешала свободно говорить.
- Они спасли меня, - тихо проговорила девушка. Голос Туры был едва слышным, но взгляд красноречиво говорил о том, что девушка в полной мере осознает то, что говорит. Среди пиратов снова прокатился тихий шорох.
- Тура, вы сможете все рассказать? – подал голос герцог, когда пауза затянулась достаточно, чтобы предположить, что продолжения не последует. Тура медленно кивнула, тяжело выдыхая. И, скользнув взглядом с Люциана на Бейгла, сказала:
- Я есть хочу.
Стоило девушке нормально поесть, как она заметно ожила. Посветлело лицо, на щеках чуть наметился румянец. Она нашла в себе силы даже на то, чтобы улыбнуться. Чем окончательно стерла у команды сомнения на счет того, что она – жертва, а не коварный враг. Долго среди команды ходили пересуды на этот счет. Но пиратам, кажется, пришлось по душе заботиться о прекрасной даме. Или они просто натренировались на Ким так, что уже не могли избавиться от рефлексов. Но, как бы там ни было, Тура была окружена заботой сразу всех на тот момент, когда она начала свой рассказ, сидя под мачтой Амалии.
- То проклятие, которое… - девушка осеклась, окидывая взглядом своих слушателей. Ей на помощь пришел Тин, закончив за сестру:
- Которое наложила Ким.
Тура покосилась на брата и еще раз обвела взглядом пиратов. Но никакой перемены в их взглядах не заметила. Леди Оттоман, уверившись, что ее рассказ никак не отразится на отношении команды Амалии к их светловолосой любимице, продолжила.
- Получило отклик у сциллы, - проговорила Тура. – До этого сцилле не удавалось возвратить души с того света. Но с проклятием она получила дополнительную силу, что помогла ей поднять Оскал со дна. Я смутно помню то, что было дальше…. Она использовала мое тело, чтобы отдавать приказы мертвецам, - Тура мимо воли сжала пальцы на груди, словно боялась, что внутри есть кто-то посторонний. – Она сама не может перемещаться далеко от места своей обители. Я не знаю, почему… и чем больше расстояние – тем слабее ее власть. От того, уплывая дальше, Оскал все чаще оставался без бдительного присмотра. И капитан…
- Митрий, - подсказал Бейгл. Девушка вскинула голову. Она не знала имен живых трупов, что окружали ее так долго.
- Я не мертвец, - внезапно сказала Тура. – Она оставила меня живой, чтобы использовать. Как средство связи. Она не может вселиться в мертвого. Только в живого, чью душу поработила… - девушка сглотнула и продолжила.
- Кап… Митрий. Он все время спорил с ней, огрызался...
- Не похоже на Митрия, - тихо проронил Малой. Тура бросила на него короткий взгляд.
- И она следила за ним. Пристально, неотрывно.
- И тем самым… - Бейгл криво усмехнулся, - дала некоторую свободу воли другим, - Тура улыбнулась и кивнула.
- Да.
- Но что они пытались сделать? – Алекс вопросительно взглянул на девушку. Тура улыбнулась чуть шире.
- Они не пытались. Они сделали, - девушка смерила Александра взглядом. - Вы ведь священник, да?
По рядам пиратов пробежал легкий смешок.
- Кстати, - заговорил Бейгл. – Это мне тоже интересно. Каким образом без меня меня женили? – спросил он, складывая руки на груди. И, хмыкнув, добавил, - Буквально.
- Вы ведь знаете, - начала объяснять Тура, глядя почему-то на Арабеллу, – свадьба – это тоже в какой-то степени магический ритуал.
- Я – не знаю, - жестко отрезала леди Найф. Тура чуть нахмурилась.
- Но вы же… - она не успела даже договорить, лицо осветилось пониманием. Девушка кивнула. В высшем свете не стоит упоминать о том, что владеешь силой, которую не признает церковь. Все молодые леди, без исключения, гадали и верили в приметы, но не вслух. Молча, тихо, за плотно запертыми дверьми. А уж заниматься чарами рисковали единицы. Кто бы знал, что две такие «единицы» встретятся на пиратском корабле посреди моря. Роковая случайность. Но мудрые люди говорят, что случайностей не бывает.
- Так вот, - заговорила Тура, возвращаясь к рассказу, - Та сила, что объединяет две души в браке, много сильнее сциллы. Она вырвала меня из ее власти…, чтобы сделать женой, - Тура задумчиво посмотрела на палец, объятый кольцом Бейгла. Потом подняла голову и нашла взглядом капитана Амалии. – Не сочти это коварством, капитан, - едва заметная усмешка на губах девушки отозвалась ухмылкой на губах Бейгла. Вот теперь он ее узнавал. И проронил прежде, чем осознал собственные слова:
- Куда уж теперь деваться, супруга.
Они смотрели друг на друга долгие мгновения, едва заметно улыбаясь, словно отражения. Бейгл помнил ее, одну из сотен других женщин. Тура помнила его, одного из десятков мужчин. Чтобы теперь сказать, что они принадлежат только друг другу так, чтобы поверить в это самим.
По толпе пиратов пробежал легкий шепот, потом смешок. И, наконец, Малой кашлянул, намекая на то, что девушке стоит завершить свой рассказ. А уже после любоваться новоиспеченным супругом, что не преминул отметить Александр.
- Как и для любого ритуала для него нужны артефакты, - девушка подняла руку и показала кольцо. Герцог подцепил пальцем цепочку на собственной шее. Под одеждой было скрыто серебряное кольцо с его именем на внутренней стороне. То, что предназначалось Туре. - Кольца с именами.
- Стоп, - подал голос Бейгл, - на твоем перстне не мое имя, - проговорил он, подозрительно глядя на девушку. Впрочем, подозрения его относились скорее к ситуации, чем конкретно к ведьме. Тура стянула кольцо с пальца и с удивлением обнаружила на внутренней стороне женское имя. «Амалия» гласила надпись, - Как же тогда…
- Со-ва, - на распев проговорил Александр, подсказывая. Бейгл покосился на него. Догадка пришла мгновением спустя, заставив расплыться в усмешке.
- Капитан носит имя корабля, - рыжий несколько раз кивнул. Все оказалось много проще, чем можно было предположить. Когда-то давно Бейгл выгравировал имя корабля на своем перстне, связав себя с ним на веки. Но не учел, что капитан и корабль – не супруги. Они одно целое. И Амалия сама избрала ту, что ступит на ее палубу, как жена капитана.
- Кэп, - подал голос Малой. – Так куда теперь?
Разговоры, что сменили собой рассказ Туры, мгновенно стихли. На Бейгла снова смотрели все, внимательно, словно хотели прочитать на его лице ответ. Капитан на мгновение задумался.
- Идем к ближайшему острову, - проговорил он, медленно поднимая голову вверх. Команда замерла, не готовая ни возликовать, ни испустить вздох разочарования. Бейгл едва заметно скривился, глядя на белоснежные паруса, - нужно снять этот ужас с Амалии, прежде чем идти к сцилле.
Вопль, что разнесся над палубой, наверняка было слышно даже на Константине. Корабль маячил где-то у самого горизонта, выискивая друзей после шторма. Их далеко отнесло друг от друга.
- Остался только вопрос куда, - тихо проговорил Бейгл.
- У тебя есть карта, - мгновенно откликнулся Александр, заставив опустить голову, и вопросительно воззрится на себя.
- Откуда? – не понял Бейгл.
- Украл. У меня, - ответ пришел с другой стороны, заставив Бейгла снова повернуть голову и найти взглядом леди Найф. Вопрос из взгляда не пропал, стал только явнее. Капитан перевел взгляд с Арабеллы на Александра и обратно.
- Александр, - еще один голос нарушил тишину, грозя вместе с ней нарушить и хоть сколько-нибудь упорядоченную модель происходящего в голове капитана, – не думаешь, что им стоит знать? – спросил герцог. Александр не ответил. И, когда пауза затянулась достаточно, чтобы стать неприличной, вместо него откликнулась Ару.
- А то он расскажет, - мрачно проговорила она.
Малой несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание. И отдал приказы, заставив пиратов разбрестись по палубе и заняться своими прямыми обязанностями. Тин тронул сестру за плечо и, получив от нее персональную улыбку, унесся вверх по вантам. А герцог чуть склонился, протянув девушке руку.
- Леди Оттоман, позволите с вами переговорить?
Тура не возражала. Зато крайне против был Бейгл. Он выдержал ровно пять минут наблюдения за разговором Туры и Люциана со стороны. И подошел к ним как раз вовремя, чтобы услышать его окончание.
- Что ж, Тура, - Люциан улыбнулся, - полагаю, с моей стороны будет правильным освободить вас от обязательств передо мной, - герцог снял с шеи цепочку и протянул ее Туре. Девушка приняла кольцо и пробежала взглядом по гравировке «Люциан ди Экселленси», скорее пряча глаза, чем действительно вчитываясь в нее.
- Простите меня, ваша светлость, - проговорила она. Герцог покачал головой, склоняясь, чтобы поцеловать ее руку.
- Будьте счастливы, - он покосился за спину Туры, где уже стоял Бейгл, – пусть даже с этим идиотом.
- Я тоже тебя люблю, герцог, - проговорил Бейгл, выдавая свое присутствие. Люциан засмеялся, покачав головой. И, кивнув, ушел, оставив Бейгла и Туру наедине. Девушка обернулась. И, протянув Бейглу руку, показал кольцо, что лежало на ладони. Тура медленно сжала пальцы, отводя руку за борт, неотрывно глядя в глаза Бейгла. Последнюю связь с ее прежней жизнью могло поглотить море, скрыв в своей пучине навсегда.
Но Бейгл остановил Туру.
- Погоди, - он подставил ладонь, и кольцо выскользнуло из пальцев Туры прямо на нее. – Я знаю, кому это вещица придется по душе.
13. Фрейя.13. Фрейя.
Она снилась Александру каждую ночь, с тех самых пор, как он научился отличать мальчиков от девочек. Иногда она просто смотрела своими пронзительными глазами, пробираясь ими до самой души, словно разрядами молний попадая под кожу. Иногда улыбалась, протягивала руку, словно звала за собой. Неясный образ, призрак, видение…, просто фантазия, скрашивающая обыденность и серость мира, что царил вокруг.
Алекс облокотился о борт Амалии. Взгляд, побродив по мелким волнам, все-таки уперся в горизонт. Моряки всегда смотрят на тонкую линию, соединяющую небо и море. Это что-то сродни рефлекса, инстинкта, который все понимают без лишних слов. «Переодетая» Амалия неслась вперед, взлетая на редких волнах. Море не было спокойным, легкая качка бросала корабль из стороны в сторону. Сейчас Амалия снова преодолевала свой путь в одиночестве. Встретившись на очередном, затерянном среди океана, острове, пираты быстро пришли к соглашению, что преследовать сциллу лучше одним кораблем. Менее заметно и, как бы прагматично это не звучало, менее затратно. Одно дело, если потопят только Амалию. И совсем другое – если пропадут сразу три пиратских корабля. Хотя на этот счет можно было вести долгие споры. Сова и Мать в один голос заявили, что плывут вместе с Бейглом. И теперь Малому приходилось то и дело одергивать капитанов, каждый из которых норовил покомандовать чужим судном. Зато в правление не лез Александр, оставаясь памятником самому себе, подобно ростре на носу корабля.
Не многие любят вспоминать свое прошлое. Каждый тогда был глупее, нелепее, наивнее… или, по крайней мере, считает так. Вряд ли Александр оценивал то, каким он был раньше. Он вспоминал ее. Сциллу. Акиру.
Тогда их было трое. Молодой маркиз из древнего рода, отличающийся выправкой и воспитанием, достойными королевской крови. Наследница этой самой крови, бастард короля, отличающаяся нетерпимым характером и амбициями, стоящими целого состояния. И безродный простолюдин, сын городского священника. Человек, с заранее предопределенной судьбой, но обладающий душой авантюриста. Каждый из них хранил свою тайну. Так призрак из снов надолго оставался тайной Александра.
Был жаркий день. Один из тех, когда город словно вымирает. Летний зной душит, пыль стоит облаком над дорогами, мешая дышать. В такое время прохладу дарит только море, принося из далеких просторов легкий ветер. Арабелла сидела на траве и, тихо проклиная всех и вся, зашивала подол платья. Об этом даже странно было вспоминать, но тогда еще не многие знали о том, что попадание в немилость к ее высочеству чревато прямым билетом в преисподнюю. На тот момент будущая леди Найф была еще далека от того, чтобы, в определенных кругах, слыть самой могущественной ведьмой Федерации.
Люциан листал ее книгу. Он даже не поднял головы, когда Александр рассказал о том, что столько лет оставалось для него сокровенным. Арабелла хмыкнула и посоветовала поменьше читать романтических сказок. Это не слишком-то идет священнику, только принявшему под свое крыло паству.
О разговоре забыли. Сон остался только сном, просто фокусом сознания, что продолжал мучить. Если раньше этот образ дарил Александру некоторое ощущение тепла, привязанности, то после он начал сводить с ума, словно незажившая рана. Зудел назойливой мухой, не отпуская даже днем.
Несмотря на весь свой скепсис, Арабелла сама пришла к Александру. И сама же предложила помощь, скорее даже ставя ультиматум, чем оставляя выбор за молодым священником. Где-то в своих книгах она нашла ритуал, с помощью которого связь между Александром и его Акирой можно было укрепить, дать ей возможность сказать чуть больше. Или, по крайней мере, узнать, была ли Акира реальным существом, или порождением подсознания.
Наверное, не слишком благоразумно проводить магический ритуал в здании церкви. Но потолок на них не обрушился и божественный огонь не испепелил мерзких отступников. Все прошло гладко. Хотя Арабелла была уверенна в провале, когда ничего не произошло, после прочтения заклинания. Люциан косился по сторонам подозрительно, ожидая, что что-нибудь непременно должно произойти. Просто с небольшим опозданием…
И он оказался прав. Вопль разрезал сознание Александра на части, словно десятком ножей. Потом мужчина понял, что этот крик слышал только он, для Люциана и Арабеллы вокруг царила тишина. Но тогда, как бы Алекс не зажимал уши, он все равно слышал. Акира звала на помощь.
На следующий день Александр пропал. Его хватились только двое – Люциан и Арабелла. Для остальных несколько эксцентричный священник давно был по большей части занозой в заднице. Александр занял место отца всего на несколько месяцев, но уже успел насолить всем и каждому, кто долгие годы использовал церковь не по прямому ее назначению. Его пропаже даже обрадовались.
Зато его появлению было крайне не радо море. Оно приняло Александра совершенно недоброжелательно. Парень страдал острой морской болезнью. Настолько сильной, что за несколько месяцев он, тогда еще непутевый юнга, сменил добрый десяток кораблей. Его каждый раз оставляли на ближайшем острове, лишь бы не путался под ногами.
Бывает, что какая-то большая цель порождает десяток более мелких, достижение которых становиться следующим шагом. И для начала Александру нужно было совладать с морем. Насколько прекрасным и манящим оно казалось с берега, ровно настолько же отвратным оно оказалось вблизи.
А потом Александр попал на пиратский корабль «Челюсть». Недавняя схватка с фрегатом Федерации лишила капитана половины команды, и он набирал всех, лишь бы добраться до своего острова. Да только шкипер оказался неудачлив, словного его сглазили. Что, впрочем, вовсе не исключено. Стоило ему только вывести корабль в открытое море, как навстречу выплыл полосатый парус Федерации.
Тут уже было не до морской болезни. Корабли сцепились, сначала перебрасываясь одиночными выстрелами, словно дети игрушками. А после сошлись борт к борту. В схватке команда лишилась еще трети своего числа. Море унесло и капитана, корабль оставался на плаву только чудом, в относительной целости осталась лишь ростра – оскаленная акулья пасть. Но в том бою были не только потери. Там Александр обрел первого соратника в числе пиратов. После Эрик занял место капитана Челюсти. А бывший священник впервые подумал о том, чтобы и самому целить на место главного.
Потом была Мать, вылетевшая на Челюсти, словно чертик из табакерки. Тогда на борту Константина еще не было Кохкэхикьюмстри, зато уже была женщина, строящая добрый десяток мужчин по стойке смирно. Число знакомых росло. Корин, уже тогда имеющий привычку исчезать без вести. Бейгл и Малой, оба тогда ходящие под командованием капитана, чье имя уже стерлось из памяти. Хэль, приблудившийся на пиратский корабль, как кот. Авантюристов в море превеликое множество, но никто и никогда не пытался собрать их вместе.
До тех самых пор, пока на воду не была спущена Фикция. Несколько десятков потопленных кораблей Федерации, а так же разбитых и ограбленных фортов на отдаленных островах – не велика цена за новый корабль в пиратском флоте. Впервые за десятки лет пираты объединялись в некую структуру, имевшую под собой четкие, пусть и неписанные, правила. Там приживались не все. Но своих пираты в обиду не давали.
Так у священника, покинувшего родной дом в поисках неясного призрака из снов, внезапно обнаружился свой собственный корабль, десяток верных ему, проверенных, людей и столько же союзников, ходящих под своими собственными парусами. Александр, сам того не заметив, создал нечто большее, чем сам мог ожидать.
И теперь он мог сам решать, куда ему держать путь. Далекий горизонт снова манил, если не возможностью открытий, то шансом разбить еще пару-тройку полосатых кораблей. Фикция бродила по морям, еще не имея своей базы, своего острова.
Александр наткнулся на остров случайно, он не был нанесен на карту, несмотря на свои размеры. Он был необитаем, и на то были свои причины, но капитан Фикции тогда еще не знал о них.
Она снова ему снилась. Но сон был настолько реален, что Александр чувствовал прикосновение ее волос к щеке и отчетливый вкус ее губ. И крик, все тот же отчаянный крик, проникающий в сознание, разрывающий его изнутри. Даже проснувшись, он искал ее. И нашел.
Склеп, овитый плющом, который разрастался там долгие годы. Старое место захоронения, окруженное идолами, значение которых могла бы пояснить, возможно, только Хикари. Но тогда Александр не мог у нее спросить. Полудикая девушка с копьем не шла на контакт, шурша в кустах у лагеря пиратов. Александра, ушедшего вглубь острова, она упустила. А после спрашивать стало не о чем. От склепа не осталось и следа.
Магическую печать сломать легче, чем замок буфета, где прячут конфеты. Особенно если действовать не магией, а грубой силой и напором, свойственным только живым людям. Александр вынес дверь, освободив силу, что дремала там несколько веков. Грохот, с которым она вырвалась из недр земли и рванула куда-то вверх, озаряя небо кровавым заревом, оглушал. Земля содрогалась под ногами и, успев пересчитать ребрами все стены склепа, Александр вырвался на поверхность как раз вовремя. За его спиной каменное строение обрушилось, как карточный домик.
Но на этом все не закончилось. Земля дрожала, трещала по швам, под напором того, что рвалось наружу. Александр бросился к кораблю. Он взлетел на борт, на бегу отдавая приказы. Нужно было вывести Фикцию в море, подальше от разрушающегося острова.
Алекс обернулся только тогда, когда земля осталась позади. Линзы подзорной трубы выхватили отдельные осколки суши. Их разбросало в стороны, словно от взрыва. Позже это место назвали Чертовым Колесом. Но тогда это были только обломки, руины, сквозь которые струилась сила. Она била в небо, вода пенилась, словно кипела. Облака сворачивались спиралью, спускались к самой земле. И там, сплетенную из облаков и пены, Александр впервые увидел ее, настоящую, живую. Порождение стихии, не имеющее предела в своей силе, сеющее разрушения.
Все затихло только через несколько часов. Но Александр держал Фикцию вдали от островов. Волны все так же разбегались от них спиралью, корабль взмывал на гребни и опадал вниз. В глубине туч били ветвистые молнии, но грома не было.
Через три дня вблизи аномалии появились корабли Федерации. Фикция успела ощетиниться оружием, но на борту оказался герцог ди Экселленси, сопровождающий Арабеллу. Последняя, стоило ей сойти на борт Фикции, напустилась на Александра. И, лишь вылив на него весь накопленный гнев, согласилась объясниться, что к чему.
Существо, запертое в склепе на острове, который запрещено было наносить на карты, оказалось сциллой. Чудовищем, держащим в страхе весь мир. Ему покорялось море и небо, оно насылало бури, стирая с лица земли прибережные города. Многие века ему поклонялись, приносили жертвы, ублажали, стремясь защитить свои дома. Его боялись. Но людям свойственно бунтовать против страха. Волхвы тех веков выманили сциллу величайшей жертвой, которую они могли предложить. Они даровали ей невинную девушку королевских кровей. Ее, еще живую, запечатали в склепе, стоило только чудовищу проникнуть туда за лакомством.
За столько веков печать ослабла. И сцилла сумела высвободить часть своей силы. Но она могла проникать только в сны. И этого оказалось достаточно. Подобное не уничтожают подобным. Любую магическую печать можно уничтожить, сломав то, на чем она начертана. Александр сломал дверь склепа. И чудовище, счет жертв которого шел на тысячи, снова было на свободе.
Александр собрал своих пиратов. Понадобилось еще несколько дней на то, чтобы Челюсть и Константин добрались до места. Эрик обзавелся новым старпомом. Несмотря на тихий голос, девушка справлялась со своими обязанностями на ура. А Мать забрала под свое крыло аборигенку, которую пираты загребли на Фикцию едва ли не случайно, в суматохе, когда спасались с острова. Через несколько дней число кораблей в импровизированном флоту возросло вдвое. Арабелла нашла способ снова запечатать сциллу, только действовать нужно было быстро, пока существо не восстановило всю свою силу. И подобраться нужно было как можно ближе, а один корабль чудище уничтожило бы в два счета.
Они сцепились на рассвете. И с первых минут стало понятно, что у пиратов нет шансов. Между новообразовавшихся островов бушевала такая буря, что мир вокруг сливался в единое черное полотно. Несколько кораблей разбились о скалы, в их числе тот, на котором служил Хэль. И только здесь, под свист ветра, под обжигающе холодными солеными каплями, Арабелла озвучила одну, немаловажную, деталь. Для ритуала нужны были человеческие жертвы. Много жертв.
Поворачивать было поздно. Александр разогнал своих пиратов, насколько это было возможно. Тогда и родилось то самое «каждый сам за себя», наново разделившее корсаров, привыкших за эти годы к взаимовыручке. Тяжелее всех пришлось Эрику. Раскол пришелся не только на его сознание, в котором мир вдруг перевернулся с ног на голову. Он произошел и в команде. С Челюстей ушел старпом и добрая половина команды, не пожелавшая бросать начатое дело. Они отказались оставлять Триаду наедине с чудовищем. Что бы там Александр не говорил…
Челюсть и еще несколько кораблей спаслись. Они ушли на безопасное расстояние и уже оттуда созерцали тот ужас, что творился над Чертовым Колесом. Выжившие ни разу не пеняли им трусостью или предательством. Каждый сам за себя. Пирату свойственно спасать лишь собственную шкуру.
В эпицентре бури оказалась Фикция. Александр намерено вывел корабль туда, приняв основной удар на свои борта, хоть Константина и другие суда это мало спасало от атак. Что там произошло, доподлинно известно осталось только троим. Только они выжили из числа тех, кто был на борту Фикции. После последней вспышки, ударившей молнией не то в палубу, не то, наоборот, из палубы куда-то в небо, и ослепившей глаза до боли, все вдруг стихло. Порыв ветра унес куда-то ошметки туч, а из густого тумана показалась Фикция. Целое долгое мгновение она казалась целой, лишь немного обугленной…, а потом корабль просто рассыпался. В прах, словно прогоревшая бумага.
Выживших выловили и подняли на борт Константина. А вместе с ними и обугленную, почерневшую ростру. Арабелла приказала увезти ее подальше и уничтожить. В ростре могла сохраняться частичка сциллы, не развеянная, как прочие, в пространство. Но разбить ее вблизи прежнего плена – значит, дать чудовищу шанс наново собрать свои силы.
Александр взялся сам уничтожить ростру собственного корабля. И, вернувшись, вручил Арабелле карту. По его словам, в качестве предосторожности. На месте, отмеченном на карте, была уничтожена ростра с частицей сциллы…. Если какие-то колебания снова появятся – Арабелла будет знать, где искать их источник.
Та битва серьезно повлияла на всех. Пираты отказались от постулата взаимопомощи, но разойтись полностью так и не сумели. Они даже поселились рядом. И выглядели, словно близкие родственники после серьезной ссоры. Каждый затаил обиду, непонимание, злость…, но куда уйти от тех, с кем связан столькими узами?
И никто никогда не признает свою вину.
- Ты бы поговорил с ним, что ли, - голос Бейгла прямо над ухом заставил Александра поднять голову. Рыжий пират отдал свое место у штурвала Малому. Море было тихим, на горизонте ничего не предвещало беды. Так что Бейгл предпочел поберечь силы. Возможно, они им еще понадобятся, если случится битва.
- С кем? – не понял Александр. Бейгл кивнул через плечо. Над головой Малого в два голоса командовали Эрик и Мать. Судя по лицу старпома Амалии, он уже был готов их обоих отправить за борт. Три капитана на одном борту – это слишком много. Даже для опытного и способного помощника.
– С какой стати? – снова спросил Алекс. Бейгл пожал плечами.
- У него мозг скоро взорвется, - проговорил он.
- Не маленький, разберется, - Александр снова обернулся к морю.
Несколько мгновений Бейгл молчал. Потом снова заговорил, только в этот раз голос был как-то неуловимо глуше:
- Хочешь того или нет, а ты за нас отвечаешь, - сказал рыжий пират.
Александр поднял голову, но посмотрел только в спину удаляющегося капитана. Мужчина медленно выдохнул. Рыжий был прав. Лидер, даже негласный и всеми силами отказывающийся от этого звания, обязан защищать своих. И не только от внешних угроз.
Малой, наконец, не выдержал. С того расстояния, на котором стоял Александр, было не разобрать, что именно он высказал разбушевавшимся капитанам. Но Мать и Эрик мгновенно исчезли с капитанского мостика. Последнего Александр дождался там же, где и стоял – у борта на носу Амалии.
- Эрик, - подал голос бывший капитан Фикции.
- Александр, - эхом откликнулся тот.
Они оба облокотились о борт, взгляды, независимо, скользнули к горизонту и прикипели к стремительно алеющему небу. Эрик заговорил спустя несколько минут. Сначала тихо, но постепенно голос набирал все больше силы:
– Скажи мне, по какому принципу мы сейчас живем? То мы своих в беде не бросаем, и вообще, горой за всех и каждого. То каждый сам за себя, даже если при этом гибнут люди пачками. И меняется все это в произвольном порядке, бессистемно… так чему верить? – Эрик резко обернулся к Александру. Мужчина так и остался неподвижен, только в глазах отражался закат.
- В то… - Александр едва заметно улыбнулся, – что я тоже иногда ошибаюсь, - проговорил он. Эрик, успевший взвиться и начать жестикулировать, выдохнул, опустив плечи. Капитан Совы поднял голову, снова посмотрел на линию горизонта.
- Мне нравится этот вариант, - наконец, проговорил он. Алекс скосил на него взгляд.
- Скажешь кому-нибудь – убью, - тихо пообещал он. Эрик усмехнулся. А Александр посмотрел куда-то за его плечо и отступил от борта.
- Я пойду, с тобой тут поговорить хотят…
Тот мотнул головой.
- Ладно, я позже подойду.
Эрик вздрогнул. Мгновение он еще смотрел на горизонт, в глубине глаз стремительно расширялись зрачки. Мужчина выдохнул:
- Фрейя, - и резко обернулся. Ника улыбнулась, чуть снизав плечами.
- Меня давно так не называют, - проговорила она, подходя еще на шаг ближе. Александр, покосившись сначала на Эрика, а после и на Нику, тактично исчез с ближайшего окружения, перебрался на капитанский мостик. Корабел прислонилась к борту корабля, спиной к морю, и задумчиво подняла голову вверх, глядя куда-то на мачту. Эрик же во все глаза смотрел на нее.
- Я думал, ты умерла… они сказали… ты… почему ты?... – запинаясь, начал капитан Совы.
- Ты нас бросил, - тихо откликнулась девушка. Эрик осекся. Он замолчал, опуская голову. Взгляд метнулся по доскам палубы испуганным зверем.
- Корабел, - снова подал голос Эрик. – Ты все время была рядом. Так почему сейчас?
Девушка пожала плечами, медленно повернула голову. В чистых глазах, в прямом взгляде невозможно было что-то прочесть. Но Эрик замер, словно пригвожденный к палубе.
- Может, мне надоело каждый день слышать от Матери о том, что ты не сделал ничего предосудительного, поступил так, как велел неписанный кодекс, - проговорила Фрейя, снова отворачиваясь от Эрика, но продолжая следить за ним краем глаза. – А, может, я устала, наказывая тебя, причинять боль и себе, - еще тише проговорила она, заставив Эрика чуть податься вперед, вслушиваясь в слова. Осознав их, он выпрямился, чуть дернул плечом, наметив движение. Но довершить его не успел.
- Я не простила тебя, - быстро проговорила Ника, снова оборачиваясь. – Но… даю тебе шанс заслужить прощенье, - голос, ставший чуть громче вначале, снова стих. Но Эрик, замеревший на мгновение, просиял улыбкой.
- Я понял, - откликнулся он. И был перебит криком Тина откуда-то сверху.
- Земля!..
14. Кладбище кораблей.14. Кладбище кораблей.
Место было гиблым. Чем дальше на север – тем реже встречались острова. И все чаще они не были покрыты зеленью. Голые скалы, местами забросанные покореженными трупами деревьев, которые пытались здесь расти, но не выдерживали. Погоды или местных животных – было не понять. Ходили целые легенды о том, какие монстры живут на дне этих морей. И, глядя на оскаленные зубы скал, в это легко верилось. Так и ждешь, что одна из гор вдруг зашевелиться, откроет пылающие глаза и проглотит корабль, не оставив по нему и следа.
Скала торчала из моря, грозя небу, словно указывая на него пальцем. Обвиняя богов в том, что этому острову выдалось быть именно здесь. Не в паре сотен миль южнее, где веселая зелень и щебетание птиц, где торговые пути и мелькают яркие паруса. И не немного севернее, где скалы покрыты шапками льда и сияют, словно драгоценности. Где страшные монстры – уже не только ощущение, а непреложный факт в мире, который окутан легендами о суровых людях, выживающих в условиях постоянного холода.
Но нет. Скале было суждено стоять именно здесь, где стыкались две реальности. И она мстила миру за это, как могла. Она казалась безопасной. Ровные стены скалы, обломки, спускающиеся к поверхности моря и дающие лживую надежду на то, что там можно пришвартоваться. Но, едва срытые поверхностью моря, из дна торчали острые зубы, способные легко раскрошить днище корабля и пустить его на дно. Или оставить висеть на скалах, зияя черными ранами, нелепым трупом, скелетом самого себя. Скала была буквально укутана обломками. Со всех сторон ее окружали сломанные суда, торчали мачты, на которых трепыхались остатки истлевших парусов. Волны били о них, путались в скалах. Они прибивали суда к берегу, уничтожали, не оставляя шанса сбежать тем, кто подошел слишком близко.
Но способ пришвартоваться к берегу был. Путь, по которому приходилось лавировать, полагаясь едва ли не на одну интуицию и память. Но Митрий хорошо знал эту дорогу. И Оскал, наполовину скрытый обломками какого-то фрегата, был пришвартован к берегу. Дань привычке, от которой пираты не могли избавиться. Зачем пришвартовывать к берегу корабль, если в итоге вся команда просто перенеслась на берег? На палубе осталось только трое. Хэль сидел на борту и рассказывал что-то Ким. Блондинка слушала, иногда кивая и задумчиво перебирая пальцами узлы вантов. А капитан ходил из стороны в сторону, пересекая палубу от кормы до носа и обратно. Он иногда останавливался, прикладывал к глазу трубу и смотрел на море. Но оно оставалось безжизненным, только тяжело переваливались темные волны.
- …нет, понимаешь, тяжелые пушки садят корабль ниже. И, где раньше он проходил, будет чертить…, - Митрий в очередной раз прошел мимо Ким и Хэля, поймав краем уха обрывок слов последнего.
Бейгл где-то задерживался. Путь был неблизким и не самым безопасным. Оскал успел повстречать кракена на своей дороге к скале. Многоглавое чудовище отгрызло часть мачты, и парус до сих пор хлопал на ветру одним из своих краев. Мертвый корабль не уничтожишь. Но и ему на восстановление нужно время. Сцилла явно была не в настроении снова подлатать Оскал.
- …корсеты – это прекрасно. Но пока снимешь – все пальцы можно переломать…, - Митрий снова уловил голос Хэля, проходя мимо. Только в этот раз капитан сбавил шаг и даже обернулся, изумленно приподняв одну бровь и глядя на своего старпома. Примерно с тем же выражением лица на него смотрела и Ким, вот только последняя еще и внимательно слушала всю цепочку рассуждений блондина. Она оказалась свидетелем логики перехода от дальнобойных пушек до неудобных корсетов.
Митрий дошел до носа корабля, остановился, оглядывая море. Обломки кораблей застилали обзор практически полностью. Сквозь дыру в днище баркентины торчал нос какого-то брига. Ростра показалась капитану смутно знакомой, но вспомнить откуда Митрий так и не смог. Быть может, какой-то старый пиратский корабль.
- …и дьявол с ним, с золотым брэ. Хотя это больше похоже на пояс верности, - капитан снова уловил голос Хэля и на этот раз даже остановился рядом. Смерил взглядом сначала старпома, потом блондинку.
- Но эти вот приспособления, - Хэль покосился на капитана, потом указал на свои ноги, объясняя что-то. Митрий медленно кивнул, потом склонился к девушке и быстро что-то прошептал ей на ухо. Ким тихо засмеялась, бросив на Хэля короткий лукавый взгляд, - Эти вот колеса на обувь… что? – Хэль осекся, вопросительно глядя на Митрия.
- Ничего, - спокойно ответил тот, улыбнувшись. – Продолжай.
Митрий похлопал девушку по плечу и вернулся на свою дорогу, направившись на этот раз в сторону кормы.
- Как на этом вообще можно передвигаться?.. – услышал он напоследок голос Хэля. У кормы старпома уже не было слышно. Митрий облокотился о борт, медленно выдохнул. Ожидание утомляло, выматывало, заставляя нервничать. Сколько же можно? Амалия уже должна была доплыть. Ведь не настолько Оскал опередил корабль Бейгла.
Что-то полыхнуло на горизонте. Митрий вскинул трубу, всмотрелся сквозь линзы на тонкую линию, соединяющую небо и море и усмехнулся. Конечно, они ее переодели. Амалия не могла отправиться в путь под белым парусом. Вот почему они задержались.
Капитан черного корабля опустил трубу, все так же усмехаясь в бороду, и обернулся к старпому и девушке. На этот раз усмешкой не ограничилось - Митрий засмеялся.
Говорят, мужчина придумал поцелуй, чтобы заставить женщину помолчать хотя бы несколько минут. Как оказалось, в обратном направлении этот способ действовал ничуть не хуже.
Митрий несколько раз хлопнул в ладоши, отвлекая блондинов друг от друга.
- Они здесь, - коротко произнес он, растворяясь в облаке черного дыма. Хэль кивнул, пропадая следом за ним. А вот Ким так и осталась на палубе, несколько испуганно закрутила головой. Пока старпом снова не материализовался на корабле и, виновато улыбнувшись, не взял ее за руку. Чтобы в следующий миг пропасть уже вместе с ней.
Пустующий черный корабль со сломанной мачтой полностью скрылся, невидимый на кладбище кораблей.
- Не нравится мне здесь, - закономерно заметил Александр, начав крутить головой, словно разыскивая в этом мертвом безмолвии хотя бы тень жизни. Фраза за последние часы стала едва ли не крылатой. Ее повторяли, в полголоса или громко, один за другим. Это могло бы показаться странным, но на деле… Бейгл вздохнул. На деле не согласиться с ней было невозможно. Никто не хотел показывать свой страх. Нужно было его скрывать хотя бы за чем-то.
А меж тем, Амалия приближалась к конечной точке своего пути. Хотелось верить, что корабль под алым парусом не станет еще одним трупом на этом кладбище. Бейгл провел пальцами по штурвалу, словно погладив. Судно не может чувствовать, но люди всегда склонны одушевлять то, что становиться для них важным. Что может быть важнее корабля для капитана?
Тонкие пальцы мягко коснулись тыльной стороной ладони рыжего пирата. Они были чуть прохладными, Тура все никак не могла согреться. Даже сейчас девушка куталась в плед. В этих местах было прохладнее, но не настолько, чтобы пираты взялись сковывать свои движения излишней одеждой.
- Ухты, смотри! - Эрик прижал к глазу подзорную трубу, внимательно всматриваясь сквозь линзы в разбитые суда, окружающие скалу. Он подбил локтем Алекса, привлекая внимание, - А это не первый корабль Хэля? – спросил он, передавая трубу.
- Похоже на то… - задумчиво протянул мужчина. – О, Челюсть, - усмехнувшись, добавил пират. – И Дикая Кошка, - уже менее весело проговорил Александр. Бейгл обернулся на пиратов. Многовато разбитых кораблей на единицу площади. Учитывая, что их объединяет пират, что служил на них всех. Не хватало только Оскала. Но он, в отличие от всех остальных, пока что был в числе живых. Если можно так говорить о корабле, который был поднят с морского дна и управлялся командой мертвецов.
- Бейгл…
- Кэп, - Малой перебил Туру, скорее всего, попросту не услышав ее голос. Леди Оттоман чуть улыбнулась, отступая на несколько шагов назад, к борту. Малой подошел к штурвалу, - к берегу так просто не подойдешь, там рифы.
Бейгл кивнул, задумчиво разглядывая скалу и разбитые корабли.
- Пришвартуйся вон к… - Алекс прищурился, вглядываясь в борт судна. Полусгнившие доски, стертые и разбитые о камни, почти полностью скрывали название корабля. Осталось только несколько букв. Александр на секунду задумался, пытаясь угадать название фрегата. Но в итоге произнес, как есть, - к Опу. Кораблем не пройдешь, но на своих двух можно добраться, - Алекс кивнул, взглядом показывая на обломки кораблей. Они чуть покачивались на волнах, временами сталкиваясь, отзываясь треском. Но в целом перебраться по шаткому «мосту» к берегу вполне представлялось возможным.
Бейгл кивнул, поудобнее взявшись за штурвал.
- Полпаруса, идем медленно, - озвучил Малой, почти не повышая голоса. На палубе повисла тишина, пираты всматривались в обломки, по большей части, думая о том, насколько не хочется стать еще одним скелетом в этой экспозиции. Оп нависал бортом над поверхностью моря, склоняясь почти к самой воде. С мачты свисал скелет, на позвоночнике под черепом которого была затянута веревка. Намерено или случайно было не разобрать. Пираты поморщились и разошлись, когда Амалия подошла вплотную. Висельник качнулся, зацепившись ступнями о борт, и приземлился на палубу, так и оставшись стоять.
- Стоп! – крикнул Бейгл, почувствовав легкий рывок. Амалия коснулась днищем подводного рифа, чиркнула об него, оставив несколько царапин на досках. Капитан покачал головой. Когда все это закончится, нужно будет подлатать Амалию. Всю, от мачты до днища. Взгляд Бейгла зацепился за скелет, стоящий по стойке смирно посреди палубы. Если будет что и главное - кому латать, конечно.
Против обыкновения, на борту не началось привычное оживление. Когда корабль пришвартовывается в порту в движение приходит все и вся. Часть пиратов носится по палубе, взмывают по вантам, чтобы зарифить паруса. Остальные перебираются в трюм, выгружают оттуда товары, перетаскивают по кораблю, подготавливая к выгрузке. А несколько счастливчиков сопровождают капитана, когда он сходит с палубы на берег.
Но эта швартовка мало была похожа на привычную. Тин проворно забрался на борт Опа, пробежал по нему, подыскивая надежное место для того, чтобы закрепить трос. В итоге Амалия была надежно привязана к мачте разбитого корабля с половиной имени. Так, что теперь в море они могли уйти только вместе с Опом. А то и еще с десятком кораблей, которые за годы разложения в этих местах срослись намертво.
Тин спрыгнул на палубу Амалии, поморщился, отряхиваясь от невидимой грязи. Ощущение, что он весь перемазан чем-то мерзким, не проходило. Всему виной гнилая атмосфера разбитого корабля. Казалось, что на нем даже дышать было тяжело.
- Я пойду один, - проговорил Александр, примериваясь, как перебираться на борт Опа. Заявление было встречено сразу несколькими возмущенными взглядами. Но до восклицаний снизошло только двое:
- Черта с два!..
- Нет уж.
Одновременно проговорили Арабелла и Люциан. Благородные переглянулись между собой, потом снова возвели свои ясные очи на Александра. Не то в близлежащих лесах (в нескольких милях от этих мест) умерло что-то весьма габаритное, не то святому отцу самому было не по себе держать путь к Сцилле в гордом одиночестве. А, может, он просто знал, что спорить с этими двумя, раз уж они уперлись, абсолютно бесполезно. Но, как бы там ни было, Александр кивнул, наградив обоих тяжелым вздохом. Остальным пиратам повезло меньше – им все-таки запретили сопровождать отца Александра в самой жесткой форме, на которую мужчина был способен.
Но когда это кого-то останавливало?..
Пираты вели себя примерно ровно до тех пор, пока Триада не ступила на твердую почву. Перебираться по ненадежному мосту из обломков кораблей было не просто, так что, под взглядами экипажа Амалии и ее гостей, люди пробирались медленно. Наконец, они спустились с последнего корабля. Алекс протянул леди Найф руку, но женщина спрыгнула сама. И махнула рукой назад, в сторону Амалии, показывая, что все в порядке.
- Ну, что? – Бейгл махнул в ответ, оборачиваясь к своей команде. – Вперед, - он кивком головы указал на Оп. Ему в ответ заулыбались. Эрик, Фрейя, Мать, даже Тура и Тин определенно не собирались оставаться на корабле. Только Малой стоял у штурвала неподвижно. В отсутствие капитана на судне должен оставаться тот, кто присмотрит за всем. Зачастую это старпом, в редких случаях – кто-то из числа команды, кому шкипер может доверить свой корабль. Как Хикари, которая осталась на Константине. Хотя назвать Кохкэхикьюмстри помощником в полном смысле этого слова было нельзя. Она скорее была этаким тотемом, защищающим корабль. Малой же даже не вызвался, он просто всем своим видом показывал, что он останется на Амалии. А к черту в зубы пусть лезут те, кому жить надоело.
- Так, а ты куда? – Эрик обернулся на голос. Он успел уже забраться на борт Опа и протягивал руку Фрейе. Но отвлекся на спросившего, коим оказался Бейгл. Он остановил Туру, даже положил руку ей на плечо, как будто девушка могла убежать. – Ты никуда не пойдешь.
- С чего бы это? – Тура едва заметно прищурилась, явно раздумывая, стоит ли злиться или Бейгл еще успеет оправдать свое поведение. Пират сложил руки на груди, весьма выразительно скользнул взглядом по девушке, сверху вниз, от макушки до пяток. Леди Оттоман определенно не выглядела человеком, способным за себя постоять. Даже в мужской одежде она выглядела хрупкой, словно хрустальная статуэтка. Хотя, конечно, впечатление было в корне обманчивым. Эрик даже усмехнулся, мысленно отметив то, что настолько сильные ведьмы встречаются не часто. И то, что в их компании таковых оказалось две – Арабелла и Тура, - граничит по вероятности с… с тем, что по морю ходит корабль трупов. Вся эта история временами казалась чьим-то нелепым сном. Слишком много всего случилось за столь непродолжительный период.
- С того, что я так сказал. Один раз ты уже была под властью этой твари, хочешь еще раз? – спросил Бейгл, буквально нависая над девушкой, словно пытаясь донести свою мысль не только словами, но еще и своим непоколебимым авторитетом. Тин за спиной Эрика тихо засмеялся. Он успел уже забраться на Оп и даже сходить по кораблям на некоторое расстояние вперед и вернуться, чтобы теперь лицезреть ссору с участием любимой сестренки.
И было вполне понятно, с чего смеется Квентин Оттоман. Кому, как не ему, знать, что спорить с Турой – пустая затея.
- Я умею за себя постоять! – Тура уперла руки в бока, снизу вверх глядя на своего новоиспеченного супруга. Пираты начали переглядываться. Сначала они только улыбались друг другу, после начали и посмеиваться.
- Что ж тогда… - договорить Бейглу не дали. Одновременно с его словами откуда-то послышался голос Малого:
- Ты смотри, женаты без году неделю, а уже ссорятся!
- Милые бранятся – только тешатся, - поддакнул Эрик, вызывая взрыв хохота над палубой Амалии. Тура, которая всего мгновение назад была настроена весьма воинственно, опустила голову, пряча улыбку. Бейгл осекся на полуслове и некоторое время молчал. Потом посмотрел на собственную правую руку с кольцом, протянул оную к Туре и погладил по волосам.
Он больше ничего не говорил. Но Тура осталась на корабле. Было что-то притягательное в том, чтобы побыть послушной супругой, хрупкой женщиной. Сидеть у окна и ждать любимого с похода. Не долго, не больше пары часов, прежде чем броситься следом и спасти этого идиота.
- Береги мне ее! - напоследок бросил Бейгл Малому, перебираясь на палубу Опа. Кого – Амалию или Туру, - он не уточнил.
Передвигаться по обломкам кораблей было еще сложнее, чем казалось со стороны. Корабли так и норовили вырваться из-под ног, словно дикие, необъезженные, лошади. Бейглу то и дело приходилось цепляться в тросы, которые временами так и оставались в руках, пачкая кожу полуразложившимися волокнами. В скрипе прогнивших досок и шелесте оборванных парусов то и дело слышались стоны или тихий плачь. Все эти корабли еще помнили о том, как ходить по волнам, но больше не могли оторваться от скалы. Фрейя вздохнула. Ей, как человеку столько лет занимающемуся постройкой кораблей, было больно видеть, что суда остаются вот так гнить и биться о скалы. В каждый из них вложена работа, в каждом взращена его собственная душа. Она создана корабелом, который нанес первый штрих на чертеж будущего судна. И принята капитаном, которому больше никогда не суждено ступить на борт.
Эрик обернулся и протянул девушке руку, обеспокоенно вглядываясь в ее глаза. Фрейя едва заметно улыбнулась. Это не та тема, которую возможно объяснить кому-то другому.
Треск нарастал постепенно. Медленно вползая в сознание, скрываясь за мыслью, что ничего вокруг не изменилось. До тех пор, пока не стал оглушительным. Бейгл резко обернулся, разыскивая источник звука. Полуразрушенная палуба под ногами внезапно нырнула вниз, потом накренилась, убегая из-под ног и сбрасывая с себя пиратов. Тин успел ухватиться за трос, свисающий с мачты, и проворно полез вверх, опасаясь, что веревка может треснуть в любое мгновение. Остальные кубарем полетели вниз. Фрейя коротко и почти неслышно вскрикнула, но Мать успела перехватить ее за руку, не дав ухнуть в разлом между кораблей. Борта их сталкивались резко, высекая щепки, рискуя в любой момент сойтись в том месте, где в невесомости висела Фрейя.
Бейгл вскочил на ноги, оборачиваясь и пытаясь понять, что происходит. Тин успел добраться до мачты и теперь выпрямлялся на ней, склонившейся почти параллельно к морю, и озирался. Эрик, мимолетно потерев рассеченную щеку, помогал Матери вытащить корабела. Мгновение – и все оказались на палубе, в устойчивом положении. В относительно устойчивом.
Тин даже не закричал, когда мимо него пронеслась огромная голова, снабженная шипами и двумя пылающими глазами. Он попросту не успел, а после не смог себя заставить. К одной голове присоединилась вторая, потом третья… змеиные пасти, одаренные, тем не менее, острыми зубами в несколько рядов, поднимались над поверхностью одна за другой. Кракен проламывал корабли, вырываясь на поверхность откуда-то со дна.
Долгие несколько мгновений чудище оставалось неподвижным, только узкие зрачки шарили по рисунку палуб, выискивая на нем живых. Бейгл судорожно вдохнул, но все это время, словно загипнотизированный, был способен только на то, чтобы отчаянно мысленно проклинать. Кого и за что – понять не представлялось возможным.
Кракен оскалился, медленно показывая в «улыбке» жуткие зубы.
Грянули выстрелы. Ядра ударили в чешую твари, почти не причиняя вреда. Но резкий звук вывел пиратов из ступора.
- Бегом! – закричал Бейгл, показывая пример. Он с разбега перемахнул на соседнюю палубу, траекторией испуганного зайца понесся дальше. Бежать по прямой через борта кораблей было невозможно. Они качались на волнах, сталкивались, выплевывая острые осколки досок.
- Тин! – голос Фрейи только чудом пробился сквозь грохот. Бейгл обернулся. Бывший лорд Оттоман застрял на мачте. До палубы корабля было слишком далеко, он не мог спрыгнуть. Как не мог и перебраться куда-то. Одна из длинных шей кракена замерла почти впритык к нему, он наверняка видел, как ритмично сокращается гортань, когда зверь рычит. Тин метнулся по мачте в одну сторону, потом в другую.
- Дьявол! – прорычал Бейгл, спрыгивая с палубы корабля. Он не удержался на ногах и перекатился, упав на камни. Но почти сразу же вскочил, проигнорировав боль в ушибленных местах. Следом за ним на сушу спрыгнула Мать, а после Фрейя и Эрик. Остался только Тин…
- Черт, - повторил Бейгл, нервно оглядываясь. Грянул еще один залп. Амалия расстреливала кракена, отвлекая его от пиратов, которые уже сошли на берег. Но хватило бы даже одного случайного движения чудища, чтобы Тин полетел в воду. И был убит, если не зверем, то столкнувшимися кораблями.
Тин метнулся в одну сторону по мачте, потом в другую. И, наконец, разбежался и прыгнул на чешуйчатый хвост кракена, свернутый кольцом почти у самого перевернутого корабля.
- Ой-ёй, - выдохнула Мать за спиной Бейгла, но рыжий неотрывно смотрел на Тина. Парень на мгновение словно завис в воздухе, мучительно медленно двигаясь к чешуйчатому боку зверя. А в следующий миг он уже упал хвост, поскользнувшись на мокрой шкуре. И кубарем покатился вниз, каким-то чудом вскочив на ноги, когда кракен в очередной раз заревел, оглушая, а заодно и подстегивая резко обострившимся чувством самосохранения. Тин сбегал по хвосту чудища, который стремительно уходил из под ног по мере того, как кракен все сильнее разворачивался, теснясь в слишком узкой полоске воды между поверхностью моря и скалами на дне. Пират прыгнул в тот миг, когда кончик хвоста метнулся из стороны в сторону и обрушился на палубу корабля, проламывая ее под своим весом. Но Тин уже мчался со всех ног, перепрыгивая с палубы на палубу, почти невероятными траекториями проносясь под обломками мачт.
Бейгл даже не успел заметить, когда Тин оказался рядом. Парень просто рухнул с последнего корабля на сушу, перекатился по земле, вскакивая на ноги и, не то гася инерцию, не то просто на эмоциях, дважды обежал вокруг своих спутников.
- Тин, - Фрейя повернулась к пирату, но продолжить так и не смогла. Тин остановился и закричал. У Эрика, волею случая оказавшегося ближе всех к пирату, заложило уши. А парень медленно выдохнул.
- Дьявол, страшный какой, - ровным голосом проговорил Тин. Бейгл повел бровью, изумленно глядя на пирата. То есть, бегать по хвосту огромного чудища – это нормально. А вот если посмотреть на него с расстояния – страшно?
Мать засмеялась первой, за ней тихо прыснул Эрик, и заулыбалась Ника. Пираты порой бывали даже слишком безрассудными.
- Все, идем отсюда, - объявил Тин, разворачиваясь и бодро направляясь прочь от берега. Туда, где зияла черным проходом пещера. У Бейгла не было с собой карты. Но он и так помнил куда нужно держать путь. Только идти пока не спешил. Рыжий пират обернулся на море. С суши ничего было не разглядеть, все перекрывали обломки кораблей. Над ними возвышались только головы кракена. Чудища, которое, судя по направлению движения, выбрало себе новую цель - Амалию. Капитан скрипнул зубами.
- Бейгл, - Эрик хлопнул пирата по плечу, кивком указывая за едва различимое на фоне неба зарево. Оно било вертикально вверх и совершенно точно не нравилось кракену. Чудище скалилось и металось, не решаясь приблизиться. – Твои женщины друг друга в обиду не дадут, - Эрик улыбнулся. Еще долю мгновения Бейгл смотрел на море, потом повернулся и прибавил шагу. Сомнительная альтернатива – сцилла или кракен. Но первая сейчас казалась чуть более привлекательной. По крайней мере, у нее нет шести зубастых пастей.
Автор: Wolf Devil
Бэта: -Freya-
Жанр: ангст, драма, фэнтези, AU, ООС.
Фэндом: FiCTiON.
Пейринг: Бейгл/Тура, Бейгл/Арабелла, Альфонсо/Арабелла, Эрик/Фрейя, Александр/Акира, Люциан/Квентин, Хэль/Ким. Намеки на: Мать/Кохкэхикьюмстри, Малой/Квентин.
Рейтинг: R.
Состояние: в процессе.
От автора: мы снова в эфире)
Отдельное спасибо Alex_Cale за невольно подкинутую идею и foxyOK за помощь в названиях и именах)
Части 0, 1, 2.
Части 3, 4, 5.
Части 6, 7, 8.
Части 9, 10, 11.
12. Направление.12. Направление.
Буря бросала корабли, словно игрушки, из стороны в сторону. Первое, что попытались сделать капитаны, - отвести подальше судна одно от другого. Они рисковали пропасть в буре, потеряться и не найти друг друга. Но слишком велик был риск разбиться в щепки, столкнувшись с союзником. Когда налетает грозовой ветер, все капитаны без исключения выводят свои корабли в море. Потому что шквалы, рвущий паруса ветер, молнии, что метаются вокруг и бьют в воду, волны-убийцы и дождь, делающий палубу скользкой, словно лед, не столь опасны, как скалистый берег острова. Судно могут разбить волны, перевернуть, увлечь в бездну, но вероятность того, что борт разобьется о берег, много выше.
Буря была страшной. Небо стало черным от низких туч, что бросали вниз расколы ярких молний. Они слепили глаза, но освещали все вокруг, делая непроглядную ночь, в которую превратился этот день, на короткие мгновения светлее. Как только с поля зрения исчезли Морская Сова и Константин, Бейгл почувствовал себя свободнее. Он увереннее вел Амалию носом на самые высокие волны, заставляя взлетать вверх. Иногда казалось, что ростра вот-вот окунется светлым лицом в хлопья низких туч. Но каждый раз корабль проваливался вниз, заставляя капитана ошалело оглядываться, пытаясь сориентироваться среди стен волн, что бурлили вокруг. Над палубой короткими выкриками звучали команды, вклиниваясь между раскатистыми ударами грома. Помимо голоса Малого, который повторял команды Бейгла, то и дело слышался Александр. Они не мешали друг другу, часто повторяя одно и то же. Правильное решение зачастую лишь одно. Но, сколь бы громким не был голос старпома Амалии, Александр временами перекрикивал его.
Бейглу казалось, что его окутывает тишина. Он не слышал даже собственного голоса, только видел, как накатывается на Амалию очередная волна. Капитан выкручивал штурвал до упора, заставляя корабль поворачиваться и носом встречать противника, разрезать поток воды, взлетая на нем, как на крыльях. Потоки пены по оба борта разлетались вокруг, словно перья. Но Бейгл не видел этого. Только чувствовал, как скрипит под напором мачта, как хлопает оторвавшийся край паруса. И как к нему, с разбегу скользя по мокрым доскам палубы, спешит Тин. Альфа подхватил свой страховочный трос, позволив пирату проехать под ним. Тин, не сбавляя хода, коротко отсалютовал. Его собственная страховка хвостом метнулась следом.
Где-то в глубинах трюма громко перекатывался груз, который не успели закрепить. Там, лавируя между ящиками в попытке не попасть под них, носились пираты, фиксируя то, что все еще было в свободном скольжении. В капитанской каюте Арабелла пыталась хоть как-то удержать на месте Туру, которую постоянная качка стремилась вытолкнуть из кровати. Как леди Найф оказалась в комнате, никто уследить не успел. Не то сама скрылась, не то кто-то ее втолкнул. Возможно, герцог, который теперь носился по палубе наравне с экипажем Амалии, помогая пиратам.
- Кэп, волна! – Альфа взмыл по вантам, повиснув едва ли не на вершине мачты. Но Бейгл едва ли не чувствовал легкую дрожь палубы по правому борту, откуда надвигалась волна, затягивая Амалию к себе. Капитан снова несколькими рывками повернул штурвал, корабль, едва не зачерпнув бортом воду, повиновался. Но не успел. Всего на долю мгновения, но Амалия встретила волну не носом, а чуть наискось. Судно бросило в сторону, штурвал вырвало из рук Бейгла. Но осознал это капитан только тогда, когда резкий рывок троса, обвязанного вокруг пояса, уронил его на палубу. Пират вскочил на ноги, бросаясь к штурвалу. Амалию закрутило между волн. Послышался крик, с лихвой перекрывший грохот грозы и отчаянный скрип, с которым судно поддавалось напору воды. Бейгл поскользнулся, снова рухнув на палубу. Он видел, как по дуге, обрисованной страховочным тросом, за борт упал кто-то. Тело пирата ударилось о бок Амалии. Изображение перед глазами Бейгла поплыло, кто-то дернул его за шиворот и снова поставил к штурвалу. Капитан уцепился в ручки, налегая всем весом, дабы вернуть кораблю управление. И заметил дополнительные руки на штурвале лишь тогда, когда Амалия поддалась и дернулась, слушаясь руки хозяина. Алекс крикнул что-то прямо в ухо Бейглу, но капитан все равно не расслышал. Только взгляд его метнулся по палубе, к тому месту, где несколько пиратов тянули за трос, что уходил своим краем в пучину. Вспыхнула молния, пираты повалились на палубу. Конец троса взвился змеей, опадая на доски, оборванный, словно откушенный каким-то морским чудищем.
Бейгл вздрогнул и открыл глаза. Буря закончилась несколько часов назад. После этого Малой едва ли не силой оторвал капитана от штурвала и отправил рыжего спать. Буря выматывала всех, но сильнее всего того, кто нес ответственность за весь корабль. Но Бейгл так и не уснул. Лишь зайдя в каюту и увидев в своей койке спящую Туру, он вспомнил о том, что она действительно здесь. И несколько часов просто смотрел на нее, сидя напротив. Сейчас, спящая, неподвижная, она выглядела во много крат более живой, чем тогда, когда появилась на палубе Оскала. Рыжий капитан не думал ни о чем, скользя взглядом по хрупкому телу девушки. И сон все-таки подстерег его, заставив вспомнить бурю.
Бейгл не мог отделаться от одной назойливой мысли. Она носилась в голове, царапая сознание. Буря не была природной, ее наслало то существо, чей лик они видели в облаках. И корабли Чертового Колеса откупились от нее. Жизнью лорда Найфа.
- Почтим их память, - краем уха уловил Бейгл, безошибочно узнав голос отца Александра. Они понесли большие потери за время сражения и бури. Многие пираты остались в море. И, сколь бы презрительно не отзывались корсары о смерти, они прощались с друзьями. Нужно было идти к ним. Бейгл знал о том, что увидит, когда выйдет на палубу. Ряд из пиратских тел, убитых мертвецами, и кого не смыло в море за время бури. Их тоже отдадут воде. Моряк должен оставаться в море.
- Прощальное слово должен сказать капитан, - голос Алекса настиг Бейгла у двери каюты. Рыжий остановился. – Но у Бейгла выдалась непростая свадьба, - продолжил Александр, – так что я скажу за него… все эти люди, которые погибли сегодня, были теми еще уродами. Мы будем помнить, сколько рома они выпили, сколько награбили и скольких женщин взяли.
Бейгл опустил взгляд на чуть блеснувшее в полумраке кольцо на правой руке. За дверью дружными воплями встречали речь Александра. Совсем рядом кто-то тихо всхлипнул. Бейгл безошибочно узнал во вздохе леди Найф. Женщина на корабле, помимо Туры, была лишь одна.
- Ару, - подал голос герцог. Бейгл мимо воли вслушался в ответ. Он задержался на пару мгновений, прерываемый сдавленными рыданиями. Капитан мог поклясться, что леди Найф не плачет. Но голос ее дрожал.
- Я собиралась стать вдовой, но не на самом же деле!
- …им теперь служить на корабле Морского Дьявола! – закончил Алекс.
- Пусть теперь ему нервы мотает! – едва ли не остервенело крикнула Арабелла. Палуба взорвалась криками и громом аплодисментов.
Бейгл усмехнулся и отошел от двери. Похоже, там отлично справились и без него. Капитан сел за стол и несколько мгновений смотрел в одну точку. Мысли в голове крутились быстро, сменяясь калейдоскопом. Усталость навалилась каменной тяжестью во всех мышцах и сморила, заставив уронить голову на грудь и на удивление крепко уснуть, если учитывать насколько неудобное положение для сна выбрал Бейгл.
Его разбудили спустя несколько часов. Бейгл рывком поднял голову, хрипло выдохнул, потирая затекшую шею и осматриваясь, в попытке понять, что к чему и где он вообще находится. В каюту ввалилась едва ли не вся команда Амалии во главе с Александром. На койке рядом со все еще спящей Турой нашлась Арабелла, рядом с ней – Люциан. Все еще мутными ото сна глазами Бейгл попытался найти во всем этом подвох, но не смог. Потому вопросительно воззрился на Александра.
- Кэп, - но вместо него заговорил Малой, - мы посоветовались с командой.
- И что? – мрачно спросил Бейгл, окончательно поняв, в чем дело. Экипаж Амалии принял какое-то решение, не посоветовавшись с капитаном. Они сюда не разрешения пришли просить, а поставить перед фактом. И Бейглу это не нравилось.
- Я не собираюсь и дальше преследовать Оскал, - проговорил Бейгл. И по глазам пиратов понял, что попал своим направлением мыслей в точку. - Живого мы спасли, - капитан кивнул назад, на Туру, - а мертвые – не наше дело. Мы и так остались без трети команды.
- Кэп, - снова заговорил Малой, - мы все это знаем. Но…
- Мы должны спасти Ким, - едва ли не хором ответили пираты. Бейгл медленно выдохнул, обведя тяжелым взглядом свою команду. Он успел наполовину сформировать вдохновленную речь о том, что пираты собираются рисковать своей шкурой из-за какой-то девки, но его перебили.
- Ее не обидят, - по толпе пиратов пробежал легкий шорох удивления. Голос был знакомым, но пока его услышать Бейгл не был готов. Капитан обернулся. Тура сидела на кровати, укутавшись в одеяло. По цвету кожи она заметно стремилась к окрасу свежей весенней зелени, но глаза горели парой углей.
- И с чего такая уверенность, леди Оттоман? – легкий сарказм все-таки просквозил в голосе Бейгла, но девушка, кажется, ничуть не удивилась. Она чуть сглотнула, общая слабость организма мешала свободно говорить.
- Они спасли меня, - тихо проговорила девушка. Голос Туры был едва слышным, но взгляд красноречиво говорил о том, что девушка в полной мере осознает то, что говорит. Среди пиратов снова прокатился тихий шорох.
- Тура, вы сможете все рассказать? – подал голос герцог, когда пауза затянулась достаточно, чтобы предположить, что продолжения не последует. Тура медленно кивнула, тяжело выдыхая. И, скользнув взглядом с Люциана на Бейгла, сказала:
- Я есть хочу.
Стоило девушке нормально поесть, как она заметно ожила. Посветлело лицо, на щеках чуть наметился румянец. Она нашла в себе силы даже на то, чтобы улыбнуться. Чем окончательно стерла у команды сомнения на счет того, что она – жертва, а не коварный враг. Долго среди команды ходили пересуды на этот счет. Но пиратам, кажется, пришлось по душе заботиться о прекрасной даме. Или они просто натренировались на Ким так, что уже не могли избавиться от рефлексов. Но, как бы там ни было, Тура была окружена заботой сразу всех на тот момент, когда она начала свой рассказ, сидя под мачтой Амалии.
- То проклятие, которое… - девушка осеклась, окидывая взглядом своих слушателей. Ей на помощь пришел Тин, закончив за сестру:
- Которое наложила Ким.
Тура покосилась на брата и еще раз обвела взглядом пиратов. Но никакой перемены в их взглядах не заметила. Леди Оттоман, уверившись, что ее рассказ никак не отразится на отношении команды Амалии к их светловолосой любимице, продолжила.
- Получило отклик у сциллы, - проговорила Тура. – До этого сцилле не удавалось возвратить души с того света. Но с проклятием она получила дополнительную силу, что помогла ей поднять Оскал со дна. Я смутно помню то, что было дальше…. Она использовала мое тело, чтобы отдавать приказы мертвецам, - Тура мимо воли сжала пальцы на груди, словно боялась, что внутри есть кто-то посторонний. – Она сама не может перемещаться далеко от места своей обители. Я не знаю, почему… и чем больше расстояние – тем слабее ее власть. От того, уплывая дальше, Оскал все чаще оставался без бдительного присмотра. И капитан…
- Митрий, - подсказал Бейгл. Девушка вскинула голову. Она не знала имен живых трупов, что окружали ее так долго.
- Я не мертвец, - внезапно сказала Тура. – Она оставила меня живой, чтобы использовать. Как средство связи. Она не может вселиться в мертвого. Только в живого, чью душу поработила… - девушка сглотнула и продолжила.
- Кап… Митрий. Он все время спорил с ней, огрызался...
- Не похоже на Митрия, - тихо проронил Малой. Тура бросила на него короткий взгляд.
- И она следила за ним. Пристально, неотрывно.
- И тем самым… - Бейгл криво усмехнулся, - дала некоторую свободу воли другим, - Тура улыбнулась и кивнула.
- Да.
- Но что они пытались сделать? – Алекс вопросительно взглянул на девушку. Тура улыбнулась чуть шире.
- Они не пытались. Они сделали, - девушка смерила Александра взглядом. - Вы ведь священник, да?
По рядам пиратов пробежал легкий смешок.
- Кстати, - заговорил Бейгл. – Это мне тоже интересно. Каким образом без меня меня женили? – спросил он, складывая руки на груди. И, хмыкнув, добавил, - Буквально.
- Вы ведь знаете, - начала объяснять Тура, глядя почему-то на Арабеллу, – свадьба – это тоже в какой-то степени магический ритуал.
- Я – не знаю, - жестко отрезала леди Найф. Тура чуть нахмурилась.
- Но вы же… - она не успела даже договорить, лицо осветилось пониманием. Девушка кивнула. В высшем свете не стоит упоминать о том, что владеешь силой, которую не признает церковь. Все молодые леди, без исключения, гадали и верили в приметы, но не вслух. Молча, тихо, за плотно запертыми дверьми. А уж заниматься чарами рисковали единицы. Кто бы знал, что две такие «единицы» встретятся на пиратском корабле посреди моря. Роковая случайность. Но мудрые люди говорят, что случайностей не бывает.
- Так вот, - заговорила Тура, возвращаясь к рассказу, - Та сила, что объединяет две души в браке, много сильнее сциллы. Она вырвала меня из ее власти…, чтобы сделать женой, - Тура задумчиво посмотрела на палец, объятый кольцом Бейгла. Потом подняла голову и нашла взглядом капитана Амалии. – Не сочти это коварством, капитан, - едва заметная усмешка на губах девушки отозвалась ухмылкой на губах Бейгла. Вот теперь он ее узнавал. И проронил прежде, чем осознал собственные слова:
- Куда уж теперь деваться, супруга.
Они смотрели друг на друга долгие мгновения, едва заметно улыбаясь, словно отражения. Бейгл помнил ее, одну из сотен других женщин. Тура помнила его, одного из десятков мужчин. Чтобы теперь сказать, что они принадлежат только друг другу так, чтобы поверить в это самим.
По толпе пиратов пробежал легкий шепот, потом смешок. И, наконец, Малой кашлянул, намекая на то, что девушке стоит завершить свой рассказ. А уже после любоваться новоиспеченным супругом, что не преминул отметить Александр.
- Как и для любого ритуала для него нужны артефакты, - девушка подняла руку и показала кольцо. Герцог подцепил пальцем цепочку на собственной шее. Под одеждой было скрыто серебряное кольцо с его именем на внутренней стороне. То, что предназначалось Туре. - Кольца с именами.
- Стоп, - подал голос Бейгл, - на твоем перстне не мое имя, - проговорил он, подозрительно глядя на девушку. Впрочем, подозрения его относились скорее к ситуации, чем конкретно к ведьме. Тура стянула кольцо с пальца и с удивлением обнаружила на внутренней стороне женское имя. «Амалия» гласила надпись, - Как же тогда…
- Со-ва, - на распев проговорил Александр, подсказывая. Бейгл покосился на него. Догадка пришла мгновением спустя, заставив расплыться в усмешке.
- Капитан носит имя корабля, - рыжий несколько раз кивнул. Все оказалось много проще, чем можно было предположить. Когда-то давно Бейгл выгравировал имя корабля на своем перстне, связав себя с ним на веки. Но не учел, что капитан и корабль – не супруги. Они одно целое. И Амалия сама избрала ту, что ступит на ее палубу, как жена капитана.
- Кэп, - подал голос Малой. – Так куда теперь?
Разговоры, что сменили собой рассказ Туры, мгновенно стихли. На Бейгла снова смотрели все, внимательно, словно хотели прочитать на его лице ответ. Капитан на мгновение задумался.
- Идем к ближайшему острову, - проговорил он, медленно поднимая голову вверх. Команда замерла, не готовая ни возликовать, ни испустить вздох разочарования. Бейгл едва заметно скривился, глядя на белоснежные паруса, - нужно снять этот ужас с Амалии, прежде чем идти к сцилле.
Вопль, что разнесся над палубой, наверняка было слышно даже на Константине. Корабль маячил где-то у самого горизонта, выискивая друзей после шторма. Их далеко отнесло друг от друга.
- Остался только вопрос куда, - тихо проговорил Бейгл.
- У тебя есть карта, - мгновенно откликнулся Александр, заставив опустить голову, и вопросительно воззрится на себя.
- Откуда? – не понял Бейгл.
- Украл. У меня, - ответ пришел с другой стороны, заставив Бейгла снова повернуть голову и найти взглядом леди Найф. Вопрос из взгляда не пропал, стал только явнее. Капитан перевел взгляд с Арабеллы на Александра и обратно.
- Александр, - еще один голос нарушил тишину, грозя вместе с ней нарушить и хоть сколько-нибудь упорядоченную модель происходящего в голове капитана, – не думаешь, что им стоит знать? – спросил герцог. Александр не ответил. И, когда пауза затянулась достаточно, чтобы стать неприличной, вместо него откликнулась Ару.
- А то он расскажет, - мрачно проговорила она.
Малой несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание. И отдал приказы, заставив пиратов разбрестись по палубе и заняться своими прямыми обязанностями. Тин тронул сестру за плечо и, получив от нее персональную улыбку, унесся вверх по вантам. А герцог чуть склонился, протянув девушке руку.
- Леди Оттоман, позволите с вами переговорить?
Тура не возражала. Зато крайне против был Бейгл. Он выдержал ровно пять минут наблюдения за разговором Туры и Люциана со стороны. И подошел к ним как раз вовремя, чтобы услышать его окончание.
- Что ж, Тура, - Люциан улыбнулся, - полагаю, с моей стороны будет правильным освободить вас от обязательств передо мной, - герцог снял с шеи цепочку и протянул ее Туре. Девушка приняла кольцо и пробежала взглядом по гравировке «Люциан ди Экселленси», скорее пряча глаза, чем действительно вчитываясь в нее.
- Простите меня, ваша светлость, - проговорила она. Герцог покачал головой, склоняясь, чтобы поцеловать ее руку.
- Будьте счастливы, - он покосился за спину Туры, где уже стоял Бейгл, – пусть даже с этим идиотом.
- Я тоже тебя люблю, герцог, - проговорил Бейгл, выдавая свое присутствие. Люциан засмеялся, покачав головой. И, кивнув, ушел, оставив Бейгла и Туру наедине. Девушка обернулась. И, протянув Бейглу руку, показал кольцо, что лежало на ладони. Тура медленно сжала пальцы, отводя руку за борт, неотрывно глядя в глаза Бейгла. Последнюю связь с ее прежней жизнью могло поглотить море, скрыв в своей пучине навсегда.
Но Бейгл остановил Туру.
- Погоди, - он подставил ладонь, и кольцо выскользнуло из пальцев Туры прямо на нее. – Я знаю, кому это вещица придется по душе.
13. Фрейя.13. Фрейя.
Она снилась Александру каждую ночь, с тех самых пор, как он научился отличать мальчиков от девочек. Иногда она просто смотрела своими пронзительными глазами, пробираясь ими до самой души, словно разрядами молний попадая под кожу. Иногда улыбалась, протягивала руку, словно звала за собой. Неясный образ, призрак, видение…, просто фантазия, скрашивающая обыденность и серость мира, что царил вокруг.
Алекс облокотился о борт Амалии. Взгляд, побродив по мелким волнам, все-таки уперся в горизонт. Моряки всегда смотрят на тонкую линию, соединяющую небо и море. Это что-то сродни рефлекса, инстинкта, который все понимают без лишних слов. «Переодетая» Амалия неслась вперед, взлетая на редких волнах. Море не было спокойным, легкая качка бросала корабль из стороны в сторону. Сейчас Амалия снова преодолевала свой путь в одиночестве. Встретившись на очередном, затерянном среди океана, острове, пираты быстро пришли к соглашению, что преследовать сциллу лучше одним кораблем. Менее заметно и, как бы прагматично это не звучало, менее затратно. Одно дело, если потопят только Амалию. И совсем другое – если пропадут сразу три пиратских корабля. Хотя на этот счет можно было вести долгие споры. Сова и Мать в один голос заявили, что плывут вместе с Бейглом. И теперь Малому приходилось то и дело одергивать капитанов, каждый из которых норовил покомандовать чужим судном. Зато в правление не лез Александр, оставаясь памятником самому себе, подобно ростре на носу корабля.
Не многие любят вспоминать свое прошлое. Каждый тогда был глупее, нелепее, наивнее… или, по крайней мере, считает так. Вряд ли Александр оценивал то, каким он был раньше. Он вспоминал ее. Сциллу. Акиру.
Тогда их было трое. Молодой маркиз из древнего рода, отличающийся выправкой и воспитанием, достойными королевской крови. Наследница этой самой крови, бастард короля, отличающаяся нетерпимым характером и амбициями, стоящими целого состояния. И безродный простолюдин, сын городского священника. Человек, с заранее предопределенной судьбой, но обладающий душой авантюриста. Каждый из них хранил свою тайну. Так призрак из снов надолго оставался тайной Александра.
Был жаркий день. Один из тех, когда город словно вымирает. Летний зной душит, пыль стоит облаком над дорогами, мешая дышать. В такое время прохладу дарит только море, принося из далеких просторов легкий ветер. Арабелла сидела на траве и, тихо проклиная всех и вся, зашивала подол платья. Об этом даже странно было вспоминать, но тогда еще не многие знали о том, что попадание в немилость к ее высочеству чревато прямым билетом в преисподнюю. На тот момент будущая леди Найф была еще далека от того, чтобы, в определенных кругах, слыть самой могущественной ведьмой Федерации.
Люциан листал ее книгу. Он даже не поднял головы, когда Александр рассказал о том, что столько лет оставалось для него сокровенным. Арабелла хмыкнула и посоветовала поменьше читать романтических сказок. Это не слишком-то идет священнику, только принявшему под свое крыло паству.
О разговоре забыли. Сон остался только сном, просто фокусом сознания, что продолжал мучить. Если раньше этот образ дарил Александру некоторое ощущение тепла, привязанности, то после он начал сводить с ума, словно незажившая рана. Зудел назойливой мухой, не отпуская даже днем.
Несмотря на весь свой скепсис, Арабелла сама пришла к Александру. И сама же предложила помощь, скорее даже ставя ультиматум, чем оставляя выбор за молодым священником. Где-то в своих книгах она нашла ритуал, с помощью которого связь между Александром и его Акирой можно было укрепить, дать ей возможность сказать чуть больше. Или, по крайней мере, узнать, была ли Акира реальным существом, или порождением подсознания.
Наверное, не слишком благоразумно проводить магический ритуал в здании церкви. Но потолок на них не обрушился и божественный огонь не испепелил мерзких отступников. Все прошло гладко. Хотя Арабелла была уверенна в провале, когда ничего не произошло, после прочтения заклинания. Люциан косился по сторонам подозрительно, ожидая, что что-нибудь непременно должно произойти. Просто с небольшим опозданием…
И он оказался прав. Вопль разрезал сознание Александра на части, словно десятком ножей. Потом мужчина понял, что этот крик слышал только он, для Люциана и Арабеллы вокруг царила тишина. Но тогда, как бы Алекс не зажимал уши, он все равно слышал. Акира звала на помощь.
На следующий день Александр пропал. Его хватились только двое – Люциан и Арабелла. Для остальных несколько эксцентричный священник давно был по большей части занозой в заднице. Александр занял место отца всего на несколько месяцев, но уже успел насолить всем и каждому, кто долгие годы использовал церковь не по прямому ее назначению. Его пропаже даже обрадовались.
Зато его появлению было крайне не радо море. Оно приняло Александра совершенно недоброжелательно. Парень страдал острой морской болезнью. Настолько сильной, что за несколько месяцев он, тогда еще непутевый юнга, сменил добрый десяток кораблей. Его каждый раз оставляли на ближайшем острове, лишь бы не путался под ногами.
Бывает, что какая-то большая цель порождает десяток более мелких, достижение которых становиться следующим шагом. И для начала Александру нужно было совладать с морем. Насколько прекрасным и манящим оно казалось с берега, ровно настолько же отвратным оно оказалось вблизи.
А потом Александр попал на пиратский корабль «Челюсть». Недавняя схватка с фрегатом Федерации лишила капитана половины команды, и он набирал всех, лишь бы добраться до своего острова. Да только шкипер оказался неудачлив, словного его сглазили. Что, впрочем, вовсе не исключено. Стоило ему только вывести корабль в открытое море, как навстречу выплыл полосатый парус Федерации.
Тут уже было не до морской болезни. Корабли сцепились, сначала перебрасываясь одиночными выстрелами, словно дети игрушками. А после сошлись борт к борту. В схватке команда лишилась еще трети своего числа. Море унесло и капитана, корабль оставался на плаву только чудом, в относительной целости осталась лишь ростра – оскаленная акулья пасть. Но в том бою были не только потери. Там Александр обрел первого соратника в числе пиратов. После Эрик занял место капитана Челюсти. А бывший священник впервые подумал о том, чтобы и самому целить на место главного.
Потом была Мать, вылетевшая на Челюсти, словно чертик из табакерки. Тогда на борту Константина еще не было Кохкэхикьюмстри, зато уже была женщина, строящая добрый десяток мужчин по стойке смирно. Число знакомых росло. Корин, уже тогда имеющий привычку исчезать без вести. Бейгл и Малой, оба тогда ходящие под командованием капитана, чье имя уже стерлось из памяти. Хэль, приблудившийся на пиратский корабль, как кот. Авантюристов в море превеликое множество, но никто и никогда не пытался собрать их вместе.
До тех самых пор, пока на воду не была спущена Фикция. Несколько десятков потопленных кораблей Федерации, а так же разбитых и ограбленных фортов на отдаленных островах – не велика цена за новый корабль в пиратском флоте. Впервые за десятки лет пираты объединялись в некую структуру, имевшую под собой четкие, пусть и неписанные, правила. Там приживались не все. Но своих пираты в обиду не давали.
Так у священника, покинувшего родной дом в поисках неясного призрака из снов, внезапно обнаружился свой собственный корабль, десяток верных ему, проверенных, людей и столько же союзников, ходящих под своими собственными парусами. Александр, сам того не заметив, создал нечто большее, чем сам мог ожидать.
И теперь он мог сам решать, куда ему держать путь. Далекий горизонт снова манил, если не возможностью открытий, то шансом разбить еще пару-тройку полосатых кораблей. Фикция бродила по морям, еще не имея своей базы, своего острова.
Александр наткнулся на остров случайно, он не был нанесен на карту, несмотря на свои размеры. Он был необитаем, и на то были свои причины, но капитан Фикции тогда еще не знал о них.
Она снова ему снилась. Но сон был настолько реален, что Александр чувствовал прикосновение ее волос к щеке и отчетливый вкус ее губ. И крик, все тот же отчаянный крик, проникающий в сознание, разрывающий его изнутри. Даже проснувшись, он искал ее. И нашел.
Склеп, овитый плющом, который разрастался там долгие годы. Старое место захоронения, окруженное идолами, значение которых могла бы пояснить, возможно, только Хикари. Но тогда Александр не мог у нее спросить. Полудикая девушка с копьем не шла на контакт, шурша в кустах у лагеря пиратов. Александра, ушедшего вглубь острова, она упустила. А после спрашивать стало не о чем. От склепа не осталось и следа.
Магическую печать сломать легче, чем замок буфета, где прячут конфеты. Особенно если действовать не магией, а грубой силой и напором, свойственным только живым людям. Александр вынес дверь, освободив силу, что дремала там несколько веков. Грохот, с которым она вырвалась из недр земли и рванула куда-то вверх, озаряя небо кровавым заревом, оглушал. Земля содрогалась под ногами и, успев пересчитать ребрами все стены склепа, Александр вырвался на поверхность как раз вовремя. За его спиной каменное строение обрушилось, как карточный домик.
Но на этом все не закончилось. Земля дрожала, трещала по швам, под напором того, что рвалось наружу. Александр бросился к кораблю. Он взлетел на борт, на бегу отдавая приказы. Нужно было вывести Фикцию в море, подальше от разрушающегося острова.
Алекс обернулся только тогда, когда земля осталась позади. Линзы подзорной трубы выхватили отдельные осколки суши. Их разбросало в стороны, словно от взрыва. Позже это место назвали Чертовым Колесом. Но тогда это были только обломки, руины, сквозь которые струилась сила. Она била в небо, вода пенилась, словно кипела. Облака сворачивались спиралью, спускались к самой земле. И там, сплетенную из облаков и пены, Александр впервые увидел ее, настоящую, живую. Порождение стихии, не имеющее предела в своей силе, сеющее разрушения.
Все затихло только через несколько часов. Но Александр держал Фикцию вдали от островов. Волны все так же разбегались от них спиралью, корабль взмывал на гребни и опадал вниз. В глубине туч били ветвистые молнии, но грома не было.
Через три дня вблизи аномалии появились корабли Федерации. Фикция успела ощетиниться оружием, но на борту оказался герцог ди Экселленси, сопровождающий Арабеллу. Последняя, стоило ей сойти на борт Фикции, напустилась на Александра. И, лишь вылив на него весь накопленный гнев, согласилась объясниться, что к чему.
Существо, запертое в склепе на острове, который запрещено было наносить на карты, оказалось сциллой. Чудовищем, держащим в страхе весь мир. Ему покорялось море и небо, оно насылало бури, стирая с лица земли прибережные города. Многие века ему поклонялись, приносили жертвы, ублажали, стремясь защитить свои дома. Его боялись. Но людям свойственно бунтовать против страха. Волхвы тех веков выманили сциллу величайшей жертвой, которую они могли предложить. Они даровали ей невинную девушку королевских кровей. Ее, еще живую, запечатали в склепе, стоило только чудовищу проникнуть туда за лакомством.
За столько веков печать ослабла. И сцилла сумела высвободить часть своей силы. Но она могла проникать только в сны. И этого оказалось достаточно. Подобное не уничтожают подобным. Любую магическую печать можно уничтожить, сломав то, на чем она начертана. Александр сломал дверь склепа. И чудовище, счет жертв которого шел на тысячи, снова было на свободе.
Александр собрал своих пиратов. Понадобилось еще несколько дней на то, чтобы Челюсть и Константин добрались до места. Эрик обзавелся новым старпомом. Несмотря на тихий голос, девушка справлялась со своими обязанностями на ура. А Мать забрала под свое крыло аборигенку, которую пираты загребли на Фикцию едва ли не случайно, в суматохе, когда спасались с острова. Через несколько дней число кораблей в импровизированном флоту возросло вдвое. Арабелла нашла способ снова запечатать сциллу, только действовать нужно было быстро, пока существо не восстановило всю свою силу. И подобраться нужно было как можно ближе, а один корабль чудище уничтожило бы в два счета.
Они сцепились на рассвете. И с первых минут стало понятно, что у пиратов нет шансов. Между новообразовавшихся островов бушевала такая буря, что мир вокруг сливался в единое черное полотно. Несколько кораблей разбились о скалы, в их числе тот, на котором служил Хэль. И только здесь, под свист ветра, под обжигающе холодными солеными каплями, Арабелла озвучила одну, немаловажную, деталь. Для ритуала нужны были человеческие жертвы. Много жертв.
Поворачивать было поздно. Александр разогнал своих пиратов, насколько это было возможно. Тогда и родилось то самое «каждый сам за себя», наново разделившее корсаров, привыкших за эти годы к взаимовыручке. Тяжелее всех пришлось Эрику. Раскол пришелся не только на его сознание, в котором мир вдруг перевернулся с ног на голову. Он произошел и в команде. С Челюстей ушел старпом и добрая половина команды, не пожелавшая бросать начатое дело. Они отказались оставлять Триаду наедине с чудовищем. Что бы там Александр не говорил…
Челюсть и еще несколько кораблей спаслись. Они ушли на безопасное расстояние и уже оттуда созерцали тот ужас, что творился над Чертовым Колесом. Выжившие ни разу не пеняли им трусостью или предательством. Каждый сам за себя. Пирату свойственно спасать лишь собственную шкуру.
В эпицентре бури оказалась Фикция. Александр намерено вывел корабль туда, приняв основной удар на свои борта, хоть Константина и другие суда это мало спасало от атак. Что там произошло, доподлинно известно осталось только троим. Только они выжили из числа тех, кто был на борту Фикции. После последней вспышки, ударившей молнией не то в палубу, не то, наоборот, из палубы куда-то в небо, и ослепившей глаза до боли, все вдруг стихло. Порыв ветра унес куда-то ошметки туч, а из густого тумана показалась Фикция. Целое долгое мгновение она казалась целой, лишь немного обугленной…, а потом корабль просто рассыпался. В прах, словно прогоревшая бумага.
Выживших выловили и подняли на борт Константина. А вместе с ними и обугленную, почерневшую ростру. Арабелла приказала увезти ее подальше и уничтожить. В ростре могла сохраняться частичка сциллы, не развеянная, как прочие, в пространство. Но разбить ее вблизи прежнего плена – значит, дать чудовищу шанс наново собрать свои силы.
Александр взялся сам уничтожить ростру собственного корабля. И, вернувшись, вручил Арабелле карту. По его словам, в качестве предосторожности. На месте, отмеченном на карте, была уничтожена ростра с частицей сциллы…. Если какие-то колебания снова появятся – Арабелла будет знать, где искать их источник.
Та битва серьезно повлияла на всех. Пираты отказались от постулата взаимопомощи, но разойтись полностью так и не сумели. Они даже поселились рядом. И выглядели, словно близкие родственники после серьезной ссоры. Каждый затаил обиду, непонимание, злость…, но куда уйти от тех, с кем связан столькими узами?
И никто никогда не признает свою вину.
- Ты бы поговорил с ним, что ли, - голос Бейгла прямо над ухом заставил Александра поднять голову. Рыжий пират отдал свое место у штурвала Малому. Море было тихим, на горизонте ничего не предвещало беды. Так что Бейгл предпочел поберечь силы. Возможно, они им еще понадобятся, если случится битва.
- С кем? – не понял Александр. Бейгл кивнул через плечо. Над головой Малого в два голоса командовали Эрик и Мать. Судя по лицу старпома Амалии, он уже был готов их обоих отправить за борт. Три капитана на одном борту – это слишком много. Даже для опытного и способного помощника.
– С какой стати? – снова спросил Алекс. Бейгл пожал плечами.
- У него мозг скоро взорвется, - проговорил он.
- Не маленький, разберется, - Александр снова обернулся к морю.
Несколько мгновений Бейгл молчал. Потом снова заговорил, только в этот раз голос был как-то неуловимо глуше:
- Хочешь того или нет, а ты за нас отвечаешь, - сказал рыжий пират.
Александр поднял голову, но посмотрел только в спину удаляющегося капитана. Мужчина медленно выдохнул. Рыжий был прав. Лидер, даже негласный и всеми силами отказывающийся от этого звания, обязан защищать своих. И не только от внешних угроз.
Малой, наконец, не выдержал. С того расстояния, на котором стоял Александр, было не разобрать, что именно он высказал разбушевавшимся капитанам. Но Мать и Эрик мгновенно исчезли с капитанского мостика. Последнего Александр дождался там же, где и стоял – у борта на носу Амалии.
- Эрик, - подал голос бывший капитан Фикции.
- Александр, - эхом откликнулся тот.
Они оба облокотились о борт, взгляды, независимо, скользнули к горизонту и прикипели к стремительно алеющему небу. Эрик заговорил спустя несколько минут. Сначала тихо, но постепенно голос набирал все больше силы:
– Скажи мне, по какому принципу мы сейчас живем? То мы своих в беде не бросаем, и вообще, горой за всех и каждого. То каждый сам за себя, даже если при этом гибнут люди пачками. И меняется все это в произвольном порядке, бессистемно… так чему верить? – Эрик резко обернулся к Александру. Мужчина так и остался неподвижен, только в глазах отражался закат.
- В то… - Александр едва заметно улыбнулся, – что я тоже иногда ошибаюсь, - проговорил он. Эрик, успевший взвиться и начать жестикулировать, выдохнул, опустив плечи. Капитан Совы поднял голову, снова посмотрел на линию горизонта.
- Мне нравится этот вариант, - наконец, проговорил он. Алекс скосил на него взгляд.
- Скажешь кому-нибудь – убью, - тихо пообещал он. Эрик усмехнулся. А Александр посмотрел куда-то за его плечо и отступил от борта.
- Я пойду, с тобой тут поговорить хотят…
Тот мотнул головой.
- Ладно, я позже подойду.
Эрик вздрогнул. Мгновение он еще смотрел на горизонт, в глубине глаз стремительно расширялись зрачки. Мужчина выдохнул:
- Фрейя, - и резко обернулся. Ника улыбнулась, чуть снизав плечами.
- Меня давно так не называют, - проговорила она, подходя еще на шаг ближе. Александр, покосившись сначала на Эрика, а после и на Нику, тактично исчез с ближайшего окружения, перебрался на капитанский мостик. Корабел прислонилась к борту корабля, спиной к морю, и задумчиво подняла голову вверх, глядя куда-то на мачту. Эрик же во все глаза смотрел на нее.
- Я думал, ты умерла… они сказали… ты… почему ты?... – запинаясь, начал капитан Совы.
- Ты нас бросил, - тихо откликнулась девушка. Эрик осекся. Он замолчал, опуская голову. Взгляд метнулся по доскам палубы испуганным зверем.
- Корабел, - снова подал голос Эрик. – Ты все время была рядом. Так почему сейчас?
Девушка пожала плечами, медленно повернула голову. В чистых глазах, в прямом взгляде невозможно было что-то прочесть. Но Эрик замер, словно пригвожденный к палубе.
- Может, мне надоело каждый день слышать от Матери о том, что ты не сделал ничего предосудительного, поступил так, как велел неписанный кодекс, - проговорила Фрейя, снова отворачиваясь от Эрика, но продолжая следить за ним краем глаза. – А, может, я устала, наказывая тебя, причинять боль и себе, - еще тише проговорила она, заставив Эрика чуть податься вперед, вслушиваясь в слова. Осознав их, он выпрямился, чуть дернул плечом, наметив движение. Но довершить его не успел.
- Я не простила тебя, - быстро проговорила Ника, снова оборачиваясь. – Но… даю тебе шанс заслужить прощенье, - голос, ставший чуть громче вначале, снова стих. Но Эрик, замеревший на мгновение, просиял улыбкой.
- Я понял, - откликнулся он. И был перебит криком Тина откуда-то сверху.
- Земля!..
14. Кладбище кораблей.14. Кладбище кораблей.
Место было гиблым. Чем дальше на север – тем реже встречались острова. И все чаще они не были покрыты зеленью. Голые скалы, местами забросанные покореженными трупами деревьев, которые пытались здесь расти, но не выдерживали. Погоды или местных животных – было не понять. Ходили целые легенды о том, какие монстры живут на дне этих морей. И, глядя на оскаленные зубы скал, в это легко верилось. Так и ждешь, что одна из гор вдруг зашевелиться, откроет пылающие глаза и проглотит корабль, не оставив по нему и следа.
Скала торчала из моря, грозя небу, словно указывая на него пальцем. Обвиняя богов в том, что этому острову выдалось быть именно здесь. Не в паре сотен миль южнее, где веселая зелень и щебетание птиц, где торговые пути и мелькают яркие паруса. И не немного севернее, где скалы покрыты шапками льда и сияют, словно драгоценности. Где страшные монстры – уже не только ощущение, а непреложный факт в мире, который окутан легендами о суровых людях, выживающих в условиях постоянного холода.
Но нет. Скале было суждено стоять именно здесь, где стыкались две реальности. И она мстила миру за это, как могла. Она казалась безопасной. Ровные стены скалы, обломки, спускающиеся к поверхности моря и дающие лживую надежду на то, что там можно пришвартоваться. Но, едва срытые поверхностью моря, из дна торчали острые зубы, способные легко раскрошить днище корабля и пустить его на дно. Или оставить висеть на скалах, зияя черными ранами, нелепым трупом, скелетом самого себя. Скала была буквально укутана обломками. Со всех сторон ее окружали сломанные суда, торчали мачты, на которых трепыхались остатки истлевших парусов. Волны били о них, путались в скалах. Они прибивали суда к берегу, уничтожали, не оставляя шанса сбежать тем, кто подошел слишком близко.
Но способ пришвартоваться к берегу был. Путь, по которому приходилось лавировать, полагаясь едва ли не на одну интуицию и память. Но Митрий хорошо знал эту дорогу. И Оскал, наполовину скрытый обломками какого-то фрегата, был пришвартован к берегу. Дань привычке, от которой пираты не могли избавиться. Зачем пришвартовывать к берегу корабль, если в итоге вся команда просто перенеслась на берег? На палубе осталось только трое. Хэль сидел на борту и рассказывал что-то Ким. Блондинка слушала, иногда кивая и задумчиво перебирая пальцами узлы вантов. А капитан ходил из стороны в сторону, пересекая палубу от кормы до носа и обратно. Он иногда останавливался, прикладывал к глазу трубу и смотрел на море. Но оно оставалось безжизненным, только тяжело переваливались темные волны.
- …нет, понимаешь, тяжелые пушки садят корабль ниже. И, где раньше он проходил, будет чертить…, - Митрий в очередной раз прошел мимо Ким и Хэля, поймав краем уха обрывок слов последнего.
Бейгл где-то задерживался. Путь был неблизким и не самым безопасным. Оскал успел повстречать кракена на своей дороге к скале. Многоглавое чудовище отгрызло часть мачты, и парус до сих пор хлопал на ветру одним из своих краев. Мертвый корабль не уничтожишь. Но и ему на восстановление нужно время. Сцилла явно была не в настроении снова подлатать Оскал.
- …корсеты – это прекрасно. Но пока снимешь – все пальцы можно переломать…, - Митрий снова уловил голос Хэля, проходя мимо. Только в этот раз капитан сбавил шаг и даже обернулся, изумленно приподняв одну бровь и глядя на своего старпома. Примерно с тем же выражением лица на него смотрела и Ким, вот только последняя еще и внимательно слушала всю цепочку рассуждений блондина. Она оказалась свидетелем логики перехода от дальнобойных пушек до неудобных корсетов.
Митрий дошел до носа корабля, остановился, оглядывая море. Обломки кораблей застилали обзор практически полностью. Сквозь дыру в днище баркентины торчал нос какого-то брига. Ростра показалась капитану смутно знакомой, но вспомнить откуда Митрий так и не смог. Быть может, какой-то старый пиратский корабль.
- …и дьявол с ним, с золотым брэ. Хотя это больше похоже на пояс верности, - капитан снова уловил голос Хэля и на этот раз даже остановился рядом. Смерил взглядом сначала старпома, потом блондинку.
- Но эти вот приспособления, - Хэль покосился на капитана, потом указал на свои ноги, объясняя что-то. Митрий медленно кивнул, потом склонился к девушке и быстро что-то прошептал ей на ухо. Ким тихо засмеялась, бросив на Хэля короткий лукавый взгляд, - Эти вот колеса на обувь… что? – Хэль осекся, вопросительно глядя на Митрия.
- Ничего, - спокойно ответил тот, улыбнувшись. – Продолжай.
Митрий похлопал девушку по плечу и вернулся на свою дорогу, направившись на этот раз в сторону кормы.
- Как на этом вообще можно передвигаться?.. – услышал он напоследок голос Хэля. У кормы старпома уже не было слышно. Митрий облокотился о борт, медленно выдохнул. Ожидание утомляло, выматывало, заставляя нервничать. Сколько же можно? Амалия уже должна была доплыть. Ведь не настолько Оскал опередил корабль Бейгла.
Что-то полыхнуло на горизонте. Митрий вскинул трубу, всмотрелся сквозь линзы на тонкую линию, соединяющую небо и море и усмехнулся. Конечно, они ее переодели. Амалия не могла отправиться в путь под белым парусом. Вот почему они задержались.
Капитан черного корабля опустил трубу, все так же усмехаясь в бороду, и обернулся к старпому и девушке. На этот раз усмешкой не ограничилось - Митрий засмеялся.
Говорят, мужчина придумал поцелуй, чтобы заставить женщину помолчать хотя бы несколько минут. Как оказалось, в обратном направлении этот способ действовал ничуть не хуже.
Митрий несколько раз хлопнул в ладоши, отвлекая блондинов друг от друга.
- Они здесь, - коротко произнес он, растворяясь в облаке черного дыма. Хэль кивнул, пропадая следом за ним. А вот Ким так и осталась на палубе, несколько испуганно закрутила головой. Пока старпом снова не материализовался на корабле и, виновато улыбнувшись, не взял ее за руку. Чтобы в следующий миг пропасть уже вместе с ней.
Пустующий черный корабль со сломанной мачтой полностью скрылся, невидимый на кладбище кораблей.
- Не нравится мне здесь, - закономерно заметил Александр, начав крутить головой, словно разыскивая в этом мертвом безмолвии хотя бы тень жизни. Фраза за последние часы стала едва ли не крылатой. Ее повторяли, в полголоса или громко, один за другим. Это могло бы показаться странным, но на деле… Бейгл вздохнул. На деле не согласиться с ней было невозможно. Никто не хотел показывать свой страх. Нужно было его скрывать хотя бы за чем-то.
А меж тем, Амалия приближалась к конечной точке своего пути. Хотелось верить, что корабль под алым парусом не станет еще одним трупом на этом кладбище. Бейгл провел пальцами по штурвалу, словно погладив. Судно не может чувствовать, но люди всегда склонны одушевлять то, что становиться для них важным. Что может быть важнее корабля для капитана?
Тонкие пальцы мягко коснулись тыльной стороной ладони рыжего пирата. Они были чуть прохладными, Тура все никак не могла согреться. Даже сейчас девушка куталась в плед. В этих местах было прохладнее, но не настолько, чтобы пираты взялись сковывать свои движения излишней одеждой.
- Ухты, смотри! - Эрик прижал к глазу подзорную трубу, внимательно всматриваясь сквозь линзы в разбитые суда, окружающие скалу. Он подбил локтем Алекса, привлекая внимание, - А это не первый корабль Хэля? – спросил он, передавая трубу.
- Похоже на то… - задумчиво протянул мужчина. – О, Челюсть, - усмехнувшись, добавил пират. – И Дикая Кошка, - уже менее весело проговорил Александр. Бейгл обернулся на пиратов. Многовато разбитых кораблей на единицу площади. Учитывая, что их объединяет пират, что служил на них всех. Не хватало только Оскала. Но он, в отличие от всех остальных, пока что был в числе живых. Если можно так говорить о корабле, который был поднят с морского дна и управлялся командой мертвецов.
- Бейгл…
- Кэп, - Малой перебил Туру, скорее всего, попросту не услышав ее голос. Леди Оттоман чуть улыбнулась, отступая на несколько шагов назад, к борту. Малой подошел к штурвалу, - к берегу так просто не подойдешь, там рифы.
Бейгл кивнул, задумчиво разглядывая скалу и разбитые корабли.
- Пришвартуйся вон к… - Алекс прищурился, вглядываясь в борт судна. Полусгнившие доски, стертые и разбитые о камни, почти полностью скрывали название корабля. Осталось только несколько букв. Александр на секунду задумался, пытаясь угадать название фрегата. Но в итоге произнес, как есть, - к Опу. Кораблем не пройдешь, но на своих двух можно добраться, - Алекс кивнул, взглядом показывая на обломки кораблей. Они чуть покачивались на волнах, временами сталкиваясь, отзываясь треском. Но в целом перебраться по шаткому «мосту» к берегу вполне представлялось возможным.
Бейгл кивнул, поудобнее взявшись за штурвал.
- Полпаруса, идем медленно, - озвучил Малой, почти не повышая голоса. На палубе повисла тишина, пираты всматривались в обломки, по большей части, думая о том, насколько не хочется стать еще одним скелетом в этой экспозиции. Оп нависал бортом над поверхностью моря, склоняясь почти к самой воде. С мачты свисал скелет, на позвоночнике под черепом которого была затянута веревка. Намерено или случайно было не разобрать. Пираты поморщились и разошлись, когда Амалия подошла вплотную. Висельник качнулся, зацепившись ступнями о борт, и приземлился на палубу, так и оставшись стоять.
- Стоп! – крикнул Бейгл, почувствовав легкий рывок. Амалия коснулась днищем подводного рифа, чиркнула об него, оставив несколько царапин на досках. Капитан покачал головой. Когда все это закончится, нужно будет подлатать Амалию. Всю, от мачты до днища. Взгляд Бейгла зацепился за скелет, стоящий по стойке смирно посреди палубы. Если будет что и главное - кому латать, конечно.
Против обыкновения, на борту не началось привычное оживление. Когда корабль пришвартовывается в порту в движение приходит все и вся. Часть пиратов носится по палубе, взмывают по вантам, чтобы зарифить паруса. Остальные перебираются в трюм, выгружают оттуда товары, перетаскивают по кораблю, подготавливая к выгрузке. А несколько счастливчиков сопровождают капитана, когда он сходит с палубы на берег.
Но эта швартовка мало была похожа на привычную. Тин проворно забрался на борт Опа, пробежал по нему, подыскивая надежное место для того, чтобы закрепить трос. В итоге Амалия была надежно привязана к мачте разбитого корабля с половиной имени. Так, что теперь в море они могли уйти только вместе с Опом. А то и еще с десятком кораблей, которые за годы разложения в этих местах срослись намертво.
Тин спрыгнул на палубу Амалии, поморщился, отряхиваясь от невидимой грязи. Ощущение, что он весь перемазан чем-то мерзким, не проходило. Всему виной гнилая атмосфера разбитого корабля. Казалось, что на нем даже дышать было тяжело.
- Я пойду один, - проговорил Александр, примериваясь, как перебираться на борт Опа. Заявление было встречено сразу несколькими возмущенными взглядами. Но до восклицаний снизошло только двое:
- Черта с два!..
- Нет уж.
Одновременно проговорили Арабелла и Люциан. Благородные переглянулись между собой, потом снова возвели свои ясные очи на Александра. Не то в близлежащих лесах (в нескольких милях от этих мест) умерло что-то весьма габаритное, не то святому отцу самому было не по себе держать путь к Сцилле в гордом одиночестве. А, может, он просто знал, что спорить с этими двумя, раз уж они уперлись, абсолютно бесполезно. Но, как бы там ни было, Александр кивнул, наградив обоих тяжелым вздохом. Остальным пиратам повезло меньше – им все-таки запретили сопровождать отца Александра в самой жесткой форме, на которую мужчина был способен.
Но когда это кого-то останавливало?..
Пираты вели себя примерно ровно до тех пор, пока Триада не ступила на твердую почву. Перебираться по ненадежному мосту из обломков кораблей было не просто, так что, под взглядами экипажа Амалии и ее гостей, люди пробирались медленно. Наконец, они спустились с последнего корабля. Алекс протянул леди Найф руку, но женщина спрыгнула сама. И махнула рукой назад, в сторону Амалии, показывая, что все в порядке.
- Ну, что? – Бейгл махнул в ответ, оборачиваясь к своей команде. – Вперед, - он кивком головы указал на Оп. Ему в ответ заулыбались. Эрик, Фрейя, Мать, даже Тура и Тин определенно не собирались оставаться на корабле. Только Малой стоял у штурвала неподвижно. В отсутствие капитана на судне должен оставаться тот, кто присмотрит за всем. Зачастую это старпом, в редких случаях – кто-то из числа команды, кому шкипер может доверить свой корабль. Как Хикари, которая осталась на Константине. Хотя назвать Кохкэхикьюмстри помощником в полном смысле этого слова было нельзя. Она скорее была этаким тотемом, защищающим корабль. Малой же даже не вызвался, он просто всем своим видом показывал, что он останется на Амалии. А к черту в зубы пусть лезут те, кому жить надоело.
- Так, а ты куда? – Эрик обернулся на голос. Он успел уже забраться на борт Опа и протягивал руку Фрейе. Но отвлекся на спросившего, коим оказался Бейгл. Он остановил Туру, даже положил руку ей на плечо, как будто девушка могла убежать. – Ты никуда не пойдешь.
- С чего бы это? – Тура едва заметно прищурилась, явно раздумывая, стоит ли злиться или Бейгл еще успеет оправдать свое поведение. Пират сложил руки на груди, весьма выразительно скользнул взглядом по девушке, сверху вниз, от макушки до пяток. Леди Оттоман определенно не выглядела человеком, способным за себя постоять. Даже в мужской одежде она выглядела хрупкой, словно хрустальная статуэтка. Хотя, конечно, впечатление было в корне обманчивым. Эрик даже усмехнулся, мысленно отметив то, что настолько сильные ведьмы встречаются не часто. И то, что в их компании таковых оказалось две – Арабелла и Тура, - граничит по вероятности с… с тем, что по морю ходит корабль трупов. Вся эта история временами казалась чьим-то нелепым сном. Слишком много всего случилось за столь непродолжительный период.
- С того, что я так сказал. Один раз ты уже была под властью этой твари, хочешь еще раз? – спросил Бейгл, буквально нависая над девушкой, словно пытаясь донести свою мысль не только словами, но еще и своим непоколебимым авторитетом. Тин за спиной Эрика тихо засмеялся. Он успел уже забраться на Оп и даже сходить по кораблям на некоторое расстояние вперед и вернуться, чтобы теперь лицезреть ссору с участием любимой сестренки.
И было вполне понятно, с чего смеется Квентин Оттоман. Кому, как не ему, знать, что спорить с Турой – пустая затея.
- Я умею за себя постоять! – Тура уперла руки в бока, снизу вверх глядя на своего новоиспеченного супруга. Пираты начали переглядываться. Сначала они только улыбались друг другу, после начали и посмеиваться.
- Что ж тогда… - договорить Бейглу не дали. Одновременно с его словами откуда-то послышался голос Малого:
- Ты смотри, женаты без году неделю, а уже ссорятся!
- Милые бранятся – только тешатся, - поддакнул Эрик, вызывая взрыв хохота над палубой Амалии. Тура, которая всего мгновение назад была настроена весьма воинственно, опустила голову, пряча улыбку. Бейгл осекся на полуслове и некоторое время молчал. Потом посмотрел на собственную правую руку с кольцом, протянул оную к Туре и погладил по волосам.
Он больше ничего не говорил. Но Тура осталась на корабле. Было что-то притягательное в том, чтобы побыть послушной супругой, хрупкой женщиной. Сидеть у окна и ждать любимого с похода. Не долго, не больше пары часов, прежде чем броситься следом и спасти этого идиота.
- Береги мне ее! - напоследок бросил Бейгл Малому, перебираясь на палубу Опа. Кого – Амалию или Туру, - он не уточнил.
Передвигаться по обломкам кораблей было еще сложнее, чем казалось со стороны. Корабли так и норовили вырваться из-под ног, словно дикие, необъезженные, лошади. Бейглу то и дело приходилось цепляться в тросы, которые временами так и оставались в руках, пачкая кожу полуразложившимися волокнами. В скрипе прогнивших досок и шелесте оборванных парусов то и дело слышались стоны или тихий плачь. Все эти корабли еще помнили о том, как ходить по волнам, но больше не могли оторваться от скалы. Фрейя вздохнула. Ей, как человеку столько лет занимающемуся постройкой кораблей, было больно видеть, что суда остаются вот так гнить и биться о скалы. В каждый из них вложена работа, в каждом взращена его собственная душа. Она создана корабелом, который нанес первый штрих на чертеж будущего судна. И принята капитаном, которому больше никогда не суждено ступить на борт.
Эрик обернулся и протянул девушке руку, обеспокоенно вглядываясь в ее глаза. Фрейя едва заметно улыбнулась. Это не та тема, которую возможно объяснить кому-то другому.
Треск нарастал постепенно. Медленно вползая в сознание, скрываясь за мыслью, что ничего вокруг не изменилось. До тех пор, пока не стал оглушительным. Бейгл резко обернулся, разыскивая источник звука. Полуразрушенная палуба под ногами внезапно нырнула вниз, потом накренилась, убегая из-под ног и сбрасывая с себя пиратов. Тин успел ухватиться за трос, свисающий с мачты, и проворно полез вверх, опасаясь, что веревка может треснуть в любое мгновение. Остальные кубарем полетели вниз. Фрейя коротко и почти неслышно вскрикнула, но Мать успела перехватить ее за руку, не дав ухнуть в разлом между кораблей. Борта их сталкивались резко, высекая щепки, рискуя в любой момент сойтись в том месте, где в невесомости висела Фрейя.
Бейгл вскочил на ноги, оборачиваясь и пытаясь понять, что происходит. Тин успел добраться до мачты и теперь выпрямлялся на ней, склонившейся почти параллельно к морю, и озирался. Эрик, мимолетно потерев рассеченную щеку, помогал Матери вытащить корабела. Мгновение – и все оказались на палубе, в устойчивом положении. В относительно устойчивом.
Тин даже не закричал, когда мимо него пронеслась огромная голова, снабженная шипами и двумя пылающими глазами. Он попросту не успел, а после не смог себя заставить. К одной голове присоединилась вторая, потом третья… змеиные пасти, одаренные, тем не менее, острыми зубами в несколько рядов, поднимались над поверхностью одна за другой. Кракен проламывал корабли, вырываясь на поверхность откуда-то со дна.
Долгие несколько мгновений чудище оставалось неподвижным, только узкие зрачки шарили по рисунку палуб, выискивая на нем живых. Бейгл судорожно вдохнул, но все это время, словно загипнотизированный, был способен только на то, чтобы отчаянно мысленно проклинать. Кого и за что – понять не представлялось возможным.
Кракен оскалился, медленно показывая в «улыбке» жуткие зубы.
Грянули выстрелы. Ядра ударили в чешую твари, почти не причиняя вреда. Но резкий звук вывел пиратов из ступора.
- Бегом! – закричал Бейгл, показывая пример. Он с разбега перемахнул на соседнюю палубу, траекторией испуганного зайца понесся дальше. Бежать по прямой через борта кораблей было невозможно. Они качались на волнах, сталкивались, выплевывая острые осколки досок.
- Тин! – голос Фрейи только чудом пробился сквозь грохот. Бейгл обернулся. Бывший лорд Оттоман застрял на мачте. До палубы корабля было слишком далеко, он не мог спрыгнуть. Как не мог и перебраться куда-то. Одна из длинных шей кракена замерла почти впритык к нему, он наверняка видел, как ритмично сокращается гортань, когда зверь рычит. Тин метнулся по мачте в одну сторону, потом в другую.
- Дьявол! – прорычал Бейгл, спрыгивая с палубы корабля. Он не удержался на ногах и перекатился, упав на камни. Но почти сразу же вскочил, проигнорировав боль в ушибленных местах. Следом за ним на сушу спрыгнула Мать, а после Фрейя и Эрик. Остался только Тин…
- Черт, - повторил Бейгл, нервно оглядываясь. Грянул еще один залп. Амалия расстреливала кракена, отвлекая его от пиратов, которые уже сошли на берег. Но хватило бы даже одного случайного движения чудища, чтобы Тин полетел в воду. И был убит, если не зверем, то столкнувшимися кораблями.
Тин метнулся в одну сторону по мачте, потом в другую. И, наконец, разбежался и прыгнул на чешуйчатый хвост кракена, свернутый кольцом почти у самого перевернутого корабля.
- Ой-ёй, - выдохнула Мать за спиной Бейгла, но рыжий неотрывно смотрел на Тина. Парень на мгновение словно завис в воздухе, мучительно медленно двигаясь к чешуйчатому боку зверя. А в следующий миг он уже упал хвост, поскользнувшись на мокрой шкуре. И кубарем покатился вниз, каким-то чудом вскочив на ноги, когда кракен в очередной раз заревел, оглушая, а заодно и подстегивая резко обострившимся чувством самосохранения. Тин сбегал по хвосту чудища, который стремительно уходил из под ног по мере того, как кракен все сильнее разворачивался, теснясь в слишком узкой полоске воды между поверхностью моря и скалами на дне. Пират прыгнул в тот миг, когда кончик хвоста метнулся из стороны в сторону и обрушился на палубу корабля, проламывая ее под своим весом. Но Тин уже мчался со всех ног, перепрыгивая с палубы на палубу, почти невероятными траекториями проносясь под обломками мачт.
Бейгл даже не успел заметить, когда Тин оказался рядом. Парень просто рухнул с последнего корабля на сушу, перекатился по земле, вскакивая на ноги и, не то гася инерцию, не то просто на эмоциях, дважды обежал вокруг своих спутников.
- Тин, - Фрейя повернулась к пирату, но продолжить так и не смогла. Тин остановился и закричал. У Эрика, волею случая оказавшегося ближе всех к пирату, заложило уши. А парень медленно выдохнул.
- Дьявол, страшный какой, - ровным голосом проговорил Тин. Бейгл повел бровью, изумленно глядя на пирата. То есть, бегать по хвосту огромного чудища – это нормально. А вот если посмотреть на него с расстояния – страшно?
Мать засмеялась первой, за ней тихо прыснул Эрик, и заулыбалась Ника. Пираты порой бывали даже слишком безрассудными.
- Все, идем отсюда, - объявил Тин, разворачиваясь и бодро направляясь прочь от берега. Туда, где зияла черным проходом пещера. У Бейгла не было с собой карты. Но он и так помнил куда нужно держать путь. Только идти пока не спешил. Рыжий пират обернулся на море. С суши ничего было не разглядеть, все перекрывали обломки кораблей. Над ними возвышались только головы кракена. Чудища, которое, судя по направлению движения, выбрало себе новую цель - Амалию. Капитан скрипнул зубами.
- Бейгл, - Эрик хлопнул пирата по плечу, кивком указывая за едва различимое на фоне неба зарево. Оно било вертикально вверх и совершенно точно не нравилось кракену. Чудище скалилось и металось, не решаясь приблизиться. – Твои женщины друг друга в обиду не дадут, - Эрик улыбнулся. Еще долю мгновения Бейгл смотрел на море, потом повернулся и прибавил шагу. Сомнительная альтернатива – сцилла или кракен. Но первая сейчас казалась чуть более привлекательной. По крайней мере, у нее нет шести зубастых пастей.
@темы: fanfiction
воскресенье, 24 августа 2014
23:42
Доступ к записи ограничен
Судьба хранит бродяг. А я - игрок, Никто и звать никак, Свободен и жесток(с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 14 июля 2014
Pregnant DoS coming through! (с)
Фанфик Рэна, часть вторая)
Часть первая - fiction-team.diary.ru/p198348009.htm
читать дальше- Ты уверен, что мы пришли туда куда нужно?
- На все сто процентов.
- А вот я сомневаюсь...
- Слушай, я в этом городе уже около три лет. В свободное от тренировок время я изучал его и могу дать руку на отсечение, что это гильдия летописцев.
- Больше похоже на заброшенный сарай...
Ян и Дэннис стояли напротив двухэтажного деревянного здания. Строение было настолько плохое снаружи, что казалось заброшенным лет десять назад. Окна на первом этаже грязные, а на втором побиты или выбиты вовсе. По углам были развешены узоры из паутины, колышущиеся на легком ветру.
Рыцарь пошел ко входу в здание. Сделав шаг на первую ступень лестницы, перед самым входом раздался треск гнилой древесины. Ещё шаг, и вторая ступенька сломалась под ногами Альднера, и он застрял в ней одной ногой.
- Ахаха! Рыцарь, Вы в беде? Вас схватила зловещая ступень?
- Очень смешно, Альфийский, - ответил Ян, достав ногу с трещины и быстро пробежав по лестнице. - Я не удивлюсь, если ты, поднимаясь сюда, провалишься по пояс.
- Я не поднимусь. Буду ждать тебя здесь
- Почему?
- Это здание для рыцарей и летописцев, а я всего лишь оруженосец. Три года я проходил мимо него, но не разу не был внутри... - в голосе Альфийского прозвучали нотки грусти. Он замолчал в ожидании утешительных слов от Яна, но тот уже скрылся в здании.
Внутри дома ордена летописцев все не казалось таким страшным, как снаружи, и объяснением этому было одно - в здание царила тьма. Свет слабо пробивался сквозь грязные окна. Основным освещением служили свечи на двух огромных столах, которые стояли параллельно и проходили вдоль всей комнаты. Стены были заставлены шкафами, покрытые мхом от влажности. На полках лежали тысячи книг и свитков. Ян предположил, что это работы летописцев ордена, которые хранят в себе тысячи героических историй. Как жаль, что эти письмена гниют здесь, среди влаги и мха.
Рыцарь был удивлен, что в здании никого нет. Он был уверен, что находится в комнате один, но вдруг увидел человека в капюшоне, сидевшего в конце стола. Парень решительно пошел к незнакомцу.
- Здравствуйте, - негромко сказал парень, но в ответ услышал только шуршание магического пера об бумагу. - Здравствуйте!
- Я прекрасно тебя услышала в первый раз. - ответила особа в сером капюшоне, оказавшаяся девушкой.
- Тогда почему Вы...
- Не ответила? А разве ты задавал вопрос?
- Вообще то принято отвечать на приветствие приветствием.
Девушка подняла голову, оторвав свой взгляд от листа, и магическое перо перестало писать. Её лицо выражало недовольство и раздраженность.
- Желать здоровья кому попало крайне неразумно. А если ты убийца, который хочет меня убить? Глупо приветствовать кого-то, кто не представился. Так что я жду правильного приветствия.
Перо снова начало что-то писать.
- Здравствуйте! Я - Ян Альднер из Косверии, новый рыцарь фикционного ордена.
Девушка встала в полный рост. Она была довольно-таки высокой. Парень хотел рассмотреть её лицо, но мало того, что было темно, так ещё и капюшон мешал рассмотреть её внешность.
- Глава ордена летописи и хроник, Тагучи, - она поклонилась и сразу же села, уткнувшись носом в бумаги. - Вот и познакомились.
- Я тут подумал, и у меня вопрос: как Вы можете быть уверены, что я Вам не соврал?
- Каждого летописца обучают выявлять правду или ложь.
- Тогда как я могу быть уверен, что Вы мне не соврали?
- ЛЕТОПИСЦЫ НЕ ВРУТ! - крикнула Тагучи, а перо на бумаге быстро написало "не врут". - О нет, нет, нет. Три часа труда насмарку...
- А чем Вы заняты?
- Реставрацией старых летописей по памяти, но всё впустую из-за тебя. Что ты вообще хотел?
- В ордене мне сказали прийти сюда.
- Ах, ну да. Хорошо, начинай.
- Начинать что?
- Танцевать.
- Что? Зачем?
- Затем! Танцуй.
- Не буду я танцевать.
- Послушай, ты и так испортил мне настроение, так что давай по-хорошему или я с удовольствием сделаю по-плохому. Танцуй!
- Я не буду...я не умею...
- Пресвятая Корин, - Тагучи схватила перо и написала "танцуй". Из букв начал струится золотой дым, который полетел парню в лицо. Вдохнув немного дыма, парень чихнул, после чего его тело перестало слушаться, и он затанцевал.
- Как ты это сделала? - удивленно спросил парень, но ответ от главы летописцев был простым - она записала в тетрадь "не задавать, а отвечать на вопросы". Дым взлетел опять, и снова парень чихнул. Яну не нравилось это колдовство, хотелось возмутиться, но губы и язык его не слушались, словно он забыл, как разговаривать.
- Смотреть на танцы в тишине намного лучше, - Тагучи подперла голову руками и, улыбаясь, начала наблюдать за неуклюжим танцем парня. - Хорошо! Какие движения, а какая грация! Просто восхитительно, ты двигаешься как дерево. Так и запишем - "Ян Альднер, деревянный рыцарь". Согласен?
- Нет! - сказал парень, к которому снова вернулся дар речи, однако после того, как он ответил, голос пропал снова.
- Это был риторический вопрос, деревянный рыцарь. Итак, какую миссию тебе дал орден?
- Победить дракона и спасти принцессу.
- Но ведь это не твоя задача. Это странно. В орден очень трудно попасть, а ты смог вступить в него и получить его задание. Как?
-По просьбе моего наставника.
-И кто же твой наставник?
- Сир Роман Пирс.
Перо снова перестало писать, и в помещение воцарилась тишина. Девушка замерла, вглядываясь в лицо танцующего парня. Она взяла лист, на котором писала указания для парня, смяла его и выкинула. Парень перестал танцевать.
- Итак, сир Роман Пирс как-то помог мне, да и не похож он на остальных рыцарей, которые бросят летописца, чтоб спастись самому. Потому я прощу тебя на 5 минут, и тебе не стоит тратить это время впустую, ясно? - парень молча кивнул, боясь быть снова заколдованным. - Вот и хорошо. Мой орден занимается тем, что приставляет летописца к новому рыцарю, чтобы его подвиги были не выдуманы его пустой головой, а зафиксированы честным человеком. Не всем рыцарям это нравилось, потому они предпочитали бросать моих людей на растерзание диким и злобным тварям. В результате, когда-то сильная и могущественная гильдия превратилась в то, что ты видишь. Люди боятся становится летописцами, даже изучение магии не помогло вернуть людей. Но к чему это я? Твоя миссия весьма интересная, и не записать её было бы глупо, даже если ты помрешь выполняя её, потому...
Тагучи встала и подошла к двери в дальнем тёмном углу здания и постучала в неё.
- Hey, çıkın! - за дверью послышался топот, ещё секунду, и дверь открылась. Из дверного проёма вылетел кристалл, светящийся ярким белым цветом. Этот свет заставил рыцаря прикрыть глаза. –Kes!
Сильная вспышка охватила всю комнату, и свет исчез. Парень открыл глаза и увидел черноволосую девушку в чёрной робе. Она схватила летающий в воздухе камень и положила его себе в сумку на поясе.
- Neoldu?
- Ты отправляешься в путешествие с этим молодым рыцарем, - сказала Тагучи девушке, - у него очень важная миссия, так что снимай фото камнем всё, ничего не пропусти, ясно?
Брюнетка застыла, словно статуя, видимо, не ожидав услышать эти слова от главы ордена. Осознав, что только что произошло и о чем её просят, она начала радостно прыгать и обнимать Тагучи, говоря что-то на своём языке. Глава ордена никак на это не реагировала.
- Это твой летописец. Выбор кандидатов на эту роль мал, в ордене остались только Я и она, - Тагучи пошла к столу и села за него. - Единственная проблема - она говорит на турецком - это древний язык, потому мы зовем её Турком, но, я думаю, эту проблему сможет решить Светлость. Теперь я запишу вас, и можете отправляться в путь.
- Но я против! Мне не нужен летописец. Во-первых, она будет тормозить нас, а во-вторых, это ответственность за её жизнь ляжет на мои плечи. Я отказываюсь и...
Парня прервал золотой дым ударивший его в лицо. Он чихнул, и темная комната превратилась в улицу. Рыцарь стоял в пару шагах от гильдии, около него стояла девушка-летописец, вокруг которой летал светящийся кристалл, и время от времени разгоравшийся ярким светом. Парня дёрнул за плечо Дэннис.
- Эй, ты меня слышишь? Я спрашиваю, как всё прошло? И кто эта симпатичная особа с тобой?
- Знакомься, это мой летописец, Турок. Она теперь путешествует с нами. - ответил Ян без каких-либо эмоций и зашагал вперед.
Альфийский подошел к летописцу. Девушка пыталась сделать снимок уходящего в даль Яна.
- Прекрасная дама, разрешите представиться. ДэннисАльфийский, всегда к Вашим услугам! – оруженосец поклонился и протянул руку.
- Engelleme! – Турок сделала шаг вбок.
- Что? Простите, но я не понял, что Вы сказали, – Дэннис снова стал напротив Турка и её фотокристалла.
Летописец была явно не рада тому, что её работе мешают. Она щелкнула пальцами, и кристалл, который находился прямо перед глазами Альфийского, вспыхнул ярким светом
- Ай! – вскрикнул оруженосец и протер глаза. – Я ничего не вижу! Ты меня ослепила! Она меня ослепила!
- Ну чего вы там копаетесь?! – крикнул уже достаточно далеко ушедший Ян. – У нас нет времени на всякие глупости. Альфийский!
Дэннис подбежал к рыцарю.
- Не знаю, откуда взялась эта девушка и какое у неё предназначение, но она опасна! Да и куда мы идем сейчас?
- Мы идем на свет! – сказал Ян и показал пальцем на большой белый королевский замок.
Часть первая - fiction-team.diary.ru/p198348009.htm
читать дальше- Ты уверен, что мы пришли туда куда нужно?
- На все сто процентов.
- А вот я сомневаюсь...
- Слушай, я в этом городе уже около три лет. В свободное от тренировок время я изучал его и могу дать руку на отсечение, что это гильдия летописцев.
- Больше похоже на заброшенный сарай...
Ян и Дэннис стояли напротив двухэтажного деревянного здания. Строение было настолько плохое снаружи, что казалось заброшенным лет десять назад. Окна на первом этаже грязные, а на втором побиты или выбиты вовсе. По углам были развешены узоры из паутины, колышущиеся на легком ветру.
Рыцарь пошел ко входу в здание. Сделав шаг на первую ступень лестницы, перед самым входом раздался треск гнилой древесины. Ещё шаг, и вторая ступенька сломалась под ногами Альднера, и он застрял в ней одной ногой.
- Ахаха! Рыцарь, Вы в беде? Вас схватила зловещая ступень?
- Очень смешно, Альфийский, - ответил Ян, достав ногу с трещины и быстро пробежав по лестнице. - Я не удивлюсь, если ты, поднимаясь сюда, провалишься по пояс.
- Я не поднимусь. Буду ждать тебя здесь
- Почему?
- Это здание для рыцарей и летописцев, а я всего лишь оруженосец. Три года я проходил мимо него, но не разу не был внутри... - в голосе Альфийского прозвучали нотки грусти. Он замолчал в ожидании утешительных слов от Яна, но тот уже скрылся в здании.
Внутри дома ордена летописцев все не казалось таким страшным, как снаружи, и объяснением этому было одно - в здание царила тьма. Свет слабо пробивался сквозь грязные окна. Основным освещением служили свечи на двух огромных столах, которые стояли параллельно и проходили вдоль всей комнаты. Стены были заставлены шкафами, покрытые мхом от влажности. На полках лежали тысячи книг и свитков. Ян предположил, что это работы летописцев ордена, которые хранят в себе тысячи героических историй. Как жаль, что эти письмена гниют здесь, среди влаги и мха.
Рыцарь был удивлен, что в здании никого нет. Он был уверен, что находится в комнате один, но вдруг увидел человека в капюшоне, сидевшего в конце стола. Парень решительно пошел к незнакомцу.
- Здравствуйте, - негромко сказал парень, но в ответ услышал только шуршание магического пера об бумагу. - Здравствуйте!
- Я прекрасно тебя услышала в первый раз. - ответила особа в сером капюшоне, оказавшаяся девушкой.
- Тогда почему Вы...
- Не ответила? А разве ты задавал вопрос?
- Вообще то принято отвечать на приветствие приветствием.
Девушка подняла голову, оторвав свой взгляд от листа, и магическое перо перестало писать. Её лицо выражало недовольство и раздраженность.
- Желать здоровья кому попало крайне неразумно. А если ты убийца, который хочет меня убить? Глупо приветствовать кого-то, кто не представился. Так что я жду правильного приветствия.
Перо снова начало что-то писать.
- Здравствуйте! Я - Ян Альднер из Косверии, новый рыцарь фикционного ордена.
Девушка встала в полный рост. Она была довольно-таки высокой. Парень хотел рассмотреть её лицо, но мало того, что было темно, так ещё и капюшон мешал рассмотреть её внешность.
- Глава ордена летописи и хроник, Тагучи, - она поклонилась и сразу же села, уткнувшись носом в бумаги. - Вот и познакомились.
- Я тут подумал, и у меня вопрос: как Вы можете быть уверены, что я Вам не соврал?
- Каждого летописца обучают выявлять правду или ложь.
- Тогда как я могу быть уверен, что Вы мне не соврали?
- ЛЕТОПИСЦЫ НЕ ВРУТ! - крикнула Тагучи, а перо на бумаге быстро написало "не врут". - О нет, нет, нет. Три часа труда насмарку...
- А чем Вы заняты?
- Реставрацией старых летописей по памяти, но всё впустую из-за тебя. Что ты вообще хотел?
- В ордене мне сказали прийти сюда.
- Ах, ну да. Хорошо, начинай.
- Начинать что?
- Танцевать.
- Что? Зачем?
- Затем! Танцуй.
- Не буду я танцевать.
- Послушай, ты и так испортил мне настроение, так что давай по-хорошему или я с удовольствием сделаю по-плохому. Танцуй!
- Я не буду...я не умею...
- Пресвятая Корин, - Тагучи схватила перо и написала "танцуй". Из букв начал струится золотой дым, который полетел парню в лицо. Вдохнув немного дыма, парень чихнул, после чего его тело перестало слушаться, и он затанцевал.
- Как ты это сделала? - удивленно спросил парень, но ответ от главы летописцев был простым - она записала в тетрадь "не задавать, а отвечать на вопросы". Дым взлетел опять, и снова парень чихнул. Яну не нравилось это колдовство, хотелось возмутиться, но губы и язык его не слушались, словно он забыл, как разговаривать.
- Смотреть на танцы в тишине намного лучше, - Тагучи подперла голову руками и, улыбаясь, начала наблюдать за неуклюжим танцем парня. - Хорошо! Какие движения, а какая грация! Просто восхитительно, ты двигаешься как дерево. Так и запишем - "Ян Альднер, деревянный рыцарь". Согласен?
- Нет! - сказал парень, к которому снова вернулся дар речи, однако после того, как он ответил, голос пропал снова.
- Это был риторический вопрос, деревянный рыцарь. Итак, какую миссию тебе дал орден?
- Победить дракона и спасти принцессу.
- Но ведь это не твоя задача. Это странно. В орден очень трудно попасть, а ты смог вступить в него и получить его задание. Как?
-По просьбе моего наставника.
-И кто же твой наставник?
- Сир Роман Пирс.
Перо снова перестало писать, и в помещение воцарилась тишина. Девушка замерла, вглядываясь в лицо танцующего парня. Она взяла лист, на котором писала указания для парня, смяла его и выкинула. Парень перестал танцевать.
- Итак, сир Роман Пирс как-то помог мне, да и не похож он на остальных рыцарей, которые бросят летописца, чтоб спастись самому. Потому я прощу тебя на 5 минут, и тебе не стоит тратить это время впустую, ясно? - парень молча кивнул, боясь быть снова заколдованным. - Вот и хорошо. Мой орден занимается тем, что приставляет летописца к новому рыцарю, чтобы его подвиги были не выдуманы его пустой головой, а зафиксированы честным человеком. Не всем рыцарям это нравилось, потому они предпочитали бросать моих людей на растерзание диким и злобным тварям. В результате, когда-то сильная и могущественная гильдия превратилась в то, что ты видишь. Люди боятся становится летописцами, даже изучение магии не помогло вернуть людей. Но к чему это я? Твоя миссия весьма интересная, и не записать её было бы глупо, даже если ты помрешь выполняя её, потому...
Тагучи встала и подошла к двери в дальнем тёмном углу здания и постучала в неё.
- Hey, çıkın! - за дверью послышался топот, ещё секунду, и дверь открылась. Из дверного проёма вылетел кристалл, светящийся ярким белым цветом. Этот свет заставил рыцаря прикрыть глаза. –Kes!
Сильная вспышка охватила всю комнату, и свет исчез. Парень открыл глаза и увидел черноволосую девушку в чёрной робе. Она схватила летающий в воздухе камень и положила его себе в сумку на поясе.
- Neoldu?
- Ты отправляешься в путешествие с этим молодым рыцарем, - сказала Тагучи девушке, - у него очень важная миссия, так что снимай фото камнем всё, ничего не пропусти, ясно?
Брюнетка застыла, словно статуя, видимо, не ожидав услышать эти слова от главы ордена. Осознав, что только что произошло и о чем её просят, она начала радостно прыгать и обнимать Тагучи, говоря что-то на своём языке. Глава ордена никак на это не реагировала.
- Это твой летописец. Выбор кандидатов на эту роль мал, в ордене остались только Я и она, - Тагучи пошла к столу и села за него. - Единственная проблема - она говорит на турецком - это древний язык, потому мы зовем её Турком, но, я думаю, эту проблему сможет решить Светлость. Теперь я запишу вас, и можете отправляться в путь.
- Но я против! Мне не нужен летописец. Во-первых, она будет тормозить нас, а во-вторых, это ответственность за её жизнь ляжет на мои плечи. Я отказываюсь и...
Парня прервал золотой дым ударивший его в лицо. Он чихнул, и темная комната превратилась в улицу. Рыцарь стоял в пару шагах от гильдии, около него стояла девушка-летописец, вокруг которой летал светящийся кристалл, и время от времени разгоравшийся ярким светом. Парня дёрнул за плечо Дэннис.
- Эй, ты меня слышишь? Я спрашиваю, как всё прошло? И кто эта симпатичная особа с тобой?
- Знакомься, это мой летописец, Турок. Она теперь путешествует с нами. - ответил Ян без каких-либо эмоций и зашагал вперед.
Альфийский подошел к летописцу. Девушка пыталась сделать снимок уходящего в даль Яна.
- Прекрасная дама, разрешите представиться. ДэннисАльфийский, всегда к Вашим услугам! – оруженосец поклонился и протянул руку.
- Engelleme! – Турок сделала шаг вбок.
- Что? Простите, но я не понял, что Вы сказали, – Дэннис снова стал напротив Турка и её фотокристалла.
Летописец была явно не рада тому, что её работе мешают. Она щелкнула пальцами, и кристалл, который находился прямо перед глазами Альфийского, вспыхнул ярким светом
- Ай! – вскрикнул оруженосец и протер глаза. – Я ничего не вижу! Ты меня ослепила! Она меня ослепила!
- Ну чего вы там копаетесь?! – крикнул уже достаточно далеко ушедший Ян. – У нас нет времени на всякие глупости. Альфийский!
Дэннис подбежал к рыцарю.
- Не знаю, откуда взялась эта девушка и какое у неё предназначение, но она опасна! Да и куда мы идем сейчас?
- Мы идем на свет! – сказал Ян и показал пальцем на большой белый королевский замок.
@темы: fanfiction
пятница, 11 июля 2014
Pregnant DoS coming through! (с)
Минутка рекламы :3
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!
ХанаКимиТим снова с вами! И мы открываем новый опросник к.... *барабанная дробь* новому выпуску радио FiCTiON FM!!! Оставляйте свои музыкальные заявки, передавайте приветы, оставляйте сообщения, а также вопросы к диджеям выпуска - ХанаКимиТим!!! Срок пока не ограничен, поэтому ждем ваших заявок и сообщений, и до встречи в эфире!
Нажми скорее, я твоя форма!..
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ХанаКимиТим снова с вами! И мы открываем новый опросник к.... *барабанная дробь* новому выпуску радио FiCTiON FM!!! Оставляйте свои музыкальные заявки, передавайте приветы, оставляйте сообщения, а также вопросы к диджеям выпуска - ХанаКимиТим!!! Срок пока не ограничен, поэтому ждем ваших заявок и сообщений, и до встречи в эфире!
Нажми скорее, я твоя форма!..
вторник, 24 июня 2014
14:28
Доступ к записи ограничен
Никогда не теряй терпения — это последний ключ, открывающий двери.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Pregnant DoS coming through! (с)
Выкладываю по просьбе автора))) Шапка не прилагалась, поэтому...
Автор: Рэн
Фандом: FiCTiON
Часть первая.
читать дальшеПарень стоял в центре полукруглого белого зала. Его окружали великие статуи великих воинов, которые смотрели на него с презрением и недоверием. Видимо, их специально так поставили, чтобы внушать новичкам неуверенность в себе, но молодого рыцаря в легком кожаном доспехе это не смущало. Он был рад оказаться в этом зале, за шаг до своей мечты и думал он не о том, как смотрят на него эти безжизненные статуи, а о том, что когда-то эти великие герои, как и он, стояли в этом зале.
Может, и он своими подвигами добьется собственной статуи в этом зале?
- Итак, Ян Альднер из Косверии, что провело тебя к нам? – вопрос разлетелся по мраморному залу эхом и заставил парня вернуться на землю из мира фантазий о его великих подвигах.
- Великие рыцари Фикционии, я пришел к вам, чтобы вступить в ваш рыцарский орден, дабы вершить великие дела во имя добра и справедливости! – сказав это, он поклонился трем темным фигурам, которые сидели на тронах такой высоты, что их было совсем плохо видно.
- Какие красивые слова. Но только слышим их мы по 10 раз за день, а как до дела дойдет, то баснословывроде тебя даже меч в руке удержать не могут.
- Почему мы должны принять тебя в наш орден? – слегка наклонилась фигура справа.
- Я был лучшим воином в своей деревне…
- Все вы были, - перебила его фигура слева. - Ведь в ваших деревнях людей всего ничего.
- Простите, милорд, но я уверен в своих силах! Может, я не настолько ловок, как Вы, но я точно не уступлю в силе рядовому рыцарю вашего ордена.
- Не поверю, пока не увижу! – сказала центральная фигура. - Покажи свою силу и сразись с рыцарем Альфийским!
После этих слов дверь за спиной у юноши открылась, и в неё вошел рыцарь. Он зашагал к парню и чем ближе он подходил, тем лучше было видно, как выглядит Альфийский. Его кожаный доспех был намного качественней доспеха Яна. Шлема у него не было, голову прикрывали густые, черные кучерявые волосы, а на светлом лице сверкала довольная улыбка. В руках у него было два деревянных меча. Без всякого предупреждения он бросил парню один из них, когда подошел достаточно близко.
- Защищайся! – крикнул Альфийский и нанес удар сразу же, как только Ян поймал меч. Удар был быстрым, но неточным, потому уклониться от него оказалосьдовольно-таки просто.
- Это было не по-рыцарски с Вашей стороны, – сказал Ян, но в ответ получил ещё пару быстрых ударов от противника. Фикиционный рыцарь был чертовски быстр, но все так же не точен. Он наносил удар за ударом, и Ян то и дело уклонялся, выматывая противника. Эта тактика работала, и, уловив, что скорость атак уменьшилась, молодой рыцарь решил контратаковать. Парень подставился под один из ударов и блокировал его, выбив меч из рук противника. Альфийский, потеряв равновесие, пошатнулся назад, и именно в этот момент парень атаковал его, ударив деревянным мечем в грудь. Противник упал, и Ян почувствовал победу.
- Как я и говорил, я ничем не хуже ваших рыцарей. – запыхавшись сказал парень отвернувшись от противника. Альфийский схватил меч Яна, потянул его на себя, и парень тоже упал на пол.
- Не знаю, как насчет рыцарей, но даже наш оруженосец сбил тебя с ног.
- ДэннисАльфийский, - протянул вышеуказанный руку сидящему рядом рыцарю. - Местный оруженосец, ношу оружие и багаж. Как и ты, хотел стать рыцарем, но….
- Точно так же, как и тебе, не судьба вступить в наши ряды в роли рыцаря, – грубо ответила центральная фигура
- Но не стоит унывать, мы сможем взять тебя оруженосцем, – поспешила добавить фигура слева
- Нет… - тихо ответил Ян.
- Что ты сказал? – переспросила правая фигура
- Нет, нет и ещё раз нет! Я не стану оруженосцем. Я преодолел столь долгий путь, чтобы добраться сюда, и я не могу вернуться назад, точно так же, как и не могу стать простым оруженосцем. На меня надеются люди моего села, да и туманный рыцарь не будет рад такой новости…
- Туманный рыцарь?
- Что тебя связывает с Туманным рыцарем?
- Он мой учитель. Он и отправил меня сюда.
- И как ты сможешь доказать то, что являешься его учеником?
- Так он меня отправил к вам и дал мне это, - парень начал рыться в маленькой сумке на поясе и через пару секунд достал оттуда конверт с восковой печатью и инициалами "Р.П." - Он сказал, что когда вы начнете расспрашивать обо мне, я должен отдать его Вам.
- Почему же не отдал?
- Я посчитал, что смогу сам добиться вашего внимания и расположения.
- Молодые и наивные рыцари, - пробормотала центральная фигура, после чего хлопнула в ладоши. Высокие троны, на которых сидели три рыцаря, начали опускаться и через пару секунд они стали нормальной высоты. - Подойди и отдай нам письмо.
Парень зашагал к троице, и теперь он мог рассмотреть их нормально. Сидящий слева положил ногу на ногу и подпер рукой голову, на которой красовался шлем в виде ягуара. Его алюминиевая броня была темнее ночи и парень не сомневался, что это был самый быстрый воин ордена - черный ягуар Аруми. Справа, гордо и уверенно, сидел рыцарь в вычищенных до блеска доспехах. На голове у него был шлем в виде головы барса. Это был главный стратег и правая рука главыорлена - снежный барс Масаки. По центру, опираясь на меч, сидел рыцарь в золотом доспехе. Его шлем был сделан в виде головы тигра со свирепым оскалом. Эта величественная особа была никем иным, как главой ордена – ЗЛОтымтигром Кейлом. Ян не мог поверить, что стоит в паре шагов от трех легендарных рыцарей, известных в народе как хищное кошачье трио.
- Письмо, пожалуйста, – сказал Кейл, протянув руку. Парень, не мешкая,отдал письмо рыцарю. Золотой рыцарь взял конверт и начал всматриваться в печать. Убедившись, что печать поставлена туманным рыцарем, Кейл сорвал её и достал из конверта лист.
«Приветствую вас, рыцари Фикционии.
Много лет прошло с нашей последней встречи, но я надеюсь, что наша дружба не угасла за это время. Иногда я вспоминаю нашу первую совместную битву против армии воюющих мечтателей. Кейл, твоя сила и уверенность заставила их неплохо поплясать. Думая о всех наших великих победах, я хочу верить, что Вы всё ещё считаете меня вашим товарищем.
Хотя наша последняя встреча была весьма трагична. Я подставил Вас, мои друзья, и нет мне оправдания. Все эти годы, я не могу смириться с тем, что я не смог уберечь принцессу от напасти, я не могу смириться с тем, что дракон пришел в Ваше королевство из-за меня. Я уверен, что Вы ждали, когда же я вернусь и исправлю то, что натворил, но вернуться я не могу. Годы берут свое, и старые раны дают о себе знать.
Не думайте, что это письмо попытка вызвать Ваше сочувствие, нет. Этим письмом я хочу сказать Вам, что не вернусь, но обещание я сдержу. Юнец, который стоит перед Вами, мой ученик. Я обучал его все эти годы и знаю, что он на многое способен. Возможно, он неуклюж и не похож на сильного рыцаря, но уверяю Вас, он сможет завершить начатое мною дело. Потому прошу принять его в Ваши ряды и отправить в приключение с миссией спасти принцессу!
С уважением, туманный рыцарь Роман Пирс!(п\а: читать не РомАн, а РОман)
P.S. Парень ваш фанат. Так что будьте так добры, снимите ваши шлемы и покажите ему лица его героев. Думаю, это добавит ему немного доблести и отваги!»
Прочитав письмо, Кейл передал его Масаки. Тот быстро пробежался глазами по строчкам и протянул его Аруми, но тот отмахнулся от него.
- Я не буду читать. Сир Роман Пирс хороший рыцарь, и мы прошли плечом к плечу не одну битву, потому я соглашусь со всем, что написано в это письме.
- Согласен с Аруми, – сказал Масаки. – Хотя меня настораживает поручение, которое возложил туманный рыцарь на плечи этого юнца.
- Ты знаешь, зачем тебя послал сюда сир Роман Пирс? – спросил Кейл у парня.
- Не совсем… Он взялся учить меня с условием, что в один день я приду в ваш орден, дабы завершить то, что когда-то начал он.
- И ты пришел, даже не спросив, что он не завершил? – удивленно спросил снежный барс.
- Да. Я жажду приключений, о которых мне рассказывал сир Роман, потому мне всё равно, какое задание выпадет мне сейчас. Главное, чтоб оно было увлекательным, и я уверен, что оно таким будет!
- Удивительная глупость! – воскликнул Масаки
- И черезмерная жажда к приключениям, – добавил Аруми.
- Именно таким и был туманный рыцарь Роман Пирс, – подытожил Кейл. – Ну что ж? Пусть будет так. Масаки, Аруми, мы принимаем этого парня в наш орден, так что снимайте шлемы и начнем обряд крещения в рыцари!
Рыцари встали со своих тронов и начали развязывать ремни на своих шлемах. Ян не мог поверить, что его приняли в ряды рыцарей Фикционии, а волнение от того, что он увидит лица своих кумиров, заставляло его сердце биться ещё сильнее. Какие же они? Может, они молодые парни, которые, не смотря на свой военный стаж, выглядят так, будто не видели битв? Или мужчины среднего возраста ссуровыми, закаленными войной лицами? Возможно, они уже старцы, в глазах которых можно было прочитать всю горечь этого мира? И вот шлемы сняты. Ян увидел лица своих героев, и его удивлению не было предела. Ни один из трех вариантов не подходил. Парень не мог поверить, что его герои это…
- Женщины…
Три легендарных рыцаря оказались тремя красивыми девушками. Из-за длинных, черных волос, которые закрывали светлые лица Аруми и Масаки, было трудно их описать. Ян отметил для себя две вещи: девушки были похожи, как сестры-близнецы, а цвет их брони идеально подходилк глазам. Русые волосыКейл не были очень длинными и аккуратно ложились на лицо, которое было в одно и то же время и серьезным, и вызывающим доверие, согревающим тебя изнутри. Парень был покорен красотой рыцарей.
- Прости, что ты сказал? – переспросила Аруми с недовольным выражением лица.
- Вы женщины, – сказал громче Ян
- И? С этим какие-то проблемы? – черный ягуар достала из-за спины кинжал и прокрутила его на пальце.
- Н-нет, никаких проблем! – Ян понял, что его слова звучат грубо, и встал на колени, прося прощения. – Я не хотел Вас оскорбить своим тоном, просто я удивлен и поражен. Простите меня за мою грубость.
Серьезные лица рыцарей расплылись в улыбках и они засмеялись.
-Ахаха! Каждый раз одно и то же, – пряча кинжал, сказала девушка. – Видел бы ты свое лицо.
- Ну всё, повеселились и хватит. Давайте перейдем к крещению, – сказала Масаки. – Вставай же. Подойди поближе и положи руку на рукоять меча Кейл.
Парень поднялся с колен и подошел к мечу, который протянула Кейл. Рукоять меча была сделана в виде трех животных: гарда, на которой черный ягуар бежал влево, а белый барс вправо, и набалдашник в виде золотой рычащей тигриной головы.
- Я черный ягуар Аруми, но в ордене меня зовут ночная пантера Ару, – Ару положила руку поверх руки молодого рыцаря. – Клянешься ли ты быть решительным тогда, когда этого потребует орден?
- Клянусь!
- Я снежный барс Масаки, но в ордене меня зовут белая кошка Ма-чан, – Ма-чан положила свою ладонь на остальные руки, лежащие на мече. – Клянешься ли ты быть находчивым тогда, когда этого потребует орден?
- Клянусь!
- Я ЗЛОтой тигр Кейл, но в ордене меня зовут солнечной львицей Алекс,–Алекс положила свою руку поверх лежащих. – Клянешься ли ты быть сильным тогда, когда этого потребует орден?
- Клянусь!
- Тогда и мы от имени ордена клянемся помогать тебе в трудный час! – Алекс резко подняла меч и руки разлетелись в разные стороны. - Добро пожаловать в семью, брат ордена Фикционии!
- Спасибо вам за то, что приняли меня!
- Рано радуешься, - перебила его Алекс. – Твое первое задание не из легких, и не ясно ещё, повезло тебе или нет.
- И какое у меня задание?
- Спасти принцессу, плененную драконом, которого привел в этот город твой наставник, сир Роман Пирс. – сказала Ару.
Парень замолчал, радость с его лица спала, а руки опустились.
- Вот и ушел весь геройский пыл… - пробормотала Ма-чан, глядя на парня. – Эй, рыцарь Ян Альднер, чего замолчал? Не ожидал такого задания?
- Нет, я поверить не могу, как туманный рыцарь мог сделать это.
- Послать тебя на такую самоубийственную миссию? – спросила Алекс.
- Нет. Как он мог выбрать меня для такого удивительного приключения!
- Восхитительное стремление к авантюризму, – улыбнулась пантера.
- Где находится этот дракон? Как мне его найти? С чего начинать?
- Понятия не имеем. Это уже твои заботы. Но для начала ты должен сходить в церковь святой Корин, летописцам и дом её Светлости. Куда ты пойдешь сначала – решать тебе, – сказала белая кошка.
- Хорошо! Только я совсем не знаю города…
- Возьми Альфийского в проводники. Да и вообще, пускай теперь он будет твоим спутником в этом приключении, – скала солнечная львица.
- Ну наконец-то и обо мне вспомнили… - вздохнул Дэннис Альфийский, который всё это время сидел на полу и наблюдал за происходящим.
Автор: Рэн
Фандом: FiCTiON
Часть первая.
читать дальшеПарень стоял в центре полукруглого белого зала. Его окружали великие статуи великих воинов, которые смотрели на него с презрением и недоверием. Видимо, их специально так поставили, чтобы внушать новичкам неуверенность в себе, но молодого рыцаря в легком кожаном доспехе это не смущало. Он был рад оказаться в этом зале, за шаг до своей мечты и думал он не о том, как смотрят на него эти безжизненные статуи, а о том, что когда-то эти великие герои, как и он, стояли в этом зале.
Может, и он своими подвигами добьется собственной статуи в этом зале?
- Итак, Ян Альднер из Косверии, что провело тебя к нам? – вопрос разлетелся по мраморному залу эхом и заставил парня вернуться на землю из мира фантазий о его великих подвигах.
- Великие рыцари Фикционии, я пришел к вам, чтобы вступить в ваш рыцарский орден, дабы вершить великие дела во имя добра и справедливости! – сказав это, он поклонился трем темным фигурам, которые сидели на тронах такой высоты, что их было совсем плохо видно.
- Какие красивые слова. Но только слышим их мы по 10 раз за день, а как до дела дойдет, то баснословывроде тебя даже меч в руке удержать не могут.
- Почему мы должны принять тебя в наш орден? – слегка наклонилась фигура справа.
- Я был лучшим воином в своей деревне…
- Все вы были, - перебила его фигура слева. - Ведь в ваших деревнях людей всего ничего.
- Простите, милорд, но я уверен в своих силах! Может, я не настолько ловок, как Вы, но я точно не уступлю в силе рядовому рыцарю вашего ордена.
- Не поверю, пока не увижу! – сказала центральная фигура. - Покажи свою силу и сразись с рыцарем Альфийским!
После этих слов дверь за спиной у юноши открылась, и в неё вошел рыцарь. Он зашагал к парню и чем ближе он подходил, тем лучше было видно, как выглядит Альфийский. Его кожаный доспех был намного качественней доспеха Яна. Шлема у него не было, голову прикрывали густые, черные кучерявые волосы, а на светлом лице сверкала довольная улыбка. В руках у него было два деревянных меча. Без всякого предупреждения он бросил парню один из них, когда подошел достаточно близко.
- Защищайся! – крикнул Альфийский и нанес удар сразу же, как только Ян поймал меч. Удар был быстрым, но неточным, потому уклониться от него оказалосьдовольно-таки просто.
- Это было не по-рыцарски с Вашей стороны, – сказал Ян, но в ответ получил ещё пару быстрых ударов от противника. Фикиционный рыцарь был чертовски быстр, но все так же не точен. Он наносил удар за ударом, и Ян то и дело уклонялся, выматывая противника. Эта тактика работала, и, уловив, что скорость атак уменьшилась, молодой рыцарь решил контратаковать. Парень подставился под один из ударов и блокировал его, выбив меч из рук противника. Альфийский, потеряв равновесие, пошатнулся назад, и именно в этот момент парень атаковал его, ударив деревянным мечем в грудь. Противник упал, и Ян почувствовал победу.
- Как я и говорил, я ничем не хуже ваших рыцарей. – запыхавшись сказал парень отвернувшись от противника. Альфийский схватил меч Яна, потянул его на себя, и парень тоже упал на пол.
- Не знаю, как насчет рыцарей, но даже наш оруженосец сбил тебя с ног.
- ДэннисАльфийский, - протянул вышеуказанный руку сидящему рядом рыцарю. - Местный оруженосец, ношу оружие и багаж. Как и ты, хотел стать рыцарем, но….
- Точно так же, как и тебе, не судьба вступить в наши ряды в роли рыцаря, – грубо ответила центральная фигура
- Но не стоит унывать, мы сможем взять тебя оруженосцем, – поспешила добавить фигура слева
- Нет… - тихо ответил Ян.
- Что ты сказал? – переспросила правая фигура
- Нет, нет и ещё раз нет! Я не стану оруженосцем. Я преодолел столь долгий путь, чтобы добраться сюда, и я не могу вернуться назад, точно так же, как и не могу стать простым оруженосцем. На меня надеются люди моего села, да и туманный рыцарь не будет рад такой новости…
- Туманный рыцарь?
- Что тебя связывает с Туманным рыцарем?
- Он мой учитель. Он и отправил меня сюда.
- И как ты сможешь доказать то, что являешься его учеником?
- Так он меня отправил к вам и дал мне это, - парень начал рыться в маленькой сумке на поясе и через пару секунд достал оттуда конверт с восковой печатью и инициалами "Р.П." - Он сказал, что когда вы начнете расспрашивать обо мне, я должен отдать его Вам.
- Почему же не отдал?
- Я посчитал, что смогу сам добиться вашего внимания и расположения.
- Молодые и наивные рыцари, - пробормотала центральная фигура, после чего хлопнула в ладоши. Высокие троны, на которых сидели три рыцаря, начали опускаться и через пару секунд они стали нормальной высоты. - Подойди и отдай нам письмо.
Парень зашагал к троице, и теперь он мог рассмотреть их нормально. Сидящий слева положил ногу на ногу и подпер рукой голову, на которой красовался шлем в виде ягуара. Его алюминиевая броня была темнее ночи и парень не сомневался, что это был самый быстрый воин ордена - черный ягуар Аруми. Справа, гордо и уверенно, сидел рыцарь в вычищенных до блеска доспехах. На голове у него был шлем в виде головы барса. Это был главный стратег и правая рука главыорлена - снежный барс Масаки. По центру, опираясь на меч, сидел рыцарь в золотом доспехе. Его шлем был сделан в виде головы тигра со свирепым оскалом. Эта величественная особа была никем иным, как главой ордена – ЗЛОтымтигром Кейлом. Ян не мог поверить, что стоит в паре шагов от трех легендарных рыцарей, известных в народе как хищное кошачье трио.
- Письмо, пожалуйста, – сказал Кейл, протянув руку. Парень, не мешкая,отдал письмо рыцарю. Золотой рыцарь взял конверт и начал всматриваться в печать. Убедившись, что печать поставлена туманным рыцарем, Кейл сорвал её и достал из конверта лист.
«Приветствую вас, рыцари Фикционии.
Много лет прошло с нашей последней встречи, но я надеюсь, что наша дружба не угасла за это время. Иногда я вспоминаю нашу первую совместную битву против армии воюющих мечтателей. Кейл, твоя сила и уверенность заставила их неплохо поплясать. Думая о всех наших великих победах, я хочу верить, что Вы всё ещё считаете меня вашим товарищем.
Хотя наша последняя встреча была весьма трагична. Я подставил Вас, мои друзья, и нет мне оправдания. Все эти годы, я не могу смириться с тем, что я не смог уберечь принцессу от напасти, я не могу смириться с тем, что дракон пришел в Ваше королевство из-за меня. Я уверен, что Вы ждали, когда же я вернусь и исправлю то, что натворил, но вернуться я не могу. Годы берут свое, и старые раны дают о себе знать.
Не думайте, что это письмо попытка вызвать Ваше сочувствие, нет. Этим письмом я хочу сказать Вам, что не вернусь, но обещание я сдержу. Юнец, который стоит перед Вами, мой ученик. Я обучал его все эти годы и знаю, что он на многое способен. Возможно, он неуклюж и не похож на сильного рыцаря, но уверяю Вас, он сможет завершить начатое мною дело. Потому прошу принять его в Ваши ряды и отправить в приключение с миссией спасти принцессу!
С уважением, туманный рыцарь Роман Пирс!(п\а: читать не РомАн, а РОман)
P.S. Парень ваш фанат. Так что будьте так добры, снимите ваши шлемы и покажите ему лица его героев. Думаю, это добавит ему немного доблести и отваги!»
Прочитав письмо, Кейл передал его Масаки. Тот быстро пробежался глазами по строчкам и протянул его Аруми, но тот отмахнулся от него.
- Я не буду читать. Сир Роман Пирс хороший рыцарь, и мы прошли плечом к плечу не одну битву, потому я соглашусь со всем, что написано в это письме.
- Согласен с Аруми, – сказал Масаки. – Хотя меня настораживает поручение, которое возложил туманный рыцарь на плечи этого юнца.
- Ты знаешь, зачем тебя послал сюда сир Роман Пирс? – спросил Кейл у парня.
- Не совсем… Он взялся учить меня с условием, что в один день я приду в ваш орден, дабы завершить то, что когда-то начал он.
- И ты пришел, даже не спросив, что он не завершил? – удивленно спросил снежный барс.
- Да. Я жажду приключений, о которых мне рассказывал сир Роман, потому мне всё равно, какое задание выпадет мне сейчас. Главное, чтоб оно было увлекательным, и я уверен, что оно таким будет!
- Удивительная глупость! – воскликнул Масаки
- И черезмерная жажда к приключениям, – добавил Аруми.
- Именно таким и был туманный рыцарь Роман Пирс, – подытожил Кейл. – Ну что ж? Пусть будет так. Масаки, Аруми, мы принимаем этого парня в наш орден, так что снимайте шлемы и начнем обряд крещения в рыцари!
Рыцари встали со своих тронов и начали развязывать ремни на своих шлемах. Ян не мог поверить, что его приняли в ряды рыцарей Фикционии, а волнение от того, что он увидит лица своих кумиров, заставляло его сердце биться ещё сильнее. Какие же они? Может, они молодые парни, которые, не смотря на свой военный стаж, выглядят так, будто не видели битв? Или мужчины среднего возраста ссуровыми, закаленными войной лицами? Возможно, они уже старцы, в глазах которых можно было прочитать всю горечь этого мира? И вот шлемы сняты. Ян увидел лица своих героев, и его удивлению не было предела. Ни один из трех вариантов не подходил. Парень не мог поверить, что его герои это…
- Женщины…
Три легендарных рыцаря оказались тремя красивыми девушками. Из-за длинных, черных волос, которые закрывали светлые лица Аруми и Масаки, было трудно их описать. Ян отметил для себя две вещи: девушки были похожи, как сестры-близнецы, а цвет их брони идеально подходилк глазам. Русые волосыКейл не были очень длинными и аккуратно ложились на лицо, которое было в одно и то же время и серьезным, и вызывающим доверие, согревающим тебя изнутри. Парень был покорен красотой рыцарей.
- Прости, что ты сказал? – переспросила Аруми с недовольным выражением лица.
- Вы женщины, – сказал громче Ян
- И? С этим какие-то проблемы? – черный ягуар достала из-за спины кинжал и прокрутила его на пальце.
- Н-нет, никаких проблем! – Ян понял, что его слова звучат грубо, и встал на колени, прося прощения. – Я не хотел Вас оскорбить своим тоном, просто я удивлен и поражен. Простите меня за мою грубость.
Серьезные лица рыцарей расплылись в улыбках и они засмеялись.
-Ахаха! Каждый раз одно и то же, – пряча кинжал, сказала девушка. – Видел бы ты свое лицо.
- Ну всё, повеселились и хватит. Давайте перейдем к крещению, – сказала Масаки. – Вставай же. Подойди поближе и положи руку на рукоять меча Кейл.
Парень поднялся с колен и подошел к мечу, который протянула Кейл. Рукоять меча была сделана в виде трех животных: гарда, на которой черный ягуар бежал влево, а белый барс вправо, и набалдашник в виде золотой рычащей тигриной головы.
- Я черный ягуар Аруми, но в ордене меня зовут ночная пантера Ару, – Ару положила руку поверх руки молодого рыцаря. – Клянешься ли ты быть решительным тогда, когда этого потребует орден?
- Клянусь!
- Я снежный барс Масаки, но в ордене меня зовут белая кошка Ма-чан, – Ма-чан положила свою ладонь на остальные руки, лежащие на мече. – Клянешься ли ты быть находчивым тогда, когда этого потребует орден?
- Клянусь!
- Я ЗЛОтой тигр Кейл, но в ордене меня зовут солнечной львицей Алекс,–Алекс положила свою руку поверх лежащих. – Клянешься ли ты быть сильным тогда, когда этого потребует орден?
- Клянусь!
- Тогда и мы от имени ордена клянемся помогать тебе в трудный час! – Алекс резко подняла меч и руки разлетелись в разные стороны. - Добро пожаловать в семью, брат ордена Фикционии!
- Спасибо вам за то, что приняли меня!
- Рано радуешься, - перебила его Алекс. – Твое первое задание не из легких, и не ясно ещё, повезло тебе или нет.
- И какое у меня задание?
- Спасти принцессу, плененную драконом, которого привел в этот город твой наставник, сир Роман Пирс. – сказала Ару.
Парень замолчал, радость с его лица спала, а руки опустились.
- Вот и ушел весь геройский пыл… - пробормотала Ма-чан, глядя на парня. – Эй, рыцарь Ян Альднер, чего замолчал? Не ожидал такого задания?
- Нет, я поверить не могу, как туманный рыцарь мог сделать это.
- Послать тебя на такую самоубийственную миссию? – спросила Алекс.
- Нет. Как он мог выбрать меня для такого удивительного приключения!
- Восхитительное стремление к авантюризму, – улыбнулась пантера.
- Где находится этот дракон? Как мне его найти? С чего начинать?
- Понятия не имеем. Это уже твои заботы. Но для начала ты должен сходить в церковь святой Корин, летописцам и дом её Светлости. Куда ты пойдешь сначала – решать тебе, – сказала белая кошка.
- Хорошо! Только я совсем не знаю города…
- Возьми Альфийского в проводники. Да и вообще, пускай теперь он будет твоим спутником в этом приключении, – скала солнечная львица.
- Ну наконец-то и обо мне вспомнили… - вздохнул Дэннис Альфийский, который всё это время сидел на полу и наблюдал за происходящим.
@темы: fanfiction
пятница, 13 июня 2014
Pregnant DoS coming through! (с)
Внимание, самое интересное)) Пост разоблачения авторов! :3
№1 Синий Медвежонок - foxyOK, «Перестарались» - fiction-team.diary.ru/p197635307.htm
№2 Теплый Борщик - Wolf Devil, «Тяжела мужская доля» - fiction-team.diary.ru/p197635358.htm
№3 Безумное Кресло - Kimpatsu, «Рубаи» - fiction-team.diary.ru/p197635429.htm
№4 Красная Шапочка - леди Эри, «The silence of the ostriches» - fiction-team.diary.ru/p197635533.htm
№5 Зеленая Роща - Highness, «Забытые легенды» - fiction-team.diary.ru/p197635597.htm
№6 Аленький Цветочек - Ma-Chan, «Кабы я была царица…» - fiction-team.diary.ru/p197652032.htm
№7 Бывалый Бармен - Wolf Devil, «Фанфик» - fiction-team.diary.ru/p197652132.htm
№8 Болтливый Грейпфрут - foxyOK, «Военные игры» - fiction-team.diary.ru/p197652209.htm
№9 Салям Алейкум - леди Эри, без названия - fiction-team.diary.ru/p197652473.htm
№10 Олень Любви - леди Эри, «2114» - fiction-team.diary.ru/p197652410.htm
№11 Лунный Кролик - Alex_Cale, «FiC 2.0» - fiction-team.diary.ru/p197674020.htm
№12 Маленький Чукча - Wolf Devil, «История одного киборга или Обнимашки» - fiction-team.diary.ru/p197674108.htm и fiction-team.diary.ru/p197674162.htm
№13 Развеселый Трубочист - foxyOK, «Как Фикция юбилей отмечала» - fiction-team.diary.ru/p197674249.htm
№14 Сиреневый Туман - Ma-Chan, «Фикционные стишки» - fiction-team.diary.ru/p197674289.htm
№15 Ночной Светлячок - Kimpatsu, «Следующая станция» - fiction-team.diary.ru/p197710627.htm
№16 Золотой Пипидастр - леди Эри, без названия - fiction-team.diary.ru/p197710903.htm
№17 Бумажный Журавлик - Kimpatsu, «Ладони» - fiction-team.diary.ru/p197711001.htm
№18 Ящичек Пандоры - foxyOK, «Фикционное разнообразие» - fiction-team.diary.ru/p197711130.htm
№19 Мятный Ананас - Alex_Cale, без названия - fiction-team.diary.ru/p197711349.htm
№1 Синий Медвежонок - foxyOK, «Перестарались» - fiction-team.diary.ru/p197635307.htm
№2 Теплый Борщик - Wolf Devil, «Тяжела мужская доля» - fiction-team.diary.ru/p197635358.htm
№3 Безумное Кресло - Kimpatsu, «Рубаи» - fiction-team.diary.ru/p197635429.htm
№4 Красная Шапочка - леди Эри, «The silence of the ostriches» - fiction-team.diary.ru/p197635533.htm
№5 Зеленая Роща - Highness, «Забытые легенды» - fiction-team.diary.ru/p197635597.htm
№6 Аленький Цветочек - Ma-Chan, «Кабы я была царица…» - fiction-team.diary.ru/p197652032.htm
№7 Бывалый Бармен - Wolf Devil, «Фанфик» - fiction-team.diary.ru/p197652132.htm
№8 Болтливый Грейпфрут - foxyOK, «Военные игры» - fiction-team.diary.ru/p197652209.htm
№9 Салям Алейкум - леди Эри, без названия - fiction-team.diary.ru/p197652473.htm
№10 Олень Любви - леди Эри, «2114» - fiction-team.diary.ru/p197652410.htm
№11 Лунный Кролик - Alex_Cale, «FiC 2.0» - fiction-team.diary.ru/p197674020.htm
№12 Маленький Чукча - Wolf Devil, «История одного киборга или Обнимашки» - fiction-team.diary.ru/p197674108.htm и fiction-team.diary.ru/p197674162.htm
№13 Развеселый Трубочист - foxyOK, «Как Фикция юбилей отмечала» - fiction-team.diary.ru/p197674249.htm
№14 Сиреневый Туман - Ma-Chan, «Фикционные стишки» - fiction-team.diary.ru/p197674289.htm
№15 Ночной Светлячок - Kimpatsu, «Следующая станция» - fiction-team.diary.ru/p197710627.htm
№16 Золотой Пипидастр - леди Эри, без названия - fiction-team.diary.ru/p197710903.htm
№17 Бумажный Журавлик - Kimpatsu, «Ладони» - fiction-team.diary.ru/p197711001.htm
№18 Ящичек Пандоры - foxyOK, «Фикционное разнообразие» - fiction-team.diary.ru/p197711130.htm
№19 Мятный Ананас - Alex_Cale, без названия - fiction-team.diary.ru/p197711349.htm
@темы: org, fanfiction
Pregnant DoS coming through! (с)
ВТОРОЙ ФИКЦИОННЫЙ ФАНФИКШН ФЕСТ ОБЪЯВЛЯЕМ ЗАКРЫТЫМ!!!!
Всем авторам спасибо за чудесные работы, читателям - за хорошие отзывы!
Результаты узнаете на Пятилетии :3
Вашему вниманию предлагаются отзывы о Фикофесте, которые мы собрали вместе с голосованием))
*пунктуация и орфография сохранена*
***
"Фикофест должен быть ежегодным событием)
Понравилось, орги большие молодцы, так держать, вы все замечательные и все такое, прочее. Думаю, орги сами знают, какие они крутые)"
***
Мне понравилось! И я таки хочу еще!!! Все большие умничка, работы получилось очень разнообразными, и все такие замечательно-восхитительно-великолепные^^ отдельная порция обнимашек оргам, которые так хорошо все спланировали=** Добро с вами!
***
"Отличные впечатления. Много разного и интересного. И главное, что много.
Я хочу в следующий раз совместные работы)
И более четкие правила по поводу жанров, а то даете добро на все, а потом ругаетесь."
***
"На следующий раз, я обязательно напишу работу :3
Все авторы большие умнички, всем огромное спасибо за проделанную работу =*
возобновить фотоквесты хочу"
***
На творение победителя нужно делать фотосет или снимать ролик. Где награды вообще?
***
Спасибо, за проделанный труд!) Вы молодцы)
***
"Понравилось,вы молодцы^^
*печенья вам*"
***
"Очень разнообразные работы. Очень разные люди. Очень понравилась категория стихов. Хочу 3фикофест, но в роли читателя.
Спасибо оргам, что пинали и придумали прекрасные псевдонимы)"
***
Качество фанфиков заметно улучшается с течением времени. Все большие мододцы, очень много замечательных вещей, которые хочется перечитывать.
И большое спасибо оргам за тщательную организацию и вдумчивые пендали.
среда, 11 июня 2014
Pregnant DoS coming through! (с)
~ОРГПОСТ~
Дорогие друзья! Вот мы и вышли на финишную прямую! Все работы опубликованы, многие уже даже успели их прочесть и оставить свои отзывы. И мы переходим к финальному этапу - голосованию! В этом году оно будет проходить в несколько другой форме, непривычной для участников и читателей прошлого года. Начнем с некоторых простых правил:
1. Голосовать можно один раз. Форма заполняется однократно, все последующие "я передумал" или "а можно еще, я там оставил пропуск" - не засчитываются.
2. Форма включает в себя графы с номинированными работами в разных номинациях. Все графы, отмеченные звездочкой*, являются обязательными для заполнения.
3. Голосование происходит в период с 26 мая по 12 июня (включительно) и ни днем позже.
4. В связи с внезапно возникшей ситуацией, добавляем еще одно правило, которое до этого момента казалось нам негласным - автор не может голосовать за свою же работу. Голоса всех авторов за свои работы, полученные до этого момента, мы засчитаем, т.к. это была наша оплошность не прописать данный пункт в правилах.
5. Дорогие голосующие, если вместо своего имени/ника в отведенной для этого графе вы укажете что-то еще (смайлик, точечку или любой другой знак препинания, цифру, сердечко или другую ересь, которая не является ни именем, ни ником), ваши голоса не будут засчитаны. Эта графа создана специально для того, чтобы организаторы могли следить за соблюдением пунктов 1 и 4.
Форма для голосования находится здесь ===> НАЖМИ МЕНЯ, Я ВСЯ ТВОЯ!!!
Ниже представлен список работ, который может помочь вам при голосовании:
№1 Синий Медвежонок, «Перестарались» - fiction-team.diary.ru/p197635307.htm
№2 Теплый Борщик, «Тяжела мужская доля» - fiction-team.diary.ru/p197635358.htm
№3 Безумное Кресло, «Рубаи» - fiction-team.diary.ru/p197635429.htm
№4 Красная Шапочка, «The silence of the ostriches» - fiction-team.diary.ru/p197635533.htm
№5 Зеленая Роща, «Забытые легенды» - fiction-team.diary.ru/p197635597.htm
№6 Аленький Цветочек, «Кабы я была царица…» - fiction-team.diary.ru/p197652032.htm
№7 Бывалый Бармен, «Фанфик» - fiction-team.diary.ru/p197652132.htm
№8 Болтливый Грейпфрут, «Военные игры» - fiction-team.diary.ru/p197652209.htm
№9 Салям Алейкум, без названия - fiction-team.diary.ru/p197652473.htm
№10 Олень Любви, «2114» - fiction-team.diary.ru/p197652410.htm
№11 Лунный Кролик, «FiC 2.0» - fiction-team.diary.ru/p197674020.htm
№12 Маленький Чукча, «История одного киборга или Обнимашки» - fiction-team.diary.ru/p197674108.htm и fiction-team.diary.ru/p197674162.htm
№13 Развеселый Трубочист, «Как Фикция юбилей отмечала» - fiction-team.diary.ru/p197674249.htm
№14 Сиреневый Туман, «Фикционные стишки» - fiction-team.diary.ru/p197674289.htm
№15 Ночной Светлячок, «Следующая станция» - fiction-team.diary.ru/p197710627.htm
№16 Золотой Пипидастр, без названия - fiction-team.diary.ru/p197710903.htm
№17 Бумажный Журавлик, «Ладони» - fiction-team.diary.ru/p197711001.htm
№18 Ящичек Пандоры, «Фикционное разнообразие» - fiction-team.diary.ru/p197711130.htm
№19 Мятный Ананас, без названия - fiction-team.diary.ru/p197711349.htm
Всем авторам удачи в конкурсе, а также всем приятного чтения! Ждем ваших голосов!
@темы: org, fanfiction
вторник, 03 июня 2014
17:41
Доступ к записи ограничен
number one hero of new salvation, I am so lucky man
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Pregnant DoS coming through! (с)
Кхм-кхм!!!
Дорогие друзья!!
В этом году ХанаКимиТим решила провести маленький тотализатор!
Те, кто следит за нашим творчеством, могут попробовать сделать "ставку" - написать до 5ти ваших предположений на тему того, какие песни/танцы Арашей мы задействуем для Программки этого года!
Победителя ждет приятный сюрприз :3
Ждем ваших предположений :3
Играть можно всем, собираем мнения до 12.06
Отписывать варианты лучше сюда, но если туда вам нет доступа, то можете отписаться в комментариях к этому посту)
суббота, 24 мая 2014
Я всегда замечаю, когда в фильмах используют поддельных динозавров.
Номер работы: 19.
Категория: проза (макси)
Название: без названия
Автор: Мятный Ананас
Фандом: какая-то Фикция
Жанр: альтернативная история, возможно стимпанк(?)
Пейринг: отсутствует
Рейтинг: G
Саммари: гендерсвитч, много зануд среди персонажей и скучного текста. Простите за имена, так получилось xD
читать дальшеВ большом и выстуженном долгой зимой доме действительно уютным был, наверно, только кабинет хозяина. Огонь, мечущийся за бронзовыми лозами каминной решетки. Пара глубоких мягких кресел, еще прадедовских, готовых принять в свои пухлые немолодые объятия усталого путника и безжалостно убаюкать его. Темные громады книжных шкафов, поблескивающие кое-где буквами корешков. Угол покоя и уюта.
И вторая половина комнаты – стол с приборами под ярким светом грозди газовых ламп (рассеивателями строго вниз), мерное жужжание лопастей в трубе вытяжного шкафа, стойки с фантастических очертаний инструментами, похожими издалека и в полудреме на оружие лилипутов-гладиаторов. Хозяин кабинета подкрутил спиртовку под большим испарителем, рассеянно полюбовался яркими бирюзовыми каплями конденсата, потихоньку падающими в приемник, и довольно хмыкнул, добавляя чистую пробирку в ближайшую подставку.
- Еще колдуешь? – лениво спросил из правого кресла гость. Ему было тепло и комфортно, особенно после половины бокала крепкого грога, и уже не так сильно хотелось общения, как тишины, и чтобы продолжал потрескивать камин и булькать химикаты в ретортах. Чудесные звуки, даже лучше чем спать под шум дождя, бьющего по крыше.
Хозяин ответил неопределенным «м-м-мгм» и полез куда-то в ящики стола, скрывшись из виду. Когда он вернулся с нужным фиксатором и защелкнул его на пробирке, гость уже умолк. Увидев это редкое умиротворенное выражение лица, его собеседник молча усмехнулся. Он снял халат - белоснежный, выглаженный до хруста, совсем не похожий на рабочую одежду химика, каким его обычно представляют, аккуратно повесил его на спинку стула и подошел к креслам.
Оставшись без халата, в такой же безукоризненно белой рубашке и неброском жилете, хозяин дома стал больше похож на романтического поэта, чем на ученого – худощавый юноша с тонкими чертами лица, похожий на вдохновенного мильтоновского ангела.
- Не слишком похоже на то, чтобы вы так уж скучали без моего общества, доктор. Я не против дать вам отдохнуть, но, по-моему, вы сейчас выльете на себя остатки грога.
Гость мгновенно открыл глаза, посмотрел на бокал, который крепко держал в руке и был весьма далек от того, чтобы уронить его.
- Оставьте, ваша милость, я весь пропылен настолько, что даже если я вываляюсь в грязи мостовой, хуже уже не будет.
- Тогда, возможно, стоит убрать ноги со стола?
В голосе хозяина дома, мягко-ироничном, было совсем немного нажима – как совсем немного высокомерия в обычном выражении лица, где-то то ли в уголках рта, то ли во взгляде. Но эти неуловимые признаки выдавали человека, привыкшего быть выше окружающих. В его случае – в силу происхождения, влиятельности, богатства, интеллекта…словом, всего, что составляет предмет зависти для тех, кто этого лишен.
Гость ухмыльнулся и отпил глоток грога, даже не думая сменить позу на менее вальяжную.
Не обладая некоторыми из вышеперечисленных компонентов, он все-таки оставался человеком того же круга, что и его строгий собеседник.
- Мерси, мне и так удобно…слушай, отличное пойло, кто это варит? Джоан? Передай ей мою искреннюю благодарность.
- Феликс, - совершенно другим тоном, укоризненно перебил хозяин кабинета, присаживаясь в соседнее кресло. – Ну что за выражения!
Глаза его, вопреки сказанному, смеялись, и взгляды их в целом говорили другое.
«Ах так? Я сейчас вспомню тебе твою алхимию, и взрыв в щелочном цеху, и…»
«Только попробуй»
- Мой дорогой скучный герцог, ты слишком многого хочешь от человека, который два дня назад вылез из сырого холодного подземелья, близко видел несколько обвалов, вычистил от пыли веков гигантский саркофаг и извлек на свет божий четыре тяжеленькие плиты, которые еще предстоит почитать…в принципе, достаточно весело проводил время.
- Ты был там не один?
- Вот знаешь ты что спросить! – Феликс несколько сконфуженно засмеялся. – Если ты о шайке кладоискателей, которая уже третью экспедицию наступает мне на пятки…то да, я с ними повидался. Но у меня был, во-первых, большой отрыв. А во-вторых – любезно подаренный тобой пьезоревольвер, или как там его. Кстати, еще раз благодарю.
- Я думал, ты потерял его в джунглях.
- Я бы ни за что не потерял такую крутую штуку, Лукас.
Друзья помолчали, думая каждый о своем. Один – о том, каким образом и от кого ему досталось редкое экспериментальное оружие. Другой – о том, как чуть было не лишился его, а заодно руки и, скорее всего, жизни. Теперь было видно, что они примерно одних лет, и что оба уже перешагнули ту грань, которая отделяет «молодого, подающего надежды» от взрослого мужчины.
В конце концов, Феликс не выдержал, вскочил и заходил по комнате туда-сюда. Несмотря на видную невооруженным глазом усталость и слегка потрепанный вид, двигался он с таким изяществом, как будто фланировал по изысканному салону в приемный день. Лукас Кавендиш, герцог Девонширский, мог бы многое рассказать об этом странном человеке, с которым сдружился намертво (выражение Феликса) еще на первом году в Оксфорде, любимце дам и любителе и дам, и развлечений, и опрокидывания устоявшихся в археологии канонов о легендарности тех или иных объектов неоспоримыми доказательствами их существования. Общество знало доктора Марсдена - ученого, знаменитого в узких кругах перспективной теорией расшифровки критского письма, а в широких – несколькими громкими находками в Долине цариц. Но только Лукас мог бы поведать о том, как этому ученому пришлось навеки оставить нескольких не в меру агрессивных «черных археологов» в катакомбах под Парижем. Или о том, как ему же пришлось почти полгода обретаться среди ольстерских мятежников в поисках пути к могиле Медб. Или о приключениях в Африке, о которых не знал и не должен был узнать во всем мире больше никто.
Вышеупомянутый доктор Марсден, недавно в третий раз изгнанный из Королевского общества, рассеянно поковырял пальцем какую-то книжную обложку и зашагал обратно, стуча тяжелыми пыльными сапогами. Что-то в нем было странно сосредоточенное, беспокойное, но расспрашивать было традиционно бесполезно.
Лукас очень внимательно разглядывая огонь в камине и совсем не наблюдая за другом, начал прямо в лоб, пользуясь случаем:
- Ты постоянно рискуешь. Когда мы с тобой на первом курсе говорили о том, почему выбрали каждый свою область науки, ты ничего не говорил о любви к приключениям.
- Кот всегда падает на лапки, друг мой. И у него девять жизней…
- А сколько ты уже потратил своих? Ты, ученый, автор таких прекрасных работ и знаменитых находок…
- И золотой царицы! – вмешался Феликс, назидательно поднимая палец.
- И позолоченной погребальной маски Меритатон, выполненной в позднеамарнской традиции, шумиха вокруг которой тебе надоела до безумия, - скучно поправил герцог. – Еще бы я не запомнил!
Археолог засмеялся, оттаивая.
- То ли еще будет, друг мой…
- У тебя есть планы?
- У меня всегда есть планы на будущее. Впереди еще не одна экспедиция.
- Когда мы последний раз говорили о будущем, - поднял бровь герцог. - Ты собирался все бросить, жениться, отремонтировать родительский дом и взять, наконец, «эту проклятую» кафедру в нашем незабвенном Мертон колледже вместо того захолустья, где ты отсиживаешься сейчас. Что изменилось?
- Я нашел его.
У сдержанного герцога в долю секунды изменилось выражение лица. Естественно, он знал все об идее фикс лучшего друга. Идее безумной, странной, тайной и в значительной степени позорной для серьезного ученого, даже для авантюриста.
- Я нашел его, Лукас. Я знаю, где находится Авалон.
НЕДЕЛЮ НАЗАД
После отъезда рабочих экспедиции ассистентам пришлось работать намного больше и намного тяжелее. Оба разговорчивых юных историка стали менее общительными, и это полностью устраивало Феликса. С тех пор, как они расчистили последнюю треть стены, находки стали появляться чаще, но стали более банальными, традиционными. Осколки утвари, следы ржавчины, стекло. Несколько костей, но в верхних слоях.
Марсден выпрямился и оглядел раскоп. Контуры алтаря были едва намечены в глыбе глинистой земли, и до следующего года расчищать его было нельзя – он или привлек бы ненужное внимание, или пострадал бы от непогоды и рук вандалов. Не хватило времени и на ступеньки, уходящие влево, и на вдумчивую разработку остатков каменной кладки южной стены.
Пока ассистенты занимались упаковкой находок в крепкие, выстеленные соломой ящики, у Феликса было время еще раз посетить склеп, в котором они и провели в основном эти три недели. Самые ценные находки, найденные и расчищенные им лично, час назад уехали на станцию с отдельным извозчиком и в сопровождении констебля. Остальное имело малую ценность для науки, но было необходимо для восстановления целостной картины.
Покрутив динамо на фонаре, Феликс спустился по приставной лестнице и ступил на каменный пол склепа. Фактически, это была крипта – для обычного захоронения слишком много места, сводчатый полукруглый купол, остатки второго алтаря перед саркофагом. Этот дублирующий, непонятного назначения алтарь ставил слишком много вопросов, на которые пока не было ответов. Чего стоила одна верхняя плитка с надписями на неизвестном языке, напоминающем кельтские наречия. Марсден не был специалистом в этой ветке, но несколько слов мог приблизительно угадать – и это предположение было одной из причин того, что экспедиция была свернута так поспешно.
Три другие плиты были отделены от саркофага – небольшое варварство, но «осквернителем могил» и так быть не слишком-то этично.
Почему бедный, судя по остаткам одежды, монах был захоронен в этом просторном и хорошо скрытом подземном помещении, под часовней, находившейся в самом сердце аббатства? Почему саркофаг из дорогого мрамора, тонкой для того времени работы стоял на постаменте криво? Откуда взялись пять человеческих скелетов, аккуратно размещенных вдоль стен и впереди саркофага?
Услышав внезапный топот и конское ржание над головой, за толщей земли и камня, опытный авантюрист совершенно не удивился, мгновенно погасил фонарь и отошел в угол, ближайший к входу. Когда наверху раздались крики, Феликс нащупал рукоять револьвера, который не снимал с пояса всю последнюю неделю. Но выстрелов не было. А это значило, что наверху тоже люди бывалые, осторожные. Он на всякий случай запомнил голоса – единственную примету, которой располагал.
Феликс очень надеялся на то, что ассистентам хватит ума не позвать его и не полезть в склеп. К счастью, испуганные ребята перестали соображать совершенно, забились в груду ящиков, и спустя полчаса жмурящемуся после темноты археологу пришлось их оттуда извлекать и приводить в чувство. Оставив ассистентов на попечение вернувшегося констебля и живописав ему «грабеж мирной экспедиции», Марсден с почти легким сердцем уехал. Все необходимое он забрал с собой, то, что нельзя было увезти, было зарисовано и подробнейше описано. Казалось, можно было спокойно оставить раскоп с его загадками и отдать его в следующем году более ленивым коллегам.
Причину терзаний он обнаружил позже, уже в поезде, покопавшись в походных словарях и сравнив перерисованные надписи с текстами той эпохи, к которой предположительно принадлежало захоронение монаха. Некоторые слова надписи с алтаря принадлежали к бриттскому, другие не были похожи ни на что. Или были искажены? Но без них надпись теряла смысл, он с трудом разобрал «смерть» и «остров». Складывалось такое впечатление, что это было средство для привлечения внимания к надписи, побуждающее ее расшифровать.
Пока Феликс возился, то так, то этак трактуя надпись, поезд басовито прогудел и тронулся от перрона. Разложив на весь столик свои книги и бумаги, археолог очень надеялся на то, что будет в купе один, но его надежды не оправдались. Спустя примерно час после отправления, он услышал стук с размаху захлопнутой двери и увидел, покосившись над словарем, как на противоположную скамью решительно садится девушка. Хорошенькая, разрумянившаяся то ли от волнения, то ли от бега, с вздернутым носиком и длинными ресницами. Словом, очаровательный чертенок в светло-зеленом, приятного оттенка платье.
- Вы писатель? – внезапно спросила девушка с нажимом, который странно было бы ожидать от такого миниатюрного создания.
- Не думаю, что меня можно так назвать, хотя писать и приходится много, - честно признался Марсден. – А вы…?
- А я пока что ваша соседка по купе, - девушка чинно разгладила юбку ладошками и уставилась в окно. – Скучноватый пейзаж, правда?
- Я как-то не обратил на него внимания, - Феликс обезоруживающе улыбнулся, прекрасно зная цену своему обаянию. Милая соседка по купе могла здорово скрасить оставшиеся часы дороги. Девушка фыркнула и принялась разглядывать его бумаги:
- Значит, вы переводчик?
Прежде чем «сосед» успел ответить, его перебили голоса за дверью купе, где в коридоре встретились несколько человек. С чего бы им гулять по вагону, как по бульвару?
- Господа, не соблаговолите ли помочь? Я ищу мою сестру, она ушла поболтать с подругой в другой вагон и что-то засиделась, а я не могу теперь ее отыскать, - начал негромкий, но уверенный голос. – Она в зеленом платье, блондинка невысокого роста…
- Сожалеем, ничем не можем помочь, - ответил другой голос.
По всей вероятности, первый говоривший был известен девушке – она развернулась к окну еще больше. Второй же был знаком самому Феликсу – это был один из тех незнакомцев, которые без приглашения посетили его раскопки.
Люди за дверью разошлись, но деликатность подвела доктора Марсдена – когда он углубился в чтение, чтобы не смущать «соседку», дверь хлопнула снова.
Как раз в тот момент, когда смещение исправленных от искажений букв сложилось в вымечтанное, выстраданное.
«Авалон».
Он работал всю дорогу, продолжал думать сидя в экипаже, и дома не спал всю ночь, не решаясь поверить – надпись гласила, что в саркофаге лежал последний хранитель тайны пути.
ВОЗВРАТ
У корпуса верхнего махового привода была одна неприятная особенность – он был выгнут из слишком толстого металла. Легированная латунь должна была стать надежной защитой для подвижной части блока, но уж очень жесткой она была, а мастерская, исполнявшая заказ, не придала листу нужного изгиба. Еще пара ударов киянкой по краю – и лист стал больше похож на то, что было нарисовано в схеме, но все еще оставался недостаточно скругленным. А сил не хватало - орудующий молотком мастер, висящий в странной конструкции подвесной люльке, был девушкой, вернее даже подростком, почти девочкой. Чтобы передохнуть, она подтянула свое «седло» в сторону, к сложному блоку передачи, пока еще неупорядоченной путанице из рычагов и будущих шарнирных звеньев. Более тонкая работа, но требующая абсолютного внимания.
Девушка не глядя доставала инструменты из закрепленного у ее ног ящика, и управлялась с ними с ловкостью опытного мастера. Видно было, что такая работа ей и привычна, и нравится – подобную сноровку дает любовь к своему делу, умноженная на часы практики.
Работая, девушка что-то вполголоса напевала, чуть покачивая головой, от чего собранные в высокий хвост волнистые русые волосы гладили ее по плечам.
Она знала, что не одна, и что на нее могут смотреть, но была так увлечена работой и сложным шарнирным узлом, что не обращала на это внимания. А мастерская не закрывалась практически никогда – за домом, в глубине сада, любопытных посторонних глаз не могло быть.
На нее действительно смотрели из дома, из большого окна гостиной.
- Мы начали этот проект поначалу без всякой надежды на успех, в качестве эксперимента. Как полигон для пробы агрегата новой паровой турбины. Я сомневалась в успехе, не скрою. Но потом Эйрин увлеклась…
Лорд Кавендиш поднял руку, символизируя вопрос. Это было не совсем вежливо, но они были давно знакомы по Обществу и некоторым общим проектам…а вот в гостях у леди Блэкмор он был в первый раз.
- Простите великодушно, леди. Мисс Эйрин ваш ассистент?
- Отчасти. Она моя воспитанница, и одновременно мой маленький домашний гений.
Лукас вполне серьезно кивнул. Пока что его больше интересовала машина, видная в полумраке мастерской только частью, одним блестящим боком. Нечто подобное он видел, когда военное министерство пробовало разрабатывать подводные корабли, но продукт секретных верфей выглядел намного менее продуманным. У этого же аппарата была элегантная обтекаемая форма с четырьмя каплевидными выступами (один из них Эйрин только что частично закрыла латунным колпаком), насколько можно было разглядеть, частый пунктир мелких заклепок вдоль боковых линий и большой двигательный отсек, содержимое которого как раз и скрывалось во тьме. Это было самой интересной частью, и Лукас втайне намеревался услышать подробный рассказ об устройстве двигателя. Как химик, он разбирался только в отдельных, смежных сферах физики, а вот к механике никогда не чувствовал пламенного интереса, посему нуждался в разъяснениях.
- Ваш проект выглядит очень внушительно, леди Блэкмор. Я впечатлен до глубины души.
Женщина поднесла ко рту чашку с чаем, скрывая неконтролируемую довольную усмешку.
Леди Ариадна Блэкмор, дочь Гилберта Блэкмора, и тоже талантливый инженер-оружейник, что внезапно для женщины. Владелица лучшей технической частной библиотеки в городе, что тоже не очень-то характерно. И что еще более экстравагантно – незамужняя и самостоятельная, не молодящаяся, без тени кокетства, не желающая смягчать тяжелого темного взгляда хлопанием ресниц, а несколько мрачного выражения лица – деланными улыбками.
А еще - «со странностями», шепотки и смешки о чем циркулировали даже в кулуарах Общества (впрочем, ученые – те еще сплетники). Лукас видал и не такое, поэтому вспышки экзальтированной говорливости списывал на увлеченность, а перепады настроения – на все-таки женскую загадочную душу. Даже если эта самая душа уравновешена холодным и педантичным умом исследователя.
Впрочем, лично герцогу Ариадна вполне приветливо улыбалась, и сотрудничалось им отлично.
- У Эйрин выдающиеся способности, - рассказывала леди Блэкмор, неспешно размешивая чай. – Она прирожденный механик, причем не простой исполнитель, а конструктор, изобретатель. Вы видели наш гидравлический замок? Ее работа. И освещение, которое включается одним центральным рубильником – тоже. И еще очень много прекрасных, удивительных вещей, понимаете?
Лукас кивал, думая о том, как полезны были бы эти приспособления для общественного использования…и как мало шансов этого добиться. Люди стали менее консервативными за минувшие полвека, но такие полезные новинки, как оптический телеграф, к примеру, все равно оставались непризнанными. Ариадна Блэкмор понимала это очень хорошо – поэтому пьезоревольвер, в итоге перекочевавший к Феликсу, был изготовлен только в одном экземпляре.
В мастерской мерно щелкали выпрямляемые соединения и коротко взвизгивала пневматическая отвертка.
- Она сирота, - тихо, нараспев продолжала леди Блэкмор. Оба продолжали смотреть смотрели на что-то увлеченно регулирующую девушку.
- Я подобрала ее в Белфасте, в сиротском приюте. Знаете, эти серые дома с бледными лицами детей в грязных окошках? И сами дети похожи на арестантов. Эйрин была солнечным зайчиком среди этого мрака. И у нее постоянно были полные карманы гвоздей и винтиков, уж не знаю, откуда она их брала. Милый, тихий ребенок. А я… - Ариадна помолчала, запнувшись о следующую фразу. – А у меня год назад умер сын. Ему тоже было восемь. И я осталась совсем одна…
- Взять ребенка из приюта – это в высшей степени благородный поступок, - попробовал немного повернуть линию разговора герцог. – Но вы ее не удочерили?
- Нет. Она была уже достаточно большой, чтобы понимать, где оказалась и кто я ей. Я не придумала ее фамилию, но больше ничего не знаю о ее семье. Честно говоря, я не искала их. О’Рейли – не самая редкая фамилия для Ольстера.
Эйрин в окне отбросила прядь волос с лица и надела защитные очки, до этого висевшие на ремешке у нее на шее. Она явно приступала к какой-то потенциально травмоопасной работе.
Леди Блэкмор чуть подалась вперед. Еще никогда то в ней, что общество деликатно называло «странностями», так не бросалось в глаза.
- Вы к ней привязались, - утвердительно сказал Лукас.
- Как бездомная собака к чужому порогу, - Ариадна вздохнула, с легкой, привычной печалью. – Она мне и дочь, и младшая сестра, и самый лучший помощник. Я так переживаю за нее, сэр Кавендиш. Она недавно серьезно болела…
- Она учится? Вы могли бы попробовать через ваш суфражистский кружок устроить ее в университет…
- Только дома. Я не хочу пускать ее в общество маленьких жеманниц в колледжах для девочек, она впечатлительный ребенок, понимаете… А университет не даст ей ничего, только испортит природный талант, завалит грудами заплесневелых догм…
- Но он может дать ей общество одногодок, - мягко заметил герцог.
- Я ее общество, - Ариадна резко встала. – Пойдемте, я вас познакомлю.
Спустившись на грешную землю со своих технических небес, Эйрин О’Рейли оказалась довольно крепкой и спортивной, но при этом какой-то трогательно беззащитной, как будто светящейся изнутри. Она простодушно протянула герцогу маленькую ладошку, но Лукас блеснул отменным воспитанием и поцеловал ей руку. От работы и перчаток пальцы девушки пахли машинным маслом и теплым металлом, но были мягкими, и если бы не несколько ссадин и перевязанный палец, по ним никогда нельзя было бы предположить, что эти самые тонкие пальчики только что собирали сложный и увесистый механизм.
- Очень приятно, леди О’Рейли.
Эйрин смутилась, и покровительница приобняла ее.
- Лорд Кавендиш – мой друг, Эйрин. И, возможно, он поможет нам с вытравкой оболочки.
Домой Лукас ехал в странно смешанных чувствах.
МЕСЯЦ НАЗАД
Эйрин опаздывала к завтраку почти всегда – она часто читала по ночам, и леди Блэкмор не волновалась, пока не увидела, как девушка с трудом спускается по лестнице, повисая на перилах и зябко кутаясь в шаль. Кашель у нее был совсем слабый, поэтому Ариадна не стала слишком волноваться, но, тем не менее, тут же послала за доктором – сильные простуды лучше начинать лечить как можно раньше.
Старенький врач, когда-то лечивший отца Ариадны, ее собственные хвори еще с младенчества, а потом и ее сына, осматривал Эйрин недолго. И потом почему-то вывел леди Блэкмор за дверь.
- Дорогая моя, - начал он, и его голос вздрогнул. – Мне очень жаль…
Ариадна похолодела.
- Это не простуда. Наша корпорация дала клятву скрывать правду до последнего, но от семьи, к сожалению, не скроешь. Я прошу вас, дитя мое, никому ничего не рассказывайте, и постарайтесь как можно скорее продезинфицировать дом. Это чума…
Женщина глухо охнула, изо всех сил зажимая рот рукой, чтобы не испугать Эйрин. Или чтобы подавить рвущийся крик отчаяния – прошлая эпидемия шесть лет назад забрала ее ребенка, эта хотела отнять…тоже ее ребенка!
Доктор продолжал вполголоса рассказывать о течении легочной разновидности чумы, оттягивая Ариадну за локоть подальше от комнаты. О том, что осталось два-три дня. О пока ограниченном проявлении возможной эпидемии и неизбежной панике в городе, если все его население узнает правду.
Ариадна держалась, пока они не дошли до входной двери, а потом горе и ужас задавили ее невыносимой черной волной. Она упала на колени, и, кажется, кричала, в чем потом была сама не уверена. Но ее рыдания и просьбы о помощи были настолько горькими, что доктор Браун не выдержал.
- Поймите же, упрямица, медицина бессильна! Вам может помочь только чудо!
- Где найти чудо, доктор? – женщина вцепилась в полу докторского сюртука, услышав в голосе врача уже не абсолютную уверенность, но колебание.
- Его может совершить разве что тот, кто смог вылечиться от чумы сам, - в конце концов выдавил доктор.
Уговорами и небольшим шантажом леди Блэкмор добилась заветного имени и адреса, а пожилой врач, почему-то недовольно хмурясь, поспешил ретироваться. А окрыленная Ариадна с превеликой осторожностью тепло укутала Эйрин и усадила в кэб. Искомый человек жил на другом конце города, в более скромном мещанском районе.
Судя по табличке на двери, таинственный чудотворец тоже был врачом. Леди Блэкмор почему-то представляла древнего согбенного старца с белой бородой и с очками на крючковатом носу, хлопочущего в алхимической лаборатории. А ей открыл румяный юноша - правда, в очках, но на этом необходимые приметы заканчивались. Кудри его были светлыми исключительно от природы, а вид был таким свежим и здоровым, что хотелось его ударить.
- Чем я могу вам помочь?
- Спасите мою девочку! У нее чума, только вы можете ей помочь!
Врач дернулся, пытаясь спрятаться в дом и захлопнуть дверь – но не потому, что испугался инфекции. У него был вид загнанного зверя, внезапно вылетевшего прямо на охотников.
Но нет такого человека, который мог бы отделаться от Ариадны Блэкмор.
Через час успокоившийся доктор (Юджин, сказал он, просто Юджин) осмотрел Эйрин, и, устроив ее на кушетке, увел леди Блэкмор на террасу заднего двора.
- Откуда вы узнали обо мне? – без долгих предисловий начал молодой врач, и у Ариадны от надежды замерло сердце. Она не ошиблась, это был тот самый человек.
Женщина кратко пересказала события дня, которые привели ее на этот порог.
- Скажите, как вы это сделали? Как вы победили чуму? Вы сможете вылечить Эйрин? – с такой искренней верой взмолилась Ариадна, что врач отвел взгляд, не выдерживая.
- Я ничего не смогу сделать ни для вас, ни для кого-то еще, - медленно начал он. – Благо, вам это и не нужно… Выслушайте меня, леди Блэкмор. Прежде чем задавать ваш последний вопрос – выслушайте.
Едва держа себя в руках, женщина молча смотрела на него, в ожидании. Она почти ничего не понимала в происходящем от волнения, но какая-то часть ее разума не могла остановить спокойный анализ событий. Почему врач, сумевший победить самую страшную болезнь последних веков, ведет себя как скрывающийся преступник? Почему он отказывает пациентам, готовым идти на любые условия и платить любые деньги?
- Я не смог победить чуму. Вас обманула легенда, которую создали несколько моих коллег, которые ставили мне диагноз… Нет, погодите, это не то о чем вы подумали. Диагноз был верным. Просто… о черт, как это сложно все…
Ариадна, которую невозможно было сломить до конца, строго сдвинула брови, и врач мгновенно рассыпался в извинениях за неподобающие выражения при даме.
Когда Юджин наконец решился, она уже была готова услышать что угодно – кроме того, что услышала.
- Я…понимаете…я «победил» чуму весьма своеобразным образом. Я… умер.
Леди Блэкмор несколько мгновений стояла окаменев, изумленная, а потом с горестным стоном опустилась на первый попавшийся стул. Из того, что она произнесла следом, самым пристойным было «черт побери», а нескольким выражениям дочери (и внучки, и правнучки, раз уж на то пошло) оружейника мог бы подивиться портовый грузчик.
- Драугр, - в итоге выдохнула обессиленная женщина, закрывая пылающее лицо руками. – Вы драугр, а у нас нет надежды…
Она мало знала о немертвых, живя в замкнутом кругу научного сообщества и немногих знакомых, охраняемая сперва суровым нравом отца, а потом своей славой чудачки (и точно таким же нравом, собственно). Единственным ши, которого она знала, был профессор Найтингейл, в котором узнать ондена мог только опытный специалист – естественно, когда профессор находился вне воды. Но на заседаниях Совета, с другой стороны, не так часто идет дождь или устраивают купание в бассейне.
Все, что она знала – драугры были не рожденными ши, а обычными людьми, которые оставались живыми умерев. Естественно, не совсем живыми.
- Послушайте, я все равно человек. И врач! - обиделся Юджин. – И я могу со всей ответственностью заявить, что не могу помочь вам – но вам и не нужна моя помощь. У вашей девочки начало острого бронхита…вы меня слышите? Леди Блэкмор, что с вами? Вы смеетесь?!
ВОЗВРАТ
- Мы, женщины, живем так скучно, - с нескрываемым ядом в голосе вздохнула Целестина и побарабанила пальцами по подоконнику, на котором гордо восседала, закинув ногу за ногу. – Нас ограничивает так много условностей, столько предрассудков… Мэриан?
Верная последовательница, пристроившаяся на козетке у ее ног, вытянула из сумочки плоскую коробку, оказавшуюся портсигаром, и протянула своей Целестине. Та недовольно скривилась при виде обернутого в воздушный кружевной платочек портсигара, но ничего не сказала по этому поводу. Ей было душно и уныло среди обычных посетительниц леди Уортингтон, предводительницы лондонских суфражисток. Или, как они сами себя называли, «сестер Дианы». Пафоса им было не занимать.
Девушка зажгла сигарету и с удовольствием затянулась. Ее бравое войско, конечно же, тут же последовало ее примеру, но по их перекошенным лицам было видно – табак был для них символом протеста, а не наслаждением.
- Наши возможности, даже у тех, кто обеспечен материально, куда меньше тех, что открываются перед мужчинами даже из самых нищих слоев, - продолжала Целестина, ставя туфельку на спинку козетки, и этим вызывая восхищенный вздох окружения. – Мы заложницы нашего пола и статуса!
Она не понимала, что притягивает этих женщин в подобное общество. Ни одна из них толком не понимала, что вкладывается в понятие «гражданские права». Возможно, некоторые понимали под этим право заговаривать с мужчинами первой? Страшное же слово «эмансипация», как они твердо верили, значило смелую длину юбок на два пальца выше щиколотки и право голоса (совещательное) при выборе жениха. Громкие фразы влекли их, как открытый огонь мотыльков. И с ними было невыносимо скучно.
Все эти дамочки, как совсем молоденькие, так и зрелые матроны, увлеченно читали романы. Что давало хлеб, славу и благодарную публику мисс Целестине Биггс, наловчившейся клепать по роману в полгода – в основном о судьбах римских патрицианок, из-под тог которых явственно выглядывали шлейфы современниц. Добавив в повествование несколько ситуаций, в которых героиня громко говорит о своих чувствах или первой обнимает героя, можно было превратить сентиментальный пуританский пеплум в назидательное чтиво, обладающее ровно той долей «эмансипе», которую публика вроде «сестер Дианы» обожала. Более серьезные произведения пользовались куда меньшей популярностью. А ведь она могла бы и так…
Внизу раздавались взрывы аплодисментов и зычные возгласы леди Уортингтон, и не смолкал оркестр – там, в саду, проходил благотворительный аукцион в пользу детских домов. Мероприятие еще более унылое, с точки зрения Целестины, чем обычные сборища по четвергам.
- Я всегда хотела стать журналисткой, - писательница рассуждала, медленно выдыхая ароматный дым и стряхивая пепел вниз. – Это самая интересная профессия из тех, где нужно работать пером. К примеру, последняя забастовка рабочих в Ливерпуле. Разве о ней написали что-то по-настоящему толковое? А все потому, что журналисты боятся ездить в центр событий и довольствуются слухами.
- И ты бы не испугалась, Тина? – на правах приближенной, интимно поинтересовалась Мэриан, все еще созерцая свое божество снизу вверх.
- Страх - это естественное выражение желания жить, и его преодоление только закаляет силу духа, - не задумываясь, ответила та крепкой банальностью.
Кто-то ахнул и зашуршал блокнотиком, записывая цитату.
- Простите, но это демагогия, - неожиданно раздался незнакомый голос. Мисс Биггс была более чем удивлена – в этом доме с ней никто не спорил.
Незнакомая брюнетка, застегнутая под горлышко, достала собственный маленький портсигар, щелкнула зажигалкой и закурила - не морщась, как «сестры Дианы», но и не делая этого показательно, как Целестина. Брюнетке было под сорок, и она не выглядела ни наивной простушкой, ни роковой кокеткой, ни благообразной мамашей семейства.
Не сумев классифицировать незнакомку, писательница почувствовала легкий интерес.
- Что вы понимаете под демагогией? Мысли, которые не вписываются в вашу систему ценностей? – такую пикировку Целестина могла поддерживать часами.
- Мысли, которые вписываются в любую систему, - поправила незваная собеседница и замолчала, глядя куда-то в вечернее небо.
При ней мисс Биггс не хотелось вещать. Казалось, что эта странная особа с пронзительно мрачным взглядом видит ее насквозь. И относится к увиденному без восторга.
Незнакомка быстро докурила и ушла, не попрощавшись.
- Вы знаете, кто это? – поинтересовалась Мэриан у подруги. Та закатила глаза.
- Это леди Блэкмор, самый смертоносный синий чулок во всем королевстве. Ее отец делал оружие, и она теперь занята тем же самым. Одна из десятка женщин в Королевском обществе. Сухоцвет, одним словом.
Наградив удалившуюся даму такой уничижительной характеристикой, девушки продолжили болтать об оперной премьере, параллельно ожидая от предводительницы новых истин.
А Целестине стало еще тоскливее. Единственный раз за время всех этих бесполезных собраний кто-то заинтересовал ее ходом мысли.
Она вполне могла бы выбрать иной род деятельности, но ее всегда тянуло к тому, что она про себя называла философией. Не при ее жизни было увлекаться рассуждениями, но она ничего не могла с собой поделать.
Ариадна Блэкмор не слышала той нелестной «рецензии» на себя, а если и слышала бы, то презрительно проигнорировала бы. Касательно местных дам она не обольщалась. Она не была любительницей светских раутов, да и по своему положению в обществе не могла претендовать на присутствие в лучших домах. Единственным, что могло заставить ее нарушить свое счастливое и продуктивное затворничество, были открытые благотворительные мероприятия особого типа. Она всегда с особым вниманием относилась к детским домам и их попечению. Место, где она нашла маленькую Эйрин, стало таким сильным и ярким впечатлением, что теперь Ариадна не могла быть равнодушной.
Сам аукцион ее интересовал крайне мало, и купленную картину она даже не собиралась забирать. Главное, что маниакальное следование нормам чести, характерное для леди Уортингтон, гарантировало – деньги не попадут в чужие руки, не будут украдены или растрачены. Возможно, еще кто-то из сирот получит образование.
Группка девушек в окне второго этажа позабавила леди Блэкмор, но не более того. Она думала о более насущных вещах: к примеру, о заказе Эйрин, за которым нужно было заехать в скобяную лавку (в то время как нормальные девушки мечтают о новых нарядах, Эйрин О’Рейли не может спокойно пройти мимо «железяк»). И о том, что пообещал лорд Кавендиш, услышав их на два голоса исполненное описание проблемы с окислением некоторых деталей. Кажется, задача увлекла его. Ариадна вообще любила вести с ним общие проекты, он был надежным человеком. Не то что его товарищ, которого она пару раз видела на закрытых приемах у герцога, а как-то с удивлением обнаружила в зале, где заседал совет Общества. Красивый, легковесный авантюрист, бабник, ветреный прожектер – словом, все то, что она не выносила в людях.
Она уже собиралась уходить, когда в прихожей ее окликнула Целестина Биггс.
- Постойте…вы же леди Блэкмор, правда? – девушка смотрела вопросительно и немного смущенно, уже без тени прежнего апломба. И с ней не было никого из ее приспешниц.
- Да, - легко согласилась Ариадна. – И все то, что вам обо мне наговорили – тоже правда.
- Это все не имеет значения, - быстро отмахнулась собеседница. – Простите, я на самом деле совершенно не знаю зачем вас задерживаю, я просто хотела еще раз поговорить с вами…и, наверно, извиниться.
- Вам не за что извиняться, мисс Биггс. Доброй ночи, - вежливо, но достаточно холодно отозвалась леди Блэкмор, жестом указывая швейцару открыть дверь.
Ее действительно очень позабавила эта девчушка, явно находящаяся не на своем месте, и, несмотря на кажущуюся встроенность в группку суфражисток, чужая им и далекая от них. И еще что-то с ней было не так, но перекинуться парой слов было мало, чтобы понять.
Некоторые вещи Ариадна о людях просто знала, чувствовала сразу же и все.
ЧЕРЕЗ ЧАС
Приличной девушке нельзя передвигаться по городу пешком, поэтому Целестина Биггс, у которой были особые планы на вечер, велела кэбмену проезжать вдоль Черч-стрит помедленнее. Переулок, который она присмотрела для своих целей, был достаточно темен и глубок, чтобы в него могла войти успешная писательница, а выйти бедная гувернантка. Отсвета единственного близкого фонаря вполне хватало для того, чтобы это нехитрое превращение было быстрым и удобным. Одежду она припрятала несколькими днями раньше. Все шло как по нотам – она бесшумно выскользнула из кэба и скрылась в полумраке узкой улочки.
Целестина была совершенно уверена в том, что все нормально, и в том, что в избранном закоулке она одна, пока в полураспущенную спинную шнуровку ее платья не уперся холодный ствол оружия.
- Медленно отойдите от стены, мисс, - вежливо предложил мужской голос. О, она знала его. Она слышала этот приятный бархатный голос несколько раз, последний – в поезде, за дверью купе. В этот раз голос был немного материальнее – человек в черном плаще и такой же глубоко надвинутой шляпе. И с револьвером.
- Чего вы от меня хотите? Кто вы такой? – с ледяным спокойствием спросила Целестина.
Она бывала и в таких переделках, и всем опытом и инстинктами знала, что этот соперник опаснее многих других, и что нет смысла пытаться ему врать. Она чуяла палача. И палач неторопливо шел по кругу, в центре которого была жертва.
Правда, при надобности она могла продать свою жизнь очень дорого.
- Разумно, что вы не разыгрываете святую невинность, леди.
- Я журналистка и ничего не боюсь! – гордо задрав нос, заявила девушка. Это не сработало, но попробовать она была должна.
Незнакомец снова двинулся по кругу, продолжая оттеснять ее дальше от дороги. Оба прекрасно понимали – зачем. Вечерняя Черч-стрит была не тем местом, где не заметят выстрел.
- Вы никакая не журналистка. И не писатель. И такая же мисс Целестина Биггс, как я папа римский, - насмешливо продолжал он. Вообще какая-то тень насмешки постоянно звучала, пока он говорил – тень, эхо, будто легкий оттенок, в котором было что-то от безумия.
- И кто же я? – девушке приходилось вертеться вокруг своей оси, чтобы не упустить охотника из виду. Он пугал ее, даже ее – видавшую куда больше, чем можно было предположить. И он это знал и с удовольствием пользовался этим.
- У вас много имен, мисс, - он смеялся, черная тень на закопченной стене, ловец. – Только за то время, пока я за вами наблюдаю, вы были Вэл Мэннингтон, наследницей американского газетного магната. А еще Еленой Павловной, русской княжной побочной ветки. И «Бейби Кэт» в одном пикантной кабаре, куда часто заглядывал помощник военного министра…назвать ли мне адрес этого милейшего заведения с красными шелковыми стенами?
- Стойте! – выкрикнула она, теряя самообладание. Он не мог знать, никто не мог знать так много! Ее следы заметали такие специалисты, имен которых не знали даже их наниматели! Она сама была опытным профессионалом, в конце концов!
- Вы французская шпионка, - продолжал ловец, подходя ближе. Теперь девушка видела его лицо – смуглое, как у ацтека лицо, немигающий взгляд. И – смешливые морщинки в уголках глаз, на самом деле говорящие о совершенно ином. Тренированная память и обостренная внимательность позволили ей заметить и это, и то, что его левая рука была странной, что-то в ней было не так, как не должно быть у людей.
- Сейчас шпионка. А еще вы не человек, а пикси. И я сначала получил приказ поймать вас и препроводить в тюрьму, а сегодня утром – важное дополнение, согласно которому у меня есть право казнить вас на месте…Тиана.
Настоящее имя шокировало ее уже не так сильно, как то, что он знал о ее природе ши. Это она скрывала тщательнее всего, хотя пикси сложнее спрятаться среди людей, чем водным, к примеру. Но и намного легче, чем огненным, плохо себя контролирующим.
Щелкнул взведенный курок, и девушка поняла – он не промажет, даже если она попробует применить что-то из своих фокусов. Он не только агент королевской контрразведки, а ловец таких как она, специально тренированный и, возможно, устойчивый к воздействию на психику.
Неожиданно черная тень вздрогнула, и выстрел так и не прозвучал.
Возле переулка остановились прохожие, и, кажется, их тоже заинтересовал укромный темный провал этого тупика, в котором можно было скрыться от любопытных глаз.
- Послушайте меня, доктор Марсден, я не уверен в том, что моя квалификация соответствует… - жалобно уговаривал один.
- Юджин, прекратите себя недооценивать, - уверенно возразил более низкий голос. – Вы отличный врач, у вас есть опыт работы в условиях экспедиции, и…и вы единственный ши, на которого я могу положиться.
- Хорошо хоть не единственный ши, которого вы знаете, - проворчал собеседник. – Так как-то более лестно.
Двое вошли в переулок, и остановились в самом его начале, за углом, обсуждая что-то вполголоса. Эхо не давало расслышать что, а еще у девушки бешено колотилось сердце, и она видела только пристальный темный взгляд – и человека, и дула оружия, один на двоих.
Тиана прижалась к стене и от той что-то отпало, возможно кусок штукатурки, произведший, однако, оглушительный в тишине шум.
- Эй, кто здесь? – окликнул называемый доктором Марсденом. Сделав несколько шагов вперед, он увидел однозначно тревожную картину: странный долговязый человек в черном держит на прицеле маленькую испуганную девушку. Дальше события развивались еще быстрее.
Щелчок – и картина изменилась. Охотник целился не в девушку, а в незваных гостей. Один из них прижался к стене – не испуганно, а как человек привычный к стрельбе и умеющий уйти с линии огня. Второй ответно целился в ловца каким-то невообразимым оружием, отдаленно похожим на револьвер, но с коротким стволом и слишком крупным и угловатым резным барабаном, в котором клокотал электрический разряд.
Левая рука агента держала девушку за плечо, и Тиана чувствовала неживой холод жестких пальцев и краем глаза видела тусклый металлический отблеск из-под задравшегося рукава. Наверняка это же увидели и те двое, судя по тому, как изменились их взгляды.
Тиана осталась на месте, решив не кричать, не дергаться и не изображать гризетку в беде. Она узнала человека со странным оружием, и он узнал ее, хотя они просидели в одном купе едущего в Лондон поезда совсем немного времени.
- Поговорим? – предложил доктор Марсден, с любопытством разглядывая Тиану и агента.
ВОЗВРАТА НЕ БУДЕТ, ТОЛЬКО ВПЕРЕД
- Итак? – начал Лукас Кавендиш, опираясь подбородком на сцепленные руки.
- Если вы согласны меня выслушать, господа, - пожал плечами Феликс. Сидевшая с ним рядом Ариадна кивнула, обозначая свою позицию. Они только что увлеченно спорили с археологом, до крика и хрипоты, а потом внезапно объединили силы против вмешавшегося в перебранку Юджина.
- Доктор Кимбэлл? – герцог любезно продолжил исполнять обязанности секретаря собрания. Смущенный Юджин закивал, больше не подавая голоса.
Тиана (официально еще отзывавшаяся на «Целестину») и мрачный как ночь агент, представившийся Мэттью, сидели рядом и почти никак не демонстрировали еще не развеявшегося осадка недоверия друг к другу.
- Извините, - неуверенно подняла руку Эйрин, усаженная суровой покровительницей в угол «потому что нечего». – Так все же, что вы хотите нам рассказать?
- О, - Феликс откинулся на спинку стула и оглядел всех собравшихся, хитро по-кошачьи жмурясь. – Сейчас вы все узнаете.
Категория: проза (макси)
Название: без названия
Автор: Мятный Ананас
Фандом: какая-то Фикция
Жанр: альтернативная история, возможно стимпанк(?)
Пейринг: отсутствует
Рейтинг: G
Саммари: гендерсвитч, много зануд среди персонажей и скучного текста. Простите за имена, так получилось xD
читать дальшеВ большом и выстуженном долгой зимой доме действительно уютным был, наверно, только кабинет хозяина. Огонь, мечущийся за бронзовыми лозами каминной решетки. Пара глубоких мягких кресел, еще прадедовских, готовых принять в свои пухлые немолодые объятия усталого путника и безжалостно убаюкать его. Темные громады книжных шкафов, поблескивающие кое-где буквами корешков. Угол покоя и уюта.
И вторая половина комнаты – стол с приборами под ярким светом грозди газовых ламп (рассеивателями строго вниз), мерное жужжание лопастей в трубе вытяжного шкафа, стойки с фантастических очертаний инструментами, похожими издалека и в полудреме на оружие лилипутов-гладиаторов. Хозяин кабинета подкрутил спиртовку под большим испарителем, рассеянно полюбовался яркими бирюзовыми каплями конденсата, потихоньку падающими в приемник, и довольно хмыкнул, добавляя чистую пробирку в ближайшую подставку.
- Еще колдуешь? – лениво спросил из правого кресла гость. Ему было тепло и комфортно, особенно после половины бокала крепкого грога, и уже не так сильно хотелось общения, как тишины, и чтобы продолжал потрескивать камин и булькать химикаты в ретортах. Чудесные звуки, даже лучше чем спать под шум дождя, бьющего по крыше.
Хозяин ответил неопределенным «м-м-мгм» и полез куда-то в ящики стола, скрывшись из виду. Когда он вернулся с нужным фиксатором и защелкнул его на пробирке, гость уже умолк. Увидев это редкое умиротворенное выражение лица, его собеседник молча усмехнулся. Он снял халат - белоснежный, выглаженный до хруста, совсем не похожий на рабочую одежду химика, каким его обычно представляют, аккуратно повесил его на спинку стула и подошел к креслам.
Оставшись без халата, в такой же безукоризненно белой рубашке и неброском жилете, хозяин дома стал больше похож на романтического поэта, чем на ученого – худощавый юноша с тонкими чертами лица, похожий на вдохновенного мильтоновского ангела.
- Не слишком похоже на то, чтобы вы так уж скучали без моего общества, доктор. Я не против дать вам отдохнуть, но, по-моему, вы сейчас выльете на себя остатки грога.
Гость мгновенно открыл глаза, посмотрел на бокал, который крепко держал в руке и был весьма далек от того, чтобы уронить его.
- Оставьте, ваша милость, я весь пропылен настолько, что даже если я вываляюсь в грязи мостовой, хуже уже не будет.
- Тогда, возможно, стоит убрать ноги со стола?
В голосе хозяина дома, мягко-ироничном, было совсем немного нажима – как совсем немного высокомерия в обычном выражении лица, где-то то ли в уголках рта, то ли во взгляде. Но эти неуловимые признаки выдавали человека, привыкшего быть выше окружающих. В его случае – в силу происхождения, влиятельности, богатства, интеллекта…словом, всего, что составляет предмет зависти для тех, кто этого лишен.
Гость ухмыльнулся и отпил глоток грога, даже не думая сменить позу на менее вальяжную.
Не обладая некоторыми из вышеперечисленных компонентов, он все-таки оставался человеком того же круга, что и его строгий собеседник.
- Мерси, мне и так удобно…слушай, отличное пойло, кто это варит? Джоан? Передай ей мою искреннюю благодарность.
- Феликс, - совершенно другим тоном, укоризненно перебил хозяин кабинета, присаживаясь в соседнее кресло. – Ну что за выражения!
Глаза его, вопреки сказанному, смеялись, и взгляды их в целом говорили другое.
«Ах так? Я сейчас вспомню тебе твою алхимию, и взрыв в щелочном цеху, и…»
«Только попробуй»
- Мой дорогой скучный герцог, ты слишком многого хочешь от человека, который два дня назад вылез из сырого холодного подземелья, близко видел несколько обвалов, вычистил от пыли веков гигантский саркофаг и извлек на свет божий четыре тяжеленькие плиты, которые еще предстоит почитать…в принципе, достаточно весело проводил время.
- Ты был там не один?
- Вот знаешь ты что спросить! – Феликс несколько сконфуженно засмеялся. – Если ты о шайке кладоискателей, которая уже третью экспедицию наступает мне на пятки…то да, я с ними повидался. Но у меня был, во-первых, большой отрыв. А во-вторых – любезно подаренный тобой пьезоревольвер, или как там его. Кстати, еще раз благодарю.
- Я думал, ты потерял его в джунглях.
- Я бы ни за что не потерял такую крутую штуку, Лукас.
Друзья помолчали, думая каждый о своем. Один – о том, каким образом и от кого ему досталось редкое экспериментальное оружие. Другой – о том, как чуть было не лишился его, а заодно руки и, скорее всего, жизни. Теперь было видно, что они примерно одних лет, и что оба уже перешагнули ту грань, которая отделяет «молодого, подающего надежды» от взрослого мужчины.
В конце концов, Феликс не выдержал, вскочил и заходил по комнате туда-сюда. Несмотря на видную невооруженным глазом усталость и слегка потрепанный вид, двигался он с таким изяществом, как будто фланировал по изысканному салону в приемный день. Лукас Кавендиш, герцог Девонширский, мог бы многое рассказать об этом странном человеке, с которым сдружился намертво (выражение Феликса) еще на первом году в Оксфорде, любимце дам и любителе и дам, и развлечений, и опрокидывания устоявшихся в археологии канонов о легендарности тех или иных объектов неоспоримыми доказательствами их существования. Общество знало доктора Марсдена - ученого, знаменитого в узких кругах перспективной теорией расшифровки критского письма, а в широких – несколькими громкими находками в Долине цариц. Но только Лукас мог бы поведать о том, как этому ученому пришлось навеки оставить нескольких не в меру агрессивных «черных археологов» в катакомбах под Парижем. Или о том, как ему же пришлось почти полгода обретаться среди ольстерских мятежников в поисках пути к могиле Медб. Или о приключениях в Африке, о которых не знал и не должен был узнать во всем мире больше никто.
Вышеупомянутый доктор Марсден, недавно в третий раз изгнанный из Королевского общества, рассеянно поковырял пальцем какую-то книжную обложку и зашагал обратно, стуча тяжелыми пыльными сапогами. Что-то в нем было странно сосредоточенное, беспокойное, но расспрашивать было традиционно бесполезно.
Лукас очень внимательно разглядывая огонь в камине и совсем не наблюдая за другом, начал прямо в лоб, пользуясь случаем:
- Ты постоянно рискуешь. Когда мы с тобой на первом курсе говорили о том, почему выбрали каждый свою область науки, ты ничего не говорил о любви к приключениям.
- Кот всегда падает на лапки, друг мой. И у него девять жизней…
- А сколько ты уже потратил своих? Ты, ученый, автор таких прекрасных работ и знаменитых находок…
- И золотой царицы! – вмешался Феликс, назидательно поднимая палец.
- И позолоченной погребальной маски Меритатон, выполненной в позднеамарнской традиции, шумиха вокруг которой тебе надоела до безумия, - скучно поправил герцог. – Еще бы я не запомнил!
Археолог засмеялся, оттаивая.
- То ли еще будет, друг мой…
- У тебя есть планы?
- У меня всегда есть планы на будущее. Впереди еще не одна экспедиция.
- Когда мы последний раз говорили о будущем, - поднял бровь герцог. - Ты собирался все бросить, жениться, отремонтировать родительский дом и взять, наконец, «эту проклятую» кафедру в нашем незабвенном Мертон колледже вместо того захолустья, где ты отсиживаешься сейчас. Что изменилось?
- Я нашел его.
У сдержанного герцога в долю секунды изменилось выражение лица. Естественно, он знал все об идее фикс лучшего друга. Идее безумной, странной, тайной и в значительной степени позорной для серьезного ученого, даже для авантюриста.
- Я нашел его, Лукас. Я знаю, где находится Авалон.
НЕДЕЛЮ НАЗАД
После отъезда рабочих экспедиции ассистентам пришлось работать намного больше и намного тяжелее. Оба разговорчивых юных историка стали менее общительными, и это полностью устраивало Феликса. С тех пор, как они расчистили последнюю треть стены, находки стали появляться чаще, но стали более банальными, традиционными. Осколки утвари, следы ржавчины, стекло. Несколько костей, но в верхних слоях.
Марсден выпрямился и оглядел раскоп. Контуры алтаря были едва намечены в глыбе глинистой земли, и до следующего года расчищать его было нельзя – он или привлек бы ненужное внимание, или пострадал бы от непогоды и рук вандалов. Не хватило времени и на ступеньки, уходящие влево, и на вдумчивую разработку остатков каменной кладки южной стены.
Пока ассистенты занимались упаковкой находок в крепкие, выстеленные соломой ящики, у Феликса было время еще раз посетить склеп, в котором они и провели в основном эти три недели. Самые ценные находки, найденные и расчищенные им лично, час назад уехали на станцию с отдельным извозчиком и в сопровождении констебля. Остальное имело малую ценность для науки, но было необходимо для восстановления целостной картины.
Покрутив динамо на фонаре, Феликс спустился по приставной лестнице и ступил на каменный пол склепа. Фактически, это была крипта – для обычного захоронения слишком много места, сводчатый полукруглый купол, остатки второго алтаря перед саркофагом. Этот дублирующий, непонятного назначения алтарь ставил слишком много вопросов, на которые пока не было ответов. Чего стоила одна верхняя плитка с надписями на неизвестном языке, напоминающем кельтские наречия. Марсден не был специалистом в этой ветке, но несколько слов мог приблизительно угадать – и это предположение было одной из причин того, что экспедиция была свернута так поспешно.
Три другие плиты были отделены от саркофага – небольшое варварство, но «осквернителем могил» и так быть не слишком-то этично.
Почему бедный, судя по остаткам одежды, монах был захоронен в этом просторном и хорошо скрытом подземном помещении, под часовней, находившейся в самом сердце аббатства? Почему саркофаг из дорогого мрамора, тонкой для того времени работы стоял на постаменте криво? Откуда взялись пять человеческих скелетов, аккуратно размещенных вдоль стен и впереди саркофага?
Услышав внезапный топот и конское ржание над головой, за толщей земли и камня, опытный авантюрист совершенно не удивился, мгновенно погасил фонарь и отошел в угол, ближайший к входу. Когда наверху раздались крики, Феликс нащупал рукоять револьвера, который не снимал с пояса всю последнюю неделю. Но выстрелов не было. А это значило, что наверху тоже люди бывалые, осторожные. Он на всякий случай запомнил голоса – единственную примету, которой располагал.
Феликс очень надеялся на то, что ассистентам хватит ума не позвать его и не полезть в склеп. К счастью, испуганные ребята перестали соображать совершенно, забились в груду ящиков, и спустя полчаса жмурящемуся после темноты археологу пришлось их оттуда извлекать и приводить в чувство. Оставив ассистентов на попечение вернувшегося констебля и живописав ему «грабеж мирной экспедиции», Марсден с почти легким сердцем уехал. Все необходимое он забрал с собой, то, что нельзя было увезти, было зарисовано и подробнейше описано. Казалось, можно было спокойно оставить раскоп с его загадками и отдать его в следующем году более ленивым коллегам.
Причину терзаний он обнаружил позже, уже в поезде, покопавшись в походных словарях и сравнив перерисованные надписи с текстами той эпохи, к которой предположительно принадлежало захоронение монаха. Некоторые слова надписи с алтаря принадлежали к бриттскому, другие не были похожи ни на что. Или были искажены? Но без них надпись теряла смысл, он с трудом разобрал «смерть» и «остров». Складывалось такое впечатление, что это было средство для привлечения внимания к надписи, побуждающее ее расшифровать.
Пока Феликс возился, то так, то этак трактуя надпись, поезд басовито прогудел и тронулся от перрона. Разложив на весь столик свои книги и бумаги, археолог очень надеялся на то, что будет в купе один, но его надежды не оправдались. Спустя примерно час после отправления, он услышал стук с размаху захлопнутой двери и увидел, покосившись над словарем, как на противоположную скамью решительно садится девушка. Хорошенькая, разрумянившаяся то ли от волнения, то ли от бега, с вздернутым носиком и длинными ресницами. Словом, очаровательный чертенок в светло-зеленом, приятного оттенка платье.
- Вы писатель? – внезапно спросила девушка с нажимом, который странно было бы ожидать от такого миниатюрного создания.
- Не думаю, что меня можно так назвать, хотя писать и приходится много, - честно признался Марсден. – А вы…?
- А я пока что ваша соседка по купе, - девушка чинно разгладила юбку ладошками и уставилась в окно. – Скучноватый пейзаж, правда?
- Я как-то не обратил на него внимания, - Феликс обезоруживающе улыбнулся, прекрасно зная цену своему обаянию. Милая соседка по купе могла здорово скрасить оставшиеся часы дороги. Девушка фыркнула и принялась разглядывать его бумаги:
- Значит, вы переводчик?
Прежде чем «сосед» успел ответить, его перебили голоса за дверью купе, где в коридоре встретились несколько человек. С чего бы им гулять по вагону, как по бульвару?
- Господа, не соблаговолите ли помочь? Я ищу мою сестру, она ушла поболтать с подругой в другой вагон и что-то засиделась, а я не могу теперь ее отыскать, - начал негромкий, но уверенный голос. – Она в зеленом платье, блондинка невысокого роста…
- Сожалеем, ничем не можем помочь, - ответил другой голос.
По всей вероятности, первый говоривший был известен девушке – она развернулась к окну еще больше. Второй же был знаком самому Феликсу – это был один из тех незнакомцев, которые без приглашения посетили его раскопки.
Люди за дверью разошлись, но деликатность подвела доктора Марсдена – когда он углубился в чтение, чтобы не смущать «соседку», дверь хлопнула снова.
Как раз в тот момент, когда смещение исправленных от искажений букв сложилось в вымечтанное, выстраданное.
«Авалон».
Он работал всю дорогу, продолжал думать сидя в экипаже, и дома не спал всю ночь, не решаясь поверить – надпись гласила, что в саркофаге лежал последний хранитель тайны пути.
ВОЗВРАТ
У корпуса верхнего махового привода была одна неприятная особенность – он был выгнут из слишком толстого металла. Легированная латунь должна была стать надежной защитой для подвижной части блока, но уж очень жесткой она была, а мастерская, исполнявшая заказ, не придала листу нужного изгиба. Еще пара ударов киянкой по краю – и лист стал больше похож на то, что было нарисовано в схеме, но все еще оставался недостаточно скругленным. А сил не хватало - орудующий молотком мастер, висящий в странной конструкции подвесной люльке, был девушкой, вернее даже подростком, почти девочкой. Чтобы передохнуть, она подтянула свое «седло» в сторону, к сложному блоку передачи, пока еще неупорядоченной путанице из рычагов и будущих шарнирных звеньев. Более тонкая работа, но требующая абсолютного внимания.
Девушка не глядя доставала инструменты из закрепленного у ее ног ящика, и управлялась с ними с ловкостью опытного мастера. Видно было, что такая работа ей и привычна, и нравится – подобную сноровку дает любовь к своему делу, умноженная на часы практики.
Работая, девушка что-то вполголоса напевала, чуть покачивая головой, от чего собранные в высокий хвост волнистые русые волосы гладили ее по плечам.
Она знала, что не одна, и что на нее могут смотреть, но была так увлечена работой и сложным шарнирным узлом, что не обращала на это внимания. А мастерская не закрывалась практически никогда – за домом, в глубине сада, любопытных посторонних глаз не могло быть.
На нее действительно смотрели из дома, из большого окна гостиной.
- Мы начали этот проект поначалу без всякой надежды на успех, в качестве эксперимента. Как полигон для пробы агрегата новой паровой турбины. Я сомневалась в успехе, не скрою. Но потом Эйрин увлеклась…
Лорд Кавендиш поднял руку, символизируя вопрос. Это было не совсем вежливо, но они были давно знакомы по Обществу и некоторым общим проектам…а вот в гостях у леди Блэкмор он был в первый раз.
- Простите великодушно, леди. Мисс Эйрин ваш ассистент?
- Отчасти. Она моя воспитанница, и одновременно мой маленький домашний гений.
Лукас вполне серьезно кивнул. Пока что его больше интересовала машина, видная в полумраке мастерской только частью, одним блестящим боком. Нечто подобное он видел, когда военное министерство пробовало разрабатывать подводные корабли, но продукт секретных верфей выглядел намного менее продуманным. У этого же аппарата была элегантная обтекаемая форма с четырьмя каплевидными выступами (один из них Эйрин только что частично закрыла латунным колпаком), насколько можно было разглядеть, частый пунктир мелких заклепок вдоль боковых линий и большой двигательный отсек, содержимое которого как раз и скрывалось во тьме. Это было самой интересной частью, и Лукас втайне намеревался услышать подробный рассказ об устройстве двигателя. Как химик, он разбирался только в отдельных, смежных сферах физики, а вот к механике никогда не чувствовал пламенного интереса, посему нуждался в разъяснениях.
- Ваш проект выглядит очень внушительно, леди Блэкмор. Я впечатлен до глубины души.
Женщина поднесла ко рту чашку с чаем, скрывая неконтролируемую довольную усмешку.
Леди Ариадна Блэкмор, дочь Гилберта Блэкмора, и тоже талантливый инженер-оружейник, что внезапно для женщины. Владелица лучшей технической частной библиотеки в городе, что тоже не очень-то характерно. И что еще более экстравагантно – незамужняя и самостоятельная, не молодящаяся, без тени кокетства, не желающая смягчать тяжелого темного взгляда хлопанием ресниц, а несколько мрачного выражения лица – деланными улыбками.
А еще - «со странностями», шепотки и смешки о чем циркулировали даже в кулуарах Общества (впрочем, ученые – те еще сплетники). Лукас видал и не такое, поэтому вспышки экзальтированной говорливости списывал на увлеченность, а перепады настроения – на все-таки женскую загадочную душу. Даже если эта самая душа уравновешена холодным и педантичным умом исследователя.
Впрочем, лично герцогу Ариадна вполне приветливо улыбалась, и сотрудничалось им отлично.
- У Эйрин выдающиеся способности, - рассказывала леди Блэкмор, неспешно размешивая чай. – Она прирожденный механик, причем не простой исполнитель, а конструктор, изобретатель. Вы видели наш гидравлический замок? Ее работа. И освещение, которое включается одним центральным рубильником – тоже. И еще очень много прекрасных, удивительных вещей, понимаете?
Лукас кивал, думая о том, как полезны были бы эти приспособления для общественного использования…и как мало шансов этого добиться. Люди стали менее консервативными за минувшие полвека, но такие полезные новинки, как оптический телеграф, к примеру, все равно оставались непризнанными. Ариадна Блэкмор понимала это очень хорошо – поэтому пьезоревольвер, в итоге перекочевавший к Феликсу, был изготовлен только в одном экземпляре.
В мастерской мерно щелкали выпрямляемые соединения и коротко взвизгивала пневматическая отвертка.
- Она сирота, - тихо, нараспев продолжала леди Блэкмор. Оба продолжали смотреть смотрели на что-то увлеченно регулирующую девушку.
- Я подобрала ее в Белфасте, в сиротском приюте. Знаете, эти серые дома с бледными лицами детей в грязных окошках? И сами дети похожи на арестантов. Эйрин была солнечным зайчиком среди этого мрака. И у нее постоянно были полные карманы гвоздей и винтиков, уж не знаю, откуда она их брала. Милый, тихий ребенок. А я… - Ариадна помолчала, запнувшись о следующую фразу. – А у меня год назад умер сын. Ему тоже было восемь. И я осталась совсем одна…
- Взять ребенка из приюта – это в высшей степени благородный поступок, - попробовал немного повернуть линию разговора герцог. – Но вы ее не удочерили?
- Нет. Она была уже достаточно большой, чтобы понимать, где оказалась и кто я ей. Я не придумала ее фамилию, но больше ничего не знаю о ее семье. Честно говоря, я не искала их. О’Рейли – не самая редкая фамилия для Ольстера.
Эйрин в окне отбросила прядь волос с лица и надела защитные очки, до этого висевшие на ремешке у нее на шее. Она явно приступала к какой-то потенциально травмоопасной работе.
Леди Блэкмор чуть подалась вперед. Еще никогда то в ней, что общество деликатно называло «странностями», так не бросалось в глаза.
- Вы к ней привязались, - утвердительно сказал Лукас.
- Как бездомная собака к чужому порогу, - Ариадна вздохнула, с легкой, привычной печалью. – Она мне и дочь, и младшая сестра, и самый лучший помощник. Я так переживаю за нее, сэр Кавендиш. Она недавно серьезно болела…
- Она учится? Вы могли бы попробовать через ваш суфражистский кружок устроить ее в университет…
- Только дома. Я не хочу пускать ее в общество маленьких жеманниц в колледжах для девочек, она впечатлительный ребенок, понимаете… А университет не даст ей ничего, только испортит природный талант, завалит грудами заплесневелых догм…
- Но он может дать ей общество одногодок, - мягко заметил герцог.
- Я ее общество, - Ариадна резко встала. – Пойдемте, я вас познакомлю.
Спустившись на грешную землю со своих технических небес, Эйрин О’Рейли оказалась довольно крепкой и спортивной, но при этом какой-то трогательно беззащитной, как будто светящейся изнутри. Она простодушно протянула герцогу маленькую ладошку, но Лукас блеснул отменным воспитанием и поцеловал ей руку. От работы и перчаток пальцы девушки пахли машинным маслом и теплым металлом, но были мягкими, и если бы не несколько ссадин и перевязанный палец, по ним никогда нельзя было бы предположить, что эти самые тонкие пальчики только что собирали сложный и увесистый механизм.
- Очень приятно, леди О’Рейли.
Эйрин смутилась, и покровительница приобняла ее.
- Лорд Кавендиш – мой друг, Эйрин. И, возможно, он поможет нам с вытравкой оболочки.
Домой Лукас ехал в странно смешанных чувствах.
МЕСЯЦ НАЗАД
Эйрин опаздывала к завтраку почти всегда – она часто читала по ночам, и леди Блэкмор не волновалась, пока не увидела, как девушка с трудом спускается по лестнице, повисая на перилах и зябко кутаясь в шаль. Кашель у нее был совсем слабый, поэтому Ариадна не стала слишком волноваться, но, тем не менее, тут же послала за доктором – сильные простуды лучше начинать лечить как можно раньше.
Старенький врач, когда-то лечивший отца Ариадны, ее собственные хвори еще с младенчества, а потом и ее сына, осматривал Эйрин недолго. И потом почему-то вывел леди Блэкмор за дверь.
- Дорогая моя, - начал он, и его голос вздрогнул. – Мне очень жаль…
Ариадна похолодела.
- Это не простуда. Наша корпорация дала клятву скрывать правду до последнего, но от семьи, к сожалению, не скроешь. Я прошу вас, дитя мое, никому ничего не рассказывайте, и постарайтесь как можно скорее продезинфицировать дом. Это чума…
Женщина глухо охнула, изо всех сил зажимая рот рукой, чтобы не испугать Эйрин. Или чтобы подавить рвущийся крик отчаяния – прошлая эпидемия шесть лет назад забрала ее ребенка, эта хотела отнять…тоже ее ребенка!
Доктор продолжал вполголоса рассказывать о течении легочной разновидности чумы, оттягивая Ариадну за локоть подальше от комнаты. О том, что осталось два-три дня. О пока ограниченном проявлении возможной эпидемии и неизбежной панике в городе, если все его население узнает правду.
Ариадна держалась, пока они не дошли до входной двери, а потом горе и ужас задавили ее невыносимой черной волной. Она упала на колени, и, кажется, кричала, в чем потом была сама не уверена. Но ее рыдания и просьбы о помощи были настолько горькими, что доктор Браун не выдержал.
- Поймите же, упрямица, медицина бессильна! Вам может помочь только чудо!
- Где найти чудо, доктор? – женщина вцепилась в полу докторского сюртука, услышав в голосе врача уже не абсолютную уверенность, но колебание.
- Его может совершить разве что тот, кто смог вылечиться от чумы сам, - в конце концов выдавил доктор.
Уговорами и небольшим шантажом леди Блэкмор добилась заветного имени и адреса, а пожилой врач, почему-то недовольно хмурясь, поспешил ретироваться. А окрыленная Ариадна с превеликой осторожностью тепло укутала Эйрин и усадила в кэб. Искомый человек жил на другом конце города, в более скромном мещанском районе.
Судя по табличке на двери, таинственный чудотворец тоже был врачом. Леди Блэкмор почему-то представляла древнего согбенного старца с белой бородой и с очками на крючковатом носу, хлопочущего в алхимической лаборатории. А ей открыл румяный юноша - правда, в очках, но на этом необходимые приметы заканчивались. Кудри его были светлыми исключительно от природы, а вид был таким свежим и здоровым, что хотелось его ударить.
- Чем я могу вам помочь?
- Спасите мою девочку! У нее чума, только вы можете ей помочь!
Врач дернулся, пытаясь спрятаться в дом и захлопнуть дверь – но не потому, что испугался инфекции. У него был вид загнанного зверя, внезапно вылетевшего прямо на охотников.
Но нет такого человека, который мог бы отделаться от Ариадны Блэкмор.
Через час успокоившийся доктор (Юджин, сказал он, просто Юджин) осмотрел Эйрин, и, устроив ее на кушетке, увел леди Блэкмор на террасу заднего двора.
- Откуда вы узнали обо мне? – без долгих предисловий начал молодой врач, и у Ариадны от надежды замерло сердце. Она не ошиблась, это был тот самый человек.
Женщина кратко пересказала события дня, которые привели ее на этот порог.
- Скажите, как вы это сделали? Как вы победили чуму? Вы сможете вылечить Эйрин? – с такой искренней верой взмолилась Ариадна, что врач отвел взгляд, не выдерживая.
- Я ничего не смогу сделать ни для вас, ни для кого-то еще, - медленно начал он. – Благо, вам это и не нужно… Выслушайте меня, леди Блэкмор. Прежде чем задавать ваш последний вопрос – выслушайте.
Едва держа себя в руках, женщина молча смотрела на него, в ожидании. Она почти ничего не понимала в происходящем от волнения, но какая-то часть ее разума не могла остановить спокойный анализ событий. Почему врач, сумевший победить самую страшную болезнь последних веков, ведет себя как скрывающийся преступник? Почему он отказывает пациентам, готовым идти на любые условия и платить любые деньги?
- Я не смог победить чуму. Вас обманула легенда, которую создали несколько моих коллег, которые ставили мне диагноз… Нет, погодите, это не то о чем вы подумали. Диагноз был верным. Просто… о черт, как это сложно все…
Ариадна, которую невозможно было сломить до конца, строго сдвинула брови, и врач мгновенно рассыпался в извинениях за неподобающие выражения при даме.
Когда Юджин наконец решился, она уже была готова услышать что угодно – кроме того, что услышала.
- Я…понимаете…я «победил» чуму весьма своеобразным образом. Я… умер.
Леди Блэкмор несколько мгновений стояла окаменев, изумленная, а потом с горестным стоном опустилась на первый попавшийся стул. Из того, что она произнесла следом, самым пристойным было «черт побери», а нескольким выражениям дочери (и внучки, и правнучки, раз уж на то пошло) оружейника мог бы подивиться портовый грузчик.
- Драугр, - в итоге выдохнула обессиленная женщина, закрывая пылающее лицо руками. – Вы драугр, а у нас нет надежды…
Она мало знала о немертвых, живя в замкнутом кругу научного сообщества и немногих знакомых, охраняемая сперва суровым нравом отца, а потом своей славой чудачки (и точно таким же нравом, собственно). Единственным ши, которого она знала, был профессор Найтингейл, в котором узнать ондена мог только опытный специалист – естественно, когда профессор находился вне воды. Но на заседаниях Совета, с другой стороны, не так часто идет дождь или устраивают купание в бассейне.
Все, что она знала – драугры были не рожденными ши, а обычными людьми, которые оставались живыми умерев. Естественно, не совсем живыми.
- Послушайте, я все равно человек. И врач! - обиделся Юджин. – И я могу со всей ответственностью заявить, что не могу помочь вам – но вам и не нужна моя помощь. У вашей девочки начало острого бронхита…вы меня слышите? Леди Блэкмор, что с вами? Вы смеетесь?!
ВОЗВРАТ
- Мы, женщины, живем так скучно, - с нескрываемым ядом в голосе вздохнула Целестина и побарабанила пальцами по подоконнику, на котором гордо восседала, закинув ногу за ногу. – Нас ограничивает так много условностей, столько предрассудков… Мэриан?
Верная последовательница, пристроившаяся на козетке у ее ног, вытянула из сумочки плоскую коробку, оказавшуюся портсигаром, и протянула своей Целестине. Та недовольно скривилась при виде обернутого в воздушный кружевной платочек портсигара, но ничего не сказала по этому поводу. Ей было душно и уныло среди обычных посетительниц леди Уортингтон, предводительницы лондонских суфражисток. Или, как они сами себя называли, «сестер Дианы». Пафоса им было не занимать.
Девушка зажгла сигарету и с удовольствием затянулась. Ее бравое войско, конечно же, тут же последовало ее примеру, но по их перекошенным лицам было видно – табак был для них символом протеста, а не наслаждением.
- Наши возможности, даже у тех, кто обеспечен материально, куда меньше тех, что открываются перед мужчинами даже из самых нищих слоев, - продолжала Целестина, ставя туфельку на спинку козетки, и этим вызывая восхищенный вздох окружения. – Мы заложницы нашего пола и статуса!
Она не понимала, что притягивает этих женщин в подобное общество. Ни одна из них толком не понимала, что вкладывается в понятие «гражданские права». Возможно, некоторые понимали под этим право заговаривать с мужчинами первой? Страшное же слово «эмансипация», как они твердо верили, значило смелую длину юбок на два пальца выше щиколотки и право голоса (совещательное) при выборе жениха. Громкие фразы влекли их, как открытый огонь мотыльков. И с ними было невыносимо скучно.
Все эти дамочки, как совсем молоденькие, так и зрелые матроны, увлеченно читали романы. Что давало хлеб, славу и благодарную публику мисс Целестине Биггс, наловчившейся клепать по роману в полгода – в основном о судьбах римских патрицианок, из-под тог которых явственно выглядывали шлейфы современниц. Добавив в повествование несколько ситуаций, в которых героиня громко говорит о своих чувствах или первой обнимает героя, можно было превратить сентиментальный пуританский пеплум в назидательное чтиво, обладающее ровно той долей «эмансипе», которую публика вроде «сестер Дианы» обожала. Более серьезные произведения пользовались куда меньшей популярностью. А ведь она могла бы и так…
Внизу раздавались взрывы аплодисментов и зычные возгласы леди Уортингтон, и не смолкал оркестр – там, в саду, проходил благотворительный аукцион в пользу детских домов. Мероприятие еще более унылое, с точки зрения Целестины, чем обычные сборища по четвергам.
- Я всегда хотела стать журналисткой, - писательница рассуждала, медленно выдыхая ароматный дым и стряхивая пепел вниз. – Это самая интересная профессия из тех, где нужно работать пером. К примеру, последняя забастовка рабочих в Ливерпуле. Разве о ней написали что-то по-настоящему толковое? А все потому, что журналисты боятся ездить в центр событий и довольствуются слухами.
- И ты бы не испугалась, Тина? – на правах приближенной, интимно поинтересовалась Мэриан, все еще созерцая свое божество снизу вверх.
- Страх - это естественное выражение желания жить, и его преодоление только закаляет силу духа, - не задумываясь, ответила та крепкой банальностью.
Кто-то ахнул и зашуршал блокнотиком, записывая цитату.
- Простите, но это демагогия, - неожиданно раздался незнакомый голос. Мисс Биггс была более чем удивлена – в этом доме с ней никто не спорил.
Незнакомая брюнетка, застегнутая под горлышко, достала собственный маленький портсигар, щелкнула зажигалкой и закурила - не морщась, как «сестры Дианы», но и не делая этого показательно, как Целестина. Брюнетке было под сорок, и она не выглядела ни наивной простушкой, ни роковой кокеткой, ни благообразной мамашей семейства.
Не сумев классифицировать незнакомку, писательница почувствовала легкий интерес.
- Что вы понимаете под демагогией? Мысли, которые не вписываются в вашу систему ценностей? – такую пикировку Целестина могла поддерживать часами.
- Мысли, которые вписываются в любую систему, - поправила незваная собеседница и замолчала, глядя куда-то в вечернее небо.
При ней мисс Биггс не хотелось вещать. Казалось, что эта странная особа с пронзительно мрачным взглядом видит ее насквозь. И относится к увиденному без восторга.
Незнакомка быстро докурила и ушла, не попрощавшись.
- Вы знаете, кто это? – поинтересовалась Мэриан у подруги. Та закатила глаза.
- Это леди Блэкмор, самый смертоносный синий чулок во всем королевстве. Ее отец делал оружие, и она теперь занята тем же самым. Одна из десятка женщин в Королевском обществе. Сухоцвет, одним словом.
Наградив удалившуюся даму такой уничижительной характеристикой, девушки продолжили болтать об оперной премьере, параллельно ожидая от предводительницы новых истин.
А Целестине стало еще тоскливее. Единственный раз за время всех этих бесполезных собраний кто-то заинтересовал ее ходом мысли.
Она вполне могла бы выбрать иной род деятельности, но ее всегда тянуло к тому, что она про себя называла философией. Не при ее жизни было увлекаться рассуждениями, но она ничего не могла с собой поделать.
Ариадна Блэкмор не слышала той нелестной «рецензии» на себя, а если и слышала бы, то презрительно проигнорировала бы. Касательно местных дам она не обольщалась. Она не была любительницей светских раутов, да и по своему положению в обществе не могла претендовать на присутствие в лучших домах. Единственным, что могло заставить ее нарушить свое счастливое и продуктивное затворничество, были открытые благотворительные мероприятия особого типа. Она всегда с особым вниманием относилась к детским домам и их попечению. Место, где она нашла маленькую Эйрин, стало таким сильным и ярким впечатлением, что теперь Ариадна не могла быть равнодушной.
Сам аукцион ее интересовал крайне мало, и купленную картину она даже не собиралась забирать. Главное, что маниакальное следование нормам чести, характерное для леди Уортингтон, гарантировало – деньги не попадут в чужие руки, не будут украдены или растрачены. Возможно, еще кто-то из сирот получит образование.
Группка девушек в окне второго этажа позабавила леди Блэкмор, но не более того. Она думала о более насущных вещах: к примеру, о заказе Эйрин, за которым нужно было заехать в скобяную лавку (в то время как нормальные девушки мечтают о новых нарядах, Эйрин О’Рейли не может спокойно пройти мимо «железяк»). И о том, что пообещал лорд Кавендиш, услышав их на два голоса исполненное описание проблемы с окислением некоторых деталей. Кажется, задача увлекла его. Ариадна вообще любила вести с ним общие проекты, он был надежным человеком. Не то что его товарищ, которого она пару раз видела на закрытых приемах у герцога, а как-то с удивлением обнаружила в зале, где заседал совет Общества. Красивый, легковесный авантюрист, бабник, ветреный прожектер – словом, все то, что она не выносила в людях.
Она уже собиралась уходить, когда в прихожей ее окликнула Целестина Биггс.
- Постойте…вы же леди Блэкмор, правда? – девушка смотрела вопросительно и немного смущенно, уже без тени прежнего апломба. И с ней не было никого из ее приспешниц.
- Да, - легко согласилась Ариадна. – И все то, что вам обо мне наговорили – тоже правда.
- Это все не имеет значения, - быстро отмахнулась собеседница. – Простите, я на самом деле совершенно не знаю зачем вас задерживаю, я просто хотела еще раз поговорить с вами…и, наверно, извиниться.
- Вам не за что извиняться, мисс Биггс. Доброй ночи, - вежливо, но достаточно холодно отозвалась леди Блэкмор, жестом указывая швейцару открыть дверь.
Ее действительно очень позабавила эта девчушка, явно находящаяся не на своем месте, и, несмотря на кажущуюся встроенность в группку суфражисток, чужая им и далекая от них. И еще что-то с ней было не так, но перекинуться парой слов было мало, чтобы понять.
Некоторые вещи Ариадна о людях просто знала, чувствовала сразу же и все.
ЧЕРЕЗ ЧАС
Приличной девушке нельзя передвигаться по городу пешком, поэтому Целестина Биггс, у которой были особые планы на вечер, велела кэбмену проезжать вдоль Черч-стрит помедленнее. Переулок, который она присмотрела для своих целей, был достаточно темен и глубок, чтобы в него могла войти успешная писательница, а выйти бедная гувернантка. Отсвета единственного близкого фонаря вполне хватало для того, чтобы это нехитрое превращение было быстрым и удобным. Одежду она припрятала несколькими днями раньше. Все шло как по нотам – она бесшумно выскользнула из кэба и скрылась в полумраке узкой улочки.
Целестина была совершенно уверена в том, что все нормально, и в том, что в избранном закоулке она одна, пока в полураспущенную спинную шнуровку ее платья не уперся холодный ствол оружия.
- Медленно отойдите от стены, мисс, - вежливо предложил мужской голос. О, она знала его. Она слышала этот приятный бархатный голос несколько раз, последний – в поезде, за дверью купе. В этот раз голос был немного материальнее – человек в черном плаще и такой же глубоко надвинутой шляпе. И с револьвером.
- Чего вы от меня хотите? Кто вы такой? – с ледяным спокойствием спросила Целестина.
Она бывала и в таких переделках, и всем опытом и инстинктами знала, что этот соперник опаснее многих других, и что нет смысла пытаться ему врать. Она чуяла палача. И палач неторопливо шел по кругу, в центре которого была жертва.
Правда, при надобности она могла продать свою жизнь очень дорого.
- Разумно, что вы не разыгрываете святую невинность, леди.
- Я журналистка и ничего не боюсь! – гордо задрав нос, заявила девушка. Это не сработало, но попробовать она была должна.
Незнакомец снова двинулся по кругу, продолжая оттеснять ее дальше от дороги. Оба прекрасно понимали – зачем. Вечерняя Черч-стрит была не тем местом, где не заметят выстрел.
- Вы никакая не журналистка. И не писатель. И такая же мисс Целестина Биггс, как я папа римский, - насмешливо продолжал он. Вообще какая-то тень насмешки постоянно звучала, пока он говорил – тень, эхо, будто легкий оттенок, в котором было что-то от безумия.
- И кто же я? – девушке приходилось вертеться вокруг своей оси, чтобы не упустить охотника из виду. Он пугал ее, даже ее – видавшую куда больше, чем можно было предположить. И он это знал и с удовольствием пользовался этим.
- У вас много имен, мисс, - он смеялся, черная тень на закопченной стене, ловец. – Только за то время, пока я за вами наблюдаю, вы были Вэл Мэннингтон, наследницей американского газетного магната. А еще Еленой Павловной, русской княжной побочной ветки. И «Бейби Кэт» в одном пикантной кабаре, куда часто заглядывал помощник военного министра…назвать ли мне адрес этого милейшего заведения с красными шелковыми стенами?
- Стойте! – выкрикнула она, теряя самообладание. Он не мог знать, никто не мог знать так много! Ее следы заметали такие специалисты, имен которых не знали даже их наниматели! Она сама была опытным профессионалом, в конце концов!
- Вы французская шпионка, - продолжал ловец, подходя ближе. Теперь девушка видела его лицо – смуглое, как у ацтека лицо, немигающий взгляд. И – смешливые морщинки в уголках глаз, на самом деле говорящие о совершенно ином. Тренированная память и обостренная внимательность позволили ей заметить и это, и то, что его левая рука была странной, что-то в ней было не так, как не должно быть у людей.
- Сейчас шпионка. А еще вы не человек, а пикси. И я сначала получил приказ поймать вас и препроводить в тюрьму, а сегодня утром – важное дополнение, согласно которому у меня есть право казнить вас на месте…Тиана.
Настоящее имя шокировало ее уже не так сильно, как то, что он знал о ее природе ши. Это она скрывала тщательнее всего, хотя пикси сложнее спрятаться среди людей, чем водным, к примеру. Но и намного легче, чем огненным, плохо себя контролирующим.
Щелкнул взведенный курок, и девушка поняла – он не промажет, даже если она попробует применить что-то из своих фокусов. Он не только агент королевской контрразведки, а ловец таких как она, специально тренированный и, возможно, устойчивый к воздействию на психику.
Неожиданно черная тень вздрогнула, и выстрел так и не прозвучал.
Возле переулка остановились прохожие, и, кажется, их тоже заинтересовал укромный темный провал этого тупика, в котором можно было скрыться от любопытных глаз.
- Послушайте меня, доктор Марсден, я не уверен в том, что моя квалификация соответствует… - жалобно уговаривал один.
- Юджин, прекратите себя недооценивать, - уверенно возразил более низкий голос. – Вы отличный врач, у вас есть опыт работы в условиях экспедиции, и…и вы единственный ши, на которого я могу положиться.
- Хорошо хоть не единственный ши, которого вы знаете, - проворчал собеседник. – Так как-то более лестно.
Двое вошли в переулок, и остановились в самом его начале, за углом, обсуждая что-то вполголоса. Эхо не давало расслышать что, а еще у девушки бешено колотилось сердце, и она видела только пристальный темный взгляд – и человека, и дула оружия, один на двоих.
Тиана прижалась к стене и от той что-то отпало, возможно кусок штукатурки, произведший, однако, оглушительный в тишине шум.
- Эй, кто здесь? – окликнул называемый доктором Марсденом. Сделав несколько шагов вперед, он увидел однозначно тревожную картину: странный долговязый человек в черном держит на прицеле маленькую испуганную девушку. Дальше события развивались еще быстрее.
Щелчок – и картина изменилась. Охотник целился не в девушку, а в незваных гостей. Один из них прижался к стене – не испуганно, а как человек привычный к стрельбе и умеющий уйти с линии огня. Второй ответно целился в ловца каким-то невообразимым оружием, отдаленно похожим на револьвер, но с коротким стволом и слишком крупным и угловатым резным барабаном, в котором клокотал электрический разряд.
Левая рука агента держала девушку за плечо, и Тиана чувствовала неживой холод жестких пальцев и краем глаза видела тусклый металлический отблеск из-под задравшегося рукава. Наверняка это же увидели и те двое, судя по тому, как изменились их взгляды.
Тиана осталась на месте, решив не кричать, не дергаться и не изображать гризетку в беде. Она узнала человека со странным оружием, и он узнал ее, хотя они просидели в одном купе едущего в Лондон поезда совсем немного времени.
- Поговорим? – предложил доктор Марсден, с любопытством разглядывая Тиану и агента.
ВОЗВРАТА НЕ БУДЕТ, ТОЛЬКО ВПЕРЕД
- Итак? – начал Лукас Кавендиш, опираясь подбородком на сцепленные руки.
- Если вы согласны меня выслушать, господа, - пожал плечами Феликс. Сидевшая с ним рядом Ариадна кивнула, обозначая свою позицию. Они только что увлеченно спорили с археологом, до крика и хрипоты, а потом внезапно объединили силы против вмешавшегося в перебранку Юджина.
- Доктор Кимбэлл? – герцог любезно продолжил исполнять обязанности секретаря собрания. Смущенный Юджин закивал, больше не подавая голоса.
Тиана (официально еще отзывавшаяся на «Целестину») и мрачный как ночь агент, представившийся Мэттью, сидели рядом и почти никак не демонстрировали еще не развеявшегося осадка недоверия друг к другу.
- Извините, - неуверенно подняла руку Эйрин, усаженная суровой покровительницей в угол «потому что нечего». – Так все же, что вы хотите нам рассказать?
- О, - Феликс откинулся на спинку стула и оглядел всех собравшихся, хитро по-кошачьи жмурясь. – Сейчас вы все узнаете.
@темы: fanfiction